.

– Вот! Видишь! Говорит, что охотился!

– А мне кажется, он сказал что-то другое. По глазам видно.

– Ты африканского не знаешь.

– Ты тоже. И вообще – «африканского языка» не существует. Там много народов, и у каждого свой.

– Сильно умный? Да? Я и сам знаю. Но про негра этого совершенно точно известно, что он охотник хороший: рыбу на протоках колол огромную не один раз. Плохо, что дикий совсем и говорит непонятное. Но его даже готы не трогали – они таких горилл уважают.

– Ага. В итоге поколотили и связали.

– Так это из-за коровы – увел с острова. Там у Алариха целое стадо. Маленькое, правда. А большое фиг прокормишь: травы не хватит, а листья с кустов они жрать почему-то не хотят. И водорослей тоже не жрут. Интересно, почему Маса корову не прибил, раз охотник?

– Они не охотники, – вмешался Макс. – У них племена скотоводов.

– Да? А с копьем хорошо работает.

– Ну и охотиться они умеют, и вообще: масай становится взрослым, когда своими руками в одиночку убьет льва. Я такое слышал.

– Да ты что?! Серьезные парни…

Масай, шедший вслед за Максом, вдруг остановился, присел, указал пальцем на еле заметную борозду:

– Lile nyama.

Все тоже остановились, Олег удивился:

– Чего это он?

– Говорит, что тут дрова кто-то заготавливал. Видишь, бревно волочили, – «перевел» Кирпич.

– Не бревно это. – Макс покачал головой. – След ящера. Такую борозду хвост оставляет.

– Вот теперь убедился? Я же говорил, что он охотник хороший, – довольно заявил Кирпич. – Уже следы начинает читать. Бродяга базарил, что у тритонов мясо – объедение, я бы попробовал, если дадут. Тут у болот травка одна растет интересная…

– Никакой наркоты! – жестко заявил Макс.

– Да я не о дури – че ты сразу завелся, как будильник! Зелененькие стебельки тонкие и вкус почти как у чеснока. Вот ее бы с мясом печеным или жареным – вкуснотища выйдет. Эй! Черный! Долго ты будешь в землю пялиться? Не видишь, белые люди хотят мяса!

Масай ничего не ответил – молча выпрямился, замер статуей, красноречиво уставившись в сторону заболоченной низины, что располагалась между холмами. Видимо, и впрямь охотник не последний, раз сразу вычислил, где располагаются основные запасы дичи.

К болотам приближаться не стали – без серьезных сил с хорошим оружием делать это неблагоразумно. Хотя на тему охоты следует подумать – если мясо гигантских варанов и впрямь такое недурственное, как расписывает Бродяга, то одной тушей среднего размера можно дня три всю ораву кормить, а то и больше.

Опасные места обогнули по границе бамбукового леса. Здесь его будто обрезало – дальше к холмам поднимались заросли кустарников с вкраплениями редких пальм и деревьев с широченными кронами на кривых ветвях. Среди ветвей порхали яркие птицы, из-под ног разбегались юркие ящерицы, на упавшей ветке встретился жук размерами чуть ли не в ладонь. Да уж, живности тут несравнимо больше, чем на оставленном острове, да и разнообразие впечатляет.

Расстояние, оцененное на глаз в пять километров, вылилось во все десять. Прошло два часа, прежде чем к источникам пара приблизились на дистанцию вытянутой руки. Даже здесь понять, что, собственно, происходит, было невозможно: древесная растительность осталась позади, зато кусты разрослись, ничего не стесняясь. Да еще какие кусты – куда ни глянь, сливаются в сплошную зеленую стену высотой метров шесть-семь. Листва ядовито-зеленая, густая – за такими стадо мамонтов можно укрыть, и пока не уткнешься лбом в хобот, не заметишь.

А еще напрягало обилие следов ящеров. Почва здесь была черная, жирная, рыхлая – отпечатывались они хорошо. Маса едва успевал их разглядывать, возбужденно лопоча что-то на своем наречии. Понять его было невозможно. Даже Бродяга и Кирпич, сносно умеющие общаться на суахили – почти официальном языке готов, не могли с ним разговаривать. Отдельные слова понимали, а вот смысл не доходил. Похоже, суахили для него не родной язык, и знает он его плохо, перемешивая чужие слова с привычными.

