Глава 29

– Мы были очень счастливой семьей, – начала Элиза, – жили в небольшом приморском городке. Мама работала горничной в отеле, папа шофером. А мы с сестрой Анжеликой сопровождали автобусные экскурсии отдыхающих, рассказывали о достопримечательностях, мимо которых группа ехала. На корабликах работали. Иногда нас кто-нибудь индивидуально нанимал. Лика меня на год младше, считай, мы близнецы. И внешне были похожи в молодости. Было лишь одно отличие – у Анжелики шрам на лопатке, его под одеждой не видно. И хорошо, что не заметно, рубец уродливый. Откуда он? Мама нам до восемнадцати лет не позволяла после десяти вечера из дома уходить. Я спокойно к ее приказу относилась, а Лика злилась. Когда сестре исполнилось шестнадцать, у нее любовь с Кириллом вспыхнула, Лика стала тайком по ночам убегать. Вылезет в окно, через забор перемахнет, и гуляй не хочу. Но она всегда в полпятого домой возвращалась. Отец вставал через полчаса на работу, мог что-то заподозрить. Мы в одной комнате жили. Только Лика ускачет, я типа куклу из подушек сделаю, одеялом накрою. Глупые мы были совсем тогда, решили: если родители зайдут ни свет ни заря к нам в спальню, подумают, что старшая спит, с головой накрылась. Но Анжелика всегда к половине пятого была в койке. Я и не волновалась о ней. И вдруг! Из окна шепот: «Элизка, помоги». На часах четыре. Я высунулась в сад. Мамочка родная! Ликуся вся в крови. Она меня увидела, сознание потеряла. Я помчалась к маме. Сестру в больницу отвезли. И что оказалось? Они с Кириллом решили устроиться на пляже, там песок, море шумит. И мягко, и романтика. Да только те, кто у воды день проводит, не всегда бывают аккуратны. Анжелика на спину легла, парень на нее навалился. Кирилл прямо лось здоровенный, вдавил сестру в песок, а в нем «розочка» от бутылки кверху острием закопана оказалась.

Я поморщился.

– Ужасная ситуация.

– Не то слово! – воскликнула Элиза. – Да еще идиот не сразу сообразил, что Лика от боли, а не от страсти кричит. А может, и понял, что ей плохо, но остановиться не захотел. Потом увидел лужу крови и удрал! Сестра еле-еле домой добралась, осколки из нее потом в клинике под наркозом вытаскивали. И остался некрасивый шрам.

Элиза шмыгнула носом и продолжила:

– Прошло несколько лет, и Лика погибла. Она сопровождала экскурсию по морю, кораблик затонул, сестра с ним на дно ушла, хотя очень хорошо плавала. И нашим жильцам из Москвы, тем, кто комнату тогда снимал, тоже не повезло, Сергей Стеклов, глава семьи, погиб. Дочь его, Валя, выплыла. Девушка на воде не очень уверенно держалась, вместе с отцом на ночную прогулку отправилась. Он погиб, она спаслась. На все божья воля. Валентина, никакая пловчиха, выбралась, а Лика, которая как рыба в воде себя чувствовала, погибла. Со Стекловыми еще девочки были, Настя и Светлана. Вторая, дочь Валентины, была совсем крохотная, ее на прогулку ночью не взяли. Анастасия то ли школу закончила, то ли в выпускном классе училась, не помню. Она осталась со Светой, а Валя отправилась с отцом. Анжелика с ними, они ее пригласили вместе отдохнуть, поужинать.

Элиза сложила руки на груди.

– Изуродовало Валентину капитально. Сначала Стеклова в местной больнице лежала, потом ее в Москву увезли. Анжелику мы похоронить не смогли, тела моей сестры не нашли, да и много кого из пассажиров тоже. Мама через год скончалась, отец вскоре за ней ушел. Я осталась одна.

Элиза сделала глубокий вдох.

– Жила я плохо. Семьи не завела, пускала жить отдыхающих. А потом народ стал за границу летать. Да, это дороже, но условия лучше: в номере ванная, туалет. Бассейн, ресторан, дискотека – все тридцать три удовольствия. А у меня что? Старенькие кровати, тумбочка, сортир во дворе, душ там же. Ни интерьера красивого, ни еды на фарфоровых тарелках. А люди сейчас избаловались, раньше за счастье считали у нас пожить. Дом в пяти шагах от моря. А потом нос воротить стали, спрашивать:

– Бассейн есть? Еда, шведский стол? Нет? Нам это не подходит, раз в году отдыхаем, хотим королями погулять.

Я первая поняла, что дело плохо, надо линять, домик продала, купила в Москве на окраине однушку, переехала. Да еще радовалась: успела покупателя найти, соседи время протянули, жилье в цене упало. Но через полгода я поняла, что ступила. Да, в родном городке денег почти не имела, но там друзей много, соседи хорошие, сад с абрикосами, море рядом. Какого хрена я, дура, в злую столицу поперлась? Почему никто из знакомых меня не остановил?

Раскова всхлипнула.

