ГЛАВА 34
Часы посещения больных еще не начались, но Стоун познакомился с симпатичной медсестрой, и та пропустила его в отделение, когда он назвал ей свое имя.
— Док Уорнер о вас рассказывал, — улыбнулась медсестра. — Кто бы мог подумать, что автомобильным двигателем можно запустить сердце?
«Тот, кто воевал».
Вилли, обвешанный трубками, лежал под капельницей. Целый жгут кабелей тянулся от него к монитору, на котором бежали синусоиды и строчки цифр.
Когда Стоун вошел в палату, Вилли открыл глаза.
— Вы кто такой?
— Бен. Я помог твоему деду тебя сюда привезти.
Вилли протянул ему руку.
— Дедуля рассказывал. Получается, я обязан вам жизнью.
— Похоже, тебе уже лучше.
— Пока не очень.
— Не говорили, сколько тебя здесь продержат?
— Нет. Я даже не знаю, что за хрень со мной приключилась.
— Передозировка.
— Это-то ясно. Вот только я понятия не имею, как у меня это получилось.
— Ну а что обнаружили в крови?
— Врачи говорят, оксикодон и еще какая-то дрянь.
— Значит, это ты и принимал.
— У меня ничего такого не было. Это ж дорогущее дерьмо, если без рецепта. Считай, две сотни за таблетку.
Стоун взял стул и сел рядом с койкой. У Вилли Кумса были довольно длинные каштановые волосы и приятное лицо с мелкими морщинками у глаз и губ. Он был похож на Дэнни Райкера, только изнуренного.
— Что ж у тебя было, и что ты закинул?
— Эй, а вы не полицейский под прикрытием?
— Ну, можно придумать и не такую экстравагантную подставу.
Вилли протяжно вздохнул.
— Хотя мне уже до лампочки… Обычно я делаю так: беру два кусочка фентанилового пластыря, склеиваю вместе, выжимаю, готовлю раствор и колю в ногу. Кайф отличный, как от героина.
— Фентанил? «Свинцовые белила»? — уточнил Стоун.
— Вы сами-то не употребляете?
— Ты сказал, что так ты делаешь обычно…
— Закончился срок действия рецепта. Поэтому я взял самый простецкий крэк. Не бывало с ним никогда подобных ужасов.
— Боб и сказал, что это был крэк.
— Так если он вам сказал, на кой меня тогда спрашивать? — удивился Вилли.
— Люблю перепроверять данные по первоисточнику.
— А вы точно не коп?
— И близко не стоял. Как же ты умудряешься принимать крэк, а потом идти в шахту на смену?
— Взял пару дней больничного. Отпуск по болезни, — не подумав, брякнул Вилли.
— Ты точно не принимал оксикодон в тот вечер?
— Даже если бы он у меня был, я бы не стал такое глотать.
— Почему?
— Док Уорнер его выписывал, когда пару лет назад мне в шахте придавило руку. Было так от него хреново, что я больше не прикасаюсь к этой дряни.
— А что-то еще ты принимал? Что-нибудь ел или пил?
— Ну, пару пива. Еще «У Риты» взял кой-чего на вынос.
Стоун вскинул голову.
— Что именно?
— Гамбургер с картошкой и порцию кукурузных чипсов.
— Значит, ты поел, выпил пива, а потом пыхнул крэк?
— Ну да. Окосел, начал нести всякий бред, но мне это было по кайфу. А перед сном принял тайленол. Я каждый вечер принимаю тайленол. Мне только двадцать третий пошел, а такое чувство, будто на днях стукнет шестьдесят.
— Тайленол?..
— Помню, еще дедуля заявился. А потом все вдруг стало расплываться…
— Кто знает, что ты каждый вечер принимаешь тайленол?
— Да я и не делал из этого тайны. Здесь туча народа глотает колеса.
— Уже заметил, — сухо произнес Стоун. — Так мог кто-нибудь знать точно?
— Куда вы, черт возьми, клоните, мистер?
— Твой тайленол подменили на таблетки оксикодона, и так он оказался у тебя в организме. Сколько таблеток ты выпил?
— Пару, не меньше.
— В пузырьке что-нибудь осталось?
— Несколько штук… — Вилли сел в постели, натянув трубки капельницы. — Вы хотите сказать, кто-то хотел меня отравить? Да кому я, на хрен, сдался?
— Тебе лучше знать, Вилли.
— Сомневаюсь, что кому-то понадобился мой трейлер, охотничьи ружья и арбалеты. А больше у меня ничего и нет.
— Забудь про материальный фактор. Может, кто-то затаил на тебя обиду?
— За что?
— Может, разозлил кого? Девушку увел?
— У меня была девушка, — выпалил Вилли. — Она погибла!
— Дебби Рэндольф?
— Как вы узнали?
— Городок небольшой. Она покончила с собой?
— Да, так говорят.
— Ты с этим не согласен?
— С какой такой стати ей кончать с собой?
— Я видел ее работы в магазине сувениров. Она была талантлива.
Лицо Вилли засветилось от гордости.
