Глава 6

“Мама Зубатка” пыхтела машиной и оставляла за кормой милю за милей. Погода была прекрасная, солнышко ласково припекало, ветерок спасал от жары, кудесник кок соблазнял запахами жареной рыбы с камбуза. Не жизнь, а счастье.

Каппа пристроился в тени куска брезента, который закрепили на переброшенных между пристройками веревках, организовав подобие места отдыха для экипажа. В обед, когда становилось жарковато, свободные от вахты матросы и водолаз обычно собирались здесь, болтали за жизнь или просто дремали, пристроив под голову свернутую бухту каната или мешок, забитый водорослями. Виталий сначала удивлялся, чего бы это капитану устраивать каникулы для подчиненных, но потом сам прошелся по всему кораблю, оценил его вылизанность и мгновенное исполнение любого боцманского приказа. Похоже, Ностро действительно собрал сливки в порту, набрав в экипаж отличных матросов. А те, получив хорошую работу и щедрую зарплату, старались на совесть. Ведь когда выходили в море, за спиной остался город, битком набитый неудачниками. Поэтому шкипер гайки лишний раз не завинчивал и давал возможность вздремнуть полчасика в сиесту. Чего лютовать, если на борту полный порядок?

Так как всю возможную информацию по тритонам Каппа вытряхнул из своих знакомых еще перед походом, то сейчас в свободное время он предпочитал листать доставшиеся ему книги по механике. Вряд ли получится занять место профессионального техника, но общее представление о местных агрегатах лучше иметь. Жизнь штука занятная, не известно, когда тот или иной факт на пользу сыграет. Тем более, что корабельный двигатель работал без нареканий и в полдень часто с водолазом рядом пристраивалась и Перлита. Чашка с горячей лапшой в одной руке, жало отвертки в другой — вместо указки.

– Сейчас перестали пар под давлением подводить к маховикам. Это уже старая схема. Для новых двигателей нагревающий бак втыкают сюда, к нему от бассейна идет холодная вода, здесь пара разряжающих пластин и спираль от кристалла.

– А зачем?

– Пар подается сразу к цилиндрам, простой надежный размыкающий клапан и минимальные потери тепла на всей схеме. Экономичнее в разы, хотя и дороже.

— Забавно. И кто такое придумал?

– Хвостатые. Они же и материалы поставляют.

Перелистнув последний лист, Каппа закрыл книгу и подвинул ее к старшему механику “Зубатки”:

— Спасибо, прочел и кое-что понял с твоей помощью. Последнюю дочитаю на обратном пути... Кстати, а если тритоны что-то продают и это работает неплохо, то зачем на старье по морям-океанам болтаться?

Девушка погладила щербатый корешок учебника и аккуратно убрала его в широкую брезентовую сумку. Затем допила остатки бульона из чашки и ответила, устраиваясь на расстеленном на палубе тонком тюфяке:

— Во-первых, мастеров хороших для ремонта и наладки чужих механизмов не хватает. Чтобы понять, как именно работает та или иная штука от хвостатых, зачастую приходится голову сломать.

— Но ведь до потопа здесь были мощные государства с неплохими технологиями.

— Были. И где они сейчас?.. Ну и жизнь под водой требует своих решений. Многие из них для нас лишние. Многие слишком дорогие. Вот и выходит, что мы берем что-то взаймы, приспосабливаем для себя, но пока лишь частями.

Любуясь красивым лицом, Каппа постарался поддержать разговор. Обычно Перлита отмалчивалась, стараясь поменьше появляться наверху. В машинном отделении легко было найти, чем заняться. И то, что мастер железок решил посидеть рядом и не хмурился в ответ на любой вопрос — это уже почти чудо.

– Ладно, мастеров мало. А еще что?

– Материалы. Если ты берешь что-то из-под воды, то будь уверен, что заменить это чем-то другим не получится. Сам посуди. Их пластины для выработки газов. Это же что-то невероятное. Ставишь такую штуку размером с дверь на заполненный бак, после чего в комнате можно дышать воздухом, который эта штука добывает напрямую из воды. И ведь знает, зараза, сколько надо воздуха отдать, а сколько дряни обратно впитать. И не ошибается, будь в комнате один человек или десяток.

