Долгая вахта
Рассказ
1
С Лунной базы поднялись девять кораблей. Выйдя в открытый космос, восемь из них кольцом выстроились вокруг девятого, самого маленького, и в таком построении отправились к Земле.
На фюзеляже маленького корабля красовалась адмиральская эмблема, но внутри не было ни одного живого существа. Он даже не был пассажирским кораблем. Это был беспилотник, корабль-автомат, предназначенный для перевозки радиоактивных грузов. В этот раз на его борту находились лишь свинцовый гроб и не замолкавший ни на секунду счетчик Гейгера.
Из передовицы «Десять лет спустя», пленка 38, 17 июня 2009 года, архив «Нью-Йорк таймс»
Джонни Далквист выпустил струю дыма на счетчик Гейгера. Криво улыбнулся и повторил. Все его тело было пропитано радиацией. Даже его дыхание, дым от его сигареты заставляли счетчик верещать.
Как долго он здесь? На Луне время не имеет большого значения. Два дня? Три? Неделю? Он мысленно вернулся к последнему, четко отложившемуся в памяти моменту, когда начальник штаба послал за ним после завтрака…
* * *
– Лейтенант Далквист по распоряжению начальника штаба прибыл!
Полковник Тауэрс взглянул на него:
– А, Джон Эзра. Присядь, Джонни. Сигарету?
Джонни сел, озадаченный, но польщенный. Он восхищался полковником Тауэрсом, его выдающимся умом, командирским талантом и боевыми заслугами. Сам Джонни боевыми заслугами похвастаться не мог; защитив докторскую диссертацию по ядерной физике, он был направлен на Лунную базу младшим офицером-бомбардиром, специалистом по обслуживанию зарядов.
Полковник заговорил о политике. Джонни это удивило. Наконец Тауэрс перешел к сути вопроса: было бы небезопасно (по его словам) оставлять власть над миром в руках политиков, власть должна находиться в руках научно подобранной группы людей. Короче говоря, патруля.
Джонни был удивлен, но неожиданными слова полковника не стали. Сами по себе доводы Тауэрса звучали вполне убедительно:
– Лига Наций распалась, Организация Объединенных Наций тоже может последовать ее примеру, что неминуемо приведет к новой мировой войне, и ты, Джонни, хорошо понимаешь, насколько ужасной будет эта война.
Джонни согласился. Тауэрс был рад, что его доводы поняли: старший офицер-бомбардир и сам бы справился, но два специалиста лучше, чем один.
Джонни резко выпрямился.
– Вы собираетесь что-то предпринять? – Он думал, что начальник штаба просто рассуждает вслух.
Тауэрс улыбнулся:
– Мы не политики, чтобы заниматься пустой болтовней. Мы привыкли действовать.
Джонни присвистнул:
– И когда приступаете?
Тауэрс щелкнул выключателем. Джонни с удивлением услышал свой собственный голос – то была запись разговора в столовой для младших офицеров. Политический спор, из которого он, к счастью, вовремя устранился. Но факт слежки возмутил его.
Тауэрс выключил запись.
– Мы уже начали, – сказал он. – Мы знаем, кому можно доверять, а кому нет. Вот, например, Келли. – Полковник махнул рукой в сторону громкоговорителя. – Келли политически неблагонадежен. Ты заметил, что он пропустил завтрак?
– Что? Я думал, он на вахте.
– Келли свое дежурство закончил. Не волнуйся, он жив-здоров.
Джонни задумался.
– А в каком списке я? – спросил он. – Среди надежных или ненадежных?
– Твое имя пока под вопросом, но я убежден, что на тебя можно положиться. – Полковник обезоруживающе улыбнулся. – Джонни, ты ведь не обманешь моих надежд?
Далквист не ответил. Полковник отреагировал резко:
– Ну же, не молчи! Что ты обо всем этом думаешь?
Далквист промолчал.
