Книга: Счастье - это теплый звездолет
Назад: Ждёт всех земнорожденных в своем саду она (рассказ, перевод Д. Кальницкой)
Дальше: Эффективное решение (рассказ, перевод М. Клеветенко)

Хьюстон, Хьюстон, как слышите?
(повесть, перевод Г. Корчагина)

Houston, Houston, Do You Read?
Повесть опубликована в антологии Aurora: Beyond Equality ("Аврора: По ту сторону равенства") в 1976 г., включена в сборник Star Songs of an Old Primate ("Звездные песни старого примата", 1978). В 1977 г. получила премии "Хьюго" и "Небьюла", а также заняла 3-е место в голосовании на премию "Локус".

 

Лоример озирает большой, но загроможденный вещами отсек, пытается различать голоса и при этом не замечать происходящего в собственном животе. Внутренности спазматически дергаются — это значит, вот-вот Лоримеру вспомнится какая-то мерзость. Сопротивляться бессмысленно, придется заново пережить тот давний момент.
Город Эванстон, средняя школа. Лоример вбежал — или его втолкнули? — в незнакомый туалет. Ширинка расстегнута, пенис в ладони. Он и сейчас видит обхватившие бледную кожу серебристые кромки застежки-молнии.
Внезапное затишье кругом. Силуэты до тошноты неправильны; лица обращаются к Лоримеру. Первый смешок, предшествующий взрыву хохота.
Девчонки. Он в женском туалете.
Сейчас, спустя многие годы, он криво, с содроганием улыбается и старается не смотреть на лица женщин. Над головой — плавные изгибы стен и потолка, вокруг — чужие и чуждые вещи: станок для бисероплетения, ткацкий станок двойняшек, поделки Анди из кожи, все заполонившая, будь она трижды проклята, лиана кудзу, куры… Миленько, уютненько. Но это клетка. В которой Лоример заперт пожизненно, без малейшего шанса на освобождение. Мирок, состоящий исключительно из того, что узник не переносит на дух. Аморфность бытия, абсурдность тесного общения. Игра-вопросник "Как хорошо вы меня знаете". Никогда ему не привыкнуть к этому, не приспособиться. Джинни: "Почему ты такой замкнутый, не поговоришь со мной?.."
"Джинни, любимая!" — невольно взывает он в пустоту. Но боль не приходит.
В размышления вторгается гогот Бада Гейрра. Балагур ведет с кем-то оживленную беседу, его не видно за выступом шпангоута. Зато Дейв на виду. Майор Норман Дэвис — в другом конце отсека, его бородатый профиль наклонен к миниатюрной смуглой женщине; Лоримеру не удается сфокусировать на ней взгляд. У Дейва странным образом уменьшилась и заострилась голова. Да если на то пошло, вся кают-компания выглядит нереально.
Взрыв кудахтанья — в подвешенной к "потолку" клетке расшумелась бентамка.
И тут до Лоримера доходит: он под воздействием наркотика.
Отчего-то догадка не вызывает возмущения. Сидящий по-турецки Лоример откидывается, а вернее, осторожно клонится назад — невесомость не располагает к резким движениям. Переводит взгляд на лицо женщины, с которой говорит. Конни. Констанция Морелос. Высокая, луноликая, в просторной зеленой пижаме. Вот ведь насмешка судьбы: он всегда не любил женской болтовни.
— Есть основания полагать, — произносит он, — что в определенном смысле нас здесь нет.
Прозвучало не слишком внятно, но она заинтересованно кивает. "Следит за моей реакцией, — говорит себе Лоример. — Женщины — прирожденные отравительницы".
Он что, это вслух сказал? Конни не переменилась в лице. Зрение обретает приятную четкость. Надо же, какая здоровая, чистая кожа у Морелос. За два проведенных в космосе года она не утратила коричневый загар. Конни работала на ферме, вспоминает Лоример. Поры крупные, но нет дряблости, свойственной, как он привык считать, женщинам ее лет.
— Ты, наверное, вообще никогда не красилась, — говорит он.
На ее лице непонимание.
— Румяна, тени, пудра? У тебя их нет?
— А-а… — Улыбка обнажает отколотый резец. — Да вроде у Анди есть.
— У Анди?
— Для спектаклей. Исторические пьесы. Анди по этой части специалист.
— Ах да, исторические пьесы…
У Лоримера как будто расширяется мозг, пропуская в себя свет. Приходит понимание, и это весьма активный процесс — мириады осколочков, фрагментиков живо складываются в картины. Это очень опасные картины, подсказывает подсознание. Но его как-то защищает наркоз. Вроде амфетаминового, что ли, — стимулирует, но не напрягает. Может, это здесь в порядке вещей, вроде ритуала — все закидываются хором? Нет, не похоже. Конни наблюдает за ним. Все наблюдают.
— Цыпочки космические, что-то я никак не врубаюсь!
Бад Гейрр заразительно смеется. Он дружелюбен и задорен, людям нравится его голос. Даже Лоримеру за два года не разонравился.
— Дома вас детки ждут, а вы тут со стариной Анди кувыркаетесь, вот как такое может быть?
В поле зрения вплывает Бад, одной рукой обнимая за плечи кого-то из двойни. Джуди Париж, решает Лоример. Сестер нелегко отличить друг от друга. Грудастая некрасивая молодуха пассивно дрейфует под углом к крупному телу Бада; полощется ткань желтой пижамы, лучами расходятся пряди черных волос.
К Баду и Джуди подплывает рыжая голова. Анди выглядит лет на шестнадцать, у него в руках большой зеленый космобольный мяч.
— Старина Анди! — Бад трясет головой, под густыми темными усами сверкают в улыбке зубы. — Когда мне было столько же лет, сколько нынче тебе, мужчины не разрешали своим женщинам со мной кувыркаться.
Конни чуть кривит губы. А в голове у Лоримера съезжаются друг к дружке, стыкуются фрагменты мозаики. "Я знаю, — думает он. — А знаешь ли ты, что я знаю?" В голове пустота и хрустальная прозрачность, и это, пожалуй, хорошо. Размышлять легче. Женщины… Разум не предлагает компактных обобщенных форм, только несколько говорящих голов в матрице общей несущественности. Конечно же, это люди. Биологическая необходимость. Но как же все… расплывчато? Бессмысленно?..
Эми, сестра, сопрано кон тремоло: "Разумеется, женщины смогут дать обществу не меньше, чем мужчины, если вы будете относиться к нам как к равным! Вот увидишь!"
А потом вышла вторым браком за того идиота. Да, теперь он видит.
— Кудзу, — произносит он в полный голос. — Лиана.
Конни улыбается. Почему они всегда улыбаются?
— Слышь, Дейв, — весело треплется Бад, — кто бы нас предупредил, что мы будем любоваться цыпочками в невесомости? Ар-тить-стико! У-у-уйи-и-и!
На другом краю отсека в его сторону оборачивается бородатая неулыбчивая голова.
— И все это досталось старине Анди. Тебе вредно, расти не будешь, парень!
Бад добродушно хлопает Анди по плечу, тот отлетает к шпангоуту.
Едва ли он пьян, думает Лоример о Баде, от сидра не окосеешь. Но вроде за ним не водится привычки корчить из себя киношного техасца.
Значит, наркотик.
— Слышь, только без обид, — переходит Бад на серьезный тон. — Я ведь не в дурном смысле, так что не держи зуб на неприлигеве… непривилегированного брата. Тут все девочки порядочные. Знаешь что? — это уже адресовано Джуди. — Тебе надо чуток марафет навести — потрясно будешь выглядеть; Я покажу, как это делается, старина Бадди в таких делах спец. Только чур не дуться! Для меня ты и так потрясная, чес-слово!
Одной рукой крепко обхватив ее за плечи, Бад выбрасывает вторую, чтобы обнять и Анди. Так втроем они и взлетают. Джуди возбуждена, широко улыбается. Сейчас она даже почти миловидна.
— А ну-ка, еще по одной!
Бад увлекает обоих к стойке, по случаю праздника украшен! ной зелеными побегами и самыми настоящими крошечными маргаритками.
— С Новым годом! Всех с Новым годом, ура!
К Баду обращены лица, появляются улыбки. Вроде они искренние, думает Лоример; может, и правда этим людям в. радость смена года.
Такое чувство, что у тебя впереди целая вечность. Хватит времени для изучения каждого события, для осмысления его возможных последствий — их развитие можно увидеть в хрустальных далях.
Я эхо-камера. Сторонний наблюдатель. Довольно интересное занятие. Но и за мной наблюдают. Тут что-то затевается. Сами-то они хоть понимают, как это опасно? Такие слабые, беззащитные… Нас трое, их пятеро на хрупком корабле… Нет, они не понимают.
Чем вызваны эти мысли? Страхом. Он глубинный; он как будто не связан с происходящим.
— Господь свидетель, у нас получилось! — заливается смехом Бад. — Цыпочки космические, вы просто молодчинки! Словами не передать! Хвалить не перехвалить! Если б не вы, нас бы здесь не было, где бы ни было это "здесь". А знаете, что я решил? Вот Богом клянусь: после этого рейса останусь на службе. Что скажете, лапочки? Найдется в космической программе местечко для старины Бада?
— Бад, уймись, — ровным тоном требует Дейв (он стоит у дальней торцевой стенки). — Я не разрешаю поминать имя Творца всуе.
Дейву сорок шесть, он на десять лет старше Бада и Лоримера. Ветеран шести удачных экспедиций. Окладистая борода придает его облику патриархальности.