— Она писала красками, лепила из глины. У нее была мастерская в сарайчике за домом. Как раз там и нашла ее мама, — добавил он тихо. — Вот почему я взял больничный. Я вышел на работу после похорон, но башка у меня была совершенно не на месте.
— Я тебя понимаю, Вилли. Как же я тебя понимаю.
— Хотите, я покажу ее фотографию?
Стоун кивнул, и Вилли достал из тумбочки бумажник.
Они стояли рядышком, высоченный Вилли и миниатюрная Дебби. У нее были светло-русые волосы, добрые глаза и заразительная улыбка.
Когда Стоун взглянул на фотографию, в голове у него что-то щелкнуло.
— Она вовсе не похожа на самоубийцу.
— Я попросил ее стать моей женой, и она ответила «да». Я был самым счастливым человеком на свете. А потом вдруг узнаю, что ее больше нет.
Скулы Вилли задрожали, по худым бледным щекам потекли слезы.
— Когда ее не стало, я снова взялся за наркоту. Мне уже нечего терять.
— Ты или она говорили кому-нибудь, что решили пожениться?
— Нет, я попросил не говорить, пока не куплю ей кольцо. Мне хотелось показать ее родителям, что у меня серьезные намерения. Потом, когда узнал, я просто ушел со смены. До сих пор не могу поверить.
— В какое время ее обнаружили?
— Рано утром.
— И что, никто не слышал выстрела?
— Они живут в небольшой лощине. Поблизости никого.
— Но, по твоим словам, строение сразу за домом.
— Ее мама ничего не слышала, потому что она практически глухая без своего аппарата. А Тоби, ее отец, дальнобойщик. Он был в Канзасе, когда Дебби не стало. Так и он, пока свои лопухи не наденет, тоже ни черта не слышит.
— Что это было за ружье?
— Отцовское, десятого калибра.
— Ты говорил шерифу Тайри о своих сомнениях?
— До посинения. А он все твердит: «Где улики, сынок?» Отпечатки на ружье только ее и отца. И ни у кого никаких причин для убийства… Вот и решили, мол, значит, сама. Охрененные умники.
— Почему ты считаешь, что никто не мог желать ей смерти?
— Дебби в жизни никого не обидела!
— Не была ли она угнетена или, наоборот, чересчур раздражительна перед смертью?
Вилли пожал плечами:
— Нет, ничего такого.
— Когда ты разговаривал с ней в последний раз?
— В тот самый вечер. Около одиннадцати. Голос был радостный.
— Ты удивишься, если я скажу тебе, что Дэнни Райкер очень сильно переживал ее смерть?
Вилли вытер глаза бумажным носовым платком, скомкал его и бросил в корзину.
— Не удивлюсь. Они с Дэнни встречались, еще до меня. Ничего серьезного. В школе Дэнни назначал свидания всем девчонкам подряд.
— Дэнни тоже положили сюда в больницу.
— Как?! Что случилось?
— Несколько парней жестоко его отделали. Есть догадки?
— Нет. Мы с Дэнни уже не настолько близки.
— Но вы были друзьями.
— Лучшими друзьями. — Вилли помедлил. — Он приходил сюда ко мне.
— Когда?
— Вчера днем. Мы отлично потрепались. Школа, футбол, все такое.
— Ну да, вы ведь играли в одной команде.
Вилли усмехнулся, и под угольным налетом Стоун вдруг увидел совсем еще молодого человека.
— В выпускном классе он положил тридцать семь мячей, и двадцать восемь из них — с моей подачи. Мы оба могли бы выступать за Виргинский политех. Но я попался на вождении в нетрезвом виде, и меня лишили стипендии, а Дэнни травмировал колено. Вот и кончилось лето.
Улыбка погасла, и юноша тут же пропал.
— Значит, Дэнни не говорил ничего такого, что объясняло бы, почему его могли избить?
— Нет. Говорил, что потрясен смертью Дебби. Просил воздержаться от наркоты. Сказал, что снова собирается уехать и хочет, чтобы я поехал с ним. Мы бы подались на запад и начали новую жизнь.
— Ты согласишься?
— Возможно. Здесь меня ничто не держит.
— Я так понял, что ваши отношения изменились после того, как Райкерам присудили компенсацию?
— У меня тогда крыша поехала. Решил, что у них теперь есть все, а у меня вроде как ничего. Ну и надо, значит, теперь с них получить… Они ничего мне не были должны. Дэнни ведь потерял отца, и все такое. Теперь-то я знаю, каково это.
— Говорят, твой отец погиб на охоте. Он тоже работал на шахте?
— Нет, он был охранником в тюрьме «Голубая ель». Отца случайно подстрелил один из его лучших друзей.
— Кто же?
— Рори Петерсон.
— Петерсон? А потом и его убили?
— Да, совсем недавно. А мой отец погиб больше двух лет назад.
Стоун глянул на часы и поднялся.
— Мне пора.
— Дэнни уже лучше?
— Не знаю. Его здорово избили. Впрочем, ты о себе беспокойся.
— Это о чем вы?
— Если тебя хотели отравить, подменив таблетки, то попытку скорее всего повторят.
