Сын зажиточной сельской семьи Хун Сюцюань трижды ездил в Кантон, посвятив первые 30 лет жизни неудачным попыткам сдать пресловутые экзамены на чиновничью должность. Именно там он познакомился с китайскими переводами христианских книг и проповедей, а перегруженный конфуцианской схоластикой мозг и жестокое разочарование в традиционном миропорядке (провал на экзаменах означал конец мечтам о карьере) породили сначала духовный кризис, а потом прозрение, иллюминацию и религиозно-политическую экзальтацию, ставшую началом нового учения и государства.

Подобно христианским святым, Хун после третьего провального экзамена, ставшего для него концом прежней жизни, 40 дней и ночей находился при смерти, бредя стихами, в которых смешивал христианские элементы с традиционными китайскими. Выздоровев, он уже не думал о сдаче экзаменов, а намеревался изменить мир. Ведь он уже был братом Иисуса Христа…

К счастью для нового мессии, у него оказались очень практичные последователи, как выяснится в близком будущем, наделённые недюжинными организаторскими и военными талантами. Таков был Ян Сюцин, сын нищих крестьян из соседней провинции Гуанси, сменивший немало занятий и оказавшийся безработным после того, как по итогам «опиумной» войны центр иностранной торговли переместился из Кантона в Шанхай. Ян вряд ли до конца верил в то, что уважаемый им учитель Хун – родной сын Иеговы и брат Иисуса, но это не помешало ему объявить себя вторым младшим братом бога-сына. И уж тем более, подобно всем пассионарным личностям, он искренне считал себя ничем не хуже Христа или маньчжурского императора.

Всего же основателей нового учения и нового государства (действительно нового – не зря Новую историю Китая начинают с этого восстания) было шестеро – учитель, нищий, ростовщик, землевладелец, крестьянин, рудокоп. Самого разного социального происхождения, образования и профессий, все они были «хакка», дети бедных кланов. «Хакка» буквально – «гости», потомки древних переселенцев, которых издавна презирали и притесняли коренные кланы. И века совместной жизни не сгладили, а углубили эту вражду. Здесь вмешалась исконная борьба за основное средство выживания – за землю, очень похожая по социальной природе на ту, что через половину века породит на Юге России между казаками и «иногородними» большую кровь гражданской войны. Эта большая кровь – ещё бо́льшая благодаря огромным массам населения – зальёт и восставший Китай, и при тайпинах, и при Мао.

Дети «хакка» создали общество «Байшандихуй» – общество Отца Небесного, в котором переплелись христианское учение о справедливости и древние китайские утопии о всеобщей гармонии, призывы к социальному равенству и национальному восстанию против инородной маньчжурской династии. По сути, это была первая в новой истории версия «теологии национального освобождения». В дополнение к Ветхому и Новому заветам они написали свою, «третью часть» Библии – Последний завет.

В 1847 году Хун Сюцюань приехал в Кантон к протестантским миссионерам из США, чтобы принять обряд крещения. Но это были уже не те христиане первых веков, что сокрушили рабовладельческую империю Рима, – испугавшись странного китайца, американский священник отказался его крестить.

Богоискатели не сразу превратились в повстанцев. Местные власти гоняли непонятных проповедников, потом стали сажать в тюрьму и освобождать за взятки. Через семь лет новое учение охватило значительные массы, а секта превратилась в разветвлённую подпольную организацию, с лета 1850 года начавшую подготовку к открытому восстанию.