Последнее время консервативные взгляды в нашем обществе стали пользоваться спросом. С учетом общей гражданской неопределенности это неудивительно.

Дабы облегчить моим соратникам и единоверцам процесс ознакомления с представленной широкой публике теоретической базой консерватизма, при этом абсолютно не умаляя святоотеческое наследие, дерзну, среди прочего, рекомендовать к ознакомлению труды итальянского философа Юлиуса Эволы.

Во многом согласен я с Юлиусом. Что говорить: в Эволе текла аристократическая кровь. Даже не понимая этого, своими рассуждениями, прежде всего, он наносил удар по сословию торгашей, которое поставило аристократию перед унизительным выбором: или уподобляться, или вымирать. Тем не менее Юлиус был уже отравлен своим веком. Им предложенное «новое средневековье» грозило ему же в первую очередь.

Юлиус желал пиршеств духа Валгаллы, но тоже пользовался банковской книжкой, а одно с другим не сочетаемо.

Сознание Эволы оформилось из причудливого сплетения «христианской эстетики» Шатобриана и «колониального язычества» Рене Генона, воспитанного, в свою очередь, как это ни покажется на первый взгляд странно, на апофатике Дионисия Ареопагита. Мысль Юлиуса стала одним из фрагментов пазла «философии будущего», и никто из современных традиционалистов еще не был способен столь образно и доступно объяснить саму суть «человека Традиции».

Нельзя не восхититься его прозрениями: «сознание всегда голодное» или «допуская любого к сокровенному знанию, ты лишаешь это знание силы». Согласен с его утверждением, что мир «обабился». Думаю, и дамы согласятся. На их хрупкие плечи взвалили чужие беспокойства.

И книги, где только о мужестве, чести, прямоте и верности, предлагаемые Юлиусом взамен бульварного чтива, пожирающего время жизни, очень привлекательны. Только я бы туда любовь добавил. Однако Эвола боялся показаться смешным и про любовь напрямую говорить воздерживался. Ему хотелось «свободы как добровольного жертвенного подчинения».

Эвола неистово искал своего «человека Традиции», но Традиции уже не было. Ее необходимо было «создавать из воздуха», а не кликушески оглядываться на тени древних побед и богов.

Эвола хотел невозможного, предлагая решать эти задачи «активным нигилистам», которые, по большому счету, были вообще не заинтересованы в победе Традиции (как и во всем остальном) иначе бы они не соответствовали категории «активных нигилистов».

То есть: опять Юлиус «упирается в самого себя».

И несмотря на то, что известный русский философ Александр Дугин упрекает Юлиуса в фашизме, сам Александр придерживается ультраправых взглядов, а значит… он лишь откладывает на время решение тех вопросов, которые никак нельзя решить, не согласившись с Эволой на самом глубоком уровне. Конечно, Юлиус – сплошное противоречие. Он здраво утверждает примат «духовного родства», а не «родства крови», и при этом до конца не может определиться с евреями. Что, наверное, свойственно всем идеалистам. Рано или поздно ты утыкаешься в еврея, и приходит понимание, что один вопрос в жизни ты для себя решить никогда так и не сможешь. Всегда открытый вопрос.

Ну и пусть остается. В той системе жизненных координат, которых придерживаюсь лично я, это неважно. Важно другое: все полезные находки философии Эволы можно применять в строительстве Империи. Нужно сохранить главное, решительно отсечь «колониальное язычество» и немедленно заменить установку «активного нигилизма» на доминанту «жесткого оптимизма».

Если бы знал Юлиус, умерший в 1974 году, что его систему духовной подготовки «активных нигилистов», образно описанную им в работе «Оседлать Тигра», будет тщательно изучать Усама бен Ладен! А его книга «Лук и булава» будет одной из настольных книг покойных команданте Че и Стива Джобса.

Конечно, как и все мировоззренческие концепты, выраженные в слове, учение Юлиуса Эволы, займет свое место в библиографическом ряду думающего человечества. Которое продолжает агонизировать в оковах общества наживы и потребления, обескровленное врагами рода человеческого, – равнодушием и развратом, что скоро заставят саму природу либо избавиться от людей, либо изменить их в лучшую сторону. Поскольку последнее не может произойти без нашего непосредственного участия, будет целесообразно предвосхитить ожидаемый катаклизм и осознать себя частью Творения Божия, во всей своей полноте и ответственности. Восхититься Промыслом Божием и вручить свою судьбу в руки дерзающих понимать Пути этого Промысла. Сложить навсегда с себя бремя личного выбора в пользу выбора своего народа. Раскрыть белоснежные крылья Абсолютной Веры и с этого мгновения начать отсчет истории всего человечества для себя лично.

Наверное, именно это имел в виду итальянский аристократ, но, будучи не просвещен Светом Истинной Веры, заплутал тропами сомнений и несоответствий. В ином случае основной труд его жизни назывался бы не «Языческий Империализм», а «Ортодоксальный».

Но будем надеяться, что и эта прекрасная книга когда-нибудь будет написана рукой неравнодушного.