— Майор Дейв! Друг мой любезный! Виноват, исправлюсь! — Бад заговорщически подмигивает девушке и хихикает. — Начальство наше, отец-командир. Потрясный чувак! Эй, док! — зовет он. — Как самочувствие астронавта? Динко?
— С Новым годом! — слышит Лоример собственный отклик, и в лунном сиянии его рассудка кракеном всплывает запутанный клубок симпатий и антипатий к Баду.
Таких вот кракенов у Лоримера столько же, сколько было в его жизни этих Бадов и Дейвов. Вечные проблемы в отношениях с рослыми, упорными, жизнерадостными, талантливыми, дисциплинированными, неторопкими мезоморфами. С мезоэктами, поправляет он себя. Тех, у кого мышцы вместо мозгов, в астронавты не берут. Вот эти двое умников-мачо к Лоримеру относятся неплохо, уж он-то постарался расположить их к себе. Иначе не оказался бы на "Подсолнухе", не получил бы штатную научную должность в первой вокрутсолнечной экспедиции. "Док Лоример мал, да удал, классный чувак, свой в доску". "Навидались мы ученого мудачья, а Лоример не такой, от него дерьма ждать не приходится". "Хоть и недомерок, но в отличной форме, а его юмор с каменным лицом — просто отпад". Зря, что ли, он столько лет занимался боулингом, волейболом, теннисом, стендовой стрельбой? Зря, что ли, на лыжне сломал лодыжку, а на тачбольном поле — ключицу? "А ведь ловкач наш док! Надо с ним ухо востро держать!" И бац по спине великанской лапищей: принимаем в команду. Символический ученый, что-то вроде домашнего любимца…
Да вот закавыка: от науки он теперь далек. В молодости сделал одну удачную работу — исследование плазмы крови, на нем и выезжал все эти годы. С математикой не имел дела несколько лет, утратил навыки. Слишком много побочных увлечений, слишком много сил растрачено на популяризаторство. Недоучен, недокачан, думает он о себе. Недоумник-недомачо. На фут бы повыше и на сотню фунтов потяжелее, и был бы я таким, как все. Альфа-самцом. Они, должно быть, подсознательно угадывают во мне желчного бету. Год жизни на борту "Подсолнуха". Анекдоты по сто раз рассказаны, Бад с Дейвом режутся в джинрамми, велотренажер слишком тугой — не на меня рассчитан. Понятно, что это не нарочно. Мы — команда.
В голове мелькают кадры с расстегнутой ширинкой, прокручивается мучительный финал: Лоример выскакивает из сортира в коридор, а там его ждут, ухмыляются. Радостные вопли, струйка по ноге. Он классный чувак, свой в доску; он тоже улыбается. "Я вам покажу, гады! Я не девчонка!"
— Новый го-од, Новый го-од празднует внизу наро-од! — Это Бад распевает во всю силу легких, пародирует слащавую насовскую манеру. — Идея! Давайте отправим им радиограмму! Дорогие земляшки, в смысле луняшки! Всех сердечно па-аздрав-ляем, всякой всячины желаем… — Он комично гнусавит: — Говорит Санта-Клаус. Хьюстон, тут у нас такое! Вы бы увидели — обалдели бы! Эй, как слышите, прием? Хьюстон, Хьюстон, где вы та-ам? — дурашливо распевает Бад.
Наступает тишина, и Лоример видит, как лицо "друга любезного Дейва" превращается в лицо майора Нормана Дэвиса, командира "Подсолнуха".
И внезапно Лоример переносится на год назад. Он на борту помятого, чудом пережившего страшную встряску командного отсека. Корабль выходит из-за Солнца. Это наркотик действует, объясняет себе Лоример, в то время как память расставляет вокруг такие четкие, такие рельефные декорации.
Стоять! Ни с места!
Но реальность ускользает. Как утопающий за соломинку, хватается он за растущую в подсознании тревогу…
Бесполезно. Он уже там и тогда; он парит позади Дейва и Бада. Вообще-то, по должностной инструкции Лоримеру положено находиться между ними, в среднем из строенных кресел, так ведь не заставишь, очень уж неуютно ему там. За товарищами по экспедиции, в бесполезном иллюминаторе левого борта, видны их копии. У иллюминатора накрылся внешний слой. Рядом с отражением Дейвовой головы, придавая повязке сходство с игрушечной короной, плывет яркое пятно — это должна быть Спика.
— Хьюстон, Хьюстон, это "Подсолнух", — повторяет Дейв. — "Подсолнух" вызывает Хьюстон. Хьюстон, как слышите, прием. Ответьте, Хьюстон.
Теперь надо ждать. Семь минут — туда, семь — обратно. Семьдесят восемь миллионов миль, не ближний свет.
— Дробовой шум в усилителе, — бодро объясняет Бад.
Он чуть ли не каждый день это говорит.
— Исключено, — опять же, по обыкновению, спокойно возражает Дейв. — Усилитель в порядке. Это Солнце шалит, плотность его помех не снижается. Док, я прав?
— Мы еще в зоне остаточного излучения протуберанца. Им очень трудно выделить наш сигнал из фоновых шумов.
В тысячный раз Лоример ловит себя на позорной слабости: с ним проконсультироваться соизволили, а он и рад как дитя малое.
— Мы за Меркурием, — сокрушенно качает головой Бад. — Вот же непруха-то, а? Как теперь узнаем, кто выиграл Мировую серию?
Его любимая шутка. Ритуал, свершаемый в вечной ночи. Лоример следит за искоркой Спики, дрейфующей мимо Бадовой кудрявой лицевой растительности. У самого-то усы реденькие, чахленькие — был бы Фу Манчу блондином, носил бы такие же.
В иллюминаторе, у того края, что ближе к корме, светлые полосы — это догорает левая батарея энергоаккумуляторов. Тот же солнечный выброс, что поджег ее, оплавил иллюминаторы снаружи. Досталось тогда и Дейву — разбил голову о секслогическую консоль. А еще был прерван эксперимент с гравитационной волной, которым занимался Лоример, и с тех пор нет веры показаниям приборов. К счастью, поток частиц не целиком уничтожил переднее окно, уцелевший кусок позволяет экипажу просматривать двадцатиградусный сектор прямо по курсу. Там блистает ковшик Плеяд, но видны не все звезды; вместо крайних — световая клякса.
Двенадцать минут… тринадцать… Бесплодные вздохи и щелчки динамика. Четырнадцать… Нет ответа.
— "Подсолнух" — Хьюстону, "Подсолнух" — Хьюстону. Отзовитесь, Хьюстон. На связи "Подсолнух". — Дейв возвращает микрофон в кронштейн. — Дадим им еще сутки.
Ритуальное ожидание. Завтра Паккард ответит. Может быть.
— Неплохо бы снова увидеть старушку Землю, — мечтает вслух Бад.
— Мы больше не тратим топливо на коррекцию пространственного положения, — напоминает ему Дейв. — Я верю расчетам дока.
"Не моим расчетам ты веришь, а азам небесной механики. Где еще может находиться Земля в октябре?"
Разумеется, Лоример не озвучивает эти мысли. Они неинтересны человеку, который интуитивно решит задачу двух тел, едва узнав, где эти тела находятся. Бад — хороший пилот и превосходный инженер. Дейву в его профессии вообще нет равных, и он нисколько не чванится. "Господь нам поможет, док, если мы Ему позволим".
— Муторно будет стыковаться, если радар накрылся, — беспечным тоном замечает Бад.
Об этом все они думали уже сто раз. Да, будет муторно. Но Дейв справится. Для того он и бережет топливо.
Тянутся минуты.
— Вот они! — восклицает Дейв.
И с ошеломляющей внезапностью кабину заполняет голос.
— Джуди? — Вопрос звучит четко, голос высок. Это девичий голос. — Ну, наконец-то! Как я рада, что вы нашлись. А почему в этом диапазоне?
Бад с шумом выпускает из легких застоявшийся воздух. Через миг и с Дейва спадает оцепенение, он хватает микрофон:
— Это "Подсолнух", мы вас слышим. "Подсолнух" — Хьюстону… Тьфу ты!.. Экспедиция "Подсолнух-один" вызывает Центр управления полетами в Хьюстоне. Кто на связи? Назовите себя. Вы можете ретранслировать наш сигнал? Прием.
— Зенитное излучение, — говорит Бад. — Какой-то чокнутый радиолюбитель.
— Джуди, у тебя что, проблемы? — спрашивает девичий голос. — Не слышу, ужасные помехи. Подожди минутку.
— Это экспедиция "Подсолнух-один" Соединенных Штатов Америки, — повторяет Дейв. — Экспедиция "Подсолнух" вызывает Центр управления полетами в Хьюстоне, а вы забиваете нашу волну. Назовите себя. Повторяю, назовите себя и ответьте, можете ли вы ретранслировать наш сигнал в Хьюстон.
— Динко! Джуди, я слушаю, говори, — говорит девушка.
Лоример порывисто подается к СЭДЧу, сгустителю энергии длиннопробежных частиц. Ерзает, дребезжит подвижный элемент линейного двигателя. Не окажись при вспышке экспериментальный прибор убранным внутрь, его бы заварило наглухо. Доведя до максимальной частоты вибрацию датчика, Лоример приступает к грубому ручному сканированию.
— Вы вмешались в служебный радиообмен космической экспедиции США и Центра управления полетами в Хьюстоне, — с нажимом произносит Дейв. — Если не можете ретранслировать в Хьюстон наше сообщение, освободите эфир, не нарушайте федеральный закон. Повторяю вопрос: способны ли вы переправить наш сигнал в ЦУП? Прием.
