Глава 7
В гостях у атамана из города Кобеляки
– Да, не судьба нам сегодня доехать до Комсомольска… – Капитан Соболев передернул затвор ручного пулемета Калашникова и плотнее вжал приклад в плечо. – Экипаж, к бою! «Вахтовка», высаживай десант и прикрывай.
– Понял тебя, командир.
Тем временем на дороге закипела очередная «заварушка с пострелушками», которыми стала так богата современная история незалежной Украины. Четыре неопределенного вида бронированных джипа с пулеметами окружили «ган-трак», переделанный из мощного «КрАЗа». Джипы, словно свора шакалов, носились на полной скорости, полосуя очередями крупнотоннажного дорожного монстра.
«КрАЗ» был неплохо защищен – кабина почти полностью закрыта грубо сваренными стальными листами, оставлены только небольшие смотровые щели впереди и по бокам. Решетка радиатора и капот также бронированные. А массивный передний бампер превращен чуть ли ни в бульдозерный отвал. Пулеметчики в бронированном кузове яростно отстреливались из пулеметов Калашникова, установленных по бортам на вертлюгах. Спереди и сзади бронированный «КрАЗ» прикрывали турели со спаренными крупнокалиберными пулеметами ДШКМ.
Защищенный толстыми стальными листами кузов грузовика и кустарно сделанные, но надежные бронещитки пулеметных установок позволяли стрелкам чувствовать себя более-менее уверенно.
Один из бронированных джипов «дорожных шакалов» уже получил свою порцию свинца. Массивный капот был искромсан крупнокалиберными пулями, а двигатель разворочен. В салоне с простреленными стеклами бушевал пожар. Клочья черного дыма то и дело скрывали картину дорожного побоища.
«Носорог» с ходу протаранил клиновидным бампером с «бивнем» один из джипов. В грохоте и пронзительном скрежете раздираемого металла мощный донецкий броневик буквально смял внедорожник украинских националистов и отшвырнул искореженную груду лома на обочину. Тут же пулеметная башня наверху бронекорпуса «Урала» открыла огонь по еще одному джипу с пулеметом на крыше. Тяжелый пулемет Владимирова в башне «Носорога» сделал свое дело – вражеский джип полыхнул жарким пламенем.
– РПГ слева, на «десять часов»!
Бродяга ударил по тормозам и резко вывернул руль, подставляя вытянутый бронированный капот «Урала», усиленный массивным клиновидным бампером. Те самые «два метра жизни», которые не раз спасали водителей и весь экипаж! Попадание противотанковой кумулятивной гранаты пришлось «в левую скулу», под углом. Перед глазами полыхнуло, удар был довольно сильный. В ушах заложило и противно запищало от перепада давления при подрыве кумулятивного заряда. Ярославский турбодизель захлебнулся. Левую сторону массивного бампера и крыло над колесом будто ножом срезало вместе с фарой. Но до капота смертоносная кумулятивная струя все же не достала, рассеялась.
Рассредоточившись, пехота донецких дальнобойщиков вела кинжальный огонь, не давая возможности украинским националистам бить прицельно по «Носорогу». Донецкие броневики и их прикрытие действовали четко и слаженно.
– Подавить пулемет – справа тридцать.
– Понял, работаю.
– Снайпер, прикрывай!
– Принял. – Как подтверждение, раскат выстрела из крупнокалиберной снайперской винтовки «Корд-М».
Капитан Соболев бил короткими очередями из курсового пулемета в бронированной кабине «Урала», помогая своим пехотинцам. Звонко щелкали по броне пули бандеровцев, но надежная донбасская сталь держала удары. Бродяга быстро вертел руль, маневрируя тяжелым броневиком. Мотор ревел, позади над головой оглушительно рокотал крупнокалиберный пулемет Владимирова, ему вторил спаренный ПКТМ. Стреляные гильзы и звенья пулеметной ленты барабанили по крыше, словно шел дождь с градом.
Внезапно все прекратилось. Пара уцелевших джипов прямо через поле рванула к ближайшей опушке леса. Чадно догорали остовы разбитых бандеровских джипов. Валялись тела убитых «шакалов» – в плен их не брали, били наповал. К тому же крупнокалиберные пули из ДШК, а тем более КПВТ как-то не располагают к «подранкам»…
– Медика под прикрытием – к подбитому КрАЗу, срочно. У них два «трехсотых». Похоже, тяжелые.
