Выйдя из автобуса, я бегу вверх, в гору, потом сворачиваю на свою улицу. Лихорадочно поворачиваю ключ в замке и, открыв дверь, вваливаюсь внутрь. В комнате темно, поначалу я не могу найти выключатель. Может, и не стоит включать свет, думаю я, это покажет, что я здесь. На ощупь пробираюсь по узкому коридору на кухню. Здесь, в глубине дома, свет включить можно, его все равно никто не увидит. Вспыхивает люминесцентная лампа над головой, и я щурюсь в ее ярких, безжалостных лучах.

Сердцебиение постепенно выравнивается, в боку перестает колоть. Мне удалось добраться домой без хвоста – по крайней мере, я так думаю. Слава богу, что подошел тот автобус.

Я проверяю телефон. Никаких пропущенных звонков или сообщений от Криса. Возможно, он все еще в пабе, сидит за столом, катая еду по тарелке и гадая, куда я делась. Наверное, он уже догадался, что я сбежала. Бедняга. Я чувствую укол совести за то, что бросила его там.

Поставив чайник, я открываю шкафчик и перебираю коробочки с травяным чаем, который купила, чтобы успокаивать нервы. Лаванда, ромашка, крапива… Хочу ли я заснуть или лучше оставаться настороже? Может, мне нужен не чай, а кофе. Я беру банку растворимого, открываю и принюхиваюсь. Пахнет отвратительно, но это все, что мне сейчас по карману, со своей задачей он справляется. Насыпаю в чашку одну ложку и заливаю кипятком.

Подходя с кружкой к окну, я смотрю на бетонный двор и пытаюсь привести мысли в порядок. Значит, тогда в индустриальном районе действительно был Сэм, стоял лицом к стене и приказывал своим приятелям оставить меня в покое. Была ли это случайная встреча или кто-то сказал ему, что я живу в Мортоне? Как глупо. Нужно было довериться своим инстинктам сразу же, как только я услышала его голос, но я подумала, что мне просто мерещится от постоянного страха. Даже пошла в приют для бездомных, чтобы убедить себя, что бояться нечего. Это было большой ошибкой. Еще одной, которую можно добавить к постоянно растущему списку.

Но нет смысла сейчас об этом думать. Нужно действовать. Сэм знает, что я здесь, он спрашивал обо мне Криса. Может быть, у него уже есть мой адрес. Есть люди, которые заплатят много денег, чтобы узнать, где я живу, – если Сэму об этом известно, я в большой опасности. Я и понятия не имела, что он сидел в тюрьме за наркотики, а сейчас, если верить Крису, он снова употребляет. Наркоманам все время требуются деньги. Как тут удержаться от соблазна?

Здесь для меня небезопасно. Нужно собрать вещи и сегодня же покинуть Мортон. Забыть о работе, которая мне нравится, друзьях, которых я успела завести, договоре годовой аренды, который я подписала, медленном, но верном прогрессе на сеансах психотерапии и новой жизни, которую я начала было строить. Начну сначала, где-нибудь далеко отсюда, в таком месте, где никто не захочет жить.

Кофе горчит, после каждого глотка мой язык будто покрыт песком. Я споласкиваю кружку, потом рот. Да, нужно уезжать. Но куда? И получится ли у меня? Я так устала бежать и прятаться, притворяться другим человеком с вымышленным прошлым, пытаться превратить ложь в правду. Но, если я не начну сначала, можно с таким же успехом набить карманы камнями и прыгнуть с моста. Вода здесь темная, глубокая и холодная, дно реки усеяно острыми камнями. Лучше самой со всем покончить, чем ждать, пока меня найдут. Но я никогда себя не убью. Я слишком большая трусиха, всегда такой была.

Зайдя в спальню, я открываю дешевый шкаф. На плечиках висят простенькие вещи Анны – я их терпеть не могу, но других у меня нет. Вытаскиваю из-под кровати свой единственный чемодан и бросаю их туда. Потом бегу в ванную и, сметая туалетные принадлежности в пакет, на миг ловлю свое отражение в зеркале. Кожа бледная, как мел, глаза вытаращенные. На лице написан ужас.

Выбора нет. Убирайся отсюда, пока можешь.

Раздается стук в дверь, и я подскакиваю, хватаясь за грудь.

– Анна? Анна? – Щель для писем открывается, и он кричит в нее: – Это я, Крис! Ты там?

Крис. Слава богу, это всего лишь Крис.

Я смотрю на свое испуганное отражение. И что теперь? Ответить? А вдруг с ним Сэм? Вдруг это уловка, чтобы я открыла дверь?

– Анна! Пожалуйста. Нужно поговорить… Я беспокоюсь о тебе.

Его голос звучит искренне. Мой взгляд мечется в нерешительности из стороны в сторону. Я не знаю, что делать.

– Анна? Ты там? Если не хочешь говорить, просто сбрось эсэмэску. Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

– Подожди! – отзываюсь я. – Иду.

Я иду в прихожую, отодвигаю щеколды, отпираю замок. Потом открываю дверь, насколько позволяет цепочка, и смотрю сквозь щель на встревоженное лицо Криса. Кажется, он один.

– Пожалуйста, давай поговорим, – просит он мягким тихим голосом. Я закрываю дверь, снимаю цепочку и приоткрываю на небольшое расстояние, чтобы он мог войти.

Мы проходим на кухню и садимся за маленький стол с ламинированной красной столешницей, по которой хаотично разбросаны черные треугольники, – в лондонских винтажных магазинах такая мебель из 60-х стоит сотни фунтов, даже если в углу есть прожженное сигаретой пятно. Не знаю, почему эта мысль приходит мне в голову. Наверное, из-за нервов. Воспоминаний о прошлом.

Крис отказывается от чая и кофе, но принимает стакан воды.

– Прости, что убежала, – наконец говорю я. – Просто запаниковала.

– Это я виноват. Совал нос не в свое дело. Прости, пожалуйста. Чувствую себя ужасно, – он колеблется в нерешительности. – Ты ведь знаешь этого Сэма, так?

Я киваю.

– Мне кажется, ты его боишься.

– Да… и нет. Я больше боюсь тех, кому он может рассказать, – я ставлю перед ним стакан воды и сажусь за стол.

– Ясно, – Крис подносит стакан к губам и делает глоток. – А кому он может рассказать… не возражаешь, что я спрашиваю?

Я перевожу дыхание.

– Моему мужу… бывшему мужу. Сэм когда-то на него работал, возможно, они все еще на связи.

– Что-то подобное я и думал, – карие глаза Криса смотрят на меня с сочувствием. – Он поднимал на тебя руку, твой муж?

– Это длинная, запутанная история, – отвечаю я, и в голове вспыхивают воспоминания. С чего вообще начать? – Не хочу об этом говорить, слишком болезненно. Могу сказать только, что не хочу, чтобы кто-нибудь знал, где я. Хорошо?

– Конечно. – Он тянется ко мне и сжимает мне руки. – Прости, я понятия не имел. Но не думаю, что стоит волноваться насчет Сэма. Он был не уверен, ты ли это, и, когда я сказал, что тебя зовут Анна, сразу же прекратил расспросы. То есть он либо подумал, что ошибся, либо понял, что ты прячешься, и решил оставить тебя в покое.

– Боюсь, Крис, ты принимаешь желаемое за действительное. Он знает, кто я.

– Но он кажется порядочным человеком, не то что обычные наркоши. Не думаю, что он хочет тебе навредить. Он как будто просто запутался.

– Я не могу так рисковать.

Крис морщит лоб.

– О чем ты?

– Я не чувствую себя здесь в безопасности. Мне нужно уехать.

– Но Сэм не знает, где ты живешь. Я не давал ему твой номер телефона, или адрес, или почту, или еще что. У нас в Святом Спасителе с этим очень строго.

– Рада слышать, спасибо, но Мортон – маленький город. Я все-таки думаю, что надо уехать.

