Книга: Рыцари Порога: Путь к Порогу. Братство Порога. Время твари
Назад: Эпилог
Дальше: Часть первая Круг Истины

Братство Порога

Пролог

Тесная комнатка, в которой едва помещались два кресла, была сплошь задрапирована темными пыльными портьерами и оттого казалась еще меньше. Неровное трепещущее пламя масляного светильника, подвешенного к низкому потолку, бросало на лица двоих находящихся в этой комнатке людей лохматые желтоватые отблески, подобные осенним листьям, колеблемым холодным ветром.
Константин поднес к губам костяной рог, над которым висело тяжелое серое облачко, и отпил глоток отвара, приготовленного из трав, собранных на огненных пустошах Темного Мира и потому не имеющих названия ни на одном из человеческих языков. Гархаллокс, сидевший в глубоком кресле напротив Константина, в который уже раз за сегодняшний вечер не смог удержаться от озноба, волной пробежавшего по спине. Он невольно подумал, что его старый друг и соратник теперь почти перестал принимать привычную для людей пищу, предпочитая укреплять тело и дух магическими снадобьями. Видимо, из-за наполненности магической энергией от Константина исходило явственное шуршащее потрескивание, и время от времени меж пальцев его рук пробегали голубые искры. Из-за частых посещений Темного Мира, необходимых для совершенствования магического мастерства, кожа на лице и руках Константина приобрела мертвенно-свинцовый оттенок, уши заметно заострились, а на переносице резко обозначился острый хрящ, придав носу, и раньше-то кривому и горбатому, поразительное сходство с птичьим хищным клювом. Чуждая человеку природа Темного Мира преобразила Константина, приблизив его облик к облику обитателей этого ужасного места – демонов.
Константин отпил еще глоток, хрипло вздохнул и задал Гархаллоксу вопрос, который тот давно ожидал:
– Насколько мы сильны?
– Настолько, насколько это возможно, – ответил Гархаллокс.
– Ты уверен в своих людях?
Гархаллокс с готовностью кивнул:
– Настолько, насколько это возможно. – Он не нашел лучшего ответа. – Они ничего не знают о нас, – добавил он. – Они давно уже не появлялись среди людей.
– Давно, – подтвердил Константин. – Они приходили к людям четырнадцать лет назад. Когда забрали принца Барлима, сына Марлиона Бессмертного, короля Марборнийского. Ты помнишь то время. Престарелого Барлима его папаша вознамерился просватать за Литию, которой тогда было всего шесть лет. Если бы желание Марлиона сбылось, королевства Марборн и Гаэлон объединились бы в одно, а это, в свою очередь, означало бы возникновение Империи. Они не допустили этого, попросту убрав с политической арены главное действующее лицо – наследного принца Барлима. Четырнадцать лет назад. Хотя, конечно, разве это срок для них – четырнадцать лет…
– Да, – сказал Гархаллокс.
– Однако это не повод, чтобы медлить. Они – дети не Солнца, как мы, люди, они – дети Луны. Через семнадцать дней сила Луны начнет иссякать, и в течение пяти последующих дней она будет минимальной. Значит, и их магия будет наименее могущественной, и у них останется меньше шансов, чтобы помешать нам. Или совершим то, что задумали через семнадцать дней, или нам придется ждать до следующего года. Я не намерен ждать еще год!
– Я тоже думал об этом, – кивнул Гархаллокс. – Время Солнечного Равноденствия – самое удачное. Ждать дольше опасно.
– Нас много, и мы сильны, – проговорил Константин. – Так?
– Да, – подтвердил Гархаллокс.
– О нас никто не знает.
– Да, – снова сказал Гархаллокс.
– Значит, у нас осталось всего семнадцать дней для подготовки. Точное время, когда мы начнем, я назову позже. Ты и сам можешь читать по звездам и говорить с духами, но все-таки будет лучше, если это сделаю я.
– Да, – еще раз сказал Гархаллокс, на этот раз чуть помедлив.