– Ну же! – резко сказал полковник. – Что ты об этом думаешь? Высказывайся.
– Ну, раз вы меня спрашиваете, то я думаю, что вы откусили кусок, который не сможете прожевать. Пусть Земля и находится под контролем Лунной базы, сама база уязвима для кораблей. Одна бомба – и бабах!
Тауэрс взял со стола записку и передал Далквисту. Она гласила: «Белье получено из прачечной. Зак».
– Это значит, что все бомбы на «Трюгве Ли» выведены из строя. С другими опасными для нас кораблями дело обстоит точно так же. – Полковник поднялся. – Обдумай это и зайди ко мне после обеда. А пока помоги майору Моргану перенастроить частоты управления бомбами.
– Зачем?
– Мы ведь не хотим, чтобы бомбы отключили до того, как они достигнут цели?
– Что? Вы же сказали, что хотите предотвратить войну.
Тауэрс отмахнулся:
– Войны не будет – только акт устрашения, один никчемный городишка, ну парочка. Небольшое кровопускание, чтобы избежать тотальной войны. Простая арифметика. – Он похлопал Джонни по плечу. – Ты же не чистоплюй. В бомбардиры таких не берут. Представляй это как хирургическую операцию. И подумай о своей семье.
Джонни Далквист думал о своей семье.
– Сэр, мне необходимо увидеть начальника базы.
Тауэрс нахмурился:
– Начальник никого не принимает. Как тебе известно, я его замещаю. Зайди ко мне снова – после обеда.
Начальник Лунной базы действительно никого не принимал; он был мертв. Но Джонни об этом не знал.
* * *
Далквист вернулся в столовую, купил сигарет и присел покурить. Затушив окурок, он поднялся и направился в западный шлюзовой отсек базы. Там он надел скафандр и обратился к часовому:
– Открой шлюз, Смитти.
Тот удивился:
– Сэр, от полковника Тауэрса поступил приказ никого не выпускать на поверхность без его разрешения. Вы что, не слышали?
– Конечно! Дай-ка мне журнал приказов. – Далквист взял журнал, выписал себе разрешение и добавил: «По распоряжению полковника Тауэрса». – Если хочешь, справься у начальника штаба сам.
Часовой посмотрел на подпись и сунул книжицу в карман:
– Что вы, лейтенант. Я верю вам на слово.
– Не любишь беспокоить начштаба? Могу понять. – Далквист шагнул в шлюз, закрыл за собой дверь и дождался, пока из камеры выйдет воздух.
Оказавшись на поверхности Луны, он прищурился от света и поспешил к ракетному терминалу. Там его поджидала машина. Забравшись в нее, он опустил колпак кабины и нажал стартер. Реактивный джип взял курс на холмы, промчался сквозь них по туннелю и выбрался на равнину, утыканную ракетами, будто праздничный торт свечками. Свернув в другой туннель под холмами, машина резко затормозила у подземного бункера с атомными бомбами.
Выбравшись из машины, Далквист включил рацию. Облаченный в скафандр часовой у входа в бункер взял винтовку на грудь.
– Доброе утро, Лопес, – проходя мимо, поприветствовал его Далквист и открыл шлюз.
Охранник окликнул его:
– Эй! Никому не позволено входить без приказа начальника штаба! – Опустив винтовку, он пошарил в кармане и достал листок бумаги. – Вот, лейтенант, прочтите.
Далквист отмахнулся:
– Я сам составил этот приказ. Ты его не понял, перечитай еще раз.
– Лейтенант, я так не думаю.
Выхватив бумагу, Далквист пробежал ее глазами и указал на одну строчку:
– Вот: «За исключением специально уполномоченных начальником штаба сотрудников». То есть бомбардиров – меня и майора Моргана.
Часовой выглядел озадаченным.
– Черт возьми, посмотри, что такое «специально уполномоченные», – это в твоей инструкции, раздел «Бункер», «Безопасность», «Протокол». И не говори, что ты ее в казарме забыл!