— Подожди, – Каппа даже присел от возбуждения. -- Получается, подводные корабли так работают?

– Ага. Проточная вода через набор пластин дает воздух. Другой набор позволяет роторные двигатели подключать, которые винты крутят. Жидкость из светляков вместо карбидных фонарей. Только подкармливать их не забывай и спать укладывать, когда свет не нужен. А корпуса наполовину из хитина выращивают, прямо поверх железного наборного каркаса. Хотя это уже для совсем богатых и рискованных, тритоны за свою работу немало просят. Поэтому зачастую лодки собирают из разных компонентов. Где-то подводные новинки ставят, где-то попроще с кряжей аппаратуру монтируют. Там города затопленные совсем неглубоко, много что поднять удалось.

– Чудеса...

Снова устроившись на своем месте водолаз задумался. Похоже, местная частично затопленная цивилизация нашла свой собственный путь развития. Из рассказов Таторе и Ностро выходило, что этот симбиоз человека и тритона насчитывает от силы сто лет. После того, как большую часть Вардена заняли новые моря, остатки имперской власти развалились на множество крохотных княжеств и городов-государств. Кто-то окопался в горах, превратив бывшие выработки в новые поселения. Кто-то сколотил из обломков остовы будущих ферм и деревень. Когда тритоны заглянули в новые теплые воды, их поначалу встретили неласково. Люди элементарно боялись, что незванные соседи уничтожат ростки новой жизни. Неизвестно, кто именно из подводного народа смог первым наладить дружеские отношения с “не умеющими дышать”, но в итоге мирный договор обернулся взаимовыгодным сосуществованием.

С поверхности вниз пошли металлы, керамика, помощь в защите от морских тварей. В обмен на это разумные земноводные помогали с загонами для рыбы, возводили плантации водорослей, укрепляли опоры городов быстро растущими коралловыми колониями. А четверть века тому назад совместными усилиями удалось продвинуться в технологиях получения воздуха из воды и новых двигателей, которые стали устанавливать на подводные лодки и небольшие корабли. Да, без наладки тритонов многое из их изделий не работало, но все равно, рывок был существенный. И если сначала люди предпочитали не опускаться ниже двадцати-тридцати метров, то сейчас активно уже потрошили затопленные города глубже полусотни, подбираясь к серьезным цифрам.

Кроме того, несмотря на несколько жестких конфликтов и стычек между быстро набирающими силу новыми королевствами, общие отношения между людьми оставались спокойными. Торговля и малочисленность анклавов диктовали свои условия любому новоявленному Наполеону. Зачастую проще было построить у себя на мелководье новую ферму и получать регулярно свежую рыбу, чем пытаться захватить это силой у соседа, рискуя угробить подданных. И сама человеческая натура и тяга к познанию нового создали новую обширную сеть клановых связей и торговых гильдий по всему Вардену, превратив аморфную структуру во что-то общее. Там, где у тритонов до сих пор существовало понятие “чужой клан – чужие воды”, люди успевали бросить якорь и поставить новый форпост. Дошло до того, что для хвостатых зачастую оказалось проще перебраться из конца в конец внутреннего огромного моря на человеческом корабле, чем грести самим, пересекая многочисленные границы и выясняя, нет ли у очередного местного подводного царька каких-либо старых претензий к твоим родственникам.

– Ладно, отдых закончился, пойду я. Завтра на месте будем, надо оставшиеся мелочи доделать... Кстати, тебе не говорили, что ты странный?

– С чего бы?

– Половина людей живет на воде, но мир глубины не понимает. И хвостатых тоже. Принимают их как миролюбивых соседей. Торгуют с ними. Их безделушки могут использовать. Но на самом деле боятся и глубокой воды, и новшества. Наверное, слишком сильна еще память о катастрофе, которую устроили любители прогресса.

– А ты?

– А я на этом зарабатываю. Хотя многие хозяева мастерских так же в спину шипят, что девка с ума слетела, с железками ковыряться и с морскими диковинами разговаривать... Хотя, о чем это я. Ты же водяной. А у вас все не как у людей...