— Все равно плохо слышно, — говорит девушка. — Что еще за Хьюстон? И вообще, с кем я разговариваю? Отвечайте, вы же знаете, времени в обрез.
У нее приятный голос, с отчетливой гнусавинкой.
— О боже! — восклицает Бад. — Она где-то рядом!
— Держи ее. — Дейв поворачивается к Лоримеру и его импровизированному радароскопу.
— Вот. — Лоример тычет пальцем: на самом краю индикаторной панели вырос над мелкими зубцами уплотнений коронального вещества стабильный пик.
Бад тоже тянет шею:
— НЛО?!
— Там кто-то есть, точно.
— Алло? Алло? Теперь мы вас слышим, — говорит девушка. — Вы почему так далеко? У вас там всё динко? Неужели вспышку поймали?
— Не упусти ее, — приказывает Дейв Баду. И тут же — Лоримеру: — Док, что с параметрами?
— Три тысячи километров, может, чуть больше. Вероятно, удаляются от нас, движутся вокруг Солнца. Космонавты, что ли? Советская экспедиция?
— Обогнать нас решили? Поздно…
— С девчонкой на борту? — возражает Бад.
— Им не впервой. Бад, ты записываешь?
— "Роджер-р-р", — рычит, ухмыляясь, тот. — По голосу непохоже, что цыпочка русская. Кто такая эта Джуди, черт бы ее побрал?
Подумав секунду-другую, Дейв включает микрофон:
— Говорит майор Норман Дэвис, командир корабля Соединенных Штатов Америки "Подсолнух-один". Вы у нас на радаре. Требуем идентифицироваться. Повторяю вопрос: кто вы? Прием.
— Джуди, может, хватит хохмить? — серчает собеседница. — Через минуту опять не будет связи, мы за вас тревожимся, неужели не понятно?
— "Подсолнух" — неопознанному кораблю. Я не Джуди. Повторяю, я не Джуди. Кто вы? Прием.
— Чего?! — изумляется девушка, и слышно, как ее перебивают. — Энн, погоди…
Речь сменяется воем динамика. Затем говорит уже другая женщина:
— Я Лорна Бетьюн, корабль "Эскондида". Что там у вас происходит?
— Я майор Дэвис, начальник американской экспедиции "Подсолнух". Идем обратным курсом к Земле. Космический корабль "Эскондида" нам неизвестен. Прошу назваться. Прием.
— Только что назвалась. — Та же гнусавинка в голосе, но эта женщина явно постарше. — Нет такого корабля "Подсолнух", и Земля у вас не по курсу. Если это анди-шутка, то она не из удачных.
— Какие еще шутки, мэм?! — взрывается Дейв. — Это американская вокругсолнечная экспедиция, а мы — американские астронавты. Протестуем против вашего вмешательства. Прием.
Ответная фраза женщины тонет в вое и треске статики. То и дело сквозь помехи на мгновение прорываются два голоса. Вроде Лоример слышит слова "серия "Подсолнух"". Бад возится с подавителем. Наконец рев помех снижается до приемлемого гула.
— Эй, майор Дэвис? — Голос совсем слаб. — Я правильно расслышала: вы направляетесь к Земле?
Дейв хмуро смотрит на динамик и отрывисто произносит:
— Подтверждаю.
— Но если так, нам непонятно, по какой орбите вы движетесь. У вас очень странные полетные характеристики. Наши приборы показывают, что ваш настоящий курс не имеет ничего общего с заявленным. Через минуту-другую прекратится связь. Вы можете сказать, где сейчас видите Землю? Не возитесь с координатами, просто назовите созвездие.
Дейв колеблется, но затем протягивает микрофон:
— Док?
— Земля наблюдается в Рыбах, — докладывает Лоример. — Приблизительно три градуса от Гаммы.
— Это не так, — говорит женщина. — Разве не видите, что она в созвездии Дева? Да вы хоть что-нибудь видите?
Лоример бросает взгляд на левый иллюминатор, на яркое пятно:
— Наш корабль получил повреждения…
— Молчи! — рявкает Дейв.
— Проходя перигелий, мы угодили под выброс и лишились одного иллюминатора. Но нам, разумеется, известно относительное положение Земли одиннадцатого октября…
— Октябрь? Сейчас март, пятнадцатое марта. Должно быть, вы…
Голос растворяется в вое космоса.
— Электромагнитный фронт, — крутя ручку настройки, поясняет Бад.
Все трое застывают под разными углами к динамику, причем Лоример висит вниз головой. Космос ревет и плещет, словно море в бурю, загадочный корабль слишком близок к горизонту солнечной короны.
— …Позади вас… — слышат люди на борту "Подсолнуха". — …Пытайтесь… волну… Корабль… Если сможете, ваш сигнал…
И больше не проходит ни слова.
Лоример отталкивается от панели рации, смотрит на искру в иллюминаторе. Конечно, это Спика, как же иначе? Но почему она вытянута, будто к ней пристроился второй источник света? Невероятно! Лоримера моментально охватывает возбуждение, в черепе резонируют женские голоса.
— Воспроизведи, — говорит Дейв. — Хьюстону наверняка понравится.
Они снова слушают, как девушка зовет Джуди, как женщина представляется Лорной Бетьюн. Бад вскидывает палец:
— Мужской голос!
Лоример напряженно вслушивается. Слов не разобрать. Если это и впрямь слова.
— Подождем, пока это не дойдет до Паккарда. — Дейв потирает ладони. — Помните, как Хауи разыграли? Как уверяли, будто спасают его?
— Похоже, новые друзья хотят, чтобы мы оставались на их частоте, — ухмыляется Бад. — Небось думают, что мы далеко-о-о… Э, глядите, вроде вторая коробочка решила показаться. Тесновато становится.
— Включи голосовое оповещение, — распоряжается Дейв. — На случай, если этот второй корабль решит выйти на связь. Батареи выдержат.
Лоример смотрит на искру-Спику, или на Спику плюс что-то еще, и спрашивает себя, удастся ли когда-нибудь понять то, что происходит сейчас. В этой невообразимой дали, в невероятном одиночестве вот так запросто взять и допустить, что тебя разыгрывают, водят за нос? Хотя… если эти незнакомцы слеплены из того же теста, что и ты… Вслух он говорит:
— Для советской экспедиции "Эскондида" — неподходящее название. Кажется, это из испанского, означает "Спрятанная".
— Угу, — кивает Бад. — А знаете, я понял, что это за акцент. Австралийский. У нас на Хикеме водились цыпочки-оззи. А-авст-ра-али-ия, у-у-уйи-и! Может, Вумера разродилась? Или что-то совместное?
Дейв мотает головой:
— У Австралии никаких ресурсов.
— Дейв, мы имеем дело с очень и очень загадочным феноменом, — рассудительно произносит Лоример. — Я уже подумываю о визуальной разведке.
— Док, ты, часом, не сдурел?
— Нет. Если сейчас октябрь, то Земля там, где я сказал. К марту она переберется в Деву.
— И что же это получается? — выталкивает себя из кресла ухмыляющийся Дейв. — Рип ван Винкль, ты продрых пять месяцев? Так, сейчас партийка, а потом ВКД.
— Хотелось бы мне взглянуть на этих цыпочек. — Бад выключает передатчик. — Мисс, разрешите вам помочь со скафандром! Э-э, мисс, вот это надо вдавить, а не вытянуть, псст-псст-псст! Док, ты послушаешь?
— Хорошо. — Лоример достает свои карты.
Товарищи по экипажу уходят по коридору-туннелю в корму, в крошечный салон. По дороге они не обсуждают появление неизвестных кораблей. Лоример с крайней неохотой признается себе, что до глубины души потрясен словами той женщины, Лорны Бетьюн.
Проходит муторный период обязательных физических упражнений. Обед. Контейнеры лишь чуть подогреты — приходится беречь заряд аккумуляторов. Снова цыпленок по-королевски. Бад свою порцию поливает кетчупом. Обычно за едой все молчат, но в этот раз Бад рассказывает забавную историю про австралийскую девушку, тщательно сдерживаясь, чтобы не нарушить неписаный речевой кодекс экипажа "Подсолнуха". После обеда Дейв уходит в кабину. Дейв и Лоример возвращаются к прерванной работе первоочередной важности: надо проверить скафандры, ремкомплекты и все прочее для ВКД. После того как спадет радиация, они отправятся за борт, оценят ущерб и попытаются что-нибудь починить.
Они уже прибираются в отсеке, когда их зовет Дейв. Шагая по туннелю, Лоример слышит трубный глас динамика:
— …Динковый рейс! А что сказала Лорна? Я "Глория", прием.
Лоример включает СЭДЧ и приступает к сканированию. На этот раз безрезультатно.
— Они позади нас или в солнечном квадранте, — сообщает он наконец. — Не могу их поймать.
Динамик вдруг выдает устойчивый писк.
— Это, должно быть, их наземное управление, — говорит Дейв. — Док, что у нас с горизонтом?
— Пять часов. Северо-запад Сибири, Япония, Австралия.
— Говорил я вам: накрылась остронаправленная. — Бад осторожно подает питание на мотор антенны. — Та-ак, пома-ле-еньку, понемно-ожку… Все понятно: раму помяло.
— Только не сорви! — предостерегает Дейв, зная, что Бад не сорвет.
Писк затухает, потом снова набирает силу.
— Опа! А ведь получается! — восклицает Бад. — Теперь можно откалиброваться по их рации.
И вдруг — жесткое сопрано:
— …Должно быть, вне вашей орбиты. Попробуйте в районе Беты Овна.