– Вежливый?.. – капитан Соболев нажал тангенту рации.
– Принял, выдвигаюсь.
Медик отряда в сопровождении двоих стрелков, пригибаясь, метнулся к поврежденному грузовику. Автомат наизготовку, на разгрузочной системе – медицинский подсумок быстрого доступа, а за плечами – рюкзак с фельдшерской укладкой. Добежав до КрАЗа, Вежливый встал на колено, выставив автомат. То же самое сделали и его сопровождающие. «Донецкие» доверяли только своим и не бросались очертя голову на помощь неизвестно кому… Жестокая война научила многому, в том числе – и осторожности.
Излишне говорить, что пулеметные стволы двух броневиков прикрывали их, а наводчики-операторы вооружения «секли окрестности» через перекрестья электронно-оптических прицелов.
Как раз к перекрестку подъезжал какой-то грузовичок, но его водитель разглядел, что тут творится, и почел за благо свернуть на идущий рядом проселок.
– Что там у вас? – не слишком любезно поинтересовался Вежливый.
– Двое раненых, один – в тяжелом состоянии, а второй и вовсе плох. По нам вначале долбанули из гранатомета, спасли противокумулятивные решетки, но вот хлопцев зацепило сильно.
– Ладно, залезу к вам, посмотрю, что к чему, – решил фельдшер.
Вежливый стащил со спины ранец и передвинул под руку автомат на тактическом ремне, чтобы не мешал забираться в кузов. Стрелки-пулеметчики подхватили его под руки и втащили внутрь бронированной площадки КрАЗа. Там среди стреляных гильз лежали двое.
У одного была пробита грудная пластина бронежилета. Вежливый сунул руку под нее и ощутил, как она стала мокрой от крови. Значит, пробита грудная клетка. Медик разорвал индивидуальный перевязочный пакет и затолкал спутанный белый комок под пластину бронежилета. «Если довезем до больницы, может, и выживет…»
А вот второму было гораздо хуже, судя по всему. Основной удар пришелся в ноги, раздробив стопы и голени. Ему оказали первую помощь, наложив жгуты на бедра, но почерневшие от крови штанины не оставляли никаких иллюзий. Однозначная ампутация – спасти бы колени…
– Промедол кололи?
– А как же – два шприц-тюбика. Больше побоялись…
– Правильно побоялись.
Вежливый склонился над тем, у кого был пробит «броник».
– Дешевка польская! – оценил качество бронепластины донецкий фельдшер. Впрочем, жилет натовского образца свою задачу выполнил, ослабил удар пули. Ну а то, что она была, по-видимому, с бронебойным сердечником, – так это судьба-злодейка…
Раненый был без сознания, дышал прерывисто. Его лицо было землисто-серым, а на губах появилась белая пена.
– Вашу мать, почему раненого на бок не перевернули?! – обругал местных украинских стрелков Вежливый. – Теперь придется интубировать.
Натянув латексные перчатки, фельдшер стерильными салфетками прочистил рот и глотку раненому, извлек изогнутую трубку для интубации и быстро провел процедуру. Теперь раненый дышал через воздуховод, но и этого было недостаточно.
– Рюкзак мой сюда, быстро! – Вежливый извлек из укладки эластичный пластиковый мешок и подсоединил к воздуховоду. Передал в руки одного из стрелков. – Сильно сжимай мешок примерно раз в секунду.
– Ну вот – дексаметазон на него трачу, – проворчал Вежливый, набирая в шприц «коктейль жизни»: сердечный гормон, обезболивающее и кордиамин, который поддержит ритм сердца. – Грузите обоих в «Вахтовку» и быстро валите в Кобеляки. Довезете этих двоих за полчаса – значит, будут жить!
Тягачи и вооруженные грузовики с пехотным прикрытием из Кобеляк пришлось ждать еще около часа. Все это время донецкие экипажи были в боевой готовности. Да и те, кого они выручили, не спешили выказывать бурную радость или вечную благодарность. Такие уж были времена и обстоятельства… Мощные «КрАЗы» подцепили подбитого «Носорога» и второй грузовик, из-за которого, собственно, и случился сыр-бор.
– Пан атаман желает пригласить вас в гости в наш город, – сообщил один из бойцов, хмурый детина в снаряжении образца НАТО и с бугристым шрамом на правой щеке. На плече у него был шеврон в виде скрещенной сабли и кремневого пистолета – эмблемы города Кобеляки.
– Что ж, отказываться глупо, – заметил капитан Соболев. Предусмотрительный командир связался по рации с Комсомольском, сообщил о случившемся и предупредил, что задержится до завтра в Кобеляках.
* * *
В город донецкие дальнобойщики притащились на буксире, когда уже начало смеркаться. Миновав блокпост, бронированные грузовики пропетляли по извилистым, в меру разбитым дорогам и вырулили на широкую центральную улицу, носившую здесь имя Тараса Шевченко. Все лучше, чем Степана Бандеры…
На одном из перекрестков Николай Иванович с удивлением заметил конный патруль. В тусклом и рассеянном свете фонарей фигуры всадников выглядели словно призраки. Но цокот копыт по камням и всхрапы лошадей были более чем материальны. Как и висящие поперек груди всадников автоматы.
Первым делом, еще на окраине города, раненых перегрузили в машины «Скорой помощи» и отвезли в местную больницу. Вежливый с каждым раненым отправил листок, в котором подробно указал тип ранения и принятые меры. Донецкий военфельдшер настоял, чтобы врачи подробно ознакомились с написанным. С врачами уже связались, в больнице были готовы операционная и палата интенсивной терапии.
Бронированные грузовики оставили прямо перед двухэтажным зданием с небольшой башенкой под красной черепичной крышей, которое белело в непроглядных осенних сумерках. Темноту разгоняли лишь немногочисленные уличные фонари да свет, льющийся из окон. Именно в этом здании, построенном, наверное, еще до революции 1917 года, и располагалась резиденция местного атамана.
– Пан атаман запрошует вас на вечерю.
– Ну что ж… На ужин идти с пустыми руками как-то не по-людски, – улыбнулся капитан Козырев. – Бродяга, Фаря, прихватите, чем богаты.
– Сделаем, командир.
Донецкие дальнобойщики удивились, что их, не обыскивая, пустили в дом, хотя у дверей – и внутри, и снаружи – дежурила вооруженная охрана. Комнаты, коридоры и залы старинного, царской постройки, дома были погружены в полумрак. Так же, как и освещенный старинными канделябрами небольшой зал.
– Уверен, что вы чувствуете себя здесь и сейчас, словно вырванные из своей эпохи! – Резкий голос четко прозвучал в пустоте зала. – Прошу вас, проходите к столу. Мы экономим электричество, но есть и приятная сторона такой экономии. Романтика…
Говоривший был одет в дорогой черный костюм, легкие лаковые туфли и белую рубашку без галстука. Высокий, широкоплечий, лицо с выдающимися скулами и тонким орлиным носом с горбинкой, темные глаза – чуть навыкате. Спутница с высокой прической в элегантном вечернем платье легко опиралась на руку кавалера.
Стол был сервирован просто, но со вкусом: тарелки с разнообразными блюдами, бутылки и графины с напитками, крахмальные салфетки.
– Что ж, благодарим за угощение, а это вам от нас, – кивнул капитан Соболев.
Бродяга и Фаря передали «пану атаману» пакеты с донецкими армейскими рационами. Он принял подарки с благодарностью.
– Меня зовут Григорий Мельник, родился я здесь, в Кобеляках, учился в Харькове, в Национальном университете имени Каразина, – представился «пан атаман». – Моя жена – Елизавета.
Капитан Соболев коротко кивнул даме.
Гости тоже представились, и все приступили к трапезе.
– Хочу поднять бокал за стабильность! – провозгласил первый тост хозяин этого дома.
– «Пан атаман Грицан Таврический»… – не удержался от иронии Вежливый.
– Пусть так! – рассмеялся «пан атаман», оценив шутку. – Но зато у меня в округе не стреляют, а ведь наша власть контролирует не только сам город, но и несколько окрестных сел. Там стоят наши передовые заставы и разъезды. В самих же Кобеляках удалось наладить относительно нормальную жизнь. У нас работает молочно-консервный комбинат, сахарный завод, хлебокомбинат, комбикормовый завод, швейная фабрика, кирпичный завод, другие предприятия. Все это более-менее сносно работает, дает людям деньги. Продукцию мы достаточно успешно продаем. Кстати, сгущенку и детское питание охотно покупают и в вашем Комсомольске.