Поднявшись, Перлита быстро скатала свой тюфяк и сунула его между бочек. Каппа помахал ей в след и тоже засобирался. Надо было в последний раз уточнить у капитана, как именно будет проходить процедура знакомства с ближайшим кланом тритонов. Да и оборудование следовало проверить. Хоть и испытал его в порту, но все равно оставалось еще ощущение нереальности от этой помеси стим-панка и лягушачьих поделок.

Ну и то, что выглядит он странным в глазах аборигенов, этому нужно искать какое-то объяснение. Не всегда будут списывать на мозги, покалеченные многочисленными погружениями. Ляпнешь чего-нибудь про другие миры – так под водой и останешься навсегда, вместе с балластом, привязанным покрепче.

– Когда фюрер оставил нас, я плакала. Потому что думала, что надежда на возрождение Рейха навсегда покинула немцев вместе с лидером... Да, я плакала и не стыдилась слез... Но позже я поняла главное. То, что пытаюсь донести до вас, мои братья... Человек смертен. Человека можно убить. Лидер может состариться и навсегда покинуть нас. Но идея. Идея – она останется навсегда! Идея – это то, что движет нами, помогает нам свернуть горы на своем пути и достичь намеченных целей. И поэтому я говорю вам, братья! Еще не один вождь поднимет упавшее на брусчатку знамя! Еще не один возглавит колонну бойцов, которые идут по дороге! И сколько бы их не было, вместе с нами они достигнут нашей цели! Нашего счастья!

Коричневая отглаженная рубашка. Ремни портупеи. Распахнутый в иступленном крике рот. Женщина на трибуне, перед которой сотня застывших бойцов.

– Мы помним это? Да! Повторяйте за мной! Один народ! Один фюрер! Один Рейх!!!

Стоявший в углу Ганс вскинул руку в нацистском приветствии вслед за остальными, отмечая про себя и счастливый вид любимой тетушки, и фанатичный рев бойцов, собравшихся на импровизированный митинг. Ну, импровизация довольно условная, все же госпожа штурмбаннфюрер четко отслеживала настроения на базе и знала, когда стоит приотпустить вожжи, а когда необходимо устроить накачку для боевиков. А то, откуда тетя получила свое звание и как именно она была связана с разветвленной сетью бывших истинных бойцов сдохшего Рейха – эти глупые вопросы пусть кто другой задает. У Ганса и без того проблем хватает, чтобы цеплять себе на загривок еще недобитых нацистов. Использовать их для решения своей личной сверхзадачи – это да. А злить лишний раз или давать повод для сомнений – себе дороже. Золото для возрождения партии и фатерлянда? Само собой, ради этого и горбатимся. Портрет бесноватого в центральной зале? Почему бы и нет? Ручкой махнуть ему – чай, не отвалится. Зато народ жрет баланду и не морщится, мечтая о скором возвращении с победой. Осталось только на финишную прямую выйти и взять желанный и долгожданный приз.

Потевший рядом Пабло фыркнул под нос и влажно зашептал, шлепая жирными губами:

– Я вижу, половина механиков здесь, глотку дерут. А лодка до сих пор не готова к выходу!

– Шторм на всех нужных точках и рядом с нами. Если сейчас выходить, нас запросто о камни снова побьет. Так что имейте терпение, мой друг. Через неделю мы заканчиваем основной ремонт, затем еще неделя на поверку всех систем и можно готовиться к походу.

– Вам виднее, но я бы...

– Давно проблем не было, Пабло? Давно драки среди экипажа не разнимали? Ребятам надо дать спустить пар. Пусть отдохнут, местного самогона попьют, расслабятся. Не волнуйтесь, еще к Новому году вы будете выбирать, где стоит купить новый особняк: в Бразилии, Аргентине или даже в Европе... Хотя в Европе лучше брать замок. Для солидности... Через полгода вы примчитесь ко мне с вопросом, как побороть скуку. Потому что денег для воплощения любой сумасбродной идеи у вас будет в достатке. И даже еще пара золотых пирамид останется.

Повернувшись, Ганс двинулся вглубь базы, заметив краем глаза, что задумчивый компаньон семенит следом. Чуть придержав шаг, комендант тайной базы уточнил:

– Кстати, что сказали наши инвесторы? Посылку они получили?