– Несколько месяцев я ревела, потом взяла себя в руки, начала рыться в интернете, нашла работу в тайском массажном салоне уборщицей. Платят ерунду, но чаевые, если постараться, клиент отсчитает. СПА-салон дорогой, простому человеку в нем делать нечего. Я верчусь как белка в колесе, только массажистка выйдет, бегу в кабинет с нагретой простынкой, шапкой для душа, кланяюсь. Вымоется человек, а я под дверью с очередным теплым полотенцем. И обязательно, когда кто на массаж отправляется, шепотком спрошу: «Вам одежду, обувь почистить? Отпарить чего? Пуговички пришить?» И всегда, когда клиенты уходят, мне в кармашек капает. Делюсь, конечно, с ресепшен, а девчонки мне за это самых богатеньких дают.

Я терпеливо ждал, пока Элиза доберется до сути, и она, наконец, приступила к основной части истории.

– Не так давно женщина пришла, она из постоянных посетителей, но долго не появлялась. Мне администратор шепнула: «Валентина всегда щедрая, ты уж постарайся». Я в раздевалку бегом с самым новым мягким халатом. Стучу, вхожу и вижу…

Элиза понизила голос:

– Спину Анжелики со шрамом. Понимаете? Лика давно утонула, а тело ее, вот оно, в раздевалке! Каково?

– Вы могли перепутать, – мягко заметил я.

Посетительница вынула айфон и показала мне фото.

– Такое у многих видели?

– Нет, – признал я.

– Раньше шрам хуже выглядел, – вздохнула Элиза. – В нашем городке хирург о красоте не думал, кое-как залатал. У Лики вместо лопатки лохмотья висели, их ей собрали, но раздеваться на пляже с такой красотой не станешь.

– Как вы поступили, поняв, что видите свою якобы покойную сестру? – поинтересовался Боря.

– Окликнула ее: «Лика». Она не вздрогнула, я повторила громче: «Анжелика, это я, Элиза. Понимаю, я растолстела, постарела, узнать меня трудно, но это я». Она повернулась: «Женщина, меня зовут Валентиной. Вы ошиблись. Принесли халат? Спасибо, теперь покиньте мою раздевалку».

Элиза поежилась.

– В салоне у каждого клиента есть комнатка со шкафчиком, душем и туалетом. И я обязана сразу испариться, если посетитель требует.

Собеседница умолкла.

– Но вы не сдвинулись с места и стали говорить про шрам? – предположил я.

– Ага, – жалобно протянула Элиза, – сказала ей: «Все понимаю, ты выплыла, а Валентина утонула. Когда тебя в больницу привезли, санитары отдали спасательный жилет, в котором тебя на берегу нашли. В нем есть специальный карман для документов, они в нем не промокнут. Там обнаружили паспорт Валентины Стекловой. А нам сказали: «Анжелика погибла».

Никто из нашей семьи в клинику к Вале не пошел. Мы, конечно, были рады, что постоялица спаслась, да у нас горе горькое, мы Лики лишились. Анастасия с младенцем съехала. Вот и все.

Я своей сестре, у которой чужое лицо было, правду выложила и закончила так:

– Нас само провидение свело. Раз ты сюда ходишь, значит, не нуждаешься. Я на копейки существую. Но твоего богатства не желаю. Мне семья нужна. Пожалуйста, возьми меня к себе, обузой не стану. Я убираю, готовлю прекрасно, помогу тебе во всем. Только не бросай сестренку.

Она ответила:

– Сейчас у меня массаж. Выйди через три часа на улицу, подожди меня на парковке, поговорим.

Элиза вытерла глаза ладонью.

– Когда я по стоянке ходила, ко мне прибежал управляющий СПА, обозвал по-всякому, заорал матом: «Чтоб я тебя больше никогда не видел. Только подойди ближе чем на километр к нашему заведению, таких люлей огребешь, потом до гроба на зубные протезы пахать придется». И выгнал меня за забор. Понятно, что Валентина на меня пожаловалась. Объясните ей, что я это правда я! У меня есть доказательства!

– Какие? – удивился Борис.

Элиза широко улыбнулась.

– Телевизор смотрю, про анализ ДНК знаю. Прямо сейчас сдать его могу!

В кабинете повисла тишина.

– Эй, чего не так? – прервала ее Раскова.

Я посмотрел на Бориса, тот заговорил:

– Стопроцентной уверенности в том, что Валентина Стеклова на самом деле Анжелика Раскова, у нас нет. Возможно, вы ошибаетесь. Принимаете желаемое за действительность.

– Сдам ДНК! – повторила Элиза.

– В этом нет необходимости, – сказал Борис, – Валентина Стеклова недавно умерла.

Элиза схватилась рукой за горло.

– Как?!

– У нее был инсульт, – пояснил я.

Раскова вскочила и бросилась вон из кабинета. Ни я, ни Борис не ожидали от нее такой прыти, поэтому остались сидеть. Через секунду у меня зазвонил телефон, а батлер поспешил за Элизой. Я увидел, какое имя определилось на экране, и ответил:

– Моника? Слушаю.