Глава 25

Это была самая идиотская операция из всех идиотских операций, в которых мне доводилось участвовать.

А решение в ней участвовать было самым идиотским решением из всех моих идиотских решений. При том, что особым здравомыслием я никогда и не славился.

В Китай нас вывезли дипломатической почтой… Ну, почти. На самом деле это был чартерный рейс, на борту самолета присутствовали какие-то очень важные китайские шишки, и поэтому нас толком не досматривали даже в это тревожное время.

Я давно заметил, что все эти полицейские сложности, перекрытые границы, досмотры в аэропортах и кордоны на выезде и города создают сложности только обычным гражданам, а люди, наделенные хоть какой-то властью, обходят их с необычайной легкостью.

Скажем, наряд ДПС, который на трассе вынет вас всю душу, проверив документы, наличие огнетушителя в багажнике и валидола в аптечке, отпустит какого-нибудь сотрудника ФСБ, стоит только тому махнуть ксивой, а избранника народа с номерами соответствующей серии даже останавливать не будет, даже если он дважды на встречку, трижды на красный свет и через железнодорожный переезд под шлагбаум. Такого только законы физики могут остановить.

Как когда-то заметил величайший философ современности Гарри Борден, чем выше ты забираешься по социальной лестнице, тем просторнее на ступеньках.

В Китае мы пересели на другой самолет, поменьше, который и доставил нас к границе мятежной провинции. Еще на подлете нам удалось оценить количество военной техники, которую к этой самой границе подогнали, и даже мне стало очевидно, что никаким мирным урегулированием тут и не пахнет.

Это что же они делали со своими суперменами, если довели их до самоубийственной, по сути, попытки восстания?

Генерал Шэн на мой вопрос не ответил, сочтя его риторическим.

План был прост и незатейлив, как удар топором по голове. И столь же элегантен.

Поскольку в стелс-режиме подобраться к противнику было нереально, для проникновения на территорию мятежной провинции генерал Шэн выдал нам танк.

И двух танкистов.

Я в танках ни черта не разбираюсь — поклонники "Мира танков онлайн" могут отписываться от этого уютного бложика прямо сейчас — и понятия не имел, сколько на самом деле нужно народу, чтобы эффективно пользоваться этой махиной в бою, но Гарри танк одобрил.

Весь боезапас из танка убрали, чтобы он не сдетонировал от невовремя сработавшего скилла противника ("Это кстати, зря, я тысячу лет из танка не стрелял", — прокомментировал эту ситуацию Борден), зато навешали на него кучу дополнительной брони.

Ночью мы выдвинулись.

В принципе, когда ты прешь на противника на танке, не имеет никакого значения, днем ты это делаешь или ночью. В любом случае, видно и слышно тебя будет издалека. А когда ты сидишь в танке и смотришь на мир совсем не так, как это делают обычные люди, разница тем более несущественна. Мы двинули ночью просто потому, что не хотели терять время и ждать рассвета.

Генерал Шэн снабдил нас схемами укреплений противника и мы набросали примерный маршрут. Понятное дело, что он изменится после первого же боестолкновения, но так мы хотя бы могли сказать, что у нас есть план.

В последний вечер перед нашим отлетом из Испании в Китай контакт Дока пару раз мигнул в онлайне и я отправил ему сообщение, что мне надоела эта чертова переписка, и если он хочет мне что-то сказать или о чем-то спросить, то пусть выходит на видеосвязь, иначе мы разойдемся, как в море корабли, и никакой шторм потом не сможет организовать нашей новой встречи.

Мне и самому было удивительно, что он согласился.

"Подожди минут пять", — написал он и отключился. Наверняка взял тайм-аут, чтобы переползти из одной дыры в другую, более неприметную и трудноопознаваемую.

Передо мной такая проблема не стояла. Я торчал в стандартном номере стандартного отеля, каких десятки в любом крупном городе мира, так что интерьер моего местоположения выдать никак не мог. Но на всякий случая я сел в кресло и убедился, что окно, пусть и занавешенное, в кадр не попадает.

Видеовызов пришел минут через десять. Я тапнул по экрану, подвтерждая ответ и приготовился снимать с ушей очередную порцию лапши.

На этот раз Док предстал передо мной в образе европейца. Средних лет, короткостриженный, загорелый и очень худой. Я бы даже сказал, болезненно худой, но у нас тут никто, вроде как, не болеет.