– О, да. Профессор перебросил несколько ящиков со слитками домой. Оттуда уже прислали весточку, что наши кредиторы очень счастливы и готовят банкет по случаю блестяще завершенной экспедиции.

– Пусть готовят. Только не забудьте, что контракт у нас без изменений и я ни процента сверху из добычи не отдам. Вам десять, сорок инвесторам и остальное командованию. Все, как было зафиксировано в бумагах.

– Разумеется... Правда, я не совсем понимаю, сколько это получится в итоге...

– Замок, Пабло. Замок, шлюхи, золотые унитазы по всем комнатам и шейхи, которые удавятся от зависти к твоему состоянию. Главное, сейчас не облажаться. Дать команде отдых, завершить работы на лодке и через две недели выйти в очередной поход...

Отделавшись от прилипчивого толстяка, Ганс двинулся в святая святых – лабораторию. Там безумный профессор хотел поделиться последними сплетнями, похвастать успехами и обсудить пару вопросов о ближайшем будущем. Потому как белокурый командир команды вместе с яйцеголовым умником собирался весь куш поделить чуть-чуть в иной пропорции. И ни госпожа штурмбаннфюрер, ни боевики, ни тем более латиноамериканские мафиози в этот расклад не вписывались от слова совсем. Ну и распилить будущую гору золота и драгоценностей пополам с профессором было куда как более приятно, чем получить паршивую медальку сдохшего Рейха на грудь и абстрактное спасибо от недобитков, до сих пор мечтающих оживить давно подохший труп, оравший с трибуны про единый народ и любимого фюрера.

Пятьдесят процентов добычи – это куда как интереснее. Ведь от профессора пока не получится отделаться. Ну а дальше – будем посмотреть. Ведь будущее – оно еще не наступило. Может случиться и так, что в финале останется действительно один победитель. Один белокурый господин со стальным взглядом серых глаз. И целая гора высоколиквидного счастья, ради которого стоит рискнуть.

Погасив кривую ухмылку Ганс шагнул в ярко освещенный зал, прикрыл за собой тяжелую дверь и задал любимый вопрос, выделив ключевое “нас”:

– Как у нас дела, профессор?

Корабль стоял на якоре, лениво покачиваясь на невысоких пологих волнах. Внизу сквозь кристально чистую воду лениво шевелился ковер из водорослей, обступая цепочку маленьких серых невзрачных куполов.

– Это стоянка их охотников. Место безопасное. Для настоящих зубаток тут мелковато, они предпочитают более глубокие места. А вот их молодняк часто на мелководье мелькает. В заросли не лезут, там других паразитов хватает, кто готов в бок вцепиться. А вот у поверхности стаями ходят, чтобы быстро атаковать любого, кто на глаза попадется и не успеет куда-нибудь спрятаться.

– То есть мне придется от кучи агрессивных рыб отбиваться?

– Нет, это вряд ли. Во-первых, молодь зубаток все же ночная рыба, днем они редко где попадаются. Во-вторых, эти гады терпеть не могут запах жмыха, который остается после перегонки самогона. Если кровь где почуяли, то не отгонишь. Но если просто в воду эту гадость высыпать, то уже через пять минут ни одной рыбины в пределах мили не найдешь. А мы уже целую бочку вывалили. Так что, про зубаток я бы не беспокоился, – Ностро довольно почесал брюхо и поправил любимую старую латанную майку. Инструктаж водяного – дело не хитрое. Главное, это ведь ему туда лезть, не капитану. Так что причин для волнения не видать.

Каппа еще раз заглянул за борт и ткнул пальцем в непонятное шевеление рядом с дальним куполом:

– А это еще кто?

– Угри. Тупая башка, маленький рот, жирный хвост. Вкусные... Тритоны их как деликатесы разводят. Сидят обычно в водорослях, просто так не достанешь. Наверное, на остатки жмыха вылезли. Им это – как угощение.

– Ага. Большие, толстые, съедобные. И кто на них любит охотиться?

Капитан посмотрел на трубку, которую баюкал в руках, и с толикой сомнения ответил:

– Любая рыба, кто жрет других.

