Глава 20
Сознание вроде бы и вернулось, но как будто не полностью. Обрывки реальности больше походили на воспоминания. Фрагментарные, спутанные и болезненные. Качка, теснота, сильнейшая головная боль, которая никак не хотела проходить. Да и окружающий мир этому не способствовал. Запомнился момент, когда протиснутая сквозь прутья решетки нога пинала его в лицо. Эрика удивляло не это, а то, что он почему-то опять в клетке. Он же хорошо помнил, что выбрался оттуда. Потом кто-то говорил: «Тристан перестань, он живой нужен. Сказали же!». А голос твердил: «Щас, еще разок». Голос был злой. И нога продолжала пинать. Эрик смотрел на ногу, пытался вспомнить откуда ему знакомо имя Тристан. Смотрел почему-то одним глазом. Хотел открыть второй, но он не открывался. Все вокруг было мутным, к головной боли прибавилась еще и тошнота.
Если похмелье, то тяжелейшее.
* * *
— Здоров ты спать братец! Да и вообще здоров. Даже странно, что выжил после такого. Во бычара!
Брейдли сидел перед клеткой на корточках. Деревянный пол качало. Это трюм, и они плывут.
— За бычару ответишь — Эрик еле ворочал распухшим языком. Огрызнулся шепеляво, но Брейдли его понял. Усмехнулся.
— Кристофер, чей-то там сын, если тебя действительно так зовут. Ты счастливчик.
— Ага… счастье переполняет. Отойди подальше, сейчас на тебя польется.
— Тебя убить там же хотели. И я хотел, честное слово. Но Теодор запретил. Говорит, продадим хорошо. Мы чуть не взбунтовались, ей-ей. Здорово ты нам насолил. Твое счастье, что не убил никого. Переломы, вырубил нескольких, но все живы. Потому Теодора и послушали. Как ты его, а!
Брейдли издал короткий отрывистый смешок.
— Мы сначала понять не могли, откуда он вопит? Где-то в кустах, а где непонятно. Он так орал! — в полутьме трюма здоровяк засверкал белоснежными зубами. — Знаешь, при других обстоятельствах мы бы с тобой глядишь, друзьями бы стали. Мне по душе такой стиль. И не боишься ничего.
— Я таких друзей, только в шкварных держу, — прошепелявил Эрик.
— Ого. Капитан говоришь. А выражения из другой масти.
— Пошел ты.
— Да, сейчас пойду. Дел полно. Товар проверять надо. И начну с тебя.
Брейдли просунул руки в клетку и бесцеремонно ухватил Эрика за лицо. Эрик дернулся, хотел схватить руку, но обнаружил, что его собственные руки связаны за спиной.
— Прости, оставлять тебя в клетке опасно, как выяснилось.
Второй ручищей Брейдли достал нож и просунув его в клетку пытался разжать Эрику зубы. Эрик рычал и пытался вырваться.
— Да не дергайся ты.
Брейдли клинком раздвинул Эрику зубы, ухватил за нижнюю челюсть как собаку, чтобы не кусалась и смотрел в рот.
— Точно. Сейчас вытащу, — и завозился ножом у него во рту.
Эрик хрипел, бешено вращая глазами.
— Все. — Брейдли его отпустил. — Осколки зубов в языке застряли. Если бы не вытащил, загноилось бы. И пропал бы ты как товар. Хотя… можно было тебе еще язык отрезать. Он тебе больше не понадобится, но это может быть потом. Да и Теодор о чем-то таком упоминал.
Эрик сплюнул кровью.
— О. И не видно. Это боковые были. Так, что если широко улыбаться не будешь, то незаметно.
Эрик хотел ответить, но понял, что не сможет — во рту все горело. Он лишь яростно сверкнул одним глазом.
Брейдли достал флягу.
— Выпей. Это тебе язык прижечь. Да и боль облегчит.
Отказываться Эрик не стал. Приложился к просунутой сквозь решетку фляге и злобно смотря на Брейдли тянул крепчайший ром. Во рту как будто бочка с порохом взорвалась. Боль была адской, но Эрик старался не подать виду, продолжая злобным взглядом буравить тюремщика.
— Нескучный ты мужик. — Брейдли убрал флягу. — Теодор тебя ланисте продать хочет. Хотя на мой взгляд, ты уже старый для арены. Туда совсем молодых обычно берут. А с другой стороны, учить тебя не надо. Боец ты будь здоров. А я это немногим говорю. Да и смекалистый. На арене это важно. Особенно, когда стенка на стенку. Я вот другое место знаю, где любят таких — и драчливых и с мозгами. Правда, они там тоже долго не живут. Как и на арене.
— Это где ж такое… — лучше бы не говорил. Больно языку!!! Эрик замычал.
— Ты цирк любишь?
Эрик продолжал стонать. Себя ненавидел и презирал, но боль была такая, что слезы брызнули из глаз.
Сбоку заголосили. В соседней клетке сидел краснокожий коротышка и с благоговейным восторгом в глазах смотрел на флягу. Руки у него не были связаны и он, просунув их сквозь решетку тянул к Брейдли. Тот встал, подошел к нему вплотную и достал флягу.
Эрик даже одним мутным глазом разглядел, как туземец сглотнул. Брейдли откупорил флягу, сделал долгий, смачный глоток, насмешливо глядя на «недомерка». Удовлетворенно крякнул, втянул сквозь зубы воздух и направился к выходу.
— Холодает к ночи. И дождь будет. Интересно, конечно, как тебя зовут, но уверен, не скажешь. Да теперь уже и все равно. Про себя прежнего можешь забыть.
Он вышел. Туземец разочарованно вопил ему вслед.
* * *
— Шестьдесят флоринов за каждого.
— Ты спятил? Такие деньги за этих недомерков?
— Нет, я не спятил. И очень интересно смотреть как ты удивляешься. Мы торгуем больше десяти лет, но каждый раз ты разыгрываешь одно и то же представление. Они всегда идут по шестьдесят флоринов за штуку, по причине их редкости. Но ты почему-то этому удивляешься. Опять.
— Обычно ты нормальных привозил! Крепких! Они хорошо продаются. А эти…
— А эти точно такие же. Никакой разницы. Меряешь ты их что ли?
— Бывает, что и меряю. Но сейчас и так вижу. Эти мельче.
Эрик рассматривал мрачное горбоносое лицо, пристально уставившееся на него из ближайшего угла. Бюст, сделанный из чистого мрамора, был настолько темный, что казался серым, почти черным. Физиономия крайне надменная, с презрительно выпяченными губами и надутыми щеками. Эрику показалось, что где-то он уже ее видел. Разглядеть нормально мешали заплывший глаз и решетки.
Ящики с пленниками поставили на улице. Клетка, из которой Эрик смотрел на бюст стояла близко к дому. У самого входа. Или скорее навес. Вытянутое здание, сложенное из бамбука, дверей не имело. Большой, хоть и качественно выполненный шалаш. Зато пол выложен дорогой плиткой в шахматном порядке. И бюст мраморный. Сам дом-шалаш стоял недалеко от побережья. Уже и не на пляже, но море из-за деревьев видно. Было даже не влажно, а именно сыро. Подул ветер, пальмовые листья, покрывавшие крышу, затрепыхались.
— Они и драться-то нормально не смогут, — человек за столом высморкался.
— Жуан, они стоят шестьдесят флоринов за голову. Так было, есть и будет, все-то время, сколько я буду их тебе таскать.
Теодор шестой, сын Повэля, сидел напротив и что-то прихлебывал из кубка:
— Я всегда с интересом и восхищением наблюдаю за твоими попытками сбить цену, но и ты должен бы уже привыкнуть за десять лет, что я не уступлю.
— Эти мельче. Пятьдесят пять еще, куда ни шло, но шестьдесят?!! Нет. Не пойдет.
Теодор продолжал выпивать.
— Чего молчишь? — человек за столом снова высморкался.
— А что говорить? Мне добавить нечего. Ты все равно возьмешь их за шестьдесят.
— А вот если не возьму?! Что делать будешь?! Больше их никто не покупает.
— Больше их никто не покупает, потому что я их только тебе продаю. А уже ты потом во дворец султану. Не купишь ты, я пойду во дворец напрямую.
— Ты?!! Кто тебя пустит?!
— Хорошо, меня никто не пустит. Хотя думаю, что если я намекну кому-нибудь при дворе, что у меня за товар, то двери мне откроют. Собственно единственно, почему я этого до сих пор не сделал, это время. Я вынужден сам ходить в такие экспедиции.
— А если…
— Без «если» Жуан! Я могу найти другого покупателя. Товар редкий. Товар быстро заканчивающийся, учитывая, что берут их в основном, для драк друг с дружкой. Если ты не будешь поставлять султану, их будет поставлять кто-то другой. Но продавать ему их буду я! И Жуан…
— Что?
— Поставлять их я буду по шестьдесят.
Собеседник снова высморкался и вышел из-за стола. Эрик смог его разглядеть. Вислый мясистый нос, обрюзгшее лицо, мешки под глазами. Сами глаза пронзительные, злые. Седина с проплешиной.
— Разорюсь я с тобой.
— Ага. Я видел твой новый дом в Кала Монсе. Причем ты его не купил. Сам построил. Вот как только увидел, сразу понял — ты разорен!
Жуан, сложив руки за спиной стал прогуливаться по своему шалашу. Ходил по-детски — избегая черных плит и ступая только на белые.
— А почему их мало в этот раз? И опять без баб.
— В этот раз приключений было больше, чем обычно. У меня до сих пор башка трещит.
Жуан поравнялся с горбоносым бюстом у входа и стал его изучать.
— Уродливей. Причем гораздо, — солидно кивнул Эрик.
Жуан перевел изумленный взгляд в его сторону.
— А?!
— Я думал ты стоял и сравнивал, кто из вас уродливее. Могу успокоить. Ты. Даже не сомневайся. — Эрик поморщился. Во рту все болело. Говорить трудно.
Жуан повернул голову вглубь бунгало.
— Кто это?!
— А это и есть те самые приключения, о которых я говорил. — Теодор приветственно поднял кубок, — ближе не подходи.
Но обрюзгший подошел. Одетый не по-тропически тепло. Тяжелый камзол, воротник фреза. Как будто при королевском дворе, а не на забытом острове посреди океана.
— Я понимаю, что это не из недомерков. Но тогда, где ты его взял?!
— По Летнему острову шатался. Ко мне забрел.
Жуан недоверчиво переспросил:
— По Летнему острову шатался? Там никто не выживет. Я недалеко от Ганпагских островов обитаю и то толком не знаю, что там творится. Ты вот только со своими ходишь.
— Я хожу только по определенному маршруту. На небольшой части острова. И каждый раз страшно. Я кое-что видел, кое-что слышал. Ночью остаться во внутренней части острова — верная смерть. Я дальше Стеклянной дороги сам никогда и не хожу. Ребята иногда. Днем, плотной группой и недалеко. Только чтобы нескольких краснозадых поймать. Но вглубь?! Ни за что. Мы даже зверюг стараемся только на соседних островах добывать.
— А тройдахар?
— Да будет тебе тройдахар! Это такая тварь, что я ее за все десять лет видел только шесть раз. Поймал дважды.
— Дважды?! Ты мне одного привез.
— Сбежал один. Да я тебе рассказывал. Ты вот лучше этого купи.
Жуан изучающе посмотрел на Эрика.
— И сколько?
— Сто, — Теодор налил себе.
— Сто?!!! Ты с ума сошел! Я еще никогда, ни за кого столько не платил!
— А тебе такие еще и не попадались.
Обрюзгший наклонился к клетке.
— Ближе не подходи, — повторил Теодор.
— Он же в клетке. А связал зачем?
— А клетка для него не преграда.
— Объясни.
— Когда я его встретил, он сначала в одиночку трех недомерков раскидал. Вооруженных. Я его сонным порошком напоил и в клетку засунул. Он ночью решетку разломал и вылез.
— Как разломал?
— Руками — кивнул Теодор.
Жуан издал короткий смешок.
— Эти клетки ты у меня покупаешь. Уж я знаю их крепость. Их рычагом не каждый сломает. У меня мастеровые их специально из хурмы делают. А это эбен крепчайший.
— Мастеровыми ты ремесленников называешь, что в Малагармском султанате приобрел? Вилланов?
— Тебе какая разница? Не ты же их мне поставлять будешь. Но не об этом. Не мог он руками!
— Я тебе говорю. Причем клетка была самая здоровая. Разломал, вылез. Засунул в другую клетку меня. Вырубил, спрятал. Когда Брейдли с ребятами прибыли он им наплел с три короба, да, так, что они поверили. Хитростью заставил себя привести на корабль. Там, в одиночку, без оружия справился с пятью моими ребятами. В том числе и с Тристаном. Он бы и корабль увел, но там еще Джорг в трюме спал. От волков своих любимых не отходил. Прямо у клеток. Услышал шум, подошел сзади и успокоил по затылку.
— Интересно. А откуда он на острове взялся?
— Не знаю, мне сказал, что капитан с корабля, на который пираты напали. А он вроде, как сбежал. Думаю, врет. Сказал, что его зовут Кристофер, но думаю и здесь врет.
— А правду ты из него выбить не мог?
— Не поверишь — нет. Я думаю и не получится. Упрям, дерзок сверх всяких мер. Не забывай, еще и на Летнем острове выжил. Поэтому, когда я говорю, что он стоит сотню, значит, столько он и стоит. И когда я говорю, не подходи к нему ближе — тоже послушай меня.
— Я понял, что он сокровище, но платить за него сто я не буду. Кому такой раб нужен? Строптивый.
— Ланисте. Кому еще? Я ж его не в дом прислугой продаю.
— Я тебе за него может быть пять дам. Не знаю, подумаю.
— Пять?!
— Не нужен он мне. Причем совсем не нужен. Да и ланисте тоже думаю. Старый уже. Ему самому за тридцать уже.
Жуан повернулся к Эрику и визгливо залаял:
— Тебе сколько лет?! А? Отвечай! Вор. Тебе сколько лет?!
Эрик повернулся в сторону бунгало и крикнул:
— Слышь Теодор? У тебя все друзья такие?! И все верблюды? Всего забрызгал. Хотя Антуан и то умнее.
— Говорю, дерзок очень.
— Я умею дерзких рабов усмирять, поверь мне. — Обрюзгший зло повернулся. Сейчас позову бидла.
— Не надо. Во-первых, бесполезно, во-вторых, товар изувечит, а он и так уже ободранный. Мне больше про пять интересней. Ты сегодня неудачно торговаться начал.
— Я с ланистой редко дела веду, только с теми, кто из Тадж-Варнавана у меня недомерков покупает. Но они только их и берут. Хочешь продать за большую сумму, вези его в Кахарибер сам.
— Не люблю султанат, ты знаешь. Жарко, грязно и они там все чокнутые. И малагров я не люблю. Именно поэтому.
— Я их тоже не люблю, но дело есть дело. Покупать его не буду. Тем более за сто.
— Я знаю цены, по которым ланиста при арене Тадж-Варнавана покупает бойцов. Поэтому сто — это именно та цена, сколько он стоит.
— Ланистой сейчас Хиджонис и на свою арену он берет только исключительных бойцов. В том числе и недомерков. Я перепродаю их ему, хм-м-м… неважно. Они бойцы отличные, но самое главное редкие. А уж за обычного матроса, каким бы он там драчуном не был он и десятки не отвалит.
— Он исключительный боец Жуан. Я не знаю кто он, но продемонстрируй его умения этому Хиджонису и ты увидишь, что возьмет он его за, куда большую цену, чем ты перепродаешь недомерков.
— Пока все его достоинства, с твоих слов. Прости, это не значит, что я тебе не верю, но сам понимаешь.
— И как ты хочешь, чтобы он их продемонстрировал? Я тебе уже все о нем рассказал. Силен, упрям, с оружием отлично управляется…
— Я еще и меткий — подал голос Эрик, которого бесила ситуация. Непривычно быть вещью. Хоть и расхваливаемой.
— Молчи вор! Тебя не спрашивали. Да и как мы твою меткость проверим? — Обрюзгшее лицо сильнее морщилось, когда опускалось до разговора с рабом — у тебя руки связаны.
Эрик перевалился к самой решетке и прислонив к ней лицо, кровавым сгустком точно плюнул Жуану в глаз.
— Ах, ты!!! — тот схватился за лицо, выхватил откуда-то из складок одежды платок, стал вытираться.
— А я предупреждал — Теодор опять подлил себе вина, — близко не подходи.
— Я его прямо здесь, сейчас…
— Сто!
— Что?
— Это мой товар, поэтому если хочешь, что-то с ним сделать, покупай. Стоит стольник. Я уже говорил.
— Да ты видел, что он…
— Видел. И предупреждал тебя. Причем несколько раз.
— Знаешь. — Жуан говорил отчетливо, с плохо скрываемым бешенством — я его у тебя куплю. И за сто, но! — он продолжал яростно тереть глаз платком, если только ты действительно докажешь, что он стоит этих денег!
— И как мне это сделать? Сразу говорю — из клетки его лучше не выпускать. Хлопотно. Потом обратно не засунешь.
— Так его же на арену продавать, верно? Значит, я должен знать, какой он боец!
— То есть его меткости тебе мало, как и моего рассказа — Теодор вздохнул — и против кого ты собираешься его выставить?
— Я? Ни против кого. Да и нет здесь бойцов сейчас. Недомерки, если только, но рискованно. Попортит их, а мне это не надо. А вот ты выстави. Это ты же товар рекламируешь.
— И кого?
— Как сам сказал, из всех твоих людей с ним только Джорг справился. Вот и посмотрим.
— Джорг охотник. И один из лучших. Он не боец для арены.
— Я его видел. Больше щести футов ростом, и я не уверен, что это вообще человек. Лохматый, как медведь. Я из-за бороды и лица не видел. Кажется и правда медведь.
— Я не буду рисковать охотником, чтобы раба расхваливать. К тому же он при волках. С ними только он и справляется.
— О!
— Что?
— Волки.
— Что волки?!
— Если твой товар такой великий боец, то пусть с волками и дерется.
— Ты спятил?
— Да, ты спятил?! — подал голос Эрик — я тебе, что? Волкодав, что ли?
— Причем оружия ему не давай.
— И где здесь проверять?
— У меня арена есть. Иногда гости приезжают. Хотят посмотреть товар в деле.
— Почему мне не показывал?
— Ты этот товар продаешь. Ты и так о нем все знаешь, — уклончиво ответил Жуан.
— Ох, и вправду интересно, за сколько же ты моих недомерков перепродаешь? Ладно, не отвечай, глаза забегали. Понимаю — дело есть дело.
* * *
Большая яма в земле. Около тридцати-сорока футов в диаметре, высотой в пять футов, стены обиты досками. Зрителей изначально много не предполагалось, поэтому вместо трибун над ареной возвышалась небольшая беседка, так же из бамбукового каркаса и покрытая пальмовыми листьями.
Как и всё вокруг Эрик разглядывал эти подробности с самого низа, с пола клетки. В этот раз она стояла прямо посредине арены, куда его внесли через опускавшийся наискосок сквозь землю, сверху вниз, туннель.
— Неплохой ты у себя на заднем дворе цирк выстроил — с балкона послышался голос Теодора, — это каменные чаши?!
— По ночам в них огонь разжигают, вон-он там барабанщики стоят. Тут такое представление разыгрывается, что ода-баши и селям-чауши смотрят и завидуют — отвечал Жуан.
На арену через те же двери внесли еще одну клетку и поставили рядом с той, в которой сидел Эрик. Поставили вплотную и на Эрика злобно уставился гапангский волк. Он был напуган и в отличие от Эрика не понимал, что происходит. Уши прижал и оскалился на носильщиков.
— Нет, ты ему какую-нибудь палку дай все-таки — опять Теодор. — Вон, какая тварь злобная. Даже если он с ним и справится, волк его все равно порвет.
— С палкой это уже не то будет. Ты его как паладина из эпоса расписал, вот пусть и докажет. Что-то волк у тебя не очень резвый — последнюю фразу Жуан крикнул здоровенному детине, вышедшему на арену. Несмотря на жару он был закутан в меха, а из-за бороды не было видно лица.
— Да, Джорг, разозли волка! — Над ареной из беседки показалось лицо Теодора.
Джорг что-то нечленораздельно промычал хриплым басом и удивительно быстрым движением для такого громилы ткнул волка шестом с железным наконечником. Волк взвизгнул и развернувшись в клетке ухватил зубами шест. Джорг таким же ловким движением стряхнул волка и ткнул ему шестом в морду. Шест вытащил, а свирепая полосатая тварь стала в бессильной ярости грызть зубами решетку клетки, в которой сидела. Клыки защелкали в паре дюймов от лица Эрика, и он отодвинулся к задней стенке.
— Джорг! Сначала разрежешь веревки на руках у пленника, но клетку не открывай. Замок сними. Двери у клеток откроешь одновременно и уходи оттуда. Нечего тебе там делать. Дальше они сами… — Теодор обернулся внутрь балкона — может все-таки, дадим ему палку? Можно небольшую. Не хочу я товар так по-глупому терять. Мне и волка жалко, но раз тебя по-другому не убедить.
— Нет — коротко ответил Жуан. — Сделка есть сделка.
— Ладно, но уточним условия — если, после того, как они выберутся из клеток и если победит этот Крис или как его там, то ты покупаешь его у меня за сто? Ну а если нет…
— Если нет, то и покупать будет некого, а волка я возьму по обычной цене.
— Верно, но если победит Крис, а волк пострадает, то ты оплатишь и его.
— Ладно — нехотя ответил Жуан, — это будет честно.
Джорг стоящий над клетками что-то вопросительно промычал. Вероятно, он был немой, но Теодор его понимал.
— Да, Джорг, начинай. И сразу уходи оттуда.
Джорг опять начал мычать.
— Прости, но волку тоже может не повести… давай уже!
В клетку к Эрику проворно нырнула гигантская пятерня и прижала его лицо к решетке. Вторая лапа начала развязывать веревку на руках за спиной.
Волк с прижатыми к голове ушами, поднятой в оскале губой бешено грыз решетку в полудюйме от лица Эрика. Ярился, брызгая в глаза слюной, гортанно рычал. Эрик, сжав зубы смотрел на него, понимая, что сейчас окажется с этой тварью один на один. Ему освободили руки.
— Надо было ему все-таки дать палк…
Эрик просунул свободные руки сквозь обе решетки и ухватив волка за шею, рванул на себя.
Зверь подавился прутом решетки, на которую Эрик его продолжал насаживать, исступленно завозил лапами, пытаясь вырваться.
Эрик откинулся к задней стенке, уперся ногами в решетку и с силой сжимал волчью глотку. Густая шелковистая шерсть стала выскальзывать из рук, но Эрик вцепился и продолжал тянуть. Волк заскулил, но остервенело вырывался.
Сбоку запестрели разноцветные шкуры. Джорг что-то ухнул растеряно, заревел. В клетку опять влезла пятерня, Эрик, не отпуская волка вцепился зубами в руку охотника.
Теперь заскулил Джорг. Он пытался вырвать руку, но тоже бесполезно. Брызнуло красным, во рту у Эрика стало солено. Обе клетки ходили ходуном, стучало дерево. Джорг дико заревел и рванул руку на себя. Вырвался, упал на песок арены и с ужасом уставился на свою ладонь. Эрик выплюнул мясо в морду волку и хищно улыбнулся окровавленным ртом. Желтые глаза потускнели, стали закатываться. Зверь перестал теребить лапами и медленно оседал на пол клетки. Эрик продолжал жать, боясь ослабить хватку.
Спустя минуту, единственным звуком на арене были всхлипывания Джорга, державшего на весу изуродованную руку.
— Я как-то даже и не успел понять, — а что случилось-то? — Голос у Теодора был растерянный.
— Однако… — это уже Жуан.
— Значит, берешь? — Теодор уже пришел в себя. — За сто?
— Нет.
— То есть, как нет?! Уговор как же?
— У нас с тобой был уговор, что я его куплю, если он победит волка после того, как они выйдут из клеток. Они не вышли.
— Но… Ты же сам… Как ты… Ну ты и…
— В одном ты прав. Боец неплохой. Но мне такой не нужен. При дворе султана его не примут, там только недомерков ценят, а обычному ланисте, я его все равно не смогу перепродать, чтобы в накладе не остаться. Это мне придется и им представление с волком показывать? Хлопотно и ненадежно. Прости.
Жуан ушел. Теодор свесился из беседки и разражено крикнул:
— С тобой одни проблемы. Хлопотный ты товар! Надо было тебя сразу убить!
— Ага. Мне часто это говорят, — криво усмехнулся кровавым оскалом Эрик. И сдул с ладоней шерсть.
Конец первой книги
