Глава 50
Удары сердца
Я щурюсь в тусклом свете, пытаясь определить комнату по очертаниям мебели. Моя спальня? В висках стучит, как от самой ужаснейшей в мире головной боли. И все тело болит.
– Сэм! – раздается голос отца.
Он сидит на стуле рядом с моей кроватью.
– Папа?
Голос у меня хриплый и грубый. Я тру глаза и морщусь. Левая рука просто горит. Она скрыта повязкой. Я резко сажусь на кровати.
– Э-эй, полегче! – Отец нежно поддерживает меня за плечи.
– Папа, ты в порядке? Не ранен?
– Я? Ты едва выбралась живой с неведомого зачарованного корабля и хочешь знать, в порядке ли я? – он качает головой. – Сэм…
– Пап, я не колдовала! Я…
– Постой. – Он выставляет перед собой руку. – Дай мне закончить.
Я умолкаю.
– Не знаю, понимала ли ты, но во время транса я был в сознании. Не мог отреагировать или ответить, но все слышал.
Так, значит, он слышал, как мы обсуждали заклинание, как я разговаривала с Элайджей, а девочки колдовали?
– Сперва я был в ярости и корил себя. Думал, если бы успел увезти тебя в Нью-Йорк раньше, ничего бы не случилось.
Я ничего не говорю. Даже не знаю, как начать.
– Но, Сэм, ты бы видела девочек. Элис раздавала приказы направо и налево. Мэри смешивала какое-то зелье для памяти.
– Они использовали на мне зелье памяти? – округлив глаза, изумляюсь я.
– Едва не искупали в нем.
– Это помогло. Я все вспомнила. Не уверена, что иначе смогла бы выжить, – говорю я.
Папа кивает.
– Сюзанна разговаривала… вернее писала сообщения какому-то Элайдже, пытаясь выяснить, как работают заклинания, требующие подписи человека, и как их возможно разрушить. Они капали зелье на зеленое платье и на сломанную пластинку.
– Должно быть, для тебя это все выглядело дико, – вздыхаю я.
– Нет. У меня сердце кровью обливалось. Я понял, что они использовали то самое зелье, о котором ты просила Мэй несколько дней назад. Что вы с девочками хотели сварить зелье памяти, но не стали из-за моего запрета. Я забрал у вас все необходимое для защиты.
Я натягиваю пушистое одеяло.
– Ты была права: это я многого не знаю, а не ты, – говорит он, в голосе слышна непривычная тоска.
– Ты пытался меня защитить.
– Да, только действовал глупо.
Я поднимаю на него взгляд.
– Что ты хочешь сказать?
– Хочу сказать… от мыслей о магии мне по-прежнему становится дурно. Но Мэй была права: тебе нужно учиться управлять этими силами, а не сбегать от них. Если тебе нравится жить в Салеме, мы останемся. Я не хочу собственным упрямством вновь подвергать свою дочь опасности. Дважды уже обжегся. Третьего раза не будет.
– Мы можем остаться?
У меня на глаза наворачиваются слезы.
– Конечно, родная.
Дверь приоткрывается, и на пороге оказывается миссис Мэривезер, принося с собой аромат сладостей.
– Я услышала голоса и подумала… Девочка моя! – Она прижимает ладонь ко рту. – Что тебе принести? У тебя где-нибудь болит? Есть хочешь? – Она быстро проходит через комнату и обхватывает мое лицо ладонями. – Дай посмотреть на тебя.
Я наслаждаюсь ее улыбкой.
– Джексон… он в порядке? В смысле, он ведет себя как прежде?
Она кивает:
– А еще он здесь. И девочки тоже. Неужели думала, что мы не стали бы дежурить по очереди, ожидая, когда ты проснешься?
Папа стискивает мою ладонь.
– Как долго я была без сознания?
– Больше суток, – отвечает отец.
Кажется, множество бессонных ночей дало о себе знать.
Миссис Мэривезер отходит к двери.
– Она пришла в себя! – кричит она в коридор. – Идите сюда!
Я слышу быстрые шаги – они поднимаются по лестнице и спешат к нам. Мэри влетает в комнату первой, следом за ней – Сюзанна и Элис. У Мэри вокруг рта – крошки от печенья, а на глазах мгновенно выступают слезы.
– Сэм, я так испугалась. Я не знала, что делать. Появилась эта рана. Температура тела начала падать. Кровь никак не останавливалась. Я… ты не представляешь… я так испугалась. Как же я рада, что ты в порядке.
– Мэтт? – смотрю я на Элис.
– Мертв, – тихонько отвечает она.
– Его нашли у Салемской пристани со сломанной спиной и раздробленными костями. Причина смерти: утопление, – добавляет Сюзанна. – Как так получилось, определить не удалось. Весь город в шоке.
Я вздрагиваю, вспоминая острие его ножа и выражение лица, когда он не смог удержаться за мою руку. Киваю, отгоняя это видение.
– Редд?
Сюзанна качает головой, и комната погружается в тишину. В дверях появляется Джексон, лицо озаряется улыбкой при виде меня.