Капитан Соболев и Николай Иванович многозначительно переглянулись – атаман назвал соседний город на старый лад.
– Да-да, вы не ослышались. Предпочитаю называть Комсомольск так, как его поименовали при строительстве. У нас и так хватает тут исторических корней – так что не вижу смысла называть его «Горишними Плавнями». Кстати, у меня там отец работал горным инженером, а дед – так вообще участвовал в стройке. А по поводу исторических корней – так сам городок Кобеляки известен еще с 1620 года! С 1648 года, за часiв Богдана Хмельницького, Кобеляки стали сотенным городком Полтавского полка. В 1660–1668 годах здесь квартировали первые и вторые Кобеляцкие сотни. Откуда у нас на гербе казацкая шашка та пистоля.
– Честно говоря, сложно встретить сейчас на Украине столь здравомыслящего человека, – отметил Николай Иванович. – Все больше хотят подчеркнуть свою незалежность…
– А мы и так независимые, маємо вiйськове ополчение, несколько справных бронетранспортеров. Что еще нужно? Хотя сейчас больше на конях… Да, в общем-то достаточно удобно. Конные патрули и улицы патрулируют, и окрестности.
– Да, мы заметили, – кивнул капитан Соболев. – А какие отношения у вас с центральной властью, если не секрет?
– З центральной владой у нас отношения ровные: они нас не трогают – мы их!
– Круто обходитесь!.. – усмехнулся Александр Соболев.
– Нормально. Я свое повоевал – мне хватило: Дебальцево, Донецкий аэропорт… Сколько наших там пацанов легло… А за шо, спрашивается?.. За амбиции той самой центральной влады?..
– Да и наших – полегло не меньше. Только вот мы знали, на что идем, свои дома и свои семьи защищали!.. – Глаза ветерана отдельного танкового батальона «Дизель» Народной милиции ДНР сузились, будто он снова сидел в башне своего надежного танка Т-72 и ловил в перекрестье прицела «Шестьдесят четверку» с белыми полосами на броне и желто-синим флагом над командирским люком…
– Тоже там был?
– Ага – участвовал в «АТО», но с другой стороны.
– Давай выпьемо – чтоб никогда больше не пришлось смотреть друг на друга через прицелы…
Чуть помедлив, Александр Соболев и остальные донецкие дальнобойщики подняли рюмки. Новые, послевоенные, времена заставляли мучительно искать компромиссы, договариваться с теми, против кого не так уж и давно воевал. Но при этом донецкие ветераны заключали сделки с людьми, но не со своей совестью.
– До речi, у нас много хлопцев с боевым опытом, опять же – многие не хотят вспоминать и снова браться за оружие. Но иногда – приходится, «отмороженных националистов», к сожалению, все еще хватает, – признался «пан атаман». – Ну ладно, совсем вас заболтал. Ужинайте, и определим вас на постой, а уже завтра с утречка ваш грузовик наши техники «подшаманят».
– Хорошо, спасибо за угощение и ночлег.
– Нема за що! Хочу, чтобы об украинцах снова стали думать, как о щирых, то есть – щедрых хозяевах.
– Будем надеяться, вам это удастся…
На ночлег донецких дальнобойщиков определили в казармах комендантского батальона. Условия спартанские: койка, тонкое шерстяное солдатское одеяло из мобилизационных запасов еще Советской армии и полотенце. Но бывалые вояки на отсутствие излишнего комфорта и не жаловались.
* * *
Поутру, после душа и завтрака в армейской столовой, механики-водители бронированных грузовиков с помощниками отправились в гаражи для починки, а все остальные пошли в пешую экскурсию по городу.
В архитектуре городка Кобеляки отражалась вся его история, берущая свое начало еще с XVII века. Основная часть домов в центре были старинными двухэтажными и трехэтажными. Ближе к окраинам теснились старенькие пятиэтажные «хрущевки». Были здесь и более-менее современные высотные микрорайоны, застроенные стандартными панельными девятиэтажками. Но больше всего, разумеется, здесь было частных домов с большими подворьями и огородами.
Старинные церкви и дома еще позапрошлого века, музей истории города Кобеляки только подчеркивали местный колорит. Здесь памятники Богдану Хмельницкому и Тарасу Шевченко вполне мирно «уживались» с восстановленным на деньги горожан мемориалом комсомольцам двадцатых годов. Братская могила советских воинов, погибших в 1943 году при освобождении города от гитлеровцев, была ухожена, на граните и мраморе лежали букеты свежих цветов. А вот памятник Ленину 1954 года снесли на мутной волне «декоммунизации» по всей Украине.
Обратила на себя внимание донецких дальнобойщиков и виселица с эшафотом на центральной площади. Вчера они не заметили ее в сумерках. Пока что она была пуста. «Пан атаман» правил жестко. Мелкие проступки здесь наказывались розгами и общественными работами на пятнадцать суток. А за тяжкие преступления вполне можно было угодить на «шибеницю» – так здесь называли виселицу. Что ж, суровые времена рождают суровые меры. Только такими исключительными способами и можно было сохранить хоть какое-то подобие порядка в погрязшей в пучине анархии и безвластия «постмайданной» Украине.
По улицам раскатывали автомобили – все больше паровые грузовики с газогенераторами, но попадались и обычные, дизельные «КрАЗы», старенькие «Зилки» и «Уралы». Днем пешеходов было немного – все в основном были заняты на различных работах. Как утверждал «пан атаман», Кобеляки и окрестные села старались по максимуму производить все необходимое для жизни самостоятельно. А потому – забот хватало.
Мимо донецких дальнобойщиков проехало несколько автоцистерн – биодизель для нужд хозяйства и для небольшой аварийной электростанции местные жители закупали в Полтаве. Ветка высоковольтной линии электропередач шла на три подстанции из Комсомольска, по договоренности с рудоуправлением. Взамен жители города Кобеляки и окрестных сел продавали горнякам и металлургам продукты с хорошей скидкой. Люди сами знали, как налаживать взаимоотношения друг с другом, – не мешали бы только националисты всех мастей…
Что действительно удивило донецких дальнобойщиков, так это конные патрули. Всадники в папахах при дедовских саблях и шашках, но и с автоматами вполне органично вписывались в местный неторопливый и размеренный быт. Одно слово, Малороссия – края, воспетые великим Гоголем…
В конце прогулки капитан Соболев заглянул в гаражи, где как раз заканчивали работу механики-водители с помощниками.
– Что тут такое?
– Нормалек, товарищ командир, – ответствовал Игорь. – По личному приказу «пана атамана» нам предоставили практически все необходимое. Кстати, у них тут неплохая автомастерская, практически рембаза с цехом и даже с электротехнической лабораторией. Бампер и крыло на «Носороге» нам переварили – лучше даже я не сделаю.
Одетый в старый комбинезон, он был разгорячен работой. Лицо механика-водителя покраснело от напряжения, когда надо было ворочать гаечным ключом или таскать увесистые металлические детали.
– Лобовое стекло, куда пришлись пулевые попадания, я уже заменил из ЗИПа. – Бродяга в точно такой же промасленной одежде был сосредоточен и деловит. – Сейчас заменим несколько съемных бронепанелей, и можно выдвигаться.
– Понял, по готовности – доложить.
– Есть!
– Командир, я здесь местный рынок видел и уже успел прицениться… Разрешишь сбегать после того, как закончим с машинами?
– Хорошо, Игорь. Но – ненадолго.
После ремонта донецкие дальнобойщики продолжили путь в Комсомольск.
– Вот уж не думал не гадал, что буду выпивать за одним столом с тем, в кого стрелял всего несколько лет назад… – задумчиво сказал капитан Соболев. – Хотя для меня украинцы и «укропы» всегда были разными категориями. В Донецком аэропорту были всякие, но большинство – или совершенно отмороженные бандеровцы, или же вообще – наемники всех мастей. И весьма профессиональные, надо сказать. Тех мы расстреливали однозначно. А вот под Дебальцево в основном были как раз такие вот хлопцы – украинцы. Их мы брали в плен, угощали тем, что и сами ели. А потом меняли на своих, возвращали обратно их мамкам…