— Новая цыпочка. Мы их поймали! — радуется Бад. — Теперь не упустим. Похоже, конец неприятностям, парни. Эта штука в ста сорока девяти градусах. У-у-уйи-и!
В эфир возвращается первая девушка:
— Марго, мы их видим! Кораблик совсем кроха, как в нем можно жить? Наверное, там такие масенькие инопланетянчики… Прием.
— А вот и Джуди, — хихикает Бад. — И все на английском шпарят, просто обалдеть! Дейв, это небось ооновские дела.
Дейв массирует локти, сжимает и разжимает кулаки. Размышляет. Остальные ждут. Лоример прикидывает: сто сорок девять градусов от Гаммы Рыб — это где?
Через полчаса звучит голос с Земли:
— Джуди, зови всех, срочно! Мы воспроизведем беседу, хотим, чтобы каждый из вас услышал. У тебя две минуты. Да, и пока ждем: Зебра просила передать Конни, что у малышки все отлично. И у нас новая корова.
— Код, — заключает Дейв.
Озвучивается запись. Трое мужчин слушают, как сквозь треск солнечных помех Дейв взывает к Хьюстону. Его речь звучит все четче и обрывается в тот момент, когда женщина говорит, что другой корабль, "Глория", находится позади, ближе к Солнцу.
— Мы подняли архивные данные, — подводит итог Земля. — Числился такой майор Норман Дэвис в экипаже первого "Подсолнуха". Майор — это военный чин. Слышали слово "док"? У них на борту был доктор наук Оррен Лоример. Третий член экипажа — капитан… тоже воинское звание… капитан Бернхард Гейрр. Трое на борту, и все мужского пола, разумеется. Полагаем, у них был реактивный двигатель ранней конструкции и малый запас топлива. И вот какая штука: первый "Подсолнух" исчез в космосе. Он так и не вышел из-за Солнца. Примерно в то время и начались мощные вспышки. Джен допускает, что корабль угодил в одну из них. Вы слышали, что говорил экипаж о повреждениях.
Дейв неразборчиво ворчит. У Лоримера в животе коронным разрядом вспыхивает волнение.
— Либо они те, за кого себя выдают, либо мы имеем дело с призраками… Еще вариант: инопланетяне маскируются под людей. Джен полагает, что сверхспышки могли локально воздействовать на временную координату. Плагго! Так что вы там наблюдали? В двух словах?
"Временная координата…" "Он так и не вышел…" Сознание Лоримера сужается настолько, что может удержать лишь крошечный фрагмент реальности, две бородатые головы в поле зрения. Оно отказывается воспринимать слова, которые вроде бы проникают в уши: "Еще до наступления двухтысячного".
Язык, думает он. Язык не мог не измениться. От этой мысли ему легче.
Звучит сочный баритон:
— Марго?
На борту "Подсолнуха" оживают глаза.
— …Как тот огромный пятьдесят лет назад. — У мужчины тот же акцент. — Это чистое везение, что мы там оказались, когда полыхнуло. А самое интересное, что мы убедились насчет гравитационной турбулентности. Она периодическая, но не волнового характера. Да какая свирепая! В этих областях чудовищные пространственные напряжения! Мы едва миновали несколько таких ловушек. Похоже, верна теория Франс — наша система проходит через кластер черных мини-дыр; Пока нам везет, но однажды можем напороться.
— Франс? — бормочет Бад.
Дейв задумчиво смотрит на него:
— Что-то из угодившего в дыру могло выскочить обратно? Такое кажется крайне маловероятным. И тем не менее они здесь, кто бы они ни были. В восьмистах ка от нас, уходят в направлении Альдебарана. Лорна верно заметила: этому кораблю будет очень непросто добраться до Земли, да и есть ли на нем запас топлива для таких маневров и ускорений? Может, попытаемся поговорить с экипажем? Прием. Да, что касается коровы: поздравляю. Прием.
— Черные дыры! — Бад присвистывает. — Док, это по твоей части. Мы что, побывали в черной дыре?
— Никоим образом, иначе нас бы здесь сейчас не было.
А мы точно сейчас здесь, мысленно спрашивает себя Лоример. Кластер черных мини-дыр… Что бывает, когда фрагменты полностью коллапсировавшей материи сближаются друг с другом или даже сталкиваются, скажем, в фотосфере звезды? Разрывается время? Стоп! Не надо об этом думать!
Вслух же он говорит:
— Дейв, они могли бы нам кое-что рассказать.
Командир молчит. Тянутся минуты.
Наконец снова звучит голос Земли, сообщает, что будет попытка связаться с пришельцами на их первоначальной частоте.
Бад смотрит на Дейва и берется за ручку настройки.
— Вызываю "Подсолнух-один", — медленно, в нос говорит девушка. — Это "Луна-центральная", вызываю майора Нормана Дэвиса, командира "Подсолнуха-один". Мы слышали ваши переговоры с кораблем "Эскондида". Теряемся в догадках: кто вы, как сюда попали? Если и правда "Подсолнух-один", то напрашивается предположение, что вы проскочили вперед во времени, когда угодили под выброс солнечной массы.
Слово "время" звучит у нее чуть странно, как у кокни.
— Поблизости от вас корабль "Глория", вы на экране его радара. И похоже, у вас проблема с курсом. Лорна сообщила, что вы намерены добраться до Земли, полагая, что сейчас октябрь и Земля находится в Рыбах. Это заблуждение, сегодня пятнадцатое марта. Повторяю, земная дата, — слово "дата" тоже звучит у нее необычно, — пятнадцатое марта. Найдите возможность убедиться, что Земля в Деве, совсем рядом со Спи-кой. Вы говорили о поврежденном иллюминаторе. Можете ли выйти наружу и посмотреть? Полагаем, требуется значительная коррекция курса. Достаточно ли у вас топлива? Есть ли на борту компьютер? Что с запасом воздуха, воды и пищи? Чем мы можем вам помочь? Ждем ответа на этой частоте. "Луна" вызывает "Подсолнух-один". Прием.
На борту "Подсолнуха" никто не шевелится. Лоример борется с разбушевавшимися эмоциями.
"Проскочили вперед во времени"…
Некуда возвращаться.
Пауза затягивается, и киста воспоминаний, которую он научился подавлять, распухает беспрепятственно.
— Ну так как, будем отвечать или нет?
— Глупостей не говори, — произносит Дейв.
— Командир, между Гаммой Рыб и Спикой сто сорок девять градусов. Передача шла из той точки, где, по их словам, находится Земля.
— Ты спятил.
— Я не спятил. Получается, сейчас все-таки март.
Дейв моргает с таким видом, будто ему докучает муха.
Через пятнадцать минут мучительную паузу снова прерывает голос "Луны-центральной":
— Прошу выйти на связь.
— Это не запись. — Бад достает пластинку жвачки, обертку добавляет к аккуратной стопке за проводами гироскопа.
У Лоримера, зачарованного смутным мерцанием Спики, по коже бегут мурашки. Рядом со Спикой — Земля?
Разум отказывается верить, но роковая правда со всех сторон вонзает в него острые и длинные когти. Лица, голоса, шипение бекона, скрип отцовского кресла-качалки, мел на залитой солнцем классной доске, голые ноги Джинни на цветастом диване, Дженни и Пенни, бегающие в опасной близости от газонокосилки… Девочки должны были вырасти, Дженни уже догнала мать. Отец в Денвере с Эми, надеется дотянуть до возвращения сына. До моего возвращения. Нет, это просто бред какой-то. Дейв прав: трюк, безумный розыгрыш. Язык это подтверждает.
Через пятнадцать минут ровный, серьезный женский голос все повторяет, только усугубляя нервозную атмосферу на борту "Подсолнуха". С лица Дейва уже не сходит рассеянно-раздраженная мина, как у болельщика, вынужденного слушать дрянной спортивный репортаж. Лоримера подмывает выключить рацию и предложить партийку в джин. Голос сообщает о переходе на другую частоту.
Неторопливо жуя, Бад возвращает прежнюю настройку. Голос теперь звучит устало, он замирает через пару фраз.
Опять ожидание, на этот раз часовое. В Лоримера мертвой хваткой вцепилось пятнышко Спики, он не в силах отвести глаза от иллюминатора. Бад напевает "Она носила желтую ленту", но через куплет замолкает.
— Дейв, — заговаривает наконец Лоример, — наша антенна направлена точно на Спику. Можешь считать меня психом; но, если Земля там, скоро придется менять курс. Да ты посмотри: двойной источник света, видно же! Необходимо с этим разобраться.
От майора — ни слова. Бад тоже помалкивает, но его взгляд рыщет — то к левому иллюминатору, то назад, к приборной панели. Там, на самом краю, поляроидный снимок жены Бада. Долговязая, рыжая, смешливая, вихляющая задом Пэтти. У Лоримера бывают насчет нее фантазии. Впрочем, голосок как у ребенка… и рост… Многие низкорослые мужчины тянутся к высоким женщинам, Лоример объясняет это слабохарактерностью. Джинни на дюйм ниже его. Их девочки вырастут повыше. Жена решила забеременеть перед его отлетом — знала, что он будет в недосягаемости, и все же настояла. Может, родится мальчик, сын…
Прекрати! О чем-нибудь другом думай. Любит ли Бад свою Пэтти? Да кто его знает. Сам ты любишь Джинни. А до нее семьдесят миллионов миль…
— Джуди? — Это "Луна-центральная", или кто там еще. — Они не отвечают. Ты не попробуешь? Но сначала послушай, о чем мы тут думаем. Если и правда эти люди из прошлого, они могут получить очень серьезную травму. Должно быль, сейчас до них доходит, что они уже никогда не увидят родной мир. Мида говорит, эти мужчины оставили дома женщин и детей, они будут ужасно тосковать по своим семьям. Наверняка перепуганы до смерти, возможно, считают нас инопланетянами или галлюцинациями. Понимаешь, о чем я?