– Но куда? Тебе нельзя бросать работу, как же ты будешь себя обеспечивать?

Я пожимаю плечами.

– Что-нибудь придумаю. Но я не могу оставаться здесь в одиночестве, это точно.

Он подается вперед.

– Живи у меня.

– Что?

– У меня есть свободная комната. У тебя будет свое собственное пространство, я не буду брать с тебя плату. Мы можем вместе ездить на работу и с работы каждый день. Я защищу тебя.

У меня вырывается непроизвольный смешок.

– Это очень мило с твоей стороны, Крис, но ты не можешь быть моим телохранителем двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

– Почему нет? Слушай, ты окажешь мне услугу. Я терпеть не могу жить один. С тех пор как ушла жена, мне было так одиноко. Не с кем перетереть, как прошел день. Недостаточно посуды, чтобы заполнить посудомойку, сама знаешь, каково это… – он замечает испуганное выражение моего лица и вспыхивает. – Но я не имею в виду, что мы должны быть… Я не пытаюсь… Конечно, ты мне нравишься, но… – замявшись, он умолкает. – Боже, все не то. Я только пытаюсь сказать, что мы будем исключительно друзьями. Соседями по квартире. Будем помогать друг другу.

Я смотрю на столешницу, проводя пальцем по черным линиям треугольников. Мысль о том, что можно делить с кем-то жилье, что меня будут оберегать и заботиться обо мне, трогает ту нежную часть меня, о существовании которой я и забыла. Но я едва знаю этого человека, он чужой.

Похоже, Крис читает мои мысли.

– Тебе не о чем беспокоиться, честно. Я не заинтересован в несерьезных отношениях. Я христианин, каждую неделю хожу в церковь – готовлюсь к конфирмации. Ты можешь спросить у викария, он за меня поручится.

– Не глупи, – я отмахиваюсь. – Я и секунды не думала… В любом случае, я тоже не ищу…

– Слушай, – говорит Крис. – Я чувствую, что несу ответственность. Если бы я не уговорил тебя пойти в Святого Спасителя, ничего бы не случилось. Я хочу помочь. Это моя обязанность.

– Знаю, спасибо. Я благодарна, правда, но думаю, что лучше мне будет уехать из Мортона.

– Если ты сбежишь сейчас, будешь убегать всю оставшуюся жизнь.

Расхожие слова, но справедливые. Я отворачиваюсь, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я не хочу убегать, но если останусь, то сойду с ума. Не смогу спать по ночам из страха, что кто-нибудь проникнет в дом и нападет на меня, пока я сплю.

– Поживи у меня неделю, – продолжает Крис. – Пока все не уляжется. Если хочешь начать искать новую работу, хорошо, я тебе помогу. Только не спеши. Прояви твердость, верь в… – он осекается, не решаясь приплетать Бога.

– Хорошо, – отвечаю я, поразмыслив несколько секунд. – Спасибо. Всего несколько ночей, да? Пока приведу в порядок мысли, решу, что делать.

– Да, звучит вполне логично. Посмотрим, как все пойдет.

– Я только соберу сумку, если ты не против.

– Конечно. Бери все, что хочешь, у меня полно места, – он смотрит, как я встаю и иду к двери. – Э-э, Анна?

– Да?

– Как тебя зовут на самом деле? Сэм не сказал.

Я окидываю его холодным взглядом.

– Какая разница? Я больше не та женщина, ее нет, ни следа не осталось, можешь считать ее мертвой. Я все поменяла: имя, фамилию. Все законно. Теперь мое настоящее имя – Анна.

Он кивает.

– Я понимаю и обещаю никому не говорить. Ни на работе, ни в церкви. – На мгновение наши взгляды скрещиваются, заключая безмолвный договор доверия. – Но если ты собираешься жить у меня, а я собираюсь тебе помогать, то я имею право знать.

Я чувствую, как призрак меня прежней содрогается внутри.

– Дженнифер, – отвечаю я. – Но все звали меня Джен.