– То есть мы выманили толпу угрей на пустое место, чтобы на бесплатный обед приплыла толпа тех же зубаток. Я правильно понимаю?

– Так ведь день. И запах...

Вздохнув, Виталий нацепил на ноги короткие жесткие ласты, затем натянул на глаза лупоглазые очки и проверил, крепко ли сидит на носу прищепка. Все же снаряжение у местных водяных для походов под воду – как в каменном веке. Но где наша не пропадала. Подцепив коробку с дыхательными пластинами, Каппа затянул широкие ремни, проверил трубку с грубым загубником и прогундосил:

– Знаешь, кэп, ты меня раньше не обманывал. Надеюсь, что и в этот раз все будет как сказано. Потому что если меня сожрут вместе с угрями, буду остаток твоей жизни приходить каждую ночь в кошмарах и ругать страшными словами.

Итак, можно отправляться. На поясе ножны с двумя широкими ножами. На запястьях хитрые наручи с выдвигающимися лезвиями. Вместо глубиномера с борта вниз спущена веревка с узлами. На пяти и десяти метрах прицеплены люминисцентные фонари, чтобы хотя бы примерно представлять, на какой глубине находишься. Но Каппа ниже десятки лезть и не собирался. Странный чужой аппарат для подводных работ стабильно фильтровал воздух из воды как раз где-то до тридцати метров, потом начинались сложности из-за маленького размера пластин. Да и рассчитать декомпрессионную таблицу для неизвестной газовой смеси и непонятных глубин – та еще задачка. Поэтому – просто спускаемся максимум на десяточку, осматриваемся и пытаемся познакомиться с аборигенами. Как говорили знающие люди, в таких крохотных охотничьих деревнях обычно один-два хвостатых бойца должны болтаться. Им надо крупных хищников отваживать от тех же угрей, по мелочи водоросли пропалывать и подсаживать на поврежденные штормами места. Ну и добычу потихоньку складировать и забирать домой с очередной сменой. Поэтому крохотные невысокие купола – это как раз домики на одного, максимум двух тритонов. А так же склады, хранилища для корма и разной хозяйственной мелочевки.

Настоящий город – он намного дальше и глубже. Хвостатые обычно стараются держаться где-то на границе освещенной зоны и сумрака. Метров до двадцати тянутся поля водорослей, на тридцати попадаются садки с разной живностью, а уже ближе к сорока начинаются коралловые постройки, которые собираются в многомерные сложные структуры, уходящие на глубину. Ходят слухи, что настоящий дикий жемчуг тритоны выращивают уже за сотней, в специально оборудованных трубах, где сияют люминисцентные лампы и постоянно гонится моторами свежая вода с пищевыми добавками. Но – никто из людей в живую подобное не видел, все контакты с чужаками проходят или в отдельно вынесенных крохотных деревнях или вообще в человеческих городах.

Но то, что где-то рядом должен болтаться хотя бы один земноводный охотник – это Каппе обещали со всей возможной уверенностью и капитан, и боцман. Осталось лишь его найти...

Ностро все же не обманул. Проболтавшись рядом с поверхностью минут десять, Каппа заметил чуть в стороне от пировавших угрей длинное человекоподобное тело. Бурые пятна по всей коже служили неплохим камуфляжем. Широкие руки и ноги с перепонками между пальцев, чуть вытянутая голова с выступающей вперед челюстью и огромными глазами. Двойной гребень вдоль спины. Тритон с интересом разглядывал чужака, затем осторожно помахал в ответ на приветствие. Пора знакомиться поближе.

Водолаз сумел преодолеть лишь половину пути, когда ситуация кардинально изменилась. В бок одному из толстых угрей стремительно вонзилась серая рыбина, размером с полметра. Вслед за ней на хвостатый деликатес навалились еще штук пять молодых зубаток. А потом внизу воцарился форменный ад. Целая стая стремительных морских хищников рвала добычу, дралась между собой и превратила чистую воду в мутный вспененный хаос. Мало того, Каппа успел заметить, что из этой кучи-малы отшвырнуло в сторону тритона, которому тоже существенно досталось. Выпустив с наручей лезвия, Виталий выхватил ножи и со всей возможной скоростью рванул к раненному хвостатому охотнику, наплевав на испуганно взвывший здравый смысл. Если глазастого сожрут, то аборигены запросто могут сказать, что это был не несчастный случай и идиотизм обитателей Лортано, а диверсия и хитро спланированное убийство. Какие потом переговоры, ноги бы унести. Не смотря на всю миролюбивость, за своих тритоны мстили жестоко и за кровь требовали платить лишь кровью.