И замолчал. Константин тянул из рога свой отвар, внимательно разглядывая товарища, Гархаллокс тоже рассматривал его. Они давно не виделись. Сколько? Пожалуй, более двух лет. Константин был вынужден отметить, что Гархаллокс сильно изменился. Когда-то изможденно-худой и бледный до болезненности, сейчас он порядочно растолстел, отпустил опрятную седоватую бороду, похожую на плотно набитую подушку. Что ж, надо думать, теперь он питается хорошо… Одет Гархаллокс, как и подобает человеку его рода занятий и положения. С округлых плеч разбегалась гладкими складками многослойная белая ткань сутаны мага Сферы Жизни, расшитая нитями голубого, черного и красного золота. Стоимость материала, использованного для пошива сутаны, как и стоимость самой работы, трудно было даже вообразить. Но ровно и тепло светившийся в полумраке золотой медальон в виде Солнца, оплетенного древесными ветвями, искусно украшенный множеством драгоценных камней, обладающий к тому же и мощной защитной магией, вовсе не имел цены. Гархаллокс приобрел сановную уверенность и некоторую покровительственную снисходительность в суждениях. Лишь когда разговор заходил о них, давно похороненные в глубинах памяти воспоминания – воспоминания его предков – оживали. Он бледнел, глаза его вспыхивали, и Гархаллокс ненадолго снова становился похожим на себя прежнего…
Да, теперь он архимаг Сферы Жизни, один из девяти членов Совета Ордена Королевских Магов и, пожалуй, самый влиятельный среди этих девятерых. Достиг бы он того, чего достиг, если б не золото и поддержка Константина?
Никогда.
Константин хорошо помнил те времена, когда Гархаллокс был лишь одним из немногих, знавших истину, и опасность этого знания породила в нем скрытность и нелюдимость. Низший маг Сферы Жизни, не обладающий выдающимися способностями и амбициями, он был обречен до смертного часа влачить существование рядового чародея Сферы. У него была только причина продолжить то дело, которое когда-то начал Константин, но недоставало для этого ни сил, ни возможностей. Если бы Константин не нашел его тогда – о боги, сколько лет назад! – что бы оставалось делать Гархаллоксу?
Молча ненавидеть.
Но как же он все-таки сильно изменился! Ядовитая сладость власти черной кровью запеклась на его губах. Теперь он силен и чувствует это; и сознание этого чувства наполняет его удовлетворенным спокойствием.
Константин прислушался к мерному гулу, приглушенному тяжелыми полами портьер – будто за ними дышало море.
«А каково было бы мне, если б я его не встретил?» – внезапно подумал Константин.
Большого дела нельзя сделать в одиночку. И, видно, боги свели их вместе. Наверное, на то была воля Светоносного. А значит, они правы. И победа рано или поздно будет за ними.
– Пора, – проговорил Гархаллокс, с некоторым трудом поднимая из мягкого нутра кресла свое большое тело. Он огладил бороду и, накинув на плечи длинный плащ, скрыл под ним великолепие своей сутаны. Золотой знак архимага Сферы Жизни перед тем, как исчезнуть под плащом, блеснул в неровном свете тусклой масляной горелки настолько ярко, что Константину пришлось прищуриться.
Он усмехнулся появившейся вдруг мысли о том, что если бы он только захотел, этот не имеющий цены медальон красовался бы на его собственной груди. Да что там Сфера Жизни! Захоти он, получил бы и выкованное из черного серебра изображение оплетенного змеей черепа с живыми глазами – знак архимага Сферы Смерти. И Сосуд Ветра – каплю вечного льда, в которой можно разглядеть сплетающиеся струи смерча – знак архимага Сферы Бури. И мечущуюся внутри сложной спирали багровую искру Идеального Пламени, горящего и не сгорающего, знак архимага Сферы Огня… Эти медальоны, означающие власть над всеми четырьмя магическими Сферами, Константин мог бы иметь, если б на то было его желание.
Но хотел он не этого. Хотя знал, что во всем мире людей не найдется мага сильнее его. Да даже если б и нашелся, что мог бы сделать тот выскочка, всю жизнь проведший в изучении лишь одной области магического искусства, в незапамятные времена разделенного на четыре Сферы? Что бы мог поделать этот неведомый чародей против мага, в равной степени безукоризненно овладевшего всеми тайнами магии, доступными человеческому существу? Против мага, одинаково искушенного во всех четырех Сферах? Константин знал свою силу и ни за что не стал бы открывать ее миру.
Ибо все, что происходило в этом мире, было известно им. Ибо это они положили начало разделению областей познания магического искусства. Чтобы ни один, даже самый сведущий в своей Сфере маг не сумел понять истинную картину сущего. Чтобы ни один из людей не мог противостоять их магии…
– Пора, – повторил Гархаллокс, который уже успел зашнуровать свой плащ и теперь выжидающе смотрел на товарища.
Константин, не торопясь, допил свой отвар, спрятал рог в складках темной мантии, провел ладонью по почти облысевшей голове (затрещали, осыпаясь на пол, голубые искры) и поднял с колен высокую меховую шапку.
– Надень лучше вот это, – проговорил Гархаллокс, протягивая ему изрядный лоскут плотной черной ткани.
Лоскут при ближайшем рассмотрении оказался колпаком, полностью скрывавшим лицо, оставляя открытыми только узкие прорези для глаз.
– Эта штуковина оскорбляет мое чувство прекрасного, – усмехнулся Константин. – Ты считаешь, она необходима?
– Так будет лучше, – с уверенностью проговорил Гархаллокс, – твоя жизнь слишком ценна для всех нас. Твое лицо… оно стало приметнее, чем было раньше. Тот, кто лишь раз его увидит, уж точно не забудет до конца жизни. Извини…
– Среди твоих людей могут оказаться предатели?
– Это наши люди, – уточнил Гархаллокс. – Не мои – наши. Это ты первым начал искать тех, в ком еще жива ненависть к ним, ненависть, прошедшая через многие поколения. Ты знаешь, какова она, эта ненависть к ним. Ты нашел меня. А я просто продолжил твое дело. Теперь нас много. И я уверен, что все мои… все наши люди преданны нам – тебе и мне – до последнего вздоха. Но… не мне тебе объяснять, что существует уйма способов выведать у человека необходимые сведения без его на то воли. Это вовсе не трудно. Тем более для них. Ты сам учил меня когда-то осторожности, – помедлив, добавил он. – Когда только мы вдвоем составляли Круг Истины.
– Никаких названий! – поморщился Константин. – Что еще за Круг Истины?! Если мы хотим сохранить наше общество в тайне – никаких названий. Никаких тайных знаков! Никаких ритуалов! Никаких шифрованных посланий! Ничего такого, что могло бы привлечь внимание непосвященных! Нам ни к чему все эти… игрушки для взрослых.
– Я помню и знаю. Круг Истины – так называю общество я, и только я. Прости мне мою слабость.
«Круг Истины, – мысленно повторил Константин слова своего друга и соратника, – а вообще-то неплохо!.. – Он вспомнил, что ему предстоит сейчас совершить, и с каким-то сладострастным нетерпением стиснул зубы. – Посмотрим, посмотрим… Неужели наши дела так хороши, как говорит Гархаллокс? О, как давно я не был среди людей!..»
Пока Константин надевал колпак, Гархаллокс, раздвинув портьеры, покинул комнату – ярко сверкнула и тотчас сомкнулась щель, на мгновение озарив каждый пыльный уголок тесного помещения.
По ту сторону портьер послышались раскаты глухого рева. Константин немного подождал, пока шум утихнет, потом резко откинул портьеру и шагнул вперед. Мир звуков молниеносно съежился и исчез, словно сухой древесный лист в костре.
То, что увидел Константин, ошеломило его.
Как мог поместиться под башней, где располагалась резиденция архимага Сферы Жизни, этот громадный подземный зал? Даже освещенный несколькими сотнями факелов, укрепленных вдоль стен, он выглядел полутемным. На возвышении, где, выйдя из тесной комнаты, оказался Константин, яркий свет пламени резал глаза. Факелы на противоположной возвышению стене казались крохотными звездочками, мерцающими на ночном небосводе, а в центре зала, куда не доставали световые лучи, плавали густые тучи нетронутого мрака.
И этот зал был заполнен людьми, одетыми в одинаковые темные плащи, под которыми таилась их мирская одежда. Это там, в большом мире, они были теми, кому богами доверены нити людских судеб: богатыми торговцами, аристократами, родовое древо которых знало и королей, старшинами цеховых гильдий, верховными жрецами, воинскими начальниками, ворами, пользующимися немалой властью в ночном мире… и магами. Магов, пожалуй, было большинство. Но здесь никто не имел ни имени, ни звания, ни возраста. Здесь они были абсолютно равны, потому что каждому из них открылась истина, а истине чужда иерархия. Они подчинялись только Гархаллоксу, Указавшему-Путь, как одинаково любимые дети подчиняются отцу. А Константин был для них Тем-О-Ком-Рассказывают-Легенды, недостижимым и в полном смысле этого слова мифическим… даже не человеком, а образом, в реальности существования которого кое-кто мог и сомневаться.
До этой ночи.
В голове Константина сами собой вылепились слова: «Это именно то, к чему я так долго шел…» Он не успел додумать до конца эту мысль.
Настало время действовать. Время делать то, ради чего он пришел сюда сегодня.
Он закрыл глаза, привычным толчком воли вошел в транс и внутренним взором окинул толпу. Словно мириады пчелиных роев, закружились перед ним обретшие материальность человеческие мысли. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы разглядеть в их клокочущем сонме дурных шершней потаенной вины, сплошь покрытых отвратительной шерстью страха.
…Вот Гиг, капитан дворцовой стражи. Ему тридцать шесть лет, он приземист, конопат и, несмотря на возраст, абсолютно лыс. Его, сироту, умирающего от голода, подобрали странствующие монахи храма Безмолвного Сафа и передали на воспитание солдатам городского гарнизона. Он вырос в казарме, впитав с тюрей из кусков заплесневевшего хлеба и разбавленной водки нехитрую солдатскую премудрость. У него лиловое родимое пятно на внутренней стороне левого бедра, больше всего он любит тонко наструганную, провяленную до каменной твердости конину и темное пиво, которое подают в кабачке кривого Ануганда, что близ южной городской стены; и терпеть не может, когда собеседник в разговоре толкает его локтем в бок и подмигивает. Он никогда не знал честной женщины, деля трактирные ложа с дешевыми шлюхами. За все время службы – сначала в гарнизоне Дарбиона, потом в дворцовой страже – он не попал ни в одну серьезную стычку и не заработал ни одной раны. Природным чутьем избегая опасности, как в сфере военной, так и в сфере немудреных казарменных интриг, он счастливо пережил многих своих сверстников и дослужился до капитанского звания. Его вина в том, что он в последнее время зачастил на приемы к генералу Гаеру и даже, встречаясь с генералом во дворце, неоднократно пытался завязать разговор, добиваясь того, о чем не успел попросить во время приемов. К чести Гаера можно сказать, что он долго старался не замечать назойливости подчиненного и все-таки не выдержал и ударом ножнами по лицу положил конец приставаниям капитана. Впрочем, кто мог поручиться, надолго ли?.. Это здесь, облаченные в черные безликие плащи, Гиг и Гаер могут дружески поболтать, а в большом мире никто не должен допускать даже тени малейшего подозрения по поводу странности их отношений.
…А вот Катарис, рожденный в семье марборнийских торговцев и двадцать три года назад осевший в Дарбионе, где на папашины капиталы открыл палатку, торгующую рыбой. Катарису немного за пятьдесят, у него три дочери и два уже взрослых сына, один из которых усердно помогает отцу. Старается – молодец, парень! – готовясь через пару десятков лет принять предприятие в свои руки. А второй – подонок. Вытребовав совсем недавно у отца долю наследства, пропивает ее по грязным дарбионским кабакам, скотина такая!.. А девятнадцать лет назад Катарис, везя товар в близлежащую деревню, напоролся на двух нищих, оказавшихся самыми настоящими грабителями, и в отчаянной свалке зарезал обоих случайно попавшимся под руку ножом. С испугу и сам не понял, как это так у него получилось… С той поры одна-единственная рыбная лавчонка Катариса превратилась в четыре, потом – в шесть, а потом и вся торговля рыбой в Дарбионе отошла к нему. Катарис разбух, будто перекачав в собственное брюхо жир всех тех мелких торговцев-рыбаков, которых разорил. А тот самый нож везде носит с собой, словно талисман. Но в последнее время лишь одна потаенная страсть терзает Катариса, будто заведшийся в брюхе червь: неутолимая глухая злоба по отношению к собственной сварливой и крайне подозрительной жене, чудовищно растолстевшей от многих родов… Вина Катариса в том, что он, снедаемый этой ненавистью, мечтает вскоре прирезать ненавистную супругу.
На семейные склоки Константину было глубоко наплевать, но эти мечты о будущей свободе подвигли Катариса на совершеннейшее пренебрежение своей половиной и зародили в ее душе опасные сомнения и сильную подозрительность. А это уже ставило под угрозу все их дело. Потому что своими подозрениями, подкрепленными частыми отлучками торговца по делам, связанным с их тайной, она поделилась со всеми окрестными кумушками. И теперь о Катарисе начали ходить чрезвычайно подозрительные слухи, вполне способные закончиться застенком городской стражи. А уж там из него вытрясут все. И тогда о тайне можно будет забыть. А тайна – это единственное, что может помочь им всем не только победить, но даже просто остаться в живых до того времени, пока не наступит срок…
Константин много чего еще мог прочитать в головах у этих двоих, но не стал этого делать, отмахнулся от мелких никчемных мыслей и мыслишек, крепко поймав в воображаемый кулак только две, нужные ему сейчас. Какие разные эти двое! Но объединяет их одно. Оба они родом из тех мест, что века и века тому назад с лютой и бессмысленной жестокостью были опустошены ими. Не так уж и много в мире подобных мест, где еще жива память о прошлом. Немного осталось и людей, в сердцах которых еще тлеют переданные от отцов и дедов страх и ненависть.
Это особый страх и особая ненависть. Это подспудные, неосознанные, потаенные чувства. Есть такие люди, которые боятся пауков или каких-либо других гадов, хотя эти гады никогда не причиняли им ни малейшего вреда. С отвращением, вяжущим лица, они стремятся уничтожить тварей, где только их увидят. Откуда взялся страх? С тех давних времен, когда их предки жили в местностях, кишащих этими тварями, смертельно опасными и коварными.
Страх и ненависть перед ними – почти сродни такому страху. Почти – потому что они во сто крат сильнее.
И пожалуй, все люди, в чьей крови разлита древняя ненависть к тем-кто-смотрит, собрались здесь, в громадном подземном зале, в самом сердце Дарбиона, под резиденцией архимага Сферы Жизни Гархаллокса. Ну, конечно, не все до одного… Только те, кто может обладать определенным влиянием. Для большого дела такие люди гораздо важнее каких-нибудь простых солдат, грязных нищих или темных крестьян.
Константин ненадолго задумался: какую участь избрать для Гига и Катариса? Он открыл глаза, которые тут же почернели в прорезях колпака, словно наполнились темной водой. Для уровня заклинаний, которые он собирался применить, ему уже не требовалось ни дополнительной концентрации, ни произнесения тайных слов вслух. Движением мысли он создал канал для передачи энергии и, разделив его, освободил малую часть магической силы…
Абсолютная тишина стояла в зале. Лишь с легким шорохом люди в черных плащах расступились, оставив два небольших участка пространства, на которых медленно и безвольно зашевелились с опустевшими лицами гвардеец и торговец, снимая с себя одежду. Константин шевельнул бровью, и движения его жертв ускорились. Спустя десять вдохов и выдохов они стояли на каменном полу посреди разбросанной одежды полностью обнаженными.
А потом плоть их тел заходила волнами. Едва держась на ногах, несчастные начали извиваться, точно их, погруженных в жидкость, били струи стремительного течения. Под кожей Гига и Катариса вздулись громадные пузыри темной крови – это каждая косточка в их телах, подчинившись воле Константина, захрустела суставами, поворачиваясь вокруг своей оси. Гиг заревел диким быком, но из его горла плеснул фонтан крови, и рев, сменившись бульканьем, стих. С посиневших губ Катариса вместе с нитями слюны вырвался лишь тихий сип. И те, кто только что были людьми, словно два багровых мешка, сшитых в форме человеческих тел, с отвратительным чавканьем опустились на каменный пол.
Изуродованные тела еще подергивались, испуская клокочущее хриплое дыхание – казнь свершилась так быстро, что жизнь не успела покинуть Гига и Катариса. Никто из находящихся в зале людей не произнес ни слова, не издал ни звука. Взгляды присутствующих оторвались от агонизирующих полутрупов и снова вонзились в неподвижную фигуру Константина.
«Только двое, – подумал Константин, оглядывая толпу, – всего только двое. Остальные чисты. Конечно, маги чисты, в них-то я был уверен, ведь они лучшая часть человечества, маги всегда видят дальше и больше, чем обычные люди… Но кроме них… Только двое! Это кажется невозможным, но это так… Великие боги, как сильна и страстна ненависть, пронесенная через века!.. Они посеяли эту ненависть, им теперь и пожинать ее плоды… Да, это сам Светоносный свел меня с Гархаллоксом…»
Все смотрели на него. И Константин, повинуясь безотчетному импульсу, сорвал с головы колпак. Довольно долго он стоял совсем неподвижно. Затем резко повернулся и скрылся за портьерами.
* * *
Опустившись в кресло, он счастливо выдохнул. Радость, какая бывает при удачном завершении очень большого дела, дела всей жизни, пузырилась в нем, будто королевское вино. Искры пробегали меж его пальцев чаще, чем до посещения зала, и среди голубых вспыхивали алые и желтые. Энергетическое потрескивание, источаемое его телом, стало громче. Через некоторое время к Константину присоединился Гархаллокс. Уверенное торжество упокоилось на его сытом лице. Взглянув на него, Константин вдруг решил: одного кивка достаточно, чтобы выразить свое отношение к его работе.