– Никак нет, сэр! Она при мне! – Часовой потянулся за сумкой.
Далквист вернул ему листок. Охранник взял его и, замешкавшись, прислонил винтовку к ноге, переложил бумагу в левую руку, а правой принялся шарить в сумке.
Далквист схватил винтовку и сбил ею часового с ног. Отбросив оружие, он нырнул в шлюз. Захлопнув дверь, Далквист увидел, как часовой поднялся и потянулся за пистолетом. Наглухо запирая дверь, Далквист почувствовал, как та вздрогнула под пальцами – в нее ударила пуля.
Метнувшись к внутренней двери, он дернул за рычаг воздушного клапана и вновь бросился к внешней, всем весом навалившись на ручку. Он почувствовал, как дверь подается: часовой тянул ручку вверх, в то время как Далквист давил на нее вниз. Вот только весил он на Луне слишком мало, и ручка медленно поднималась.
Через отводной клапан в шлюз хлынул воздух из бункера. Далквист ощутил, как скафандр облегает тело – давление в камере и комбинезоне выравнивалось. Далквист перестал сопротивляться. Теперь часовой мог сколько угодно поднимать ручку: дверь накрепко удерживалась тринадцатью тоннами воздушного давления.
Далквист зафиксировал дверь в бункер так, чтобы она не могла захлопнуться. Пока она открыта, никто больше не мог войти в шлюз.
В помещении перед ним находились атомные боеголовки – по одной на каждую ракету, – выставленные рядами на достаточном расстоянии одна от другой, чтобы исключить возможность цепной реакции. Во всей известной Вселенной не было оружия опаснее, но это было его детище. Он встанет на пути у любого, кто попытается злоупотребить им.
Он выиграл время, добравшись сюда быстрее других, но дальнейшего плана у него не было.
Динамик на стене ожил:
– Эй, лейтенант! Что происходит? Вы спятили?
Далквист не ответил. Чем дольше Лопес остается в неведении, тем больше времени, чтобы что-нибудь придумать. А для этого Джонни понадобится все время, которое он мог отыграть. Лопес повозмущался немного, но в конце концов умолк.
Первоначальной целью Джонни было не допустить, чтобы бомбы – его бомбы! – использовались для «акта устрашения в никчемном городишке». Но что делать дальше? По крайней мере, Тауэрс не мог теперь попасть в бункер, и в крайнем случае Джонни мог сидеть здесь хоть до скончания времен.
«Не обманывай себя, Джон Эзра!» – подумал он. Тауэрс мог найти способ проникнуть в бункер. Взорвет внешнюю дверь, чтобы выпустить воздух, – и тогда малыш Джонни захлебнется кровью из собственных легких, а бомбы достанутся полковнику в целости и сохранности. Они были созданы, чтобы выдержать полет с Луны на Землю, вакуум не нанесет им вреда.
Далквист решил не снимать скафандр; взрывоопасная декомпрессия была довольно безрадостной перспективой. Если выбирать, то он предпочел бы спокойную смерть от старости.
Кстати, они могут просверлить дыру, выпустить воздух и открыть наружную дверь, не разрушая шлюз. Или Тауэрс пристроит снаружи второй шлюз.
«Нет, вряд ли, – подумал Джонни, – успех путча напрямую зависит от скорости».
Наверняка Тауэрс выберет самый быстрый путь – взрыв. Должно быть, Лопес уже отрапортовал на базу. Тауэрсу хватит четверти часа, чтобы надеть скафандр и примчаться сюда. Возможно, он еще немного поторгуется, а потом бах – и конец веселью.
Выходит, у него оставалось пятнадцать минут?
Пятнадцать минут, чтобы не позволить бомбам попасть в руки заговорщиков. Пятнадцать минут, чтобы вывести их из строя.
