– Самое смешное в вашей цивилизации – то, что она целиком и полностью подделка, – сказал Доктор, вернувшись в штаб мятежников на Крикките.

Он рассчитывал всех огорошить, но бурной реакции не последовало, и он даже как-то огорчился. Может, всему виной было то, что число мятежников поубавилось после той битвы с криккитцами.

– Повторяю, ваша планета – фикция! – поднял он голос до небывалых высот. – Ну или, если угодно, фальшивка! Декорация! Театральный задник! Хотите узнать, почему так вышло?

– Будь добр, говори потише! – шикнула на него Джел. – Ты разбудишь детей, а я их только что спать уложила.

– Прошу прощения, – прошептал Доктор. – Не только за шум, но и за то, что оставил тебя в переломный момент. Нам пришлось улизнуть ненадолго и кое-что проверить. Как поживают малыши?

– Мы ими очень гордимся, – сказал Сэр Робот. – Они – наша надежда на будущее.

– На будущее? – Доктор аж поперхнулся. – У вас на орбите огромная неудержимая армия, готовая уничтожить все живое, да и сама ваша планета – просто плохая шутка!

Джел смерила Доктора недовольным взглядом и повернулась к Романе:

– О чем он толкует?

– Не знаю, – пробормотала та, задумчиво вертя в руках бутылку-пустышку.

– Не знаешь? – К тому, что Романа просто так, с ходу, уступает ему лавры главного умницы, Доктор готов не был, даже слегка смутился. – Может, просто упускаешь детали, но все-таки…

– Ничего я не упускаю, – возмутилась Романа. – Ну да, я заметила пару интересных вещей. Например, корабль, разбившийся на Крикките, явно был аловианским. С учетом того, что давным-давно утерянные чертежи Бомбы Сверхновой тоже всплыли в деле, все это довольно-таки подозрительно.

– Как вам такое объяснение, – вступил в разговор Сэр Робот. – Что, если на том судне аловиан содержались сведения о бомбе?

– Вполне возможно. – Романа пожала плечами. – Вот только сам корабль – подделка.

– О…

– Да и чертежи бомбы фальшивые, – добавил Доктор.

– Строго говоря, нет, – заметила Романа. – Это реальная бомба с большим изъяном.

– Этот изъян и делает ее фальшивой. – Доктор наморщился, будто съевши лимон. – Липовому кораблю – липовая бомба. Все логично.

– Итак, – подвела Джел черту усталым голосом человека, недавно перенесшего роды и просто желающего провести остаток жизни на диване. – Если бомбы не было на корабле – как же она сюда попала?

– У меня есть пара догадок, – объявил Доктор. – Если я прав, то вам, несомненно, будет интересно узнать, что вся история этой планеты была искусно срежиссирована. Все намеренно шло к тому, чтобы Криккит пришел к идее использования Бомбы Сверхновой – в том виде, в каком она сейчас существует. Кто-то очень хочет, чтобы эта планета стерла Вселенную в порошок.

Доктор наконец-то снискал ту реакцию, на которую рассчитывал.

Сэр Робот уставился на него испуганно. Джел подняла глаза от детей. Дети плакали.

– А теперь, – закрепил успех Доктор, – нам нужно остановить криккитцев.

– Что, все пять миллионов?

– Да.

– Прежде, чем они уничтожат всю галактику?

– Именно так.

– И как мы это сделаем?

– Не знаю, – сказал Доктор. – Сэр Робот? Ты мне нужен.

По большому и некогда довольно красивому лугу, ставшему плацем для оружейного завода, шагали робот и галлифреец. Роботом был Сэр Робот, а галлифрейцем – Доктор.

– Не забывай, что я твой пленник, – сказал повелитель времени.

– Я помню, – откликнулся Сэр Робот. – Никогда еще не брал пленников. Я не знаю, что мне делать.

– Ну, можешь толкаться и выкрикивать всякие необязательные императивы. Что-то в духе «Пошевеливайся!» или «Смотреть прямо перед собой», ну или «Молчать!», понял?

– Но вы и так двигаетесь, свободно смотрите по сторонам, и умолкать, по-моему, не собираетесь.

– Да, грозный страж из тебя такой себе.

– И меня это устраивает, – сказал Сэр Робот. – Я не хочу никого сторожить. Поскорее вернуться к Джел и проведать детей – вот что мне нужно сделать.

– То, что мы делаем – лучший способ убедиться, что ее дети доживут до конца дня.

– А вы, оказывается, жестокий, Доктор.

– Молчи! – заворчал Доктор. – Изображай бессердечную машину для убийства.

– Хорошо, – ответил Сэр Робот, ухмыляясь красным светом внутри шлема. – Вот что скажу: ваше поведение меня жутко расстраивает. Что ж, мы на месте. – Он махнул рукой на небольшую группу роботов-убийц, стоявших молчаливым караулом у парламентского здания. – Суровые ребята.

– Не выглядят такими уж раболепными, правда? – прошептал Доктор, поднимая руки вверх.

– Нет. Боюсь, они выглядят чрезвычайно агрессивно.