Через пять секунд неподалеку от "Подсолнуха" включается передатчик:
— Да, Марго, у нас такие же мысли. Динко… Эй, "Подсолнух"? "Подсолнух", майор Дэвис, слышите меня? Это Джуди Париж, борт "Глория", мы всего в миллионе километров, видим вас на радаре. — Взволнованный молодой голос. — С вами пытается связаться "Луна-центральная". Мы полагаем, что вы терпите бедствие, и хотим помочь. Не бойтесь, пожалуйста, мы такие же люди, как и вы. Похоже, ваш корабль сбился с курса — до Земли вам так не добраться. Объясните, что случилось. Требуется ли наша помощь? Если проблема с радиостанцией, можно попробовать какую-нибудь другую связь. Вам знакома старая азбука Морзе? Скоро вы уйдете с нашего экрана, мы очень тревожимся за вас. Пожалуйста, отзовитесь, если можете. "Подсолнух", как слышите? Прием.
Дейв сидит в прострации. Бад смотрит на него, переводит взгляд на левый иллюминатор, затем — с отсутствующим выражением лица — на динамик. У Лоримера выдохлось изумление, хочется только ответить голосам. Можно подрегулировать луч СЭДЧа и послать грубый сигнал. Ну а дальше-то как быть, если оба спутника против?
Девушка настойчиво повторяет попытки. Наконец произносит:
— Марго, от них ни звука. Неужто умерли? Может, это все-таки инопланетяне?
"А разве нет?" — думает Лоример.
Снова говорит лунная станция. Но голос теперь другой, постарше:
— Джуди, это Мида. Вот какое предположение: у этих людей очень жесткая иерархия. Помнишь из истории, как они забюрократизировали все и вся? Ты заметила, майор Дэвис напирал на то, что он начальник? Это называется "система власти и подчинения": один распоряжается, остальные выполняют, а почему не отказываются — мы едва ли способны понять. Может, из-за страха. Сейчас важно другое: доминантный индивид пребывает в шоковом или паническом состоянии и другие не посмеют нам ответить, пока Дэвис им не разрешит.
Господи боже ты мой, мысленно восклицает Лоример. Иисус Христос в цветах и красках, как говорил папаша, пытаясь выразить невыразимое.
Дейв и Бад сидят не шевелясь.
— Дикость какая! — поражается Джуди. — Но разве они не понимают, что идут неправильным курсом? Этот доминантный, он что, позволит кораблю вылететь за пределы системы? Себя и других погубит? Абсурд!
Именно это и происходит, размышляет Лоример. Да, абсурд. И я должен положить ему конец. Нужно действовать незамедлительно, пока они нас не потеряли.
Воображение рисует кошмарную сцену, как он бросает вызов Дейву и Баду, как эти великаны надвигаются на него.
Сначала попробуй их убедить.
Не успев открыть рот, он замечает слабое шевеление Бада и с безмерной благодарностью слышит:
— Дейви, давай рискнем, а? Только глянем и, если что, сразу назад. Один поворот нас не разорит.
Командир поворачивает голову на градус-другой.
— Или мне сделать, как цыпа советует, — выйти наружу? — ровным голосом спрашивает Бад.
Долгая пауза, наконец Дейв равнодушно произносит:
— Ладно… готовим поворот.
Его рука так же медлительна, как и мысли. Он метода вводит данные, которые положат корабль на новый курс — что Спика покажется в исправном иллюминаторе.
Так почему же я не смог, в тысячный раз спрашивает себя Лоример, выполняя знакомую процедуру проверки. Нет ответа... И опять же в тысячный раз он признает в глубине души превосходство спутников. Они — настоящие, они — альфы. Мужская дружба. Или забыл, как сам с абсурдным благоговении глядел на аполлонов из школьной футбольной команды?
— Годится, Дейв. Лишь бы техника не подвела.
Дейв сбрасывает предохранитель воспламенения, переводит компьютер в режим реального времени. Трясется корпус, кабина со всем содержимым ползет вбок, яркое пятнышко Спики движется в противоположную сторону и попадает в передний иллюминатор.
Тормозные двигатели выполнили свою задачу, двойной источник света замер прямо по курсу — превосходная работа. Лоример в прозрачном окне четко видит и Спику, и ее спутницу. Он протягивает Баду телескоп:
— Та, что слева.
Бад смотрит:
— Порядок, это они. Эй, Дейв, ты глянь. — Он сует трубу в руки командиру.
Тот медленно поднимает прибор, всматривается. Лоример слышит его дыхание.
И вдруг Дейв хватает микрофон.
— Хьюстон! — хрипло кричит он. — "Подсолнух" вызывает Хьюстон! "Подсолнух" вызывает Хьюстон! Хьюстон, ответьте!
Динамик разражается возгласами:
— Они включали двигатели! Эй, слышите, вызывают!
И умолкает.
В кабине "Подсолнуха" все молчат. Лоример смотрит вперед, на пару огоньков. Время застыло, но вокруг сменяют друг друга невероятные реальности. Отраженное лицо Бада наклонено вниз, отсутствует привычная ухмылка. У Дейва шевелится борода, и Лоример догадывается, что командир беззвучно молится. В экипаже он один набожен, по воскресеньям перед едой читает краткую прочувствованную молитву. Лоримера охватывает жгучая жалость: Дейв не мыслит жизни без семьи, он души не чает в четырех сыновьях. Чутко следил за их учебой, водил в походы, на охоту и рыбалку. А Дорис, его жена, такая милашка и живчик, всегда путешествовала с ними, стряпала… И соседям помогала… Возила в школу Пенни и Дженни, когда болела Джинни… Хорошие люди, соль земли.
Нет, думает он, этого просто не могло случиться. Антенна направлена точно, шесть минут уже прошло, через минуту здесь зазвучит голос Паккарда. И прекратится кошмар. "Еще до наступления двухтысячного…" Прекрати!.. Язык должен был измениться… Думай о Дорис… о том, как она сияет от счастья, когда кормит своих пятерых мужчин. Женщины, у которых сыновья, другие… Но Джинни, твоя любимая женщина, твоя жена и дочери… Дочери — уже бабушки? Или даже их косточки истлели? Хватит, остановись!
А Дейв все молится… Как узнать, что творится в этих головах… Дейв плачет… Двенадцать минут, сейчас все уладится. Ответ застрял в пути… Нет-нет, он движется. Тринадцать, Все это безумие, дурной сон. Тринадцать плюс… Четырнадцать. Динамик только шипит и потрескивает. Уже пятнадцать. Дурной сон… А эти женщины что же, стоят в сторонке и ждут, когда мы убедимся? Шестнадцать…
На двадцатой минуте дергается рука Дейва, но снова замирает. Проскакивают секунды, потрескивает космос. Вот уже прошло полчаса.
— Вызываю "Подсолнух", майора Дэвиса. — Женщина постарше, голос помягче. — С вами говорит "Луна-центральная". Это мы теперь отвечаем за космические полеты, обеспечиваем связь и прочее обслуживание. Мне очень жаль, но я вынуждена поставить вас в известность: Центра управления полетами в Хьюстоне больше нет. Сам Хьюстон опустел с тех пор, как космодром с кораблями переместился в Уайт-Сэндс. Это произошло более двухсот лет назад.
Холодный, цвета пыли свет обволакивает мозг Лоримера, изолирует его. Этот свет останется в голове очень и очень надолго.
Женщина повторяет сообщение, объясняет, предлагает помощь, интересуется самочувствием. Взвешенная, деликатная речь. Дейв сидит будто окаменев, глядит на Землю. Бад сует ему микрофон:
— Ответь им, Дейви.
Командир смотрит на микрофон, набирает воздуху в легкие, нажимает тангенту.
— "Подсолнух" вызывает Лунный центр управления, — совершенно нормальным голосом говорит он.
"Луну-центральную", — мысленно поправляет Лоример.
— Не беспокойтесь за нас, мы справимся. Ситуация на борту штатная, никаких проблем с жизнеобеспечением. Информация о курсе принята к сведению, приступили к прокладке нового, будем благодарны за помощь с расчетами. Да, что касается нашего молчания: вынуждены экономить на передаче — не знаем пока, в каком состоянии аккумуляторы. Конец связи.
Вот так это и началось.
Мыслями Лоример возвращается в себя на борту "Глории" год — или три столетия — спустя. Он наблюдает, и за ним наблюдают. Ему теперь легко и спокойно, все страшное — глубоко под водой. Но почему так тихо? Вроде давно не слышно разговоров. Давно ли? Может, это наркотик притупляет чувство времени и на самом деле прошла минута или две?
— О прошлом задумался, — обратился он к женщине, желая услышать ее голос.
— Да, тебе есть что вспомнить, — кивает Конни и спохватывается: — Ой, прости! Не надо было этого говорить. — Ее глаза лучатся сочувствием.
— Пустяки. — (Тает, будто картины сна по пробуждении, прежний мир, а этот, другой, виден теперь отчетливо.) — Должно быть, для вас мы диковинки, вроде невиданных зверей.
— Мы пытаемся понять, — отвечает она. — Это как историю учить: событие можно запомнить, но нельзя прочувствовать. Остается загадкой, как жилось тогда людям, что они собой представляли. Надеемся, что вы нам расскажете.
Наркотик, думает Лоример. Вот для чего он нужен. Рассказать им… Ну да, чего проще? Разве способен динозавр объяснить, как ему жилось и что он собой представляет?