– Сэм! – улыбается он, и я узнаю настоящего Джексона.
– Ладно, ладно. Не стоит переутомлять Саманту, – осаждает их миссис Мэривезер. – Хочешь, принесу тебе еды, милая?
– Пока не нужно.
Все выходят из комнаты, кроме Джексона, которому явно очень неуютно. Он присаживается на отцов стул.
– То заклинание… – начинаю я.
– Ага… Сэм, я не понимал, кто я и что делаю. Я просто…
– Поверь, знаю. Это мерзкое чувство.
– Просто кошмар, – кивает Джексон.
Мы молчим, Джексон отводит глаза.
– Я даже не знаю, как начать…
– Джексон, не стоит. Не нужно ничего объяснять.
Джексон смотрит на свои руки.
– Что ж, тогда… как насчет того, чтобы открыть подарок в честь твоего пробуждения?
Он оглядывается. Проследив за его взглядом, замечаю на туалетном столике подарок.
– Отличная идея.
Джексон протягивает руку и достает обернутую в голубую бумагу коробку. Ставит ее на кровать рядом со мной. Я разворачиваю бумагу, находя под ней деревянную шкатулку с вырезанным на крышке кораблем – идеальной копией корабля из верфи, где мы впервые разговаривали с Джексоном по душам.
– «Дружба»?
– Да, я сделал ее для тебя.
Поднимаю взгляд на Джексона.
– Постой. Ты же не…
– Да. Прими ее в качестве извинения. Мне не стоило злиться на тебя тогда, после ресторана. Это было несправедливо. Ну, и… потом я тоже много дерьма наделал. Жаль, нельзя все исправить.
Я поднимаю крышку, дерево внутри гладкое и теплое на ощупь.
– Наша договоренность о доверии еще в силе?
Он улыбается, и мне на мгновение кажется, что в зеленых глазах блестят слезы.
– Надеюсь. Я был бы рад.
– Джексон! – кричит с первого этажа миссис Мэривезер. – Сэм нужен отдых.
– Думаю, это был тонкий намек, – замечает он, поднимаясь.
Я откидываюсь на подушки и рассматриваю подарок. Из-под одеяла рядом с ногой высовываются лапы Брума. Кот смотрит на меня, моргает и снова сворачивается в клубочек.
Я кладу шкатулку на прикроватную тумбочку. В вазе стоит одинокая лилия. Я резко сажусь.
– Элайджа!
Ответа нет. Я с трудом поднимаю свою измученную тушку с кровати, в голове прокручивается наш последний разговор. Тот самый, когда я его оттолкнула.
– Элайджа! – выдыхаю я.
– Саманта.
Я резко оборачиваюсь. Выражение его лица невозможно прочитать.
– Ада передала мне твое сообщение.
– Да?
– Да, вскоре после того, как заклинание рассеялось. И попросила меня передать сообщение тебе. Заставила запомнить и повторить его ей… целых три раза. – В его глазах улыбка. – Ада передавала, что ее мама всегда говорила: если рядом кто-то грустит, а ты не пытаешься его ободрить и отвлечь, тогда ты позоришь слово «человек». И, хотя пассажиры «Титаника» не догадывались об этом, они бесконечно долго испытывали грусть. Но ты снова подарила им радость. Ада сказала, ты поймешь, что она имеет в виду.
Я слушаю его слова, затаив дыхание.
– Другие духи тоже наведались сюда, прежде чем покинуть мир. Они оставили это.
Элайджа протягивает мне небольшую стопку писем. Заглядываю в первый конверт и вижу имя Молли. Прижимаю его к груди.
– А еще… Ада спросила, я ли твой мальчик.
– Мой кто?
– Твой мальчик… как в дневниках Стеллы, сказала она. И посмеялась надо мной.
Чувствую, как меня бросает в краску.
– Она видела, как я хандрила после нашего разговора, в тот раз, когда ты извинился за поцелуй.
Элайджа долго пытается подобрать слова.
– Я просто пытался…
– Знаю. Но мне не нужна твоя защита.
Он насмешливо поднимает бровь.
– Кроме того, я ни за что не поверю, если ты заявишь сейчас, что решил уйти.
– Резонно.
– И что теперь?
Он подходит ко мне, останавливается так близко, что явно может услышать, как от волнения участились удары сердца. Улыбается. С этими чудесными ямочками на щеках…
– Теперь… есть ты и я.
– Резонно, – соглашаюсь я, имитируя его старо-британский акцент.
– И извиняться я не собираюсь.
Элайджа подается ко мне, вопросительно останавливаясь у самых губ, а потом нежно целует их.
Я хватаюсь за его рубашку, наплевав на боль в руке. Открываюсь навстречу его настойчивым губам, и поцелуй наш из нежного становится страстным. Тело слегка потрясывает. Элайджа кладет одну ладонь мне на спину. Другой рукой касается моего уха, гладит шею. Я крепче прижимаюсь к нему, растворяясь в этом ощущении.