Они подошли к криккитцам, и тонкая улыбка, светящаяся в шлеме Сэра Робота, тут же поредела до смутных проблесков.

– Я привел этого пленника, чтобы он предстал перед старейшинами Криккита, – дал знать он, и караул расступился.

Внутри здания они подметили очевидные и не самые приятные перемены. Угрюмые криккиты сновали повсюду – напуганные собственными роботами почти так же, как если бы те были инопланетной формой жизни. Криккитцы же наводнили парламент целиком и полностьью, их шлемы светились мрачной деятельной силой.

С Сэром Роботом под рукой Доктор продвигался по зданию беспрепятственно. Он даже умудрился сделать паузу и свериться с планом. Руки он держал поднятыми, так что на интересующие места ему пришлось указывать подбородком.

– Вот эта комната. Вот она нам и нужна.

Центральный зал программирования был заброшен на несколько лет. Без криккитцев на планете не было никакой необходимости поддерживать его. Теперь же двое роботов стерегли вход внутрь.

Доктор повернулся к Сэру Роботу.

– Если я прав, в этой комнате располагается главный модуль контроля, способный деактивировать всех криккитцев. Я хотел бы добраться до него. Не можешь как-нибудь отвлечь охрану? Задай им какой-нибудь глупый вопрос.

Сэр Робот повернул за угол и подошел к охранникам.

– Добрый день, – проскрежетал он, безуспешно пытаясь сойти за истинного страшно-хладнокровного криккитца. – Вы тут не видели моего пленника?

Стражи уставились на Сэра Робота красновато поблескивающими шлемами. Быстро выявив в нем новую, менее эффективную модель, они поняли, что уделять ему время – ни к чему. Доктор за их спинами аккуратно прошмыгнул в зал.

Сэр Робот стал думать, что делать дальше. Криккитцы не собирались покидать пост – только смотрели на него, молчаливо и сурово.

– У моего пленника была информация о лидере мятежников, – продолжил Сэр Робот. – Важная, подчеркну, информация. Мне не следовало позволять ему уйти. Может, вы мне поможете найти его?

Криккитцы не двигались. Воздух вокруг них электрически потрескивал. Сэр Робот вздрогнул. Он сам был криккитцем, но даже ему захотелось убежать прочь, громко крича. Стражи наклонились к нему, и электрический треск усилился.

И тут за их спинами раздался тихий кашель.

Они обернулись и увидели Доктора, прислонившегося к дверям Центрального зала программирования.

– Доброе утро, – сказал он. – Я искал свою тюремную камеру и, кажется, немного заблудился. Не могли бы вы мне помочь?..

Время шло.

На плацу появилась еще одна фигура.

Она была безукоризненно одета и без особых усилий лучилась энтузиазмом и легкой мирской скукой. Ее руки были воздеты над головой в знак капитуляции.

– Привет, – сказала она криккитцам, охраняющим парламент. – У вас мой друг. Он инопланетянин. Я, если подумать, тоже. Возможно, вам лучше арестовать меня.

Прошло еще немного времени.

Романа сидела в камере и не унывала. Иногда бывало и хуже.

Порой кто-то возникал у решетчатого оконца в двери, кричал на нее, а потом уходил. Иногда до ее ушей доносились крики Доктора – видимо, того как-то изощренно пытали, или что-то в таком духе.

Ее главным образом беспокоил выключатель на стене камеры – очень любопытный сам по себе. Она поддела его крышку ногтями и обнаружила, что он ни с чем не связан. Ни проводки, ни соединений – просто изолированная кнопка системы «вкл./выкл.».

В принципе, сидение в темноте ее устраивало. Можно было спокойно прикидывать в уме дальнейшие цифры после запятой в числе π.

Что-то затарахтело, сбивая ее с расчетов.

Романа огляделась, но ничего не увидела.

Пожав плечами, она вернулась к своим числам.

Что-то затарахтело снова.

Как досадно!

Она прошла к выключателю и щелкнула им. Вопреки всем ожиданиям – это-то и было самым любопытным в ни к чему не ведущей кнопке, – вспыхнул свет. У лампочки крутился мотылек, рождая тарахтящий звук своими крылышками.

Романа уставилась на этого странного гостя. Как он сюда попал? Окон в камере не было, решетчатое оконце в двери было закрыто. Интересные дела.

Она следила за мотыльком, но вскоре ей это наскучило и, решив вернуться к числам, Романа выключила свет.

Тарахтение не унималось, сделавшись даже громче, чем раньше.

Романа пыталась не обращать на него внимания.

Тарахтение стало возмутительно громким.

Она снова включила свет.

Мотыльков у лампочки стало двое.

Романа сидела в камере, слушая мучительные вопли Доктора.

– Ты этим ничего не добьешься, – сказала она криккитцу, затянувшему ее кандалы потуже.

