3
Ли

Многое в брате было для Ли загадкой. Во-первых, он не понимал, почему Феликс не разговаривает ни с кем, кроме самого Ли, их отца и господина Смерть. Во-вторых, он не мог взять в толк, почему Феликс так не любит город. Если б его, Ли, обязали до самого шестнадцатилетия дни напролёт трудиться в Тополином Лесу, ему страсть как хотелось бы сбежать. И в Хеллоуин он не стал бы возвращаться домой к одиннадцати, а продолжил гулять и в рассветные росистые часы – до самого возвращения господина Смерть.

К счастью, Ли разрешалось покидать Тополиный Лес – он ходил в школу, в магазин, в кафе «Ручеёк». Он знал названия городских улиц, общался со сверстниками. Город был ему знаком, и каждый Хеллоуин он с гордостью водил по нему Феликса – показывал ему магазинчики, которые открылись за последний год, магазинчики, которые, напротив, закрылись, и окна у них теперь были крепко заколочены, показывал новые фонари и брусчатку – так, словно он сам участвовал в мощении дорог и постройке торговых лавочек.

Братья шли по Мэйн-стрит, мимо витрин, украшенных тыквами и искусственными паутинками. Солнце медленно опускалось за здание городской ратуши, и на улицу уже успели высыпать детишки помладше, разодетые в костюмы супергероев или монарших особ, с наволочками и пластиковыми ведёрками в руках. Теперь, когда братья отдалились от кладбища Бун-Риджа, сердце Ли наконец стало биться спокойнее. Когда он увидел, что Гретхен Уиппл несётся прямо к ним, он просто остолбенел, и если бы Феликс не схватил его и не утащил за собой, Ли так и остался бы стоять на месте, а потом попытался бы объясниться с девочкой. В конце концов, они ведь с братом вовсе не шпионили. Просто кладбище находилось у самой кромки Тополиного Леса, и именно через него пролегал кратчайший путь в город.

– И почему она была с нами так неприветлива?.. – задумчиво проговорил Феликс, когда братья свернули на Гикори-стрит – самую оживлённую улицу во всём городе.

– Думаю, ей показалось, что мы замышляем недоброе, – предположил Ли.

Он не стал упоминать о том, что это была Гретхен Уиппл. Брату и так очень не нравился город, и упоминание о встрече с девочкой из семейства Уиппл, с которым Викери давно враждовали, только усугубило бы ситуацию.

– А кого там хоронили? – спросил Феликс.

– Эсси Хастинг.

Ли впервые услышал это имя всего пару дней назад, когда в школе начали шептаться о гибели Эсси, чьё тело нашли утром на дне глубокого ущелья в Гикори-парке. Ли не понимал, почему все с таким восторгом обсуждают эту новость – ведь в ней нет ровным счётом ничего радостного. Его самого случившееся искренне опечалило.

– Она была не из числа ваших с папой пациенток, – рассказал он Феликсу. – И погибла трагически.

– Вот оно что… – тихо отозвался Феликс. – На этой неделе погасла одна свеча, но ни к кому из папиных подопечных она отношения не имела. Почему ты мне раньше об этом не говорил?

Обычно Ли, вернувшись домой после школы, с увлечением рассказывал брату обо всём, что происходит в городе, и не важно, интересно было всё это Феликсу или нет.

– Да не знаю, – пожал плечами Ли. – Как‐то вылетело из головы.

На самом деле он утаил эту историю сознательно. В Тополином Доме и без того только и было разговоров что о смерти и о господине Смерть, и Ли порядком от этого устал.

– Вот мы и пришли!

Прямо напротив них стояло кафе «Ручеёк». Поблизости никаких ручьёв не было, просто оно располагалось в Ручейном переулке. Это было невысокое кирпичное здание с огромными окнами, маленькими столиками, вокруг которых буквой «П» стояли диванчики, и стойкой, где можно было налить себе газировку из крана. За угловым столиком сидела компания коротко стриженных мальчишек. Они попивали лимонад и ели картошку фри из большой тарелки. На вид они были ровесниками Ли, но он признался Феликсу, что не знает их.

– Прекрасно, – одобрил Феликс. – Мне не хочется ни с кем знакомиться.

Они сели на высокие табуреты у стойки, и мистер Харви, пузатый мужчина с тонкими усиками, подошёл принять их заказ. Ли внимательно изучил меню дня, расписанное белым мелом на доске, и заказал для себя и для брата молочный коктейль с солёной карамелью и тарелку маринованных огурчиков в кляре.

– Это же дорого, – сказал Феликс, когда мистер Харви ушёл на кухню готовить их заказ.

– Да, но мама дала мне немного денег.

Ли вытащил из заднего кармана потрёпанный кошелёк. Винс разрешал Феликсу дольше гулять, зато Джудит давала Ли больше карманных денег.

Зазвонил колокольчик над дверью, и Ли тут же обернулся – слишком быстро, чтобы понять, что оборачиваться вообще не стоило бы.

– Чего уставился, рыжий-бесстыжий?

В кафе вошёл Эйса Уиппл. Он решительно направился прямо к Ли и больно дёрнул его за ухо.

– Будешь знать, как пялиться, – проворчал он, перескочил через стойку и нехотя направился на кухню с криком: – Я пришёл, мистер Харви!

– И с каких это пор он тут работает?.. – пробормотал Ли.

– У тебя ухо всё красное, – заметил Феликс. – Почему ты ему не помешал?

Ли дотронулся до уха, которое до сих пор побаливало.

– Это же Эйса. Его разве остановишь!

