30

В субботу на Трофимов день начался исход из Чухломы. На восток потянулся караван из повозок, двигались стада домашних животных. Впереди ехали всадники десятков Трефилия и Никанора. Замыкали процессию десятки Дорошки и Глеба. Решил сына дипломата озадачить руководством воинского подразделения. Парень не скрывал, что был очень доволен назначению. Я следовал в возке за первыми десятниками во главе колонны. Мантур со своими людьми и имуществом находился в конце. Мне не моглось. Наверное, переел прошедшей ночью. За окном тянулись долгие вёрсты дороги. Смерды в стоящих на пути сёлах провожали нас недоумёнными взглядами. Через два часа голова колонны достигла Виги. В дальнейшем дорога будет продолжилась по берегам этой реки.

Остановились на обед в крупном селе Якша в харчевне. Мне есть абсолютно не хотелось. Хотелось сильно спать, но тратить время на полуденный отдых не стали и двинулись дальше. Начавшиеся сумерки застигла колонну в маленькой в восемь дворов деревеньке Слуда. Вдоль реки расцвели шатры, зажглись костры. Слуги Ждан и Устин словно соскучившись по своим обязанностям сидя в Глазунове, сноровисто готовили для меня ночлег.

С рассветом двинулись дальше вдоль реки в северном направлении. Я перебрался с возком и людьми в конец колонны к Мантуру. Где-то через час конное охранение сообщило, что за нами по пятам следует большая группа вооружённых всадников. Мы как раз находились в чистом поле. Я распорядился готовиться к обороне и провести ещё одну разведку, чтобы уточнить численность противника. Народонаселению предложил поспешать к темнеющему вдали полоской лесу.

Вернулись разведчики, высмотревшие Осину во главе отряда в две сотни конных ратников. Баланс оказался не в нашу пользу с учётом, что большинство воинов у нас пешие. Приказал музыкантам расчехлить и подготовить иерихонскую трубу. Действие инфразвукового оружия мог оценивать только со слов очевидцев. В прямом бою это неуклюжее устройство могло не сработать, поэтому, превозмогая сопротивление своего ближайшего окружения, взобрался на коня и приказал своему воинству выстроиться в боевой порядок и приготовиться к битве.

Из пробитого дорогой устья в лесу, выкатились первые точки и стали рассредотачиваться в боевое построение. Широким фронтом воинство Осины приближалась к нашему построению. Музыканты по моей команде принялись качать меха трубы. Действие устройства всё-таки проявлялось вполне наглядно. Какие-то лошади останавливались, крутились, скидывали всадников и сами падали, но основная масса шли на нас неуклонно. Вдруг почему-то атакующие стали притормаживать свой бег и даже разворачиваться назад. В их тылу послышались какие-то крики и звуки сражения. Я радостно прокричал:

— В атаку!

И, взмахнув саблей, пустил коня вскачь. Моя рать взревела на все голоса и пустилась на врага. Странными какими-то нападавшие оказались. Бой не принимали, бросали сабли на землю и сдавались в плен, прося пощады. Большая часть их шустро утекала по конопляному полю к лесу. Я сначала подумал, что они хотят ударить по горожанам и послал преследовать десяток Трефилия, но убегавшие удалялись по прямой траектории к лесу.

Нашими спасителями оказались лесные шиши Фоки. Маленький отряд менее пятидесяти голов напутал гораздо большую рать? Что-то не больно в это верилось. Ситуация прояснилась при допросе сдавшихся в плен. На людей Осины напал дикий страх, некоторые теряли ориентацию в пространстве, кое-кто даже обделался в штаны. Труба сработала.

Фока подъехал ко мне, улыбаясь.

— Ну, здравы буди, княжич Димитрие!

Слезли с коней, обнялись крепко. Я поблагодарил прежнего сообщника за то, что пришёл на выручку. Фока подманил кого-то взмахом руки. Передо мной появился бравый Селиван в разбойничьем прикиде. Обнялся с ним тоже. Предложил бывшему боярину Плесне стать заново боярином уже при моей особе. Фока обещал подумать и дать ответ скоро. Ему же надо съездить к семье, убедиться, что всё там с ними нормально. А пока договорились, что он со своими людьми проводит горожан до безопасного места. Может быть, удастся даже вместе с ним сгонять в Вышегород.

Сотника Осину так и не нашли ни среди пленных, ни среди убитых. Снова сбежал, хороняка. По моей просьбе шиши обшарили близлежащие леса в поисках этого сотника. Жаль будет, если сгинет. Хоть и болван он, каких свет не видывал, его потомками должны стать много достойнейших людей, среди которых — один из героев Смутного времени Прокопий Ляпунов. Насколько мне было известно, средний сын князя Бориса ещё даже не был женат. Его брата Ивка с несколькими мажористыми любителями приключений мои бойцы повязали. Что делать с ними, а также с немалой кучей пленных решили оставить до Судая. Про судьбу своих бывших дружков подъезжали узнавать Глеб с Дорофеем. Я успокоил ребят. Сказал, что отпущу их домой в целости и сохранности, но сначала проведу с ними воспитательную беседу. Смешно, конечно, щегол собирается вразумлять переростков. Но, кем себя будешь чувствовать, тем и станешь.

В Судай притекли как раз к обеду. Вошли как победители в захваченный населённый пункт под развевающимся стягом моего княжества. Я на подъёме от эйфории чувствовал себя отменно. Колобкообразный управитель, объятый ужасом, попытался было не пускать нас в усадьбу князя Бориса, но быстро передумал после того, как я предложил ему испытать на своих толстых чреслах пучок осенней лозы. Распорядился, чтобы он с челядью быстро соорудил хорошую пирушку к вечеру. Всем был объявлен праздник и выходной до завтрашнего утра. Теперь осталось только соревнование с погодой.

Перед обедом велел собрать галицкую золотую молодёжь в большой гостиной усадьбы. Набралось семеро ребят. Не было только Афоньки со сломанной рукой. Наверное, разочаровался в военных игрищах и умотал домой. Двое стражников мялись у дверей. Пленённые подростки сидели по лавкам и тихо переговаривались, посматривая на меня испуганно. Я вышел перед ними и спросил:

— Кто сейчас стоит перед вами?

— Княжич Дмитрие…, — пролепетал кто-то из них.

— Если я — княжеский сын, то зачем вы нападали на меня и моих людей?

Вопрос повис в пустоте. Все угрюмо молчали, склонив лица.

— А ещё вы называли меня баламошкой, — припомнил злорадно, — Зато мне удалось вас поколотить. А тебя даже два раза.

Показал на Ивка.

— Егда сие бысть? — подскочил, словно ужаленный крепыш.

— А помнишь, как вы толпой набросились на музыканта в лохмотьях у озера, а я его отбивал? Афоньке я тогда руку повредил чутка.

Парни замерли поражённо, стали переглядываться, затем загалдели:

— Несть мочно сие!

— Холоп течны тамо бысть…

— Холопа того старей доводны Кирияк ял…

— А кто меня посылал в нору вонючих крокодилов? — спросил насмешливо, — Вспомнили, как мелкий и тощий отрок пятерых здоровенных лбов уложил на землю? Это я был, а не беглый холоп.

— Ты нас сказнишь? — жалобно уточнил Ивок.

Он, наверное, догадался, что я знаю про его доносительство.

— Молодым не стыдно ошибаться. Стыдно не учиться на своих ошибках. Я уверен, что ты и твой брат Осина рано или поздно поймёте, что нельзя убивать русичей только за то, что они думают иначе. Есть много других интересных занятий, не связанных с убийствами людей и мордобоем…

В общем, я увлёкся и прочёл пацанам лекцию по своей любимой истории на тему различных игр. Подробно коснулся греческих олимпиад и рыцарских турниров. Постарался описать некоторые игры из будущего, типа футбола, баскетбола со ссылкой на некую загадочную страну Гиперборею. Кроме темы игр, поведал о великих научных открытиях древних египтян, греков и римлян, о семи чудесах света в древности. Ребята слушали завороженно, раскрыв рты.

Наши посиделки были прерваны вторжением вооружённых людей. Один из них оказался Семёном Осиной. Должно быть, сбежавшие с поля боя галичане бежали в Судай и затаились в огромной усадьбе, а мы лоханулись и не проверили досконально все помещения. Стражники тоже заслушались меня и были застигнуты врасплох. Я оказался наедине с тремя противниками.

— Брате, уноты теките, я вас изуздил! — прокричал Осина, нападая на меня, — Сгинь, блазнь дьяволева!

Я отбил его атаку, ранил его подручного, но получил сам ранение в плечо.

— Братко, не трожь княжича! — вдруг заорал Ивок.

Я, превозмогая боль в плече, отправил в нокдаун ещё одного соратника Осины и почувствовал укол в грудь. Кажется, пришёл ко мне северный пушной зверёк.

Спасли меня ворвавшиеся гвардейцы. Попросил поскорее перевязать меня, чтобы остановить хлеставшую кровь и потерял сознание.

Очнулся в кровати. В глазах всё плыло. С трудом сфокусировался на присутствующих лицах. Около меня переговаривались Аким Сыто, Доброгост Мантур и Фока Плесня. По их встревоженным взглядам понял, что положение моё аховое.

— Как праздник проходит? — поинтересовался.

Голос был настолько слабый, что сам себя с трудом слышал. Пирушку люди решили не проводить, опечаленные моим состоянием.

— Горожан надо довести до безопасного места, — прошептал с трудом.

— С тею вкупе доидем, — убеждённо заявил Мантур.

— Осина жив? — вспомнил про незадачливого полководца.

Мои люди ведь могли в ярости разнести его на мелкие кусочки. Слава богам! Оставили в живых, хоть и побили его знатно.

— Отпустите его в Галич, когда станет безопасно. И ребят молодых, что с Ивком, тоже отправьте домой, — продолжил вещать просьбы, — Пусть они живут, а Морозов пусть сдохнет.

Пообещали исполнить. Особенно горячо откликнулся Фока на сентенцию о дворецком.

— Всем моим холопам дайте свободу…

Очнулся от того, что мою руку гладили и целовали. Млада сидела возле меня и тихо плакала. Я тронул её щёку и улыбнулся, прошептав:

— Спасибо тебе, счастье моё!

Почувствовал, что кто-то стоит у изголовья. Мои верные рыцари и слуги тоже рыдали, не стесняясь слёз. Шутливо прикрикнул на них, что нечего сырость в доме разводить.

Морозный холод постепенно охватывал тело со всех сторон, и также стихала боль от ран. Вскоре вообще ничего не чувствовалось. Картинка перед глазами стала удаляться и размылась. Свет погас.