Дверь устало скрипнула, и в камеру вкатился стол, за которым устало шаркал старый криккит – невероятный толстый, буквально трещавший по швам и еле-еле умещавшийся в своих одеждах. Даже перчатки на его пухлых ладонях, казалось, вот-вот порвутся. Плоть свисала с него складками, как сушащееся белье, лицо кривилось от омерзения. Не глянув даже на Роману, загадочный толстяк тут же влепил кулак в стену.

– Гнусные пришельцы! Я – Грейц, главный старейшина Криккита. Вы здесь для того, чтобы дать нам всю необходимую информацию – в той форме, какая нам будет угодна! – Он замолчал, слушая эхо криков, гуляющее по коридору. – Вот ты, женщина-чужак – ты внемлешь крикам своего друга? Его страдания столь сильны, что вскоре он будет умолять нас дать ему возможность рассказать все, что ему ведомо. Он – мелочь, презренный червь. Будет лучше, если ты заговоришь с нами раньше его. Чем меньше мы уделим внимания твоей персоне, тем безопаснее для тебя.

– Вы уверены, что эта работа вам подходит? – мягко спросила Романа.

Грейц чуть не посмотрел в ее сторону – почти, но не совсем.

– Да как ты смеешь? – прошипел он.

– Я просто спрашиваю. Хочу убедиться в вашей компетенции. Мне от вас не нужно целое резюме – просто несколько ключевых моментов. Академические подтверждения не лишними будут, опять же. – Изловчившись, она переместилась к стене, на которую глазел Грейц. – Какая интересная стенка! Не возражаете, если я тоже на нее посмотрю?

Толстый криккит отвесил ей болезненную пощечину. Она лишь улыбнулась. Значит, у этого типа запал короткий. Этим можно воспользоваться.

– Надо полагать, это «нет», – подвела она черту. – На этом и остановимся, идет?

– Это твое последнее слово? – прохрипел Грейц. – Жаль было бы видеть, как такое смазливое личико изуродуют.

– И мне бы было жаль, – ответила Романа. – Но я все равно в итоге обрету новое.

Грейц смахнул со стола кусок ткани, демонстрируя набор пыточных инструментов.

– Какие начищенные! – восхитилась Романа. – Прямо-таки до блеска. Вы за ними сами ухаживаете, или кому-то поручаете? – Когда Грейц не ответил, она добавила: – Все-таки сами. Хочу в это верить. Такая приверженность работе была бы похвальна. Да, и еще кое-что…

– Что?

– Может, вы знаете, как легко свести пятна крови с шерсти? У моего друга, натуры весьма беспечной, как раз есть шерстяной шарф…

Грейц побарабанил чудовищно раздутыми подушечками пальцев по столешнице.

– Женщина-чужак, я скажу, что тебя ждет. Правду я уже знаю, а тебе нужно просто рассказать обо всем, что знаешь ты. И если твоя правда совпадет с моей, тогда больно не будет. Ежели нет – придется причинять тебе боль до тех пор, пока они не совпадут.

– С философской точки зрения вы – тот еще солипсист. – Романа улыбнулась Грейцу без тени страха. – Теперь понимаю, почему у криккитов нет понятия бога. Он боится, что вы и его пытать начнете.

Грейц взял в руку плотницкий молоток и ударил им по столу. Звук вышел настолько громкий, что даже безутешные вопли Доктора как-то сникли.

– Мы же с тобой оба понимаем, что есть правда, так?

– Так же хорошо, как греческие философы. – Улыбка Романы стала еще шире. – Ну так что, может, к делу перейдем? Мне еще нужно посмотреть на ваш парламент. Только, пожалуйста, не бей по лицу – я хочу выглядеть хорошо.

– Тебе ни на что больше не придется смотреть, – сообщил Грейц, поднимая какой-то самый острый из всех пыточный инструмент.

– Какое облегчение! – выдохнула Романа, а потом заговорщицки прошептала: – Не очень-то и хотелось! Знаешь, я из тех девушек, что предпочитают сидеть дома с чашкой какао…

Пальцы Грейца снова яростно забарабанили по столешнице – будто град сыпался с небес.

– Ты хоть знаешь, какие эти приспособления дорогие? Лучшие в своем роде!

– Я так понимаю, это должно сделать мне честь? – уточнила Романа. – Ну нет, это уж слишком. Ты, похоже, из той породы, что приглашает людей на день рождения, а потом требует их заплатить за торт.

Грейц пристально посмотрел на стену, затем поднял шлем, нижняя сторона которого была усеяна шипами.

– Начнем с этого, – радостно выдохнул он. Шлем начал светиться и потрескивать неприятной энергией. – Очень скоро ты расскажешь мне именно то, что я хочу знать.

– Что это за штука? – Романа ахнула. – Пожалуйста, не приближайся с ней ко мне!

– Ага, боишься!

– Нет, смущаюсь, – фыркнула Романа. – Это же обычный ментальный зонд. Начни пытать меня им, и я просто умру от стыда. Я знаю, что два миллиона лет планета пробыла взаперти, но каталоги устаревших моделей-то у вас были, надо полагать?

Грейц накинул ментальный зонд на голову Романы, и она замерла. Ее лицо окутала шипящая энергетическая вуаль.