– Итак, – продолжая прерванный разговор, произнес Константин, – я слушаю тебя. Говори.
Гархаллокс моментально понял, что от него хотят услышать.
– Не все наши люди находились сегодня в зале, – начал он.
Константин досадливо покривил губы.
– Слишком опасно для них было бы – даже инкогнито – прибыть сюда из своих королевств, отложив дела, которые нельзя откладывать, не наведя на себя подозрений, – поспешил объяснить Гархаллокс. – Каждый из тех, кто не имел чести предстать перед тобой, – знатная и влиятельная особа при своем дворе. Герцог Уман Уиндромский из Марборна, князья Лелеан и Гиал из Крафии, воевода Парнан из Кастарии, придворный ювелир Гавар из Линдерштейна – последний хоть и не знатен, но очень богат; он обязан каждый день находиться при дворе, и его отсутствие вызвало бы ненужные толки…
– Они преданы нашему пути? – спросил Константин, внимательно выслушав пять имен, широко известных в пяти близлежащих королевствах.
– До последнего вздоха. Как и те, кого ты сегодня видел. Они осведомлены о том, что время Великих Перемен близко. Они готовы, и они ждут условного сигнала.
– Сегодняшнее собрание лишено смысла, если хоть один из наших людей на нем не присутствовал, – сказал Константин. – Разве ты не мог этого понять? Среди тех, кто был в зале, я нашел двоих, на кого нельзя положиться. А если таковые есть среди тех пятерых?
– Ты уверен во мне? – выпрямился в своем кресле Гархаллокс.
– Да.
– И я так же уверен в них. Ты доверял мне все эти долгие годы, почему же теперь сомневаешься?
– Потому что мы воздвигаем новое здание, и в основание его должны лечь скальные камни, а не глина…
Договорив, Константин закусил губу. Неужели то, к чему он шел всю жизнь, вскоре осуществится? Старый порядок подспудного страха и беспечной слепоты уйдет навсегда… Короли и князья – заплывшие жиром представители одряхлевших династий, не видящие дальше бородавок на собственных носах, полетят вверх тормашками с насиженных мест. Короли и князья, живущие по заветам тех-кто-смотрит так давно, что уже забыли об этом, величаво полагающие властителями человека себя, а не их, в одночасье покинут этот мир. А престолы, с которых горячая кровь смоет тысячелетнюю вонь замшелых задниц, займут те, кто по праву должны властвовать. Знающие истину. Знающие право людей решать все за себя, а не быть тупыми животными, исподволь ведомыми ими, потаенными пастырями…
Несомненно, такого крупного переворота еще не знала история мира, и вряд ли когда узнает. Скоро, скоро грядет событие, равное по значению легендарной Великой Войне… А может быть, даже превосходящее ее.
Шесть крупнейших королевств, включая и Гаэлон, шесть величайших государств, граничащих друг с другом, станут основой и оплотом новой великой Империи…
Империи Людей. Империи людей, свободных от их неусыпного ока. От их всеобъемлющего контроля над человеческими жизнями.
Он так долго жаждал этого, что сейчас, когда оставался всего один шаг, не испытал никакого сильного чувства. Словно все, что должно произойти, уже произошло когда-то, в каком-то неведомом мире, зеркальном этому, его родному, и оттого Константин знает все наперед.
– Орабия, – сам не зная зачем, сказал вдруг Константин и тут же понял, что проговорил название этого далекого восточного королевства одновременно с Гархаллоксом.
Тот взглянул на него изумленно:
– Ты… увидел, о чем я думаю? – спросил он.
– Как обстоят там дела? – не вдаваясь в подробности по поводу охватившего его странного ощущения, осведомился Константин.
– Лучше, чем где-либо еще. Но есть некоторые проблемы, которые требуют… некоторого вмешательства извне. Если мне… То есть, когда мне все удастся – во главе государства встанет нужный человек, готовый сотрудничать с нами. И дальше все будет совсем просто.
– Что ты намерен делать?
– Дети Ибаса, – ответил Гархаллокс. – Я решил воспользоваться их помощью.
Константин размышлял не дольше нескольких мгновений.
– Хорошо, – сказал он. – Да будет так. И еще…
– Что, Константин?
– Доведи дело в Орабии до конца. А потом с чернолицыми буду работать я. Лично.
– Как скажешь, Константин.
Назад: Эпилог
Дальше: Часть первая Круг Истины