Атомная бомба – это всего лишь два куска металла, способного к ядерному распаду, например плутония. По отдельности они не более взрывоопасны, чем фунт сливочного масла, и взрываются только соприкоснувшись. Сложность состоит в том, чтобы с помощью дополнительных устройств, электросхем и правильной спайки заставить их соединиться нужным образом в нужное время и в нужном месте.
Электросхемы – «мозг» бомбы – можно легко разрушить, но саму бомбу сложно вывести из строя именно из-за ее простоты. Джонни решил разбить бомбам «мозги» – и как можно скорее!
Под рукой у него были только самые простые инструменты, которые используют при обращении с бомбами. В помещении не было ничего, кроме самих бомб, счетчика Гейгера, динамика на стене и телепередатчика для связи с базой. С бомбами работали в другом месте – не из-за боязни взрыва, а во избежание излишнего облучения персонала. Радиоактивный элемент в бомбах закрывал специальный «отражатель» – в данном случае золото. Золото блокирует альфа-, бета- и в значительной степени смертоносное гамма-излучение, но не нейтроны.
Юрким ядовитым нейтронам, которые испускает плутоний, нужно было дать выход, иначе произойдет цепная реакция и взрыв. Бункер был залит невидимым, почти не обнаруживаемым дождем нейтронов. Находиться здесь было опасно для здоровья; время пребывания в бункере строго ограничивалось.
Счетчик Гейгера отсекал уровень фоновой радиации и космического излучения, радиоактивность лунной коры и вторичную радиацию, вызванную летающими по бункеру нейтронами. Свободные нейтроны имели весьма неприятную особенность – способность заражать любые структуры, будь то бетонная стена или человеческое тело. Со временем этот бункер должны были оставить.
Далквист покрутил ручку счетчика – и прибор перестал щелкать. Ручка регулировала контур подавления, который отсекал шум фонового излучения, присутствующего в комнате. Это напомнило Далквисту об опасности пребывания в бункере. Он достал пленочный дозиметр, какой был у каждого сотрудника, работающего с радиоактивными материалами. Когда он вошел в бункер, пленка была абсолютно новой, но теперь ее чувствительный край уже заметно потемнел. Посередине пленку пересекала красная линия. Если за неделю сотрудник подвергался воздействию радиации настолько, что пленка темнела до этой линии, то в теории ему можно было заказывать место на кладбище.
Далквист избавился от неудобного скафандра: действовать нужно было быстро. Закончив свою миссию, он намеревался сдаться: лучше сидеть под замком, чем в таком «горячем» месте, как это.
Сняв с крючка слесарный молоток, он принялся за дело, остановившись лишь для того, чтобы отключить телепередатчик. С первой бомбой он изрядно провозился. Сбив защитную крышку «мозга», Далквист замер в нерешительности: он привык уважительно относиться к совершенным приборам.
Собравшись с духом, он ударил. Брызнули стекла, заскрежетал металл. Настроение Далквиста поднялось; к его собственному стыду, разрушение доставляло ему удовольствие. Он с энтузиазмом размахивал молотком, ломал, крушил!
Он настолько увлекся, что не сразу услышал, как кто-то произнес его имя:
– Далквист?! Ты там? Отвечай!
Далквист взглянул на экран и увидел встревоженное лицо Тауэрса.
В этот момент Джонни осознал, что успел уничтожить всего шесть бомб. Неужели его схватят прежде, чем он закончит? Нет! Он должен это закончить. Тяни время, парень, тяни!
– Да, полковник! Вы меня звали?
– Разумеется! Что все это значит?
– Простите, полковник.
Напряжение спало с лица Тауэрса.
– Джонни, включи передатчик, а то я тебя не вижу. Что там за шум?
– Передатчик включен, – солгал Джонни. – Сломался, должно быть. А что касается шума… по правде говоря, полковник, я тут кое-что мастерю, чтобы никто не мог сюда войти.
Поразмышляв, Тауэрс твердо сказал:
– Думаю, ты болен, и я должен отправить тебя к врачу. Выходи оттуда немедленно, Джонни. Это приказ.
Далквист ответил, тщательно подбирая слова:
– Никак не могу, полковник. Я пришел сюда, чтобы определиться с дальнейшими действиями, но еще не определился. Вы же сказали зайти к вам после обеда.
– Я хотел, чтобы ты оставался в своей казарме.
– Сэр, я понимаю. Но я подумал, что мне лучше присмотреть за бомбами на случай, если я решу, что вы не правы.
– Джонни, не тебе это решать. Я твой начальник, и ты обязан мне подчиняться.
– Да, сэр. – Разговор был пустой тратой времени; старый лис мог уже давно направить к Далквисту отряд. – Но не забудьте, что я под присягой клялся защищать мир. Почему бы вам не подъехать и не обсудить это со мной здесь. Мне не хочется допустить ошибку.
Тауэрс улыбнулся:
– Хорошая идея, Джонни. Жди меня на месте. Я уверен, что смогу тебя убедить.
Он выключил связь.
– Ну вот, – произнес Джонни, – надеюсь, теперь ты убежден, что я полудурок, мерзкое ты ничтожество!
Схватив молоток, он принялся наверстывать упущенное время.
И тут же спохватился. Его осенило, что уничтожить «мозги» недостаточно. Запасных «мозгов» для бомб не было, но в электромастерской хватало запчастей, чтобы Морган мог на скорую руку спаять управляющие схемы. Далквист и сам бы с этим справился – без элегантности, но работать будет. Проклятие! Ему придется вывести из строя сами бомбы и сделать это в ближайшие десять минут.
Но бомбы представляли собой массивные куски металла, запаянные в прочный корпус. За десять минут не управиться.
Черт!
Разумеется, был и другой способ. Далквист знал устройство управляющих цепей, знал он и как их уничтожить. Взять, к примеру, вот эту бомбу: если вынуть предохранительный стержень, отсоединить бесконтактный датчик, закоротить цепь задержки и вручную обрезать цепь взрывателя, а затем отвинтить вот это и сунуть вон туда кусок длинной негнущейся проволоки, то можно легко ее взорвать.
А вместе с ней на тот свет отправятся и остальные бомбы, и вся долина.
И разумеется, Джонни Далквист. В этом была вся загвоздка.
Размышляя, он механически выполнил все операции, которые подсказывал ему мозг, остановившись только перед последним шагом. Готовая к взрыву бомба выглядела угрожающе и, казалось, готова была броситься на Джонни. Весь в поту, он выпрямился.
Он не знал, хватит ли у него смелости. Не хотел оказаться трусом, но одновременно надеялся, что струсит. Сунув руку в карман куртки, он достал фотографию Эдит и ребенка.
– Детка, – произнес он, – если я отсюда выберусь, то обещаю, что больше никогда не стану рисковать жизнью. – Поцеловав фотокарточку, он убрал ее обратно в карман.
Теперь оставалось только ждать.
Тауэрс по непонятным причинам задерживался. Джонни хотел удостовериться, что полковник попадет в зону взрыва. «Вот так поворот: я сижу здесь, готовый его взорвать» – эта мысль породила другую, более интересную: «Зачем вообще взрывать себя заживо?»
Был и другой способ взорвать бомбу – так называемый «пульт мертвеца». Можно было настроить все таким образом, чтобы бомба не могла сработать, пока выключатель или пульт управления у него в руке. Если дверь взорвут, а его застрелят – то все взлетит на воздух!
А если угроза взрыва удержит людей Тауэрса от штурма, то рано или поздно придет помощь. Джонни не сомневался, что большинство солдат патруля не участвовали в этом вонючем заговоре. И тогда – Джонни вернулся бы домой! Какая встреча! Он выйдет в отставку и устроится на работу преподавателем; его вахта будет окончена.
За размышлениями он не прекращал работать. Подвести электропроводку? Нет, слишком долго. Пусть будет простой рычажный механизм. Далквист придумал будущую конструкцию, но не успел он приступить к сборке, как из громкоговорителя раздался голос:
– Джонни?
– Полковник, это вы? – не отвлекаясь, ответил Далквист.
– Впусти меня.
– Нет, полковник, об этом мы не договаривались.
Где, черт побери, ему найти предмет достаточной длины, чтобы послужил рычагом?
– Я буду один, Джонни, даю тебе слово. Поговорим с глазу на глаз.
Он дает слово!
– Полковник, давайте лучше поговорим по радиосвязи.
Вот же – измерительная линейка на крючке!
– Джонни, я предупреждаю тебя. Впусти меня, или я взорву дверь.
Теперь ему нужна была проволока, достаточно длинная и прочная. Он сорвал со скафандра антенну.
– Полковник, если вы это сделаете, бомбы выйдут из строя.
– Ничего им от вакуума не будет, не заговаривайте мне зубы.
– Спросите у майора Моргана. От вакуума им действительно ничего не будет, а вот взрывная декомпрессия разрушит все электросхемы.
Полковник не был специалистом и потому умолк на несколько минут. Джонни продолжал работать.
– Далквист, – вновь подал голос Тауэрс, – это была неуклюжая попытка. Я поговорил с Морганом. У тебя есть шестьдесят секунд, чтобы влезть в скафандр, если ты этого еще не сделал. Я собираюсь взорвать дверь.
– Не взорвете, – парировал Джонни. – Когда-нибудь слышали о «пульте мертвеца»?
Оставалось найти противовес и ремень.
– А? О чем ты?
– Я переоборудовал номер семнадцать на ручной подрыв. И есть одна хитрость. Бомба не взорвется, пока я держу ремешок в руке. Но если со мной что-нибудь случится – бабах! Вы в пятидесяти футах от эпицентра взрыва. Подумайте об этом.
– Я тебе не верю, – после короткой паузы ответил полковник.
– Нет? Спросите Моргана, он поверит. Он даже может проверить достоверность моих слов по видеосвязи. – Джонни прицепил к линейке ремешок скафандра.
– Ты же сказал, что передатчик сломан.
– Я солгал. Могу доказать. Попросите Моргана мне позвонить.
Вскоре на экране появилось лицо майора Моргана.
– Лейтенант Далквист?
– Привет, Вонючка. Подожди-ка секунду. – Далквист с чрезвычайной осторожностью подсоединил последний элемент взрывателя, не выпуская при этом линейку. Аккуратно переместив руку на ремень, он уселся на пол и включил телепередатчик. – Видишь меня, Вонючка?
– Вижу, – сухо ответил Морган. – Что ты тут вытворяешь?
– Вот, кое-что придумал. – Далквист объяснил майору все: какие цепи он отключил, какие закоротил и как приспособил к бомбе кустарный механический взрыватель.
Морган кивнул:
– Далквист, ты блефуешь. Я уверен, что ты не рискнул отсоединить цепь «К». У тебя духу не хватит взорвать себя.
Джонни усмехнулся:
– Еще бы. Но в этом-то и прелесть. Пока я жив, с бомбой ничего не случится. Но если твой грязный босс, экс-полковник Тауэрс, взорвет дверь, то мне конец, – а значит, и бомба неминуемо взорвется. Мне уже все равно, а вот полковнику – нет. Так ему и передайте. – Далквист выключил передатчик.
И минуты не прошло, как из громкоговорителя раздался голос Тауэрса:
– Джонни?
– Я вас слушаю.
– Зачем себя губить? Выходи, и получишь отставку с сохранением полного жалованья. Ты сможешь вернуться домой, к семье. Обещаю.
– Не приплетайте сюда мою семью! – вспылил Джонни.
– Подумай о них, парень.
– Заткнитесь и убирайтесь в свою нору. Мне очень хочется почесаться, и сейчас вся эта лавочка может взорваться прямо у вас под носом.