Под ногами зачавкало, и Макс, насторожившись еще больше, предположил:

– Похоже, к болоту подходим.

– Да откуда тут болоту взяться? – удивился Кирпич. – Вода вся внизу, а мы уже на второй холм подниматься начали.

Впереди отчетливо послышалось журчание.

– Видишь, Максу виднее, – усмехнулся Олег.

– Никто и не спорит – бугру с бугра всегда виднее. Просто интересно стало. Небось и здесь труб полно, как на нашем холме.

Как быстро обживаются люди: северный холм для Кирпича уже стал своим.

Через несколько шагов вышли к ручью. Точнее, едва в него не сверзились. Заросли как обрезало, и под ногами оказался провал глубиной в пару человеческих ростов и шириной метров пять. На дне его журчала вода, хотя разглядеть это было непросто – густой покров из пара был подобен непроглядному туману. В том, что внизу протекает нечто близкое к кипятку, сомневаться не приходилось – даже наверху складывалось ощущение, будто в баню попал. И еще ноздри резало неприятным запашком – аммиаком повеяло. Несильно, но если принюхаться, то заметно.

Вытирая со лба пот, Макс предложил:

– Пройдемся вдоль берега.

– Хочешь узнать, откуда она вытекает? – уточнил Олег.

– Ага. Только аккуратнее – на край не наступайте. Почва непрочная – обвалится, и сваритесь. Там, похоже, очень горячо.

Не прошли и нескольких шагов, как под ногами захрустели кости. Почти сразу определили, чьи они: вытянутый зубастый череп мог принадлежать только гигантской ящерице. Еще через пару минут наткнулись на останки второго гиганта. Если учесть, что за все время подобного не наблюдали ни разу, закралось подозрение, что эта местность пользуется популярностью у тритонов, находящихся при смерти. Или просто совпадение. Или здесь скрывается что-то опасное, способное массово уничтожать даже чудовищ. В любом случае держаться стали еще более осторожно – где мертвая тварь, там и живые могут повстречаться.

Подниматься пришлось прилично – исток ручья обнаружился приблизительно на середине склона. В холме чернела рваная дыра неровного туннеля, оттуда вырывался пар и струилась вода. Скатываясь водопадом на дно промытого русла, она, постепенно остывая, неслась к срединной островной низине, чтобы пополнить тамошние болота и озера. Аммиаком здесь разило заметно сильнее.

– Бродяга говорил, что кипяток в этих местах из труб льется, как и на северном холме, а все по-другому оказалось, – заметил Олег.

– Меньше его слушайте, он балабол еще тот, – хмыкнул Кирпич. – Здоровая дыра – в такую даже поезд заехать сможет. И гнутая какая-то, будто взрывом повредило. Жаль, горячо там – не заберешься. Я бы посмотрел, что к чему.

– Будь там прохладно, ящеры бы туннель в свою нору превратили, – предположил Макс.

Кирпич поделился новыми фактами из своей биографии:

– Мы как-то раз на восток далеко забрались и на острове, где никто не жил, шахту нашли. Жаль, затопленная, но поныряли там с нормальной прибылью. Штук сорок стержней вытащили.

– Что за стержни?

– Да такие: с руку длиной, пятигранные, в пару пальцев толщиной. И металл прикольный: не сильно тяжелый, не ржавеет, сверкает и гладкий, как зеркало. Ничем их сломать не получалось, в огне тоже не раскалялись. Да и зачем портить – готовая дубинка ведь.

– Стены этой трубы тоже вроде металлические, – заметил Макс.

– Согласен, – кивнул Кирпич. – Но вот толку нам от этого не будет – ни разу еще не видел, чтобы кто-нибудь здешний металл хотя бы поцарапать смог, не говоря уже о том, чтобы кусок отломить.

– Люц смог, – тихо отозвалась Дина.

– Да ну! Чем же он отламывал?

– Он не отламывал – он поцарапал. У него кольцо было с очень твердым камнем, вот им и царапал.

– Наверное, алмаз, – предположил Макс. – Давайте дальше заберемся. Хорошо бы посмотреть, что здесь на вершине. Место хорошее, приметное.

Не прошли и нескольких шагов, как в кустах послышался треск, и в просвете показалась маленькая черная свинья. Неодобрительно уставившись на шедшего первым Макса, она недовольно хрюкнула и скрылась в зарослях. Маса выскочил было вперед с копьем на изготовку, но где там – в этих спутанных дебрях надо быть ящерицей, чтобы в догонялки играть.

– Эх! Какой шашлык ушел! – выдал Олег и прагматично добавил: – Надо было арбалет брать, а то патроны на охоту переводить жалко.

– Как они здесь выживают, среди ящеров? – удивился Макс.

– Наверное, трудно их ловить в таких зарослях. Бродяга про свинок рассказывал.

– Я помню. И даже пробовал.

– Интересно, их приручить можно?

– У масая спросишь. Когда он говорить научится. Если научится…

– У меня быстро научится, – пообещал Кирпич. – Я умные знания вбивать в башку умею и дело это люблю.

По пути прошли неподалеку от двух аналогичных источников горячей воды. Не поленились приблизиться, но ничего нового там не увидели – такие же черные зевы зловонных туннелей и горячие ручьи, промывшие глубокие русла. Выше местность начала стремительно преображаться. Поначалу под ногами перестало хлюпать, исчезла прелая лиственная подстилка, почва стала сухой, рыхлой, песчанистой. Пышные заросли исчезли, сменившись корявыми кустами и редкими невысокими деревьями. В сравнении с северным холмом, более-менее лесистым, южный оказался больше похож на пустыню. Растительности здесь хватало, но вся какая-то унылая, скудная.

Ручьи перестали встречаться – лишь изредка попадались русла, промытые дождевыми потоками. В одном из них привлек странный уступ, оказавшийся выходом на поверхность вершины притупленного конуса из тусклого металла. Ножом он не царапался, так что практического интереса не представлял – даже вооружившись алмазным кольцом, не один год придется работать, чтобы кусок отрезать. Это если повезет.

Пользуясь остановкой, Макс попробовал провести геологические изыскания, осмотрев камни в сухом русле. Исследование завершилось, не начавшись, по причине отсутствия камней. На острове их попросту не было – только мелкий песок и обломки ракушек. По склонам промоины они спрессованы в плотную массу, но, стоит отломить кусок, в руках рассыпается.

На мелководьях и то побогаче – там хоть можно найти ноздреватые булыжники из кораллового известняка.

До вершины было уже рукой подать, как вдруг Макс краем глаза засек что-то необычное. Повернул голову и не сразу понял, в чем дело, а когда понял, охнул:

– Смотрите!

Все обернулись, но ни один не смог сразу осознать увиденного – слишком банально выглядела находка. Обычный пенек, оставшийся от тонкого дерева, которых в округе росло не так уж мало.

До Кирпича дошло:

– Да тут лесоповал у нас. Кто-то говорил, что остров необитаемый? А?

– Может, бронзовые люди срубили… – неуверенно предположил Олег.

Дина, присев, потрогала срез, покачала головой:

– Их два года уже здесь нет, а дерево срубили совсем недавно. Наверное, и недели не прошло.

– Кто-нибудь мог от буя прийти и срубить, а потом стать диксом, или ящеры его съели, – высказал Олег новое предположение.

Гадать можно было всякое. При подробном осмотре обнаружились крупные стружки, оставленные либо солидным тесаком, либо топором. Значит, и впрямь не прошло и недели, иначе бы их при ливне унесло. Других признаков человеческой деятельности не обнаружилось, и это напрягло Макса больше всего.

Если дерево срубили, то куда оно пропало? Кострища не нашли – значит, не сожгли. Но что тогда? Унесли? Куда и для чего оно понадобилось? Кому придет в голову забираться на высоченный холм за тонким бревном или, скорее, толстой жердью, если внизу такого добра навалом?

Экспедиция готов? Но все они ходят к южному берегу, пробираясь оттуда к болотам за бамбуком и прочими дарами Большого. Почти голая вершина холма им неинтересна: ценной древесины нет, съедобного тоже ничего не наблюдается. Тогда зачем? Направили группу для серьезного исследования острова? Это плохо – тогда они неизбежно обнаружат город бронзовых людей и его новых обитателей.

Вот только к чему им понадобилось рубить дерево?..

Ответ обнаружился на вершине. Воды здесь, как и на склонах, не было, так что растительность оказалась не менее скудной, а то и более – почти пустыня. Нагромождение увядших веток среди кустов само по себе притягивает внимание, а если над ними виднеется крыша, так и подавно.

Приказывать не пришлось – народ собрался битый. Все ухватились за оружие, разошлись дугой, пригибаясь за чахлыми кустиками начали приближаться к загадочной постройке. На подходе наткнулись на ямку, используемую в качестве туалета, дальше следов человеческого пребывания прибавилось: срезанные ветви кустов, кострище, какое-то тряпье, одежда, сушащаяся на ветке.

Вот и сооружение. Вблизи оно оказалось навесом или, скорее, шалашом простой и грубой конструкции: покрыт пальмовыми листьями сверху и с трех сторон, под эти «стены» небрежно навалены срезанные ветки. Снаружи, в теньке от импровизированной стены, на лежанке из тех же веток и листьев расположился человек. Спит он или мертв, было непонятно. Макс склонялся ко второму предположению: отсыпаться положено ночью, а не в такое пекло. Хотя мало ли какие у кого привычки.

Не сговариваясь, остановились в нескольких шагах от непонятного тела. По виду здоровенный парень в камуфляжных штанах и зеленой рубашке. Макс осторожно, стараясь не дышать, приблизился, вытянул ружье, прикоснулся к плечу кончиком двойного ствола.

Реакция последовала незамедлительно. Только что безмятежно лежащее на боку, лицом к стене, тело, внезапно извернулось, одновременно ухитрившись ухватить ружье за цевье. Рывок – и Макс едва не лишился дробовика: незнакомец оказался силой не обижен. А когда тот перевернулся на спину и потянул уже всерьез, едва на ногах удержался.

Ситуация вышла глупая: неизвестный, ухватив ружье теперь уже двумя руками, тащил его что было мочи. Макс, упираясь изо всех сил, тянул на себя. При этом стволы были нацелены в грудь незнакомца: одно движение пальцем – и заряд картечи перемешает его ребра с обрывками легких. А тут еще и остальные без дела не стояли: побелевшая Динка пыталась вытащить револьвер, Олег, прицелившись из карабина, что-то орал, ему поддакивали нестройными воплями Маса и Кирпич, причем оба выбирали места на теле, куда было бы неплохо воткнуть копье.

Дурдом…

На миг поймав взгляд незнакомца, Макс внезапно успокоился. Даже не понял почему – просто вдруг стало ясно, что балаган надо прекращать.

– Отпусти ружье! Мы не сделаем тебе ничего плохого! Ты понимаешь меня?

Тот, тоже изучив глаза Макса, послушался, но не совсем так, как предполагалось. Отпустив ружье, выхватил гранату, рванул кольцо, зловеще произнес, почти прошипел:

– Конечно, не сделаете! Если сделаете, все здесь останетесь! У нее разлет осколков двести метров, и запал спилен! Разожму руку – и сразу рванет!

– Гонишь! А ну верни кольцо на место! – приказным тоном прокричал Кирпич.

– Убью! – поддержал его Олег, но уже не так уверенно.

С гранатами не шутят.

Больше всего Макс сейчас боялся, что масай, испытывая трудности с русским языком, понятия не имеет, что происходит, так как не знаком с гранатами. Возьмет и пырнет в печень, как собирался.

Оказалось, знаком: молча рухнул на землю плашмя, прикрыв ладонями затылок.

– Все так же легли! И оружие бросили!

Отступив на шаг, Макс покачал головой:

– Не бросим. Тихо! Успокоились все! Кирпич, это и тебя касается! Эй, ты! Не знаю кто! Оставь гранату в покое! Не будь как Динка!

– Какая Динка? – изумился незнакомец.

– А вот эта, которая с револьвером, – охотно, уже почти спокойным тоном, ответил Макс. – Она тоже разок гранатой размахивала, когда меня черные схватили.

– Черные?

– Ну да. Готы. Ты ведь, похоже, не из них? Слушай, да положи ты гранату, хватит. Захоти мы тебя убить, убили бы сразу, без разговоров. Звать как? Имя?

– Роман.

– Вот и хорошо. А я Максим.