Одет он был по-походному и сидел на раскладном стуле, а за спиной его было видно натянутый тент палатки. К сожалению, он тоже позаботился о том, чтобы определить хотя бы регион, в котором он находится, было проблематично.

— Привет, — я помахал ему рукой. — Как дела?

— Работаю, — сказал он. — Борден с тобой?

— Нет, — Гарри как раз утрясал с китайцами логистические подробности и обещал быть позже. — Это хорошо или плохо?

— Это никак, — сказал он. — Чего хотел?

— В основном, закончить этот долгий и мучительный обмен эпистолярными посланиями, — сказал я. — Тебе что-то от меня надо? Так скажи прямо.

— Я тебе давным-давно все сказал, — заявил он. — Еще в Дубае. Мне надо, чтобы ты лишил контролеров их способностей к контролю. И чем больше, тем лучше.

— Но в чем их реальная опасность? Кроме того, что они шатают хрупкое равновесие?

— Плевать я хотел на равновесие, — сказал Док. — Пусть Китай и Америка падут, а Сомали и Хорватия возвысятся, ни одной моей слезинки по этому поводу пролито не будет. Политические дрязги — это такая мелочь по сравнению с тем, что нам на самом деле грозит.

— Вот об этом я и хочу услышать подробнее и из первых уст, — сказал я. — О том, что нам на самом деле грозит.

— И об этом я говорил тебе еще в Дубае, — сказал он. — Апокалипсис. Смерть всех и каждого.

— Да-да-да, это старая песня и слова я уже выучил наизусть, — сказал я. — Откуда придет эта смерть? Кто нажмет на кнопку "убить всех человеков" и где вообще находится эта кнопка?

— Только не говори мне, что ты до сих пор этого не понял, — сказал Док. — Эта кнопка — везде.

Мы углубились километров на пять, прежде чем нас обнаружили.

Я почувствовал, как вражеский некст мазнул по мне сканирующим скиллом, и в следующий миг увидел его самого.

Наверное, это был какой-то вынесенный далеко вперед наблюдательный пункт, потому что до сканера было всего около полутора километров, а до военной базы, к которой мы двигались, больше десяти.

Я чувствовал, что могу обнулить его с такого расстояния, но делать этого не стал. Зачем раньше времени раскрывать карты?

К тому же, это был всего лишь сканер.

Первую попытку сопротивления мы встретили еще километра через три.

Знаете, весьма значительной части некстов свойственна некоторая узость мышления. Я называю это "казусом Волдеморта". Ну, если вдруг кто не знает, то там была такая история.

Волдеморт был великим волшебником и без пяти минут темным властелином. Однажды он пришел убивать маленького мальчика, который был избранным и про которого говорилось в не слишком древнем, но все же пророчестве, предрекающем великому волшебнику и без пяти минут темному властелину полный и безоговорочный кирдык.

А поскольку Волдеморт был великим волшебником, то убивать ребенка он собирался при помощи магии, ибо других средств, видимо, и не знал. На ребенка была наложена магическая защита, смертельное заклятие отрикошетило и попало в лоб самому Волдеморту, и на то, чтобы восстановится после такого казуса, великому волшебнику потребовалось лет десять.

И тут, конечно, возникают вопросы. Первый, и не самый важный вопрос, адресован к системе этой магии, как таковой. Почему Волдеморт, будучи великим волшебником и без пяти минут темным властелином вообще не заметил, что на мальчике висит такая мощная защита? Много вы видели профессиональных киллеров, которые палят в свою жертву, не замечая надетого под рубашку бронежилета?

Ну и второй вопрос. А нафига убивать именно с помощью магии? Согласен, что во времена какого-нибудь дикого средневековья дистанционная "авада кедавра" могла быть решающим аргументом, игнорирующим любой тип доспехов, но с тех пор все-таки прошло некоторое время, случилась такая штука, как научно-технический прогресс, и люди придумали кучу куда более эффективных способов отправлять друг друга на тот свет.

Почему Волдеморт не воспользовался пистолетом? Допустим, волшебная палочка из кармана (или где там принято носить волшебные палочки) выхватывается примерно за то же время, что и "дезерт игл" из кобуры. Но далее-то преимущество за "дезерт иглом". В смертельном заклинании целых шесть слогов, и пока ты их все произнесешь, противