1

«Почему у нас всегда такие сложности?» – подумал Мэл Рейнольдс, открывая канал связи с верфью «Гилдерс». За неделю, которую шаттл провел в доках, его отремонтировали – нужно было всего лишь устранить пару мелких неисправностей. Кейли сама бы с этим справилась, будь у нее необходимые инструменты, но, к сожалению, инструменты им были не по карману. Стоимость ремонта, разумеется, вышла больше предполагаемой, но Мэл всё равно мечтал поскорее заполучить шаттл обратно – тот, который они взяли взаймы у «Гилдерс», оказался с дефектным регулятором инжектора и поэтому сосал топливо, словно пьяница – пиво.

Мэл стоял в грузовом отсеке «Серенити». Поиски работы – любой работы – затянулись на несколько недель, но теперь он уже был не в восторге от заключенного контракта, несмотря на то, что на горизонте маячил огромный счет за ремонт. В его голове гремел сигнал тревоги, предупреждая об опасности и низких шансах на выживание.

Через открытый люк грузового отсека «Серенити» доносился оглушающий рев: в доках Персефоны одновременно садились и взлетали многочисленные транспорты и личные суда. Созданные ими воздушные потоки сотрясали трап корабля и забрасывали корпус грязью и камешками.

Описать происходящее в доках можно было двумя словами: «организованный хаос». Ну, то есть не очень организованный. То здесь, то там в созданных ими самими кратерах лежали сгоревшие остовы космических кораблей. Чёрт побери, да это просто чудо, что число столкновений в воздухе не было еще больше.

Казалось бы, при таком объеме торговли, при таком количестве облагаемых налогами сделок Персефона должна процветать.

Однако подобный вывод был бы неверен. Ненасытный Альянс душил граждан и компании налогами. А как на это отвечали персефонцы? Ну как же, они праздновали тот день, когда продали себя в рабство, присоединившись к Альянсу. И годовщина этого дня была сегодня.

А Мэл отмечал этот праздник, выполняя очередное поручение Бэджера.

Этот мелкий главарь местной мафии предложил им пару монет за доставку опасного груза в другой конец галактики. Если честно, то это слегка напоминало его предыдущее задание – перевезти на Цзянинь стадо скота, принадлежавшее сэру Уорвику Хэрроу. Коровы были доставлены вовремя, но потом началась стрельба, и в результате пастырь Бук едва не умер от ран. Но данный груз отличался от предыдущего: если с ним что-то случится, они все погибнут.

Кроме того, появилось небольшое дополнительное поручение, с которым следовало разобраться, пока идет погрузка. А для этого в День Альянса Мэлу, Джейну и Зои придется зайти в бар Таггарта. Практически самое шумное заведение Персефоны в практически самый шумный день в году.

Вот уж действительно – взрывоопасная ситуация.

Стоя примерно в пяти футах от Мэла, Зои что-то говорила ему – негромко, чтобы ее не подслушали, или, по крайней мере, пыталась. Зои была из тех людей, которые говорят тихо и подкрепляют свои слова большой пушкой. Мэл знáком приказал ей подойти. Она приблизилась к нему, скрестив руки на груди, и наклонилась вперед.

– Не нравится мне это, сэр, – четко прошептала она ему на ухо.

– Я тебя понял, – ответил Мэл.

Ему тоже не очень это нравилось, но если плохой вариант является единственным вариантом, то нужно улыбаться и говорить «спасибо».

На трапе позади них, двух ветеранов-«бурых», вилочный погрузчик пытался завезти свою огромную ношу в трюм корабля. Под весом его передние шины почти расплющились, а из выхлопной трубы валил черный дым. Металлический контейнер был раза в три больше погрузчика и так давил на его вилки, что они гнулись, словно резиновые, и в результате груз опасно раскачивался.

Зои и Мэл, помрачнев, поспешили отойти от него подальше. Зои собрала свои вьющиеся темно-рыжие волосы в хвост; поверх кожаного жилета, как обычно, висело ее знаменитое ожерелье, сплетенное из кожаных ремешков. Каштановые волосы Мэла отросли чуть длиннее, чем разрешалось армейскими правилами. На нем были полосатые брюки с подтяжками и красная фланелевая рубашка. Засунув большие пальцы за ремни, на которых висело оружие, Зои и Мэл внимательно следили за тем, как опасно кренящийся погрузчик везет последний из пяти стальных контейнеров.

Напротив них у входа в трюм стояли двое людей Бэджера. Они, тоже держа оружие под рукой, присматривали за Мэлом и Зои. Деловой партнер – всё равно что гремучая змея: доверять ему – благородный, но ошибочный поступок.

За спинами широкоплечих громил стоял дерзкий бандит-кокни, одетый в собственный вариант повседневно-делового костюма – черный котелок, поношенный пиджак, жилет поверх грязной белой футболки и с небрежным изяществом повязанный шелковый галстук. К лацкану пиджака была прикреплена булавка в форме фламинго, сделанная из фальшивого золота и украшенная не менее фальшивыми драгоценными камнями. Бэджер, как и его дикий тезка барсук, был своенравным, упрямым и сильным, а лицо его чем-то определенно напоминало крысиную морду. Однако временами на него накатывала невыносимая веселость. Это его свойство было особенно заметно сегодня и невольно вызывало подозрения у Мэла.

Хотя главарь мафии, похоже, в полной мере выполнял взятые на себя обязательства, Мэл полагал, что тот всё-таки постарается смухлевать – в свою пользу, конечно. Честная сделка была для Бэджера чем-то из ряда вон выходящим.

– Аккуратненько подвези его к последнему и поставь рядом, – приказал Бэджер оператору погрузчика и лучезарно улыбнулся Мэлу, продемонстрировав кривые желтые зубы. – Ну вот, самое сложное практически позади.

– Напомни мне еще раз, – сказал Мэл, – сложное – это погрузить товар? Или забыть про то, что ты так и не заплатил нам за доставку коров на Цзянинь?

– Мэл, Мэл, Мэл…

Чем более доброжелательным казался Бэджер, тем сильнее Мэлу хотелось пустить в ход оружие. – Дружище, ты затаил на меня обиду за тот случай?

– Как бы да.

– Ну так никто не виноват, что сделка накрылась жопой. Бывает. Такой бизнес.

– По-моему, мы с тобой по-разному понимаем это слово.

– Вот этим, – сказал Бэджер, махнув рукой в сторону ящиков, – я компенсирую твои убытки. Твой гонорар – если ты еще этого не заметил, Рейнольдс, – куда выше обычной платы за доставку с одной планеты на другую. Когда всё закончится, можешь считать, что мы в расчете.

– Лучше бы ты рассчитался со мной тогда.

– Ну что тут скажешь? У меня тогда были проблемы с притоком наличности.

– У меня тоже – в том смысле, что она не текла от тебя ко мне.

– Но всё это уже в прошлом. Мы ж теперь кореша, да?

Мэл недовольно хмыкнул. Он был весьма щепетилен в выборе «корешей», и Бэджер такой статус никогда бы не заслужил.

– Сэр, – встревоженно шепнула Зои Мэлу. – Не хочу показаться мнительной…

– Не хочешь, так и не кажись.

– Но всё-таки повторюсь: это плохая идея. Груз слишком взрывоопасен.

– Знаю, знаю, – ответил Мэл.

Контейнеры были небольшие – футов пять по каждой оси, – но заключали в себе великую силу. Их под завязку набили химикатами, которые используются в горнорудном деле.

Взрывчаткой.

Очень специализированной, очень взрывоопасной взрывчаткой.

В контейнерах лежали кристаллы вещества, известного как «Эйч-Ти-Экс-20» – по словам Бэджера, эта аббревиатура расшифровывалась длинными и сложными научными словами, в которых столько слогов, что голову сломишь. Когда пастырь Бук узнал о предложении Бэджера, он рассказал Мэлу всё, что знал об «Эйч-Ти-Экс-20». Об отношении пастыря к этой штуке явно свидетельствовала его гримаса.

– Его не просто так прозвали «снежок сатаны», – заметил Бук, и Мэл снова спросил себя – откуда, чёрт побери, священнику известны такие вещи?

Бэджер заверил Мэла, что пока «Эйч-Ти-Экс-20» тихо лежит в своих контейнерах, плотно упакованный в оболочку из огнеупорного пеноматериала, он не взорвется раньше времени. А, и еще всё будет в порядке, если только «Эйч-Ти-Экс-20» не намокнет. Или не нагреется слишком сильно. Или если его не ударят слишком сильно. Если ничего из этого не произойдет, то всё будет в шоколаде.

Мэл решил, что Бэджер вряд ли утаил что-либо об опасностях, связанных с этим делом, ведь именно он понесет большие убытки, если груз не доставят по назначению – на Абердин, в шахту, в которой добывают родий. И всё-таки Мэл по-прежнему приходил в замешательство, глядя на черно-желтые полосы на контейнерах, похожие на рой шершней, а также налепленные повсюду наклейки, вроде:

Иными словами, обращайся с контейнерами, как с новорожденными, иначе жизнь станет для тебя совершенно непривлекательной, поскольку закончится навсегда. Больше всего на свете Мэл ненавидел сюрпризы, а взрывы были для него одним из худших сюрпризов, которые он мог себе представить. С ними могли сравниться разве что неожиданные свадьбы.

Но зачем же думать о грустном. Зои содрогнулась, когда оператор погрузчика едва не снес их баскетбольное кольцо. Металлическая вилка погрузчика пока не сломалась, но было ясно, что контейнеры слишком тяжелы для него. Мэл мечтал, чтобы всё поскорее закончилось.

Персефона, планета средних размеров на периферии Белого Солнца, была для «Серенити» чем-то вроде базы. Здесь Мэл заключал сделки и забирал грузы, но иногда ему также приходилось перевозить криогенно замороженных безумных гениев. Собственным, полностью размороженным гением «Серенити» была Ривер Тэм, которая обычно отлетала от переборок, словно резиновый мяч. На Персефоне ее брат Саймон, мягко выражаясь, чувствовал себя неуютно и сильнее, чем обычно, защищал свою сестру. Даже если она внезапно принималась вопить или что-нибудь ломала, он оправдывал сестру, напоминая всем о том, что ее свел с ума Альянс. Мэл понимал, почему Саймон так поступает – он не хотел, чтобы Ривер вышвырнули с корабля, – но подобная аргументация казалась Мэлу странной. Его беспокоило только то, что Ривер безумна, а на причины ее сумасшествия ему было плевать.

Мэл предупредил Саймона, чтобы тот спрятал Ривер подальше и не выпускал, пока не уйдет Бэджер, и Саймон с радостью подчинился. В «Кортексе» время от времени появлялись бюллетени Альянса о розыске беглецов – брата и сестры, но пока что Бэджер, похоже, не понимал, что сдав Тэмов властям, он заработает больше, чем на торговле коровами и взрывчаткой.

Жизнь усложнилась, это точно, и поэтому Мэл предпочитал полеты в тихой и пустой Черноте. Однако это не всегда было практично. Время от времени приходилось приземляться, чтобы купить припасы и найти новую работу.

Персефона никогда не была особенно приятной, даже до войны, но после победы Альянса планета стала неизмеримо хуже. Трущобы расползлись по ней, словно гниль по спелому персику, и повсюду в воздухе висел запах разложения. Бедняков, которые не могли заплатить за электричество, отключали от энергосети, и они принимались жечь костры, чтобы готовить пищу и греться. Дым навсегда окрасил небо Персефоны в бледно-желтый цвет. То, что не удавалось выменять, приходилось красть. Порядочные люди испуганно прятали взгляды, а невыносимо самоуверенные богачи в шелковых и атласных одеждах похвалялись своим состоянием так, словно оно – дар божий. Правда, Мэл в бога уже не верил.

«А если он и есть, на моем корабле ему не место», – думал он.

Но у беззакония в масштабах планеты были и свои плюсы: оно поощряло и облегчало именно ту работу, которой занимался Мэл – контрабанду товаров, которые Альянс либо запретил, либо обложил безумными налогами. А если сделка срывалась, продажные стражи порядка позволяли тебе быстро смыться.

За раскрытыми дверями грузового отсека во всей своей красе раскинулись доки Ивздауна. Желтоватый воздух смердел так сильно, что практически вяз на зубах. Здесь пахло густой несъедобной похлебкой из ракетных выхлопов, обугленного мусора, разлитого ракетного топлива, немытых тел людей и животных, а также гор вареных белковых брикетов. Взлетающие и садящиеся корабли поднимали в воздух хрупкие пожелтевшие газеты и вымазанные сливовым соусом тарелки из пеноматериала. На границах взлетного поля вращались яркие, цветные бумажные зонтики. По улице, покрытой выбоинами, бегали стаи собак не поддающейся определению породы. Ритмично гудели машины – или, может, это кричал чей-то осёл? То здесь, то там капитаны, обладающие сомнительной репутацией, подкупали таможенников; по обломкам цивилизации и сквозь них ползли орды грязных людей – кто-то искал работу, кто-то – неприятности. Мэл был вынужден признать, что сейчас принадлежит к обеим этим группам.

Хобан Уошберн, пилот «Серенити» и муж Зои, посадил корабль на заре – по корабельным часам, – однако здесь, на Персефоне, было полшестого вечера. Солнечный свет, и так слабый и унылый, уже угасал, уступая сумраку синюшного цвета. На планете прошло всего три четверти часа, однако Мэлу каждая минута в обществе Бэджера казалась вечностью. Он не знал, что злило его больше всего – то ли развязность бандита, то ли его непрошибаемая тупость, то ли напускная веселость, маскировавшая гнилую душонку. Мэл вдруг понял, что раздражается всё сильнее, и заставил себя отвести взгляд.

– Сэр, тут столько наклеек «опасно», – напомнила ему Зои.

– Каких наклеек «опасно»? Ни одной не вижу.

– Я про наклейки, на которые вы косо посматриваете с тех пор, когда прибыли эти ящики.

– А, ты про эти наклейки. Ну, видишь ли, иногда люди преувеличивают. Не хотят попасть под раздачу. Юридическая ответственность и всё такое.

Мэл старался говорить убедительно, но даже сам себе не верил.

– Да, сэр, – ответила Зои. – Но насчет жидкостей, сэр. Содержимое ящиков взорвется, если вступит в контакт с водой. Тут так написано. А у нас на прошлой неделе засорился туалет рядом с комнатой отдыха…

– Кейли всё исправила, – напомнил ей Мэл. – И до грузового отсека ничего не дотекло.

– Да, но всё равно…

– А ящики выглядят прочными и герметичными, – прервал ее Мэл всё так же неубедительно.

– Полегче, – встревоженно сказал Бэджер, глядя на то, как погрузчик ползет по палубе с ломающим его подвеску контейнером.

Всё шло по плану – и вдруг перестало.

Возможно, правый зубец вилки погрузчика был поврежден во время предыдущей работы либо его повредили три других контейнера, но, в любом случае, он с леденящим кровь визгом внезапно отогнулся вниз. Правая часть контейнера резко накренилась; он сполз с непострадавшего зубца и с силой ударился об пол ангара, а затем опустился на него всей гранью с грохотом, который пронял Мэла до мозга костей. Оператор в панике соскочил с погрузчика. Бэджер присел, крепко зажмурился и закрыл уши руками.

– Та ма дэ! – заревел Мэл.

Прошло несколько секунд.

Затем еще несколько.

Ничего не произошло.

– Упс, извини, – беззаботно сказал Бэджер, опуская руки. – Ну что, может, оставим его здесь? А я подожду, пока у меня расслабится сфинктер.

Он резко кивнул в сторону погрузчика. Водитель сел в машину, включил задний ход и быстро отъехал. Бэджер достал из внутреннего кармана лист бумаги, похожий на грузовой манифест, и принялся его изучать.

Зои вздохнула.

– «Эйч-Ти-Экс-20» не взрывается, если сильно его не швырять. Верно, Бэджер? – спросил Мэл.

– Точно. Его также нельзя мочить, нагревать и всё такое. Мы же всё это разбирали. Тебе еще раз напомнить, что ли?

– Нет, но ящик же только что уронили. Откуда мы знаем, что с ним всё в порядке?

Бэджер посмотрел на Мэла как на дурачка.

– Мы ведь еще живы.

С этим сложно было спорить.

В этот момент, словно Мэлу не хватало забот, на мостике над грузовым отсеком появилась Ривер Тэм.

– Ящик хочет танцевать, – объявила она, сбегая по лестнице.

На ней были розовый свитер и юбка в оборках, а на ногах – высокие сапоги. В руках она держала бамбуковую флейту.

– Лучше уйди, – сказал Мэл, помня о том, что Ривер нельзя называть по имени в присутствии Бэджера и его людей. – В грузовой отсек пока нельзя. Дун ма?

Ривер обиженно надулась. Мэл мог предположить, что у девочки-подростка на корабле бывают унылые минуты. Или унылые дни, или еще более унылые недели. Но Ривер не была обычным подростком. Она сама придумывала себе развлечения – часто не такие уж безопасные, – которые обычно вызывали реакцию типа «Чёрт, что это было?!»

Мэл бросил взгляд на Бэджера. Тот озадаченно наблюдал за разговором и одновременно чистил ногти краешком листа бумаги.

– А я-то думал, что у девчонки акцент, как у меня, – сказал Бэджер. – Старый добрый выговор Дайтона, врубаешься?

– Еще как врубаюсь, папаша, – ответила Ривер, переключаясь на вышеупомянутый акцент. – Сто лет тебя не видала, старый ты горшок. Осторожно, – добавила она, указывая на руку Бэджера. – Нам же тут грязь не нужна, верно?

– Эй, телка, прикуси-ка язык, – отрезал Бэджер. Грубостью он маскировал свои нежные чувства, которые питал к Ривер с их прошлой встречи, когда он взял весь экипаж «Серенити» в заложники. – Я мылся сегодня. Чист как стеклышко.

– Нет, милок, я про твою ДНК, сечешь? Если корабль будут досматривать, то найдут тебя, а не нас.

– Я так тронут твоей заботой, – усмехнулся Бэджер. – Но с моей стороны тут всё честь по чести, всё по закону.

– Ты знаешь правила. Половина сейчас, половина после доставки груза, – сказал Мэл Бэджеру и протянул руку. Бэджер уронил ему на ладонь кожаный мешочек, набитый монетами.

– Какой-то он легкий, – заметил Мэл, взвесив мешочек в руке. Хитрые клиенты вроде Бэджера всегда предполагали, что ты будешь спорить, даже если для этого не было повода.

– Там вся сумма, – возразил Бэджер и оскорбленно насупился.

– Может, стоит пересчитать на всякий случай, – сказал Мэл. – Каждый может ошибиться.

Он не стал вытряхивать деньги из мешочка, а просто посмотрел Бэджеру прямо в глаза. Местный главарь мафии не моргнул, но секунд через пятнадцать его левая щека начала подергиваться.

Удовлетворившись этим, Мэл положил мешочек в карман.

Бэджер ухмыльнулся, снова продемонстрировав желтые, торчащие в разные стороны зубы.

– Ну что, – сказал он, – если мы закончили, то я поехал в город. Сегодня же День Альянса, там сейчас бойко торгуют самогоном, «айсбергами», «слезами ангела» и другими веселящими напитками. Насколько я понимаю, у вас тоже дела в городе?

– А что именно привело тебя к подобному выводу? – спросил Мэл. Ему показалось, что Бэджер просто пытается выудить из них какие-нибудь сведения. Не стоит сообщать мафиози то, что ему знать не обязательно.

– Ну, я просто предположил. – Бэджер засунул манифест обратно в карман.

– Занимайся лучше своим самогоном, а в чужие дела не суйся, – ответил Мэл.

Бэджер невозмутимо подошел к краю трапа и сделал знак оператору погрузчика следовать за ним. Сам погрузчик принадлежал «Серенити» и поэтому остался на корабле. Бэджер и двое других его подручных спустились. Один из громил сел за руль видавшего виды спидера. Бэджер устроился рядом с ним и помахал Мэлу и Зои с таким видом, словно он – коронованный король Лондиния.

– Думаю, мы еще увидимся в городе, – сказал Бэджер, перекрикивая взревевший двигатель машины. – И выпьем за окончание совершенно не нужной, но в конечном счете невероятно прибыльной войны.

– Скорее всего, нет, – ответил Мэл.

– Война окончена, капитан, – напомнил ему Бэджер и ухмыльнулся. – По крайней мере, официально.

Мэл не ответил. Многим нравилось рассказывать ему о том, что он уже знал.

Спидер зафырчал и умчался прочь, оставляя за собой серые облака выхлопных газов, которые растворялись в небесной дымке. Мэл знал, что он недооценивает Бэджера, потому что тот выглядит таким идиотом. Однако и глупый человек мог представлять опасность.

Взять, к примеру, хотя бы Джейна.

– Ну, с этим разобрались, – облегченно заметила Зои. – Теперь нужно заняться вторым делом.

– Сегодня мы не должны попасть под арест или под следствие, – сурово сказал Мэл Зои. – Не будем привлекать к себе внимание.

– Разумеется, сэр.

– Отлично, – сказал он. – А теперь двинем в город и разгромим какой-нибудь бар.

Зои посмотрела на него.

– Шучу, – сказал он. – Джейн, ты с нами?

Джейн Кобб только что неторопливо вышел в грузовой отсек. Он потянул завязки на наушниках своей желто-оранжевой шерстяной шапки, поправил на ней помпон. Этот очаровательный головной убор связала полуграмотная мать Джейна, души не чаявшая в своем сыне, и эта шапка была одной из самых ценных вещей Джейна, которыми нельзя было убить. Пистолет в черной нейлоновой кобуре на его бедре относился ко второй категории. Каждому своему оружию Джейн дал имя. У него была крупнокалиберная винтовка «Кэллахан» с автоблоком, которую он окрестил «Верой», и тяжелый револьвер калибра.38 в стиле оружия Гражданской войны, который Джейн взял с собой сейчас. Этот револьвер Джейн ласково называл «Бу». Прошмыгнув мимо Ривер, Джейн добрался до верхней части трапа «Серенити», где уже стояли Зои и Мэл.

– Не понимаю, почему вы двое так ненавидите День Альянса, – сказал он. – Если бы не война, мы бы тут не оказались.

Мэл промолчал. Объяснять Джейну, что такое ирония, – всё равно что учить рыбу лаять.

– Не подкачайте, парни! – весело крикнула с мостков Кейли – «солнышко» «Серенити», а также его удивительно талантливый инженер.

Вдруг глаза у нее полезли на лоб.

– Гоу ши! Сколько же на них предупреждающих наклеек!

– Ящики очень заняты, – сказала Ривер как бы между прочим.

Кейли бросила горестный взгляд на Мэла, затем на ящики, затем снова на него.

– Э-э… капитан?

– Положим этот порох в сухое прохладное место, и всё будет в порядке, ясно? – сказал Мэл.

Кейли кивнула и снова посмотрела на ящики. Мэлу показалось, что она пересчитывает наклейки и что результат ее совсем не радует.

Словно желая отвлечься, она повернулась к Ривер.

– Слушай, Ривер, мы с пастырем готовим на ужин запеканку. Поможешь нам?

– Ладно! – весело отозвалась Ривер и вприпрыжку побежала к ней вверх по лестнице. – Резать всё буду я.

Свои слова она подкрепила быстрыми рубящими движениями ладони.

– К ножам ее и близко не подпускайте, – предупредил Мэл Кейли, а затем сделал знак Джейну и Зои. – Эй, вы двое, труба зовет. У нас менее получаса на то, чтобы добраться до бара Таггарта. Шевелитесь.

– Приедем пораньше, тогда, может, успеем немного позабавиться, – сказал Джейн.

Мэл покачал головой.

– Знаю я, какие у тебя забавы, Джейн. Нет, так не пойдет. Мы там работать будем, а не бить людей.

– Ну хоть немножко!

– Не-а.

– О-о, – протянул Джейн, словно капризный ребенок. – И почему я вообще езжу с вами на эти дела?

– Потому что ты чертовски симпатичный.

Джейн нахмурился, пытаясь разгадать реплику Мэла. В конце концов, он решил, что капитан говорит от чистого сердца, и просиял:

– Ну да, я такой.