Глава 4

У НАС БЫЛО ТРИ МАТЕРИ, КАЖДАЯ – в разный период времени.

Первая – мама мечты.

В моих воспоминаниях она пахнет рождественским печеньем. Она нам пела. Читала книжки с прекрасными картинками, а не с чешуйчатыми демонами. Смеялась. По крайней мере, мне кажется, что она смеялась. Когда я пытаюсь вообразить это, звук почему-то не накладывается на картинку. Как будто смотришь немое кино. А в конце фильма – мой отец с седеющими усами и добрыми глазами, и они опускаются на колени, чтобы обнять нас обеих.

Мама что-то говорит ему – что именно? – а затем целует. Мы машем ему рукой, пока он выходит из дома. Мама выглядит одновременно гордой и грустной и зовет нас на кухню за печеньем.

Мой папа так и не вернулся, и та моя мама – мама с печеньем – тоже исчезла. В каком-то смысле Баффи забрала у меня обоих родителей. Я никогда не встречалась с Истребительницей. Скорее всего, она и не знала о нашем существовании. Но когда мой папа умер ради нее, мама мечты умерла вместе с ним.

Вторая – призрак мамы.

После той ночи, когда на нас напали на кладбище, мама всегда была рядом с нами, но… ее не было. Мы постоянно переезжали. Не припомню, чтобы она работала или чем-то занималась. Печенья не стало. Остались только мы вдвоем и наша отрешенная мать. Она следила за нами, но ее преследовали собственные мысли. Замирала у окна с задернутыми шторами, не отрывая взгляда от просвета между ними. Мы потеряли отца, но мы потеряли и мать. Она превратилась в свою бледную тень. Мы искали у нее утешения, но находили только страх. Поэтому мы с Артемидой перешептывались, играли тише. Тщательнее прятали наши колья, чтобы она их не отбирала. Научились заботиться друг о друге, чтобы не мешать ее бдениям. Получалось не всегда идеально, но было неплохо.

Но затем все сгорело.

Третья – не мать.

После пожара она перестала быть нашей матерью и стала Наблюдателем. Раньше я и не подозревала, какой необычной была наша обособленная жизнь, пока мы не переехали к ним в Лондон и я не увидела, как устроено сообщество Наблюдателей. Мы больше не жили одной семьей. Мы с Артемидой обитали в общем спальном крыле, а у матери были апартаменты в крыле Совета.

Мне казалось, что она снова отталкивает меня. Но, может быть, ее решение сменить роль матери на роль Наблюдателя было отчасти связано с тем, что так она могла избегать меня. Мы никогда не говорили о том, почему она выбрала Артемиду, а не меня. Иногда я думала о том, чтобы добиться от нее ответа, но в конце концов, я предпочла не знать. Вряд ли мне станет легче, узнай я настоящую причину, по которой она оставила меня.

Я не умерла той ночью, но порой рядом с матерью мне казалось, что всё-таки умерла. Будто бы в ее мире не было меня, а отец был.

Теперь, когда моя мать стояла в дверном проеме, буквально излучая гнев, я чувствовала себя слишком заметной.

– Мама, – начала было Артемида, но мать взмахом руки словно мечом обрубила слова.

– Нина – не Истребительница.

В ее словах – ни тени растерянности или беспокойства. Мне хотелось согласиться с ней – я никогда не мечтала быть Истребительницей, – но то, с какой легкостью она отмела эту вероятность, вызвало во мне приступ подросткового бунтарства. Как и у моего тела, у него не было возможности тренироваться, но рефлексы оказались превосходными.

– Откуда тебе знать? – мой голос повысился на октаву. – Тебя там даже не было.

Мы не видели ее два месяца, и все это время я чувствовала себя иной, опасаясь, что в меня вселился демон или кое-что похуже – то есть Истребительница. Заметила бы она? Вряд ли. Но теперь она была здесь и рассказывала мне, как я себе чувствую, вместо того, чтобы спросить у меня. Совсем как в тот раз, когда она сказала, что я не подхожу для полноценного обучения на Наблюдателя. Как в тот раз, когда она сказала Артемиде, что та подходит. Насколько она контролировала и предопределяла нашу жизнь?

Она даже не спросила про адскую гончую. Как будто бы ей не было до этого дела. Может быть, и впрямь не было, раз дело касалось меня. Она любит, когда я незаметна.

Артемида развернулась к матери, спиной ко мне, исключая меня из разговора.

– Она убила адскую гончую! Если ты так уверена, что она не Истребительница, значит, дело в чем-то еще, и нам нужно разобраться с этим.

– Ты разочаровала меня, Артемида. Нина никогда не должна была оказаться в подобной ситуации. Она вообще никогда не должна была быть рядом с демоном.

– Я была всего в двадцати футах от замка! – я воздела руки к потолку. Они говорили обо мне так, будто бы меня рядом не было. – Артемида что, должна все время выгуливать меня на поводке? Она не может постоянно защищать меня! И по всей видимости, это и не требуется.

Артемида вздрогнула. Я не хотела обидеть ее. Я знаю, как серьезно она относится к роли моей защитницы. И я позволила ей принять эту роль без возражений. Возможно, это было ошибка – для нас обеих.

Я потянулась было рукой к ее плечу, но она скрестила руки на груди.

– Неважно, – сказала она. – Истребительница или что-то другое, мы разберемся.

Взгляд матери был направлен на стену позади меня. Ее лицо было напряжено от гнева. Мягкие каштановые волосы стянуты в строгий хвост, вокруг прищуренных серых глаз собрались морщины. Какое право она имеет сердиться на нас? Я ни в чем не виновата. Или она злилась оттого, что ей пришлось обратить на нас внимание? Затем я поняла, что… неужели из ее глаз текли слезы?

О Боже. Баффи. Истребительница. Мама утратила все по вине Истребительницы. Если мне тяжело думать о Баффи, то насколько же это должно быть труднее для моей матери?

– Мама, – выдавила я.

Она развернулась на остром каблуке, не давая мне продолжить.

– Мне нужно поговорить с Советом. Вам не надо приходить. Все выходы из замка перекрыты, так что оставайтесь здесь.

Мы с Артемидой переглянулись в замешательстве. Для меня не было ничего нового в том, что мама не обращала на меня внимание. Но наотрез отказаться от обсуждения чего-то столь серьезного – это чересчур даже для нее.

Недоумение моей сестры быстро сменилось негодованием.

– И все? Она возвращается и узнает, что в замок вломилась адская гончая и ты ее убила, после чего нас отстраняют?

Она вздернула подбородок.

– Мы идем на совещание.

– Мне казалось, что после приезда мамы нас там не ждут.

– Мы пойдем так, что она об этом не узнает.

Артемида поднялась, лицо ее было холодным и твердым, как каменная стена. Она выскочила из комнаты, я последовала за ней, озираясь по сторонам. Однако она пошла в противоположном от зала Совета направлении, в сторону спального крыла. Мы оказались в задней части замка, в запутанном лабиринте коридоров, соединяющих хитросплетение по большей части неиспользуемых комнат.

Имоджин высунула голову из своей комнаты. Я бывала там, только когда проводила обследование детей: измеряла рост, слушала сердцебиение, раздавала леденцы. Каждый раз, когда я это делала, я с нежностью вспоминала сестру Абрамс. Она обучала меня еще в нашем прежнем штабе. Сестра Абрамс носила передник с карманами, полными леденцов, хотя работала она в основном со взрослыми.

– Даже Наблюдателям нужны сладости, – сказала она мне однажды. – Думаю, им особенно.

В борьбе против Изначального Зла мы потеряли не только наш штаб. Мы потеряли и наше сердце.

– Что происходит? – Имоджин всегда выглядела изнуренной, но теперь поверх усталости отчетливо проступил страх. – Новое нападение? Ваша мать проходила мимо, но не заходила в спальни.

– Никаких нападений, – сказала я. – Мама просто… зашла поздороваться после возвращения.

Имоджин мне не поверила, и я не могла ее винить. Но ей хватило любезности притвориться, будто мама, которая заходит к нам справиться, как дела, – это обычное дело. Имоджин оглянулась через плечо: за открытой настежь дверью было видно, как Малыши собрались вокруг стола и что-то лепили из глины.

– Они не знают, что мы перекрыли все выходы. – Выдержав паузу, она упрямо выпятила подбородок, словно бросая нам вызов. – Мы ничего им не сказали. В их жизни было достаточно страха. Если дело примет плохой оборот, я просто запихну их в машину и уеду не оглядываясь.

Интересно, почему мы этого сразу не сделали. Но если мы потеряем Малышей, мы потеряем следующее поколение Наблюдателей. Вероятнее всего, последнее. И они не узнают о своем происхождении или о том, за что погибли их родители.

– Риз и Джейд патрулируют коридоры.

Артемида провела рукой по гладкой рации, прицепленной к ее поясу. До этого я не замечала ее, и меня тут же охватила зависть. Разумеется, мне рацию никто никогда не выдавал. Все, что у меня есть, – это местный мобильный телефон, он едва ловит сигнал. В половине случаев даже сообщения с него не доходят. Но я никогда не играла такую роль, как Артемида. Стала ли теперь моя роль важнее? И хочу ли я этого, если это означает быть?..

Я вздрогнула. Это слово тяжело произносить даже в мыслях.

Имоджин отрывисто кивнула.

– Как только будут новости об адской гончей, дайте знать.

Мы все знали, что Совет ничего ей не скажет. Пусть никто не дает мне рацию, но Совет точно так же игнорирует Имоджин. Она единственная, кто находится еще дальше, чем я, от центра внимания. Это довольно эгоистично, но я всегда радовалась, что она стоит ниже всех, хоть это и совершенно несправедливо. В противном случае мне пришлось бы застрять в няньках, и хотя Малыши мне нравятся, пожалуй, все-таки не настолько.

Артемида вела меня к закрытой части замка. Всевозможные следы давно минувших эпох – покрытый копотью ящик для инструментов, истлевший гобелен, футболка с грибами, скомканная в углу, и плюшевый кролик со вспоротыми хлопковыми внутренностями – захламляли пол. Миновав их, Артемида подошла к трухлявой двери шкафа и распахнула ее. За ней была кромешная темнота. Еще даже не ступив туда, я уже чувствовала, как паутина касается моей кожи. Я просто знала, что там обитают пауки.

– Идем, – позвала Артемида. Я вошла, вытянув руки, но не столкнулась с сестрой. Крошечный проблеск света, и я заметила руку, показавшуюся из отверстия в нижней части стены – отверстия, достаточного для того, чтобы в него пролез человек. Я бы никогда не догадалась туда заглянуть.

Фонарик нетерпеливо дернулся.

– Идем, – повторила Артемида. Я опустилась на колени и пролезла сквозь отверстие. Никакой паутины. Так что либо пауки тут не водятся, либо этим лазом часто пользуются. Я подозревала, что верно последнее. Но Артемида никогда о нем не упоминала.

Я обиделась. Может, мы и не из тех близнецов, что заканчивают друг за друга фразы, но мы не делаем тайны из наших – таких разных – жизней здесь, в замке.

Конечно, если не считать того, что я кое-что скрыла от Артемиды. Кое-что несравненно более важное, чем потайной проход. И все же я не смогла удержаться и спросила:

– Почему ты мне никогда не рассказывала об этом?

Она пожала плечами.

– Боялась, что это может вызвать у тебя приступ астмы.

После пожара у меня развилась легкая форма астмы. Но она могла бы по крайней мере сказать мне. Еще одно напоминание о том, что этот замок таит в себе больше, чем я когда-либо смогу узнать. Лаз впереди расширился, и мне наконец-то удалось встать в полный рост. Пространство было узким и холодным, и вокруг было совершенно темно, если не считать крохотного фонарика Артемиды.

– Сюда, – прошептала она. Последовав за ней, я увидела, как проход изгибается и поворачивается. Иногда по обе стороны зияли черные провалы, указывая на существование других ответвлений.

– К каким комнатам они ведут? – прошептала я.

– Ко многим.

– Для чего тебе этот лаз?

– Чтобы шпионить.

– Правда?

– Меня зовут не на все собрания, но все их решения влияют на меня. Так что я сама себя зову. Кроме того, иногда мне не хочется, чтобы меня обнаружила Ванда Уиндэм-Прайс с ее бесконечным списком дел, которые она не желает делать сама. Так что я прячусь здесь.

Я представила, как Артемида сидит одна в этой черной пустоте, чтобы побыть наедине со своими мыслями, и моя обида угасла, словно Артемида выключила фонарик. Вот почему она никогда не делилась этим со мной. Это был не радостный секрет. Это был вымученный, холодный, темный секрет, а она всегда старалась защитить меня от подобных вещей.

Быть в центре событий – это не всегда привилегия.

– Осталось недолго, – сказала Артемида. Я положила руку ей на спину, следуя за ней, пока она уверенно выбирала нужный поворот. Рядом с нами показалась еще одна ниша, и тут ко мне бросилась чья-то фигура.

Я схватила пришельца за руку, развернула и прижала к стене.

Риз охнул:

– Это я!

Я осознала, что крепко держала его, рукой надавив на горло. Я отдернула руки, чувствуя, как от смущения горят щеки. Да что со мной такое сегодня, что моя первая реакция на все – это схватить, покалечить и убить?

Истребительница, прошипел мой разум.

– Ну спасибо, Артемида, – прошептал Риз.

– Ага, только это была Нина, – в голосе сестры слышалась досада.

– Прости, – я наощупь дотянулась до плеча Риза и сжала. – Я правда не хотела.

Я никогда ни с кем не дралась, никогда не нападала и…

Мимолетное воспоминание. Кладбище. Кол.

Но мне никогда не удавалось отчётливо вспомнить. Это так непохоже на ту, какой я стала. Может быть, память обманывает. Конечно же, это у Артемиды был кол, не у меня. Надо спросить у неё. Это внезапно показалось важным. Но мы редко говорим о нашем детстве, прямо посреди которого горел страшный пожар. Ни одна из нас не хочет об этом вспоминать.

Артемида притянула меня к себе. Риз встал по другую сторону от меня. Они прижали лица к стене. В камне были просверлены крошечные отверстия, из которых сочился свет. Настолько миниатюрные, что заметить их можно было, только если прижать глаз к одному из них. Что я и сделала.

Зал Совета. Наш наблюдательный пункт был расположен так, что нам были видны только спины членов Совета. Стоило мне взглянуть на них, как я поняла, чему – вернее, кому – посвящено собрание. Я горячо надеялась, что не все адские врата запечатаны, потому что больше всего я хотела провалиться в одни из них. Любое демоническое измерение лучше, чем реальность. Потому что перед членами Совета стояла Ева Сильвера.

И ее сын Лео.

Когда я впервые познакомилась с Лео Сильвера, я чуть не умерла. Нам нельзя было находиться на улице. Нам с Артемидой только что исполнилось двенадцать. Это был наш последний вечер вместе – Артемиды, Риза, Джейд и мой. На следующий день Риз должен был переехать в общее крыло и начать углубленные занятия для подготовки высших эшелонов. Я грустила и завидовала… и предвкушала. Ведь теперь Артемида должна была стать только моей. Мне не придется конкурировать за ее внимание с книгами и тренировками. Она бы продолжила работать, потому что ей нашли место, но это не то же самое, что полноценная подготовка Наблюдателей. Она должна была отойти на задний план. Как и я. Как Джейд, которая провалила испытание. Этому никто не удивился, но вот когда провалилась Артемида… никто не знал, как себя вести. И я меньше всех. Артемида никогда ничего не проваливала. Почему-то только Риза допустили до роли полноправного Наблюдателя, который в конечном итоге должен был войти в Совет. Что-то не складывалось. Да, Риз умен, но и Артемида умна. И она превосходила его в магии и боевых навыках всех направлений. Как же она провалилась?

– Хватит тормозить, – сказала Джейд. Она шла быстрым шагом, но я не спешила ее догонять. В конце концов, мы все вместе шли за мороженым.

Риз держался сзади вместе с нами, молчаливый и рассеянный. С момента прохождения испытания он старался не встречаться с нами взглядом. Я полагала, что он чувствует себя неловко, раз он прошел, а Артемида нет. На Артемиду испытание повлияло еще сильнее. Когда она вернулась, она выглядела… напуганной.

– Я не хочу быть Наблюдателем, – сказала она.

Но раньше она всегда хотела быть Наблюдателем. У меня в голове не укладывалось, что она не станет членом Совета в далеком будущем. В моих мыслях она уже им стала.

Когда я попыталась обсудить с ней испытание, она отказалась. Последние четыре года она всегда приходила мне на помощь, но теперь я не знала, как оказать ей такую же поддержку, поэтому я сделала вид, будто ничего не изменилось. Она мне подыграла. Так было легче для нас обеих.

Я ненавидела себя за это, но втайне отчасти радовалась ее провалу. Мама никогда не позволяла мне тренироваться, поэтому я никогда не стала бы полноправным Наблюдателем. И я ревновала – ведь Артемида снова была избранной. А теперь нет. Я не говорила с ней об этом, не только потому, что не знала, как все исправить, но и потому, что не хотела, чтобы все исправилось. Мы окажемся на отшибе вместе. Вместе будем работать помощниками Наблюдателей. И ее не отнимут у меня ни оперативная работа, как это случилось с отцом, ни Совет, как это случилось с матерью.

Уличный воздух пах свободой. В общих спальнях пахло горелой пылью из-за древней системы отопления. От этого в носу и легких постоянно щекотало, и мне снились дурные сны. Как и от всего, что пахло дымом. К общежитию примыкало здание, где жили члены Совета. Некогда это был собор, и очень красивый – шпили, устремленные в небо, как предупреждение для ночных созданий.

Еще одним плюсом было то, что вампиры туда никогда бы не сунулись. Другое дело – темные, буйные заросли, через которые мы пробирались к ближайшей улице.

Нам не стоило удивляться, когда из-за дерева к нам шагнул вампир. Конечно же, это был вампир. Конечно же, он следил за владениями Наблюдателей, поджидая одинокого путника или легкую добычу. Нас было трое, но мы совершенно точно были легкой добычей.

По крайней мере я.

– Ложись! – Артемида толкнула меня на землю, стоило вампиру броситься в атаку. Она отскочила в сторону, отманивая его. Я знала, что должна побежать за помощью, но не могла пошевелиться. Страх и паника парализовали меня. Вампир убил моего отца. Другой вампир напал на нас на его похоронах. Неужели мы выжили только для того, чтобы нас сегодня убил третий?

– Джейд! – заорал Риз. Послышался звук удара, а затем кто-то рухнул рядом со мной. Риз. Он был без сознания.

– Нет! – Артемида прыгнула вампиру на спину. Он начал кружить, пытаясь ее сбросить. И он смеялся. Ему было весело.

Убедившись, что Риз еще дышит, я просунула руку во внутренний карман куртки. Мои дрожащие пальцы едва не выронили пузырек со святой водой, но мне удалось его откупорить.

Тем временем вампир схватил Артемиду и отодрал ее от спины.

– Хочешь защитить ее? – Он подтащил ее ко мне, обхватив рукой за шею. – Эту дохлячку? Я бы задержался с ней. Ты могла бы спастись. А теперь ты увидишь, как она умрет, а потом умрешь следом.

Артемида ответила, но ее сдавленный голос обращался ко мне, не к вампиру.

– Я больше не брошу тебя.

Вампир приблизился. Глаза Артемиды наполнились слезами – и страхом. Но они не были отражением моих. Потому что в них читалась еще и ярость, пугавшая меня больше, чем монстр, который схватил ее. Вампир улыбнулся. Он держал Артемиду надо мной, так близко, что я слышала каждый напряженный вздох.

Я метнула святую воду. Вампир едва вздрогнул.

– Хочу, чтобы ты была достаточно близко и слышала, как жизнь покидает ее тело, – сказал он Артемиде. Она закрыла глаза. Она не хотела смотреть, как я умираю. От этого я почувствовала себя еще более одинокой.

На секунду на лице вампира вспыхнуло удивление, а затем он исчез в облаке пыли. Я лежала на земле, кашляя и давясь этой пылью. Артемида поползла ко мне, но я не отрывала глаз от нашего спасителя.

Он был старше нас, но все же довольно юный. Подросток. Темные волосы вились до плеч, темные брови, полные губы. Он был прекрасен. И спас меня. Он протянул мне руку, его длинные пальцы были мягкими и прохладными. Мы не умрем. Только благодаря этому юноше.

– Я Лео Сильвера, – сказал он, будто мы познакомились в кафе. – Я буду помогать Ризу проходить обучение.

– Я Афина, – с трудом произнесла я, легкая астма дала о себе знать. Не знаю, почему я представилась таким образом. Никто никогда не использует мое настоящее имя. Но мне хотелось казаться старше и увереннее, чем я себя ощущала. Что было затруднительно, учитывая, что мне было трудно дышать.

– Все зовут ее Ниной, – подала голос Артемида, которая ощупывала голову Риза. Этим должна была заниматься я, но я была слишком озабочена собственным дыханием. Прибежала Джейд. Она вернулась то ли слишком поздно, то ли как раз вовремя.

Лео не обратил никакого внимания на Артемиду, сосредоточившись на мне.

– Просто дыши. Вдох-выдох, вдох-выдох. Все будет хорошо.

– Обещаешь? – прошептала я.

– Обещаю, Афина.

Его улыбка была нежнее и темнее, чем окружавшая нас ночь. В эту улыбку хотелось завернуться, и я мечтала, чтобы то чувство, которое она во мне пробудила, осталось со мной навсегда.

– Итак, куда же мы собирались?

– За мороженым.

– Великолепно. Обожаю мороженое.

Пока Лео вел нас за собой, ночь не таила опасностей. Он купил мне двойную порцию мятного мороженого с шоколадной крошкой, и не прошло и часа, как мы все смеялись над историей про демона хаоса, который завел собственную химчистку, чтобы чистить одежду от собственной слизи. Мы и думать забыли, что находились на волосок от смерти.

Когда моя мама об этом узнала, на следующие полгода мне запретили покидать общую спальню, но я не возражала. Каждый раз, когда в моих кошмарах передо мной возникал вампир, позади него появлялся Лео и спасал меня.

Учитывая, как все началось, что удивительного в том, что я мучительно влюбилась в него? И разве удивительно, что все закончилось катастрофой?