Пару одуревших рыбин Каппа сумел ткнуть походя, подплыв к скрючившемуся на песке пастуху. Убрав один нож, вцепился в чужую руку и начал буксировать пострадавшего поближе к хижине, которая как раз распахнула черный провал входного лаза в их сторону. Еще трижды приходилось отмахиваться от мелких зубаток, которые периодически пытались пройти по слабому следу крови от укушенного тритона. Счастье еще, что каждый раз увернувшись от острого лезвия зубастые твари возвращались на общий пир, где свара лишь разгоралась. Но самый большой сюрприз ожидал водяного в последний момент, когда они почти добрались до серого кораллового купола.

В воде мелькнула черная тень, разрубив одним стремительным движением бурый кровавый клубок. Что-то похожее на акулу собрало свою долю, заставив шарахнуться в стороны мелюзгу. На дно сиротливо кружа начал опускаться кусок зубатки.

Не дожидаясь, когда нежданный визитер развернется и пройдет еще раз, Каппа поднажал. До заветного лаза оставалось совсем не много. А выяснять, чьим родственником является новый монстр – это все потом. Потому что Виталий прекрасно помнил, что опасной является любая акула, у которой есть зубы. А у этого пятиметрового гада зубы точно были.

Через пятнадцать минут муть развеялась и сгрудившийся на палубе экипаж “Мамы Зубатки” в тишине начал снимать с головы береты и повязанные платки.

На песке валялись несколько кусков рыб, пара хвостов от угрей, кусок обжеванной ласты и перекошенная коробка воздушного аппарата. Ни человека, ни тритона не было видно. А насытившаяся акула, которая столь неожиданно поставила точку в представлении, медленно убралась подальше, утащив с собой что-то большое, периодически мотая башкой и оставляя после себя кровавые ошметки. Кого именно она успела вытащить из всеобщей свалки никто толком заметить не успел.

Всхлипнув, Перлита повернулась к капитану, сжимавшему в руках погасшую трубку:

– Ты знаешь закон! Мы обязаны ждать до следующего утра! Может быть, он все же найдется...

– Я знаю... Правда, без аппарата наш водяной уже бы всплыл кверху брюхом, но... Закон будет исполнен.

Подождав, когда девушка скроется по трапу в глубинах корабля, Ностро снова повернулся и попытался найти хоть какие-нибудь понятные следы от разыгравшейся под водой драмы. Мрачный как туча боцман рявкнул на столпившуюся команду:

– Что застыли? Моря не видели? А ну по местам! Расслабились, я погляжу...

Чуть позже он все же подошел к капитану и тихо спросил:

– Как думаешь, успели они до хижины пробиться?

– Не знаю, Гралл. Не знаю... Ласта и коробка вон где, а до ближайшего купола плыть и плыть. И посмотри внимательно, похоже на аппарате следы зубов. И одну из последних атак акула провела как раз с той стороны... Поэтому ждем до утра. Если тритоны появятся, все им расскажем. А потом поднимем якорь и домой...

Аккуратно выбив остатки табака Ностро еще раз глянул за борт, приказал назначенному смотрящему не расслабляться и медленно побрел к рубку. Вполне может быть, что они и вернутся в Лортано, но это уже не будет их домом. Неудачники никому не интересны. И пусть контракт на ремонт города не подписан, но о каких переговорах с тритонами теперь есть смысл говорить? Одна надежда, что они не посчитают капитана виновным в гибели соплеменника.

А водяной? Что поделать, такая судьба у каждого, кто уходит под воду. Ни один из них в своей постели не заканчивает короткий жизненный путь. Хотя Каппу все же жалко. Успел Ностро привязаться к веселому водолазу. Теперь будет грустный повод поднять рюмку-другую в память о хромоногом ушкуе.