Перед мысленным взором прокручивается монтаж, где преобладают кадры с северной парковкой ЦУПа и с желтым телефоном на кухне, которую Джинни оплела мерзким вьюном. Женщины и вьюны…
Мысль прервана взрывом хохота. В отсеке, который здесь называют спортзалом, похоже, Бад и другие играют в мяч. Вообще-то, отличная идея, размышляет Лоример, — насчет использования мышечной энергии. Это объясняет, почему тут все в хорошей форме. Регулярные упражнения средней интенсивности. Спортзал — не что иное, как беличье колесо: когда карабкаешься по перекладинам или крутишь педали, он вращается сам и через механизм передачи вращает другие части корабля, в том числе спальный цилиндр. Настоящий вулагонг… Бад и Дейв предпочитают акробатствовать в колесе на пару: ни дать ни взять здоровенные белые обезьяны. Лоримера вполне устраивают неутомительные тренировки в женской компании, к здешнему велотренажеру никаких претензий. Обычно он разминается вместе с немногословной Конни и одной из словоохотливых Джуди.
Впрочем, сейчас все молчат. Слегка озадаченный, он оглядывает большой цилиндрический отсек управления и видит у переднего иллюминатора Дейва и Леди Блю. За спиной у них Джуди Дакар — надо же, как воды в рот набрала. На Землю смотрят, должно быть. Восхитительный диск вот уже которую неделю растет.
У Дейва шевелится борода, опять он молится. Теперь это делает чаще, чем прежде, не напоказ, но так искренне, что атеист Лоример невольно сочувствует.
Само собой, обе Джуди заинтересовались, о чем шепчет Дейв. Когда тот узнал, что они не знают, зачем нужно молиться, и слыхом не слыхивали о Библии, повисло тяжелое молчание.
"Получается, вы совсем утратили веру", — заключил он наконец.
"Отчего же? — запротестовала Джуди Париж. — Мы верим".
"Могу я спросить во что?"
"В себя, разумеется", — ответила она.
"Юная леди, были б вы моей дочерью, получили бы хорошую порку".
Сказано это было не в шутку. Вопрос больше не поднимался.
Зато благодаря религии Дейв быстро оправился от ужасного шока, говорит себе Лоример. Человеку нужен персональный бог, модель отцовства. Из религии Дейв черпает силы, и сам он надежная опора для нас. Наверное, лидеру без веры никак. А Дейв лидер что надо: неунывающий, несгибаемый, терпеливо придумывающий альтернативные решения, безошибочно устраняющий неизбежные отклонения от курса, — так уверенно и ловко с этой работой Лоример бы не справился.
Его снова одолевают воспоминания. Он на борту "Подсолнуха", с красными от недосыпания глазами слушает женский щебет и отрывистые реплики Дейва. Господи, как же трещат эти бабы! Но их компьютер тем временем делает свое дело. И расчеты их компьютера совпадают с выкладками Лоримера. Раздражает и бзик Дейва, нежелание признаваться, сколько осталось топлива на борту. Он бережет запасы и заставляет Лоримера рассчитывать, на какой срок их хватит.
Но это мартышкин труд. Очень скоро экипаж "Подсолнуха" убеждается, что дела его плохи. Корабль достигнет земной орбиты, вот только гораздо раньше планета проскочит мимо. Чтобы этого не случилось, надо заблаговременно разогнаться, а где взять топливо? Можно выполнить маневр стабилизации и погасить скорость, тогда через виток Земля догонит корабль, но это означает год ожидания, а ведь необходимые для жизни ресурсы иссякнут гораздо раньше. Способна ли команда "Подсолнуха" добровольно сократиться до одного человека, у которого будет шанс спастись?
Лоример отгоняет жуткий вопрос. Командир здесь Дейв, ему и решать.
Остается еще один вариант, последний: через три месяца траектория корабля приблизится к Венере, можно будет разогнаться по ее орбите. Решено просчитать этот вариант.
А тем временем Земля неуклонно удаляется от них, как и "Глория", которая движется к Солнцу. Ее передачу удалось вычленить среди солнечных помех, но вскоре она снова пропала. Зато теперь известен экипаж этого корабля, пять человек. Мужчина — Анди Кэй, старшая женщина — Леди Блю Паркс; похоже, эти двое отвечают за навигацию. Еще Конни Морелос и близнецы Джуди Париж и Джуди Дакар, специалисты по связи. Голоса лунного начальства тоже принадлежат женщинам, Марго и Азелле. Можно слышать их переговоры с "Эскондидой", уже заходящей за край Солнца. Дейв требует отслеживать и фиксировать все, что слышно в эфире. Но это главным образом повторы одних и тех же сообщений, которыми обмениваются "Луна-центральная" и "Глория", с примесью разнообразных посланий совершенно личного характера, насчет телят, цыплят и прочего приплода. Дейв с неохотой отказался от предположения, что это код. Мужских голосов Бад насчитал всего пять.
— А чему удивляться? — говорит он. — Когда мы улетали с Земли, там уже было полно цыпочек с водительскими правами. И раз девчонки полезли в космос, это значит, что здесь больше не опасно. Пускай попотеют, сгонят с попок жирок. — Хихикает. — Вот посадим нашу птичку, и все, прощайте, звезды, старина Бадди сыт вами по горло. Ему подавай уютный пляж, море пива, гору стейков и прочие блага цивилизации. Парни, мы же теперь ожившая легенда! Будем денежки брать за разрешение на нас поглазеть!
У Дейва такое выражение лица, что понятно: затронута неприятная тема. К немалому раздражению Лоримера, командира страшит перспектива встречи с ушедшей далеко в будущее Землей, и он сводит радиообмен к злободневным проблемам. Лоример пытается обсудить хотя бы загадку неизменившегося языка и слышит категорическое "Позже". Ты перенесся на триста лет вперед, но тебе не позволяют ничего выяснить; это здорово бесит.
Впрочем, кое-какие факты удается узнать из женской болтовни. После первого "Подсолнуха" еще девять кораблей с этим названием совершили удачные полеты и один не вернулся. А совсем недавно закончилась долгая подготовка экспедиции к двум внутренним планетам, в путь отправились "Глория" и ее систершип.
— Мы всегда летаем парами, — говорит Джуди. — От этих планет никакого проку, но взглянуть на них стоит.
— Дейв, ради бога, спроси, сколько планет они посетили, — умоляет Лоример.
— Позже.
Во время пятого перерыва на питание "Луна-центральная" выходит на связь по собственному почину.
— "Подсолнух", Земля готовит для вас ознакомительный материал по истории, — слышат они голос Марго. — Понимаем, вы не хотите тратить энергию на расспросы, поэтому сейчас отправим список основных фактов. — Смеется. — Задачка оказалась не из легких, у нас тут нет профессиональных историков.
Лоример кивает своим мыслям. Что бы он сам рассказал человеку из 1690-го, пожелавшему узнать о судьбе Кромвеля — а тогда ли жил Кромвель? — но слыхом не слыхавшему об электричестве, атомах и США?
— Пожалуй, вот главное, о чем необходимо вас проинформировать: людей сейчас гораздо меньше, чем было в вашу эпоху, два с небольшим миллиона. Вскоре после вашего времени началась пандемия. Она не убивала людей, но сокращала их численность, стерилизуя половые клетки. Почти везде перестали рождаться дети. Меньше всего пострадало государство под названием Австралия…
Бад многозначительно поднимает палец.
— Еще на севере Канады дела обстояли относительно неплохо. Выжившие перебрались в южные американские штаты, там были и поля, и коммуникации, и фабрики — оптимальные условия для существования. Все прочие страны опустели, но мы туда иногда заглядываем. У нас пять основных видов деятельности — или, правильнее сказать, отраслей промышленности? Продовольствие — что-то выращиваем, что-то ловим в океане. Связь, транспорт и космос… Космос — это по нашей части. Еще самые необходимые фабрики. Конечно, все гораздо скромнее и проще, чем в ваше время. Повсюду мы видим созданные вами вещи, за что безмерно благодарны… Да, вот это вам будет интересно: у вас были дирижабли, и мы тоже построили шесть огромных. И наконец, пятый вид деятельности — все, что связано с детьми. Рождение, воспитание и так далее. Ну как, теперь представляете общую картину? У нас тут нашелся детский учебник, я из него взяла сведения.
Пока Марго рассказывает, трое мужчин сидят точно окаменевшие; Лоример так и держит в руках остывающий пакетик с тушеным мясом.
Бад начинает жевать, давится.
— Два миллиона людей — и космические полеты? — произносит он сквозь кашель. — Невероятно!
Дейв задумчиво смотрит на динамик:
— Они нам многого не рассказали.
— Так я спрошу, — предлагает Бад. — Да?
Дейв кивает:
— Поаккуратней.
— "Луна", спасибо преогромное за лекцию, — говорит Бад. — Было очень интересно и познавательно. Мы только одного не поняли: как вам удалось сохранить космическую программу, с парой-то миллионов людей? Нельзя ли об этом чуть поподробнее?
Пока тянется пауза, Лоример пытается выстроить шаткие цифры. Было восемь миллиардов, стало два миллиона… Европа, Азия, Африка, Южная Америка да и его родные Штаты — брошенные земли. "Почти везде перестали рождаться дети". Всепланетная стерилизация… Но в чем ее причина? "Черная смерть", массовый голод в Азии — это были децимации, теперь же размеры катастрофы куда больше… Нет, не просто больше — они невообразимы.
Безлюдный, заваленный мусором мир…
— "Подсолнух"? — окликает Марго. — Да, мне следовало догадаться, что вы захотите узнать насчет космоса. Так вот, у нас только четыре исправных корабля, еще один строится. Два уже вам знакомы, они неподалеку от вас. "Индира" и "Печ" летят к Марсу. Не в вашу ли эпоху появился Марсианский купол? Спутниковые станции тогда точно были. Ну и старый Лунный купол, конечно, — помню, во время пандемии он уже стоял. Тяжело пришлось тем, кто в нем жил, но они выдержали. Мы перед вами в неоплатном долгу, вот конкретно перед вами. История все сохранила — как вы создавали минимально рентабельную космическую программу, отлаживали ее, спасали от фанатиков. Великий подвиг! Именем одного из вас мы назвали радиолокационный маяк. "Лоример"! Ваше наследие в хороших руках, мы его бережем и приумножаем. У нас страсть к путешествиям. "Человек — это скиталец" — вот один из наших девизов.
— Вы то же самое услышали, что и я? — комически хлопает глазами Бад.
А Дейв все глядит на динамик.
— И ни слова об их правительстве, — медленно произносит он. — О состоянии экономики — молчок. Будто со стаей обезьян разговариваем.
— Спросить? — предлагает Бад.
— Погоди, дай подумать… "Роджер". Спроси насчет имени главы государства и руководителя космической программы. А еще… Впрочем, пока хватит.
— Президент? — переспрашивает Марго. — Это что-то вроде королевы или короля? Погодите, здесь Мида, она говорит насчет вас с Землей.
Женщина постарше, чей голос звучит в этой кабине нечасто, выходит на связь:
— "Подсолнух"? Да, мы осведомлены о чрезвычайно сложной жизнедеятельности вашего общества, о ваших правительствах. Но у нас очень мало людей, и в подобных формальных структурах мы не испытываем необходимости. Периодически собираются специалисты из разных областей деятельности, и связь у нас на высоте — каждый человек получает информацию своевременно. Специалист обладает всей полнотой власти в рамках своей должности, пока он эту должность занимает. Мы проводим регулярную ротацию, продолжительность обычной вахты — пять месяцев. Наша Марго прежде летала на дирижаблях, а я поработала на нескольких фабриках и фермах. Само собой, мы учимся, в обязательном порядке повышаем свою квалификацию. Трудятся у нас все, и в этом, наверное, большая разница между вашими и нашими порядками. И вообще жизнь теперь намного стабильнее, мне кажется. Мы меняемся очень медленно. Мой ответ вас устраивает? Если нет, можете задавать вопросы Надзору, там все фиксируется. Вот чего мы не можем, так это познакомить вас с нашим лидером, или кого вы подразумеваете под словом "президент"? — В ее смехе никакой иронии, только искреннее веселье. — Простите, мне это напомнило старый анекдот. Должна сказать, — снова берет она серьезный тон, — мы очень рады тому, что нет никаких проблем с пониманием вашей речи. На борьбу с языковым дрейфом были затрачены огромные силы и средства. Язык — луч в прошлое, и если бы мы позволили ему погаснуть, это была бы ужасная трагедия.
Дейв берет микрофон:
— Спасибо, "Луна". Вы нам дали богатую пищу для размышлений. Конец связи.
— Док, как считаешь, сколько тут правды? — чешет в кудрявом затылке Бад. — Может, они фантастику свою нам читают?
— С правдой и фантастикой разберемся позже, — говорит Дейв. — А пока наша задача — долететь.
— Вот с этим-то как раз есть сложности…
"Есть сложности" — это слишком мягко сказано, что выясняется в ходе долгих и кропотливых вычислений. Разгон по венерианской траектории не спасет. Лоример перепроверяет расчеты — результат прежний.
— Дейв, похоже, задача в принципе нерешаема, — признает он поражение. — Слишком жесткие параметры. Наши возможности исчерпаны.
Командир напряженно думает, массируя суставы пальцев. Потом кивает:
— "Роджер". Ложимся на оптимальный курс к Земле.
— Попросим их сделать нам ручкой, если увидят, как мы мимо пролетаем, — говорит Бад.
Все молчат, осмысливая перспективу медленной смерти в космосе. Полтора года… Лоримера гложет вопрос, тот самый, очень нехороший. Но ведь понятно, каким будет ответ Дейва. Сам бы что решил? А решив, сделал бы? Хватило бы духу?
— Алло, "Подсолнух"? — вторгается в его раздумья голос "Глории". — Слушайте, мы тут посчитали: если вы истратите все топливо на максимальное сближение с нашей орбитой, мы закончим виток и подберем вас. Воспользуйтесь гравитацией Солнца. Маневрируем мы свободно, а вот с ускорением у нас посложнее, чем у вас. Скафандрами располагаете? Устройствами передвижения астронавта? На несколько ка хватит?
Члены экипажа "Подсолнуха" переглядываются. Лоример понимает, что не он один обдумывал этот вариант.
— "Глория", нам нравится ваша идея, — отвечает Дейв. — Но давайте подождем, что скажет "Луна".
— Зачем ждать? — недоумевает Джуди. — Это в нашей компетенции, и мы ничем не рискуем. Ну, не посмотрим на Венеру в этот раз, так посмотрим позже. Воды и продовольствия у нас вдоволь, а что запахов на борту прибавится — не беда, потерпим.
— Эге, а ведь правы цыпочки, как ни крути, — говорит Бад.
Ожидание. Голос "Луны":
— Джуди, мы тоже рассматриваем этот вариант. Но вы, похоже, не осознаете степени риска… Уж простите, "Подсолнух". Джуди, если сумеете их подобрать, вам придется целый год жить на одном корабле с тремя представителями мужского пола и совершенно иной культуры. Мида говорит, что не мешало бы помнить историю. Конни заблуждается, опасность все же есть. "Подсолнух", я понимаю, что это грубо, мне и самой неприятно. Прием.
У Бада рот до ушей, остальные тоже улыбаются.
— Дикари мы пещерные, — хихикает Бад. — Вот огуляем всех цыпочек, приземлятся брюхатыми.
— Марго, речь идет о человеческих существах! — спорит Джуди. — Не одна Конни, мы все — за спасение. Анди и Леди Блю считают, что это будет очень интересный опыт. Конечно, в том случае, если получится. Не можем мы их бросить, не попытавшись выручить.
— Все это мы понимаем прекрасно, — отвечает "Луна". — Но имеется еще одна проблема. Они могут быть носителями болезней. "Подсолнух", я отдаю себе отчет, что в изоляции вы провели четырнадцать месяцев, но Мерти утверждает, что в ваше время у людей был иммунитет к микроорганизмам, впоследствии исчезнувшим из нашей среды обитания. А некоторые появившиеся могут представлять угрозу для вас. Если подвергать смертельной инфекции оба экипажа, можно потерять и людей, и "Глорию".
— Марго, обо всем этом мы подумали, — раздраженно говорит Джуди. — А ты подумай вот о чем. Если вы намерены контактировать с ними, сначала нужно провести эксперимент. Согласись, кто-то должен это сделать, и лучше всего для такой задачи подходим мы. Как бы скоро ни развивалась болезнь, мы успеем вывести "Глорию" на стабильную орбиту, куда вы потом доберетесь без особых хлопот.
На борту "Подсолнуха" ждут.
— Что там еще за пандемия со стерилизацией? — Бад тщательно расчесывает волосы. — Вроде о карьере борца за свободу геев я никогда не мечтал.
— Предпочтешь остаться здесь? — спрашивает Дейв.
— Безумие! — восклицает "Луна" уже новым голосом. — "Подсолнух", это Мерти, я здесь отвечаю за медицину. Полагаю, в первую очередь нам следует остерегаться гриппозного менингита, у вызывающих его вирусов большой мутагенный потенциал. Возможно, ваш доктор Лоример выскажет свои соображения?
— "Роджер", передаю ему микрофон, — говорит Дейв. — Что же касается вашего первого тезиса, мэм, то позвольте вас проинформировать: на момент нашего отбытия число случаев изнасилований в кадрах космической программы США составляло ноль целых ноль десятых. Я гарантирую надлежащее поведение моего экипажа при условии, что вы будете контролировать ваш. А теперь — слово доктору Лоримеру.
Но Лоример, конечно же, не может предложить ничего полезного. Обсуждают привитость мужчин от полиомиелита, по счастью "мертвой" вакциной, и защиту от различных детских заболеваний, очевидно до сих пор не изжитых. О пандемии нового мира речь не заходит.
— "Луна", мы все-таки попытаемся, — заявляет Джуди. — Иначе как потом жить с таким пятном на совести? Давайте рассчитаем курс и решим, что им делать дальше.
На борту "Подсолнуха" кипит работа: экипаж определяет зону вероятного пересечения траекторий, проверяет и перепроверяет расчеты. Подтверждается догадка, что у "Глории" двигатель маломощный, зато способный давать тягу длительное время. Большую часть разделяющего корабли расстояния придется преодолевать "Подсолнуху", и то при условии, что ему удастся погасить скорость удаления от Солнца.
Эта долгая и напряженная работа прерывается только раз, когда Луна вызывает "Глорию" и предупреждает Конни, что женскому экипажу в присутствии мужчин понадобится скрывающая фигуру одежда.
— Конни, форменная не годится, она слишком облегающая.
Это Мида, та, что постарше. Бад хихикает.
— Может, пижамы? Конни, вот что чрезвычайно важно: когда мужчины снимают скафандры, им помогает только твой Анди, остальные держатся подальше. То же касается сна и прочих физиологических функций. И так — до самого возвращения. Ты поняла? Будь бдительна, слишком уж много тут сложных табу. У вас исправен пейджер? Я отправлю подробные инструкции.
— Да, пейджер в порядке, мы на него получали разъяснения Франс о черных дырах.
— Вот и динко. Пусть этим займется Джуди. А теперь, Конни, слушай очень внимательно. Ты передашь Анди, что он должен все внимательно прочесть. От первого и до последнего слова. Ты хорошо меня поняла?
— Динко!.. — восклицает Конни. — Да, Мида, я тебя поняла. Он прочитает.
— Чуваки, похоже, мы упускаем инициативу, — сетует Бад. — Старушка Мида выстраивает прочную оборону и перехватывает мяч.
Смеется даже Дейв. Но чуть позже, когда модулированный свист сообщает о прохождении большого текста, командир снова хмурится.
И вот учтены все факторы до единого, "Луна" ознакомлена с выверенной программой действий, "Подсолнух" получает "добро".
— Дейв, у нас есть выбор, — докладывает Лоример. — Не сказать что широкий, всего лишь два более-менее приемлемых варианта. При условии полной исправности главных двигателей;
— Без внешнего осмотра не обойтись.
Не только без внешнего осмотра, но и без утомительного ремонта — они обнаруживают вмятину в корпусе пламеотра-жателя и четыре часа потеют в скафандрах, пытаясь устранить повреждение. Для Лоримера это всего лишь третий выход в открытый космос, но он так быстро выматывается, что уже не до размышлений на подобные темы.
— Все, что могли, сделали, — пыхтит наконец Дейв. — Остальное компенсируем в психическом режиме.
— Еще как компенсируем, Дейви! — соглашается Бад. — Да, надо заменить рации в скафандрах, напомните мне.
"В психическом режиме"… Лоример возвращается в себя нынешнего, в большую, но загроможденную кабину "Глории", и видит живое лицо Конни. "И долго я так грезил? Должно быть, не один час…"
— Около двух минут, — улыбается Конни.
— Вспоминал, как мы с вами впервые встретились.
— О да! Нам этого тоже никогда не забыть.
Лоример уж точно не забудет.
Он позволяет воспоминаниям прокручиваться дальше.
Нескончаемые часы после первого долгого импульса, заставившего "Подсолнух" так сильно рыскать, что всём на его борту пришлось глотать таблетки от тошноты. Взволнованный голос Джуди комментирует приближение:
— Так, хорошо, четыреста тысяч… Ой, как здорово! "Подсолнух", уже меньше трехсот, для полной надежности надо сбросить до сотни…
Дейв сбрасывает. Молодчина. Аккурат сто.
При рыскании от Лоримерова сканера никакого проку. И лишь перед финальным импульсом, когда удается достаточно стабилизировать полет, на экране прибора распускается необычного вида пятнышко. Оно сразу исчезает, но успевает дать надежду, что "Подсолнух" войдет в расчетную точку схождения курсов.
— Ну, двум смертям не бывать!
В последний раз включаются главные двигатели, и рысканье сменяется тошнотворным кувырканьем; в иллюминаторах звезды выписывают кренделя. Больше не действуют таблетки, сдыхает автоподача топлива на тормозные дюзы. Все блюют, но потом ухитряются перекачать остатки горючего вручную и замедлить кувыркание корабля.
— Вот и все. "Глория", подходите и ловите нас. Бад, включай бортовые. Надеваем скафандры.
Преодолевая тошноту, они долго хлопочут в зловонной кабине. Вдруг звенит радостный голос Джуди:
— "Подсолнух", мы вас видим! Видим ваш свет! А вы нас видите?
— Некогда нам, — говорит Дейв.
Бад, наполовину забравшийся в скафандр, показывает в иллюминатор:
— У-у-уйи-и-и! Парни, гляньте!
Лоример смотрит и вроде различает слабую искорку среди кружащихся звезд, прежде чем его снова одолевает рвота.
— Благодарим тебя, Отец Небесный, — бормочет Дейв. — А теперь на выход. Док, кладь — твоя.
В громоздком скафандре выбраться из вращающегося в космосе корабля да вдобавок вытащить устройства передвижения астронавта и грузовые сети с кладью — дело крайне сложное, требующее абсолютной сосредоточенности. Но вот люди соединились фалами, Дейв реактивным пистолетом стабилизировал их положение в пространстве, и у Лоримера появилось время осмотреться.
Слева — белое пятно Солнца. В нескольких метрах под ногами вращается опустевший "Подсолнух", отсюда он выглядит до абсурдного маленьким. Впереди, в бесконечной дали, точка, слишком расплывчатая, слишком желтая для звезды. Точка ползет в их сторону — это "Глория" летит по касательной траектории.
— "Подсолнух", вы можете двигаться? — слышен голос Джуди в шлемофоне. — Мы больше не хотим тормозить, рассчитываем на ваши устройства передвижения. Идем по прямой, скорость пятьдесят тысяч в час.
— "Роджер". Док, дай твой пистолет.
— Прощай, "Подсолнух", — говорит Бад. — Веди нас, Дейви.
Лоример ловит себя на непривычном спокойствии — спокойствии мальчишки, с которым нянчатся большие и сильные дяди. И что с того, что эти дяди буксируют его в космической бездне? Он абсолютно уверен в Дейве; ни разу не возникала мысль, что командир способен ошибиться в расчетах, проскочить мимо "Глории", увлечь навстречу верной гибели свой экипаж. Но что он чувствует сейчас, о чем думает? В чем причина его затянувшегося молчания? Может, Дейва распирает презрение к тем, кто умеет манипулировать только символами, у кого нет навыков обращения с материей?.. Впрочем, недосуг задаваться подобными вопросами, надо усмирять бунт желудка.
Долгое путешествие в темноте. "Подсолнух" съеживается в мигающий огонек, понемножку разгоняясь на спиральном курсе. Пункт назначения — Солнце, там и погибнут собранные экипажем сведения, три века назад — бесценные, а сейчас — бесполезные. Заодно сгорит пачка фотоснимков и писем — дважды Лоример засовывал ее в карман скафандра и дважды вынимал.
То и дело он поглядывает на "Глорию" — та растет, из смутного пятна превращаясь в диковинное хитросплетение сияющих полумесяцев.
— У-у-уйи-и-и! — восхищается Бад. — Ай да громадина! Не корабль, а летучий трейлер-парк, где уж ему ускоряться! Развалится от пустякового рывка.
— Это космический корабль. Док, сети крепко держишь?
Внезапно шлем заполняется голосом Джуди:
— Вижу ваши огни. А вы меня видите? Для полной остановки топлива хватит?
— "Глория", по обоим вопросам — "Роджер", — отвечает Дейв.
Тут Лоример медленно поворачивается и видит впереди картину, которая никогда не сотрется в памяти: на звездном фоне — чужой летательный аппарат, у него на темном боку крошечные огоньки. Это светятся скафандры, женщины ждут терпящих бедствие. Три… нет, четыре; новый огонек только что выбрался наружу. Если они на привязном тросе, то у него, должно быть, длина не меньше километра.
— Здравствуйте, я Джуди Дакар! — совсем близко раздается голос. — Ой, мамочки, до чего же вы огромные! Все ли у вас в порядке? Как с воздухом?
— Без проблем.
Какое там без проблем — воздух дрянной, пот льется ручьями. Слишком много адреналина. Дейв снова работает пистолетами, и Джуди резко вырастает, серебристым пауком, оставляя за собой тонкую нить, мчится прямо к экипажу "Подсолнуха".
У нее на диво облегающий и гибкий скафандр, вдобавок он блестит, как зеркало, и ранец совсем невелик. Чудеса будущего, пункт первый, отмечает Лоример.
— Получилось! Вы молодцы! А теперь пристегивайтесь. Тормозите!
— Надо бы изречь что-нибудь торжественное, для истории, — тихо произносит Бад. — Если нам дадут такую возможность.
— Здравствуйте, Джуди, — спокойно говорит Дейв. — Спасибо, что вышли к нам.
— Есть сцепка! — бьет по ушам ее возглас. — Анди, давай тяни нас! Тормозите! Тормозите! А то попадете под наш выхлоп!
Сильный рывок сносит с курса спасаемых, по широкой дуге они летят к кораблю. Дейв расходует заряд последнего пистолета. Трос образует петлю.
— Анди, не дергай! — кричит Джуди. — Выбирай помалу.
Она цепляется за мужчин, как гиббон за ветки.
Лоример видит ее глаза, возбужденно приоткрытый рот.
Невероятно.
— Осторожно! Слабина!
— Поучи меня, крошка, — отвечает баритон.
Лоример поворачивается и видит человека в скафандре у самого конца массивного троса. Анди работает уверенно, аккуратно подтягивает к себе спасаемых. Бад предлагает помощь; слышен отказ.
— Пожалуйста, не допускайте чрезмерного натяжения.
Тон снисходительный — ясно, что работа для Анди не в новинку. Он аккуратно подтягивает к себе трех мужчин и одну женщину — ни дать ни взять рыбак наловил звездных рыб на перемет. Лоример вспоминает про "Подсолнух", ищет, но он больше не мерцает звездочкой вдали. Он поворачивается к "Глории", а та уже успела измениться — теперь это беспорядочное скопление шаров и стержней вокруг огромного цилиндра. Различимы гондолы двигателей и прямо в открытом космосе размещенное вспомогательное оборудование. В фантастических книжках он ни о чем подобном не читал.
Назад: Ждёт всех земнорожденных в своем саду она (рассказ, перевод Д. Кальницкой)
Дальше: Эффективное решение (рассказ, перевод М. Клеветенко)