– Эйса Уиппл?

Ну вот и всё. Попытка Ли сделать так, чтобы брату наконец полюбился город, с треском провалилась. Казалось, им самой судьбой было предназначено встретить в Бун-Ридже всех представителей семейства Уиппл.

Ли рассказал Феликсу всё, что знал об Эйсе. Тот учился в предпоследнем классе Средней Школы Бун-Риджа, и все дети в городе ужасно его боялись. Он был силён и проворен и обожал дразнить всех, даже тех, кто был ниже всего на пару сантиметров. Он избил немало ребят просто за то, что они как‐то раз насмешливо на него покосились. Его четыре раза отстраняли от занятий в наказание за плохое поведение, но исключить из школы не могли – ведь он был сыном мэра. А на шестнадцатилетие он получил в подарок мотоцикл, и с тех пор ему стало ещё сподручнее терроризировать городских детей.

Мистер Харви вернулся из кухни со стеклянной кружкой молочного коктейля с карамелью и льдом и дымящейся тарелкой огурчиков в кляре, и Ли тут же позабыл о боли в ухе.

– Попробуй, тебе понравится! – воскликнул Ли и помахал кусочком огурца у брата под носом. – Вряд ли папа умеет готовить такую вкуснятину!

– Последнее время мы часто едим фасолевый суп, – сообщил Феликс, пытаясь при помощи ножа и вилки отрезать себе кусочек поменьше.

– Ты всё делаешь неправильно! – со смехом остановил его Ли, отнимая у брата нож. – Смотри, как надо. – Он взял половинку длинного огурца, разрезанного вдоль, запрокинул голову и раскусил пополам. Зеленоватый сок побежал у него изо рта тонкой струйкой.

Феликс отобрал нож и продолжил измельчать огурцы.

– В моей части дома принято делать вот так, – сообщил он.

– Ну и ладно, – сказал Ли и сдался, гадая, сколько ещё тайн, которые ему узнать не суждено, хранит в себе восточная часть Тополиного Дома.

А ведь всё из‐за дурацкого Договора. Если бы его не существовало, дом не был бы разделён пополам. Ли отпил коктейля, но он оказался таким холодным, что у него тут же ужасно разболелась голова.

– А-а-а… – простонал он и с глухим стуком уткнулся лбом в стойку.

– Кстати, пьём мы тоже медленнее, чем вы, – заметил Феликс, едва заметно улыбаясь.

Ли поднял голову.

– Благодарю за известие, – съязвил он, потирая виски, а потом спросил: – Ты когда‐нибудь думал о том, почему у нас тогда ничего не вышло? В чём мы ошиблись?

Прошло уже почти два года с того дня, когда братья попытались раз и навсегда уничтожить Договор. План провалился, а их самих наказали и строго-настрого запретили впредь повторять подобное. Людские замыслы – ничто против воли Теней, особенно если замыслы эти созрели в столь юных и неокрепших умах, как у Ли с Феликсом. Так сказал сам господин Смерть. В левом ухе Ли и по сей день звучал мрачный, вкрадчивый голос хозяина его брата. Он отчётливо помнил каждое слово.

Договор был бессрочным, и разорвать его было невозможно. Его условия были такими:

Близнецы могут встречаться, но только за пределами дома.

Таков был Договор, нерушимый до скончания века. В этом братья уже убедились на собственном горьком опыте. Однако порой Ли думал о том, нет ли какого‐нибудь другого, пока не опробованного ими способа уничтожить это самое соглашение.

– Ты особо себя не обнадёживай, – предостерёг его Феликс. – Больше всего хлопот нам доставляют пациенты, которые продолжают надеяться, когда уже не стоило бы.

Ли задумчиво слушал его и жевал огурец.

– Надеяться нужно всегда. Так мама говорит, – наконец сказал он.

– Потому что мама живёт с госпожой Память, а та куда добрее. Но даже если бы госпожа Память и разрешила нам встретиться, господин Смерть точно запретил бы. Он своих решений не меняет.

– Как бы мне хотелось, чтобы мы жили в другом городе, – признался Ли. – Поговаривают, что в Чаттануге господин Смерть добрее. Его помощник даже даёт умирающим конфетки, чтобы их путь в загробный мир был слаще.

Феликс усмехнулся:

– Не понимаю, как сладости могут облегчить прощание с жизнью.

Ли заметил, что мистер Харви перестал прибираться на стойке. Он застыл, не сводя глаз с братьев. Феликсу это вряд ли было известно, но Ли знал наверняка, что обыватели вечно подозрительно на тебя косятся, когда говоришь о Смерти и Памяти так, словно они настоящие люди, заключающие самые настоящие договоры.

– Ладно, пойдём, – сказал Ли и положил несколько банкнот на стойку.

– Но тут ведь ещё осталось…

Ли забрал последние два огурца с тарелки, завернул их в носовой платок и спрятал в карман пальто.

– А теперь пойдём, а то все лучшие места у костра займут.

Феликс со вздохом последовал за братом. Ли обернулся только один раз – когда за близнецами захлопнулась стеклянная дверь в кафе. Мистер Харви уже не смотрел им вслед, но Ли поймал новый взгляд – взгляд Эйсы. Тот улыбнулся ему своей жуткой, кривой улыбкой. А потом поднёс два пальца к глазам и указал на Ли, словно говоря: «Я слежу за тобой, малыш».

Ли содрогнулся. В голову закралось подозрение, что, даже если бы Уипплы и Викери не были заклятыми врагами, он вряд ли смог бы подружиться с Эйсой Уипплом.