Я ужасно переживала из-за того, что напортачила во время последней встречи с доктором Шилдс, и когда она наконец-то перезвонила мне, я ответила в ту же секунду.

Она спросила, свободна ли я сегодня вечером, – как ни в чем не бывало. Может, ничего и правда не бывало. Она даже не упомянула про мое сообщение, в котором я написала, что не жду оплаты за доставку статуэтки, и извинилась за то, что забыла вернуть палантин.

Наша беседа по телефону длилась всего несколько минут. Доктор Шилдс дала новые инструкции: распустить волосы, сделать безупречный макияж, надеть черное вечернее платье. Быть готовой к 8 часам.

Сейчас двадцать минут восьмого. Я стою перед стенным шкафом, в котором напихана одежда. Отодвигаю в сторону замшевую мини-юбку угольного цвета, которую обычно надеваю с шелковой розовой блузкой, бракую черное платье с воротником-стойкой – оно слишком короткое.

В отличие от Лиззи, которая, собираясь со мной на встречу, часто присылает мне на телефон свои селфи, я компоную наряды из своих вещей так же уверенно, как смешиваю тона, когда делаю клиенткам макияж. Я просто знаю, какой стиль подчеркнет достоинства моей внешности. Но для доктора Шилдс вечерний выход в свет, вероятно, означает совсем не то, что для меня.

Я рассматриваю как вариант свой самый элегантный туалет – черное трикотажное платье с глубоким V-образным вырезом.

Слишком глубокий? – размышляю я, прикладывая к себе платье перед зеркалом. Более подходящей вещи в моем гардеробе нет.

Мне хотелось узнать у доктора Шилдс дополнительные сведения: «Куда я иду? Что буду делать? Это один из тех тестов, о которых вы упоминали?» Но тон у нее был столь деловой и профессиональный, когда она спросила, свободна ли я, что у меня не хватило смелости.

Надевая платье, я рисую в воображении доктора Шилдс в ее изысканных юбках и свитерах: силуэт столь точеный и классический, что ей можно прямо с работы хоть на балет в Линкольн-центр отправляться.

Я поправляю вырез, но ложбинка между грудями все равно видна. Волосы у меня пышные, большие кольца в ушах выглядят дешево.

Как мне было велено, волосы я оставляю распущенными, а серьги кольцами меняю на гвоздики с фианитом. Потом в бельевом ящике нахожу специальную двустороннюю клейкую ленту для зоны декольте и скрепляю вырез на высоте двух дюймов от его нижней точки.

Обычно под платье я надеваю в лучшем случае колготки, но сегодня натягиваю прозрачные черные чулки, которые пролежали в моем комоде не меньше полугода. Их портит зацепка, но она на самом верху бедра, так что под платьем видно не будет. Я наношу на зацепку капельку лака для ногтей, чтобы не побежала стрелка, затем достаю простые туфли-лодочки, которым уже сто лет.

Хватаю из шкафа ремень с зебровым принтом, застегиваю его на талии. Я всегда смогу убрать ремень в сумочку, если увижу, что он неуместен там, куда я иду.

На ум приходит вопрос, который я всегда задаю своим клиенткам: Какой образ предпочитаете? На это трудно ответить, не зная, кто будут мои зрители. Выполняя указания доктора Шилдс, я добавляю на веки нейтральный тон теней, чуть затушевывая стрелки.

Уже ровно восемь, а мой телефон молчит.

Я проверяю, есть ли сигнал, затем начинаю расхаживать по квартире, рассеянно складывая свитера и убирая в шкаф туфли. В 20:17 я подумываю о том, чтобы отправить сообщение доктору Шилдс, но отметаю эту идею: не хочу, чтобы выглядело так, будто я навязываюсь.

Наконец в 20:35 – после того как я дважды подкрасила губы и заказала по Интернету краски с блестками и плотную бумагу в подарок на Рождество для Бекки – на мой телефон приходит новое сообщение от доктора Шилдс.

Я отрываю взгляд от экрана компьютера, на котором открыт сайт «TJ Maxx»: я заказывала сорочки для мамы.

«“Uber” подъедет к вашему дому через четыре минуты».

Я делаю последний глоток пива, которое потягивала во время ожидания, затем сую в рот мятный леденец.

Выйдя из подъезда, я плотно, до щелчка, затворяю дверь. У обочины урчит черный «Хендай» с помятым задним крылом. Я нахожу взглядом стикер с буквой «U» на заднем стекле и только потом открываю заднюю дверцу.

– Здравствуйте. Я – Джесс, – представляюсь я, усаживаясь на заднее сиденье.

Водитель лишь кивает в ответ, трогается с места и катит в западном направлении.

Я пристегиваюсь ремнем безопасности.

– Куда именно мы едем? – спрашиваю я как можно более беспечным тоном.

В зеркало заднего обзора мне видны только его карие глаза и густые брови.

– Вы не знаете?

Правда, это звучит не как вопрос. Почти утверждение.

Через тонированное стекло я смотрю на мелькающий мимо город и внезапно осознаю, что я полностью изолирована от внешнего мира. И абсолютно бессильна.

Я иду на попятную. Говорю:

– За мной вас прислала подруга. Я с ней встречаюсь…

Мой голос постепенно затихает. Я просовываю руку под ремень безопасности, который сдавливает мне грудь. Ослабить его невозможно.

Водитель не отвечает.

У меня учащается сердцебиение. Почему он так странно себя ведет?

Таксист поворачивает налево, и мы едем в сторону от центра.

– На 62-й улице остановимся? – уточняю я. Наверно, доктор Шилдс желает видеть меня в своем кабинете. Тогда к чему весь этот маскарад с вечерним туалетом?

Водитель смотрит строго вперед.

И тут до меня доходит: я один на один в машине с незнакомым человеком. Он мог бы увезти меня куда угодно. Я в западне.

Я бессчетное число раз ловила такси и заказывала машины через приложения «Via» и «Uber». И никогда не чувствовала, что мне угрожает опасность.

Мой взгляд мечется от одного заднего окна к другому – справа и слева от меня. Извне они не просматриваются. Инстинктивно я проверяю замки. Не могу определить, заперты дверцы или нет. Машин на дорогах относительно немного, мы движемся сравнительно быстро. Но рано или поздно остановимся на светофоре. Может, попробовать открыть дверцу и выпрыгнуть?

Я медленно дотягиваюсь до кнопки ремня безопасности, давлю на нее и морщусь: палец защемило. Аккуратно снимаю с плеча лямку и слежу, чтобы не раздался щелчок, когда она смотается в инерционную катушку.

Откуда мне вообще знать, что водитель работает в службе такси «Uber»? Налепить стикер с буквой «U» любой дурак может. Или же он мог взять машину напрокат.

Я внимательнее смотрю на водителя. Крупный мужчина с бычьей шеей и широкими плечами; его ладони, лежащие на руле, вдвое больше моих.

Я пытаюсь нащупать кнопку, чтобы опустить стекло, и слышу, как водитель произносит:

– Да, хорошо.

Взглядом я нахожу в зеркале заднего обзора его глаза, но они приклеены к дороге.

Потом я слышу слегка металлический отчетливый звук другого мужского голоса.

Грудь перестает сдавливать: водитель не отвечал мне, потому что разговаривал по телефону. Он не умышленно игнорировал мои вопросы – просто меня не слышал.

Сделав глубокий вдох, я откидываюсь на спинку сиденья.

Ну и дура же, ругаю я себя. Мы едем по Третьей авеню, вокруг полно машин и пешеходов.

И все равно прошла целая минута, пока я более-менее успокоилась.

Наклоняясь вперед, повторяю свой вопрос в третий раз – громче.

– Мэдисон и 76-я, – произносит водитель, бросая на меня взгляд через плечо, и продолжает беседовать по телефону.

Я не уверена, что расслышала правильно, потому что радио и рокот двигателя заглушают его слова.

Я достаю свой телефон, по карте «Гугл» смотрю, что там есть. Горстка коммерческих предприятий – гостиница, элитные магазины одежды «Винс» и «Ребекка Тейлор», несколько жилых многоквартирных домов, азиатский ресторан с кухней в стиле фьюжн.

Ладно, думаю я. На первый взгляд, безобидные заведения. Которое из них – мой пункт назначения?

Скорей всего, ресторан.

Я убеждаю себя, что доктор Шилдс, вероятно, уже там, сидит за столиком и ждет меня. Наверно, намеревается дать дополнительные указания по поводу теста в условиях реальной жизни.

И все же, хочу я того или нет, меня мучает вопрос: зачем ей понадобилось встречаться со мной вне офиса? Может, на то есть другая причина?

На мгновение мне представляется, что мы с ней подруги или сестры: младшая едет на встречу со старшей, более образованной и утонченной, чтобы вместе с ней отведать салат из морских водорослей и сашими и за фарфоровым графинчиком теплого саке поделиться своими секретами. И на этот раз я задам ей все вопросы, что роятся в моей голове.

В боковое зеркало я вижу яркий свет фар встречной машины. Почти в то же мгновение мой водитель начинает перестраиваться на ту полосу.

Пронзительный гудок автомобиля, «Хендай», визжа тормозами, резко дает задний ход. Меня швыряет на дверцу, потом вперед. Я едва успеваю выставить перед собой ладони, чтобы не врезаться в спинку переднего пассажирского кресла.

– Козел! – орет мой водитель, хотя мы чуть не попали в аварию по его вине. Он был так увлечен разговором по телефону, что не удосужился глянуть в ту сторону, где могла возникнуть «мертвая зона».

Остаток пути я смотрю в боковое окно со своей стороны. Старательно высматривая пешеходов и другие автомобили, я лишь через несколько секунд замечаю, что мой водитель остановился за черным «линкольном», прямо перед отелем.

– Здесь? – спрашиваю я таксиста, показывая на вход.

Он кивает.

Я выбираюсь на тротуар и окидываю взглядом здание, не зная, как мне быть дальше. Зайти в гостиницу и ждать в вестибюле?

Я оборачиваюсь на свое такси, но оно уже уехало.

Мимо идет какая-то компания. Один из мужчин задевает меня за плечо. От неожиданности я едва не роняю телефон.

– Простите! – извиняется мужчина.

Я озираюсь по сторонам, ища глазами доктора Шилдс, но на улице одни лишь незнакомые лица.

Я нахожусь в самом безопасном районе Манхэттена, тогда почему же мне так не по себе?

Спустя несколько секунд приходит очередное сообщение: «Идите в бар на нижнем этаже, там же, где вестибюль. Посреди зала увидите за круглым столом компанию мужчин. Сядьте за стойкой бара поближе к ним».

Значит, я не угадала. Не знаю, что уготовил мне этот вечер, но явно не ужин в обществе доктора Шилдс.

Я делаю девять шагов до входа в гостиницу, швейцар открывает передо мной дверь.

– Добрый вечер, мисс, – приветствует он меня.

– Здравствуйте, – отзываюсь я. Голос у меня неуверенный, и я, прочистив горло, спрашиваю: – В какой стороне бар?

– Идите прямо мимо стойки администратора, в глубине увидите.

Под взглядом швейцара я захожу в гостиницу. Замечаю, что платье на мне чуть перекосилось, когда я выбиралась из машины. Я оттягиваю вниз подол.

В вестибюле почти никого, не считая пожилой четы на кожаном диване у камина и женщины в очках за стойкой администратора. Она с улыбкой приветствует меня:

– Добрый вечер.

Мне кажется, что мои каблуки цокают по узорчатому деревянному полу слишком громко. Я остро сознаю, как делаю каждый свой шаг, – и не только потому, что не привыкла ходить на каблуках.

И вот передо мной бар, я открываю массивную деревянную дверь. Зал просторный, в нем расположились несколько десятков посетителей. Я щурюсь, пока глаза привыкают к тусклому освещению. Обвожу взглядом помещение, надеясь, что где-то здесь ждет меня доктор Шилдс. Я ее не вижу. Зато замечаю в середине зала за большим столом мужскую компанию.

«Сядьте за стойкой бара поближе к ним».

Эти ребята тоже работают с доктором Шилдс?

Подходя ближе, я оцениваю их. На вид им всем под сорок. На первый взгляд, они почти неотличимы один от другого: короткие стрижки, темные костюмы, накрахмаленные сорочки под галстук. Такой тип я уже встречала прежде: все они точь-в-точь как те папаши, что платят за торжества по случаю бар-мицвы и роскошные вечеринки для шестнадцатилетних подростков, которые обходятся в целое состояние, как нехилая свадьба. Только моложе.

У стойки бара всего несколько пустых стульев с высокими спинками. Я занимаю тот, что находится шагах в шести от мужской компании.

Скользнув на стул, я ощущаю через колготки тепло дерева, словно его только что кто-то освободил. Я вешаю сумку на крючок под стойкой, затем стряхиваю с себя пальто и перекидываю его через спинку.

– Сейчас подойду, – говорит мне бармен, взбивая с травами какой-то фирменный коктейль.

Я должна заказать напиток? Или произойдет что-то еще?

Хоть я и в людном месте, внутри у меня все дрожит от страха. Я напоминаю себе то, что мне сказала доктор Шилдс во время нашей первой личной встречи в ее офисе: «Вы будете полностью контролировать ситуацию и сможете выйти из игры в любой момент».

Я сажусь чуть боком, чтобы видеть зал, – надеюсь отыскать в нем хоть какую-то наводящую информацию. Но вижу только богатых посетителей, которые пьют и беседуют между собой. Сногсшибательная блондинка, перегнувшись через стол, показывает на какую-то позицию в меню бара своему кавалеру; статный мужчина с небольшими залысинами и в синей рубашке что-то печатает в своем телефоне; две улыбающиеся четы средних лет чокаются, подняв бокалы.

В руке вибрирует телефон. Я вздрагиваю от неожиданности.

«Не нервничайте. Вы великолепны. Закажите что-нибудь в баре».

Я резко поднимаю глаза вверх.

Где она?

Должно быть, в одной из кабинок в глубине зала. Я не могу разглядеть, кто там сидит: в баре сумрачно, да и другие посетители заслоняют видимость.

Потеребив колечки на указательном пальце, я кладу руки на колени. Потом смотрю на столик с мужской компанией, недоумевая, зачем доктор Шилдс велела мне сесть неподалеку от них. Мужчин за тем столом пятеро. Я разглядываю их по очереди. Один, перехватив мой взгляд, наклоняется к своему приятелю и что-то шепчет ему. Тот смеется, оценивающе смотрит на меня. Я резко отворачиваюсь, чувствуя, как у меня запылали щеки.

Ко мне подходит бармен.

– Что вам налить?

Обычно я заказываю пиво либо стопку водки, но в таком заведении это было бы неприлично.

– Красное вино, пожалуйста.

Он все еще ждет, и я понимаю, что должна назвать конкретную марку.

Я судорожно роюсь в памяти.

– «Кот дю Рон», – выпаливаю я, надеясь, что произнесла название вина так же, как официант во французском ресторане, куда я заходила несколько дней назад.

– Боюсь, у нас такого нет, – говорит бармен. – Может быть, «Бордо»?

– Превосходно, – соглашаюсь я. – Спасибо.

Когда бармен ставит передо мной вино, я крепко обхватываю бокал рукой, чтобы унять дрожь в пальцах.

Обычно тепло алкоголя действует на меня расслабляюще, но я по-прежнему нервничаю, взглядом снова сканируя зал. Присутствие мужчины подле себя я ощущаю еще до того, как краем глаза замечаю его самого.

– Вы как будто кого-то ждете, – обращается он ко мне. Это мужчина из той компании за большим столом, он шепнул что-то про меня своему приятелю. – Не возражаете, если я составлю вам компанию, пока ваши друзья не подошли?

Я бросаю взгляд на экран мобильника. Пусто.

– Мм… нет, – отвечаю я.

Мужчина ставит свой бокал на стойку бара и занимает стул слева от меня.

– Дэвид, – представляется он.

– Джессика. – Полное имя само сорвалось с языка – наверно, потому что сейчас я нахожусь в мире доктора Шилдс.

Мужчина кладет локоть на стойку бара.

– Итак, Джессика, откуда вы?

Я говорю как есть – не знаю, что еще сказать, да и по инерции следую правилам доктора Шилдс, обязавшей меня быть честной.

Правда, это не имеет значения, в ответ я слышу только:

– Круто. – После чего он принимается рассказывать про себя, – о том, как переехал сюда из Бостона четыре года назад, потому что ему предложили престижную работу. Я слушаю, силясь изображать интерес. Вибрирует мой телефон.

– Простите.

Поступило сообщение от доктора Шилдс.

Я наклоняю телефон так, чтобы Дэвид не мог прочесть текст на экране.

«Не он».

Я удивленно моргаю, недоумевая, что я сделала не так.

Вспоминаю свой первый сеанс общения с доктором Шилдс – по компьютеру.

На экране пульсируют три точки: доктор Шилдс снова что-то пишет.

Приходит новая инструкция: «Справа от вас за столиком сидит мужчина в синей рубашке. Завяжите с ним разговор. Заставьте его флиртовать с вами».

Доктор Шилдс, должно быть, совсем рядом. Почему я не могу ее найти?

– От вашего друга? – спрашивает Дэвид, показывая на мой телефон.

Чтобы оттянуть время, я отпиваю глоток вина, а сама обдумываю свой следующий шаг. Сердцебиение участилось, во рту пересохло. Я киваю, еще раз пригубливаю бокал, упорно избегая его взгляда. Потом сигнализирую бармену, чтобы принес счет, и достаю из кошелька две двадцатки.

Оглядываюсь через плечо на мужчину в синей рубашке. Нет, исключено. Я не могу просто так подойти к нему и ляпнуть нечто вульгарно-завлекающее, чтобы обратить на себя внимание. Я силюсь вспомнить фразы, с которыми подкатывали ко мне мужчины в барах, но на ум ничего не приходит.

Я даже не могу поймать его взгляд и улыбнуться ему, потому что он сидит, уткнувшись в свой телефон.

Дэвид трогает меня за руку, не давая вытащить деньги.

– Пусть это будет за мой счет. – Он кивает бармену и, удобнее усаживаясь на стуле, делает заказ: – Еще джину с тоником, приятель.

– Не надо, я сама за себя заплачу. – Я кладу купюры на стойку, придвигаю их к бармену.

– Вообще-то, ваш счет уже оплачен, – сообщает он мне.

Я снова обвожу взглядом зал в поисках доктора Шилдс, пристально всматриваюсь в дальние кабинки, которые прячутся в тени. Почти все их заслоняют от меня посетители, сидящие за столиками по центру зала.

Клянусь, я чувствую на себе ее прожигающий взгляд.

Доктор Шилдс не обозначала временные рамки для выполнения ее инструкций, поэтому я заставляю себя встать, беру со стойки свой бокал и телефон. Вино колышется в сосуде, и я сознаю, что рука моя снова дрожит.

– Простите, – говорю я. – Там сидит один мой знакомый, я только что его заметила. Пойду поздороваюсь.

А что, неплохая тактика. Пожалуй, к ней следует прибегнуть и для знакомства с мужчиной в синей рубашке. Притворюсь, будто узнала его. Однако где мы раньше встречались?

Дэвид хмурится.

– Ладно. А потом присоединяйтесь к нашей компании.

– Непременно, – отвечаю я.

Мужчина в синей рубашке перестал возиться с телефоном. Он сидит один за столиком на двоих у стены. Его пустая тарелка отодвинута к центру стола, рядом лежит скомканная салфетка.

При моем приближении он поднимает на меня глаза.

– Привет! – Голос у меня излишне звонкий.

– Привет, – кивает он, однако его приветствие звучит как вопрос.

– Мм… это я, Джессика! Что ты здесь делаешь?

Я не раз видела плохую игру актеров и знаю, что своим представлением никого не одурачу.

Он улыбается, но на лбу его собираются морщинки.

– Рад встрече… Напомни еще раз, где мы познакомились?

Видно, что парочка за соседним столиком прислушивается к нашей беседе. Я свою роль исполняю ужасно. Я утыкаюсь взглядом в ковер с цветочным узором и замечаю на нем небольшую потертость. Потом я заставляю себя снова посмотреть в глаза мужчине. Каверзный момент.

– По-моему, на свадьбе Тани, несколько месяцев назад? – говорю я.

Он качает головой.

– Нет. Думаю, вы меня спутали с каким-то другим красавчиком. – Однако произносит он это самоуничижительным тоном.

Я сухо усмехаюсь.

Но уйти не могу, предпринимаю еще одну попытку.

– Простите, – говорю я тихо. – Дело в том, что я сидела у бара, и ко мне пристал один тип. Мне просто нужно было отделаться от него. – Видимо, в моих глазах отразилось отчаяние, потому что он протянул мне руку для рукопожатия и представился:

– Скотт. – Я не могу определить его акцент, но, возможно, он южанин. Скотт жестом приглашает меня сесть напротив него: – Не желаете составить компанию? Я собирался заказать себе еще бокал.

Я усаживаюсь за столик, и через несколько секунд жужжит мой телефон. Я смотрю на экран, держа мобильник на коленях. «Молодец. Так держать».

Мне предложено заставить этого учтивого бизнесмена пофлиртовать со мной. Я подаюсь вперед всем телом, ставлю локти на стол, сознавая, что только клейкая лента на вырезе не дает грудям вывалиться из платья.

– Спасибо, что выручили, – говорю я, глядя ему прямо в глаза.

Долго я не могу удерживать его взгляд – слишком ненатурально. Флирт доставляет удовольствие, если это естественный процесс, – и если я сама выбираю парня, как это недавно было в случае с Ноа.

Но то, что происходит сейчас, это танец без музыки. Хуже того, у меня есть зрители.

– Итак, откуда вы? – повторяю я вопрос, который некоторое время назад задал мне Дэвид.

Беседуя со Скоттом, я ломаю голову, почему доктор Шилдс настояла, чтобы я вступила в разговор именно с ним, а не с Дэвидом. На мой взгляд, они почти что взаимозаменяемы. Это как в головоломках, что помещают на последних страницах журналов: найдите десять отличий. И существенной разницы между ними я не обнаруживаю: обоим под сорок, оба чисто выбриты, оба в темных костюмах.

Я не могу расслабиться, зная, что доктор Шилдс наблюдает за мной. Но к тому времени, когда мой бокал пустеет, разговор между нами принимает непринужденный характер. Скотт – приятный человек. Он родом из Нэшвилла, у него есть черный лабрадор, которого он обожает.

Скотт подносит ко рту бокал, допивая последний глоток янтарного скотча.

Только тогда я замечаю разницу между двумя мужчинами – крошечную деталь, которая отличает одного от другого.

У Дэвида на безымянном пальце ничего нет.

А безымянный палец Скотта украшает широкое платиновое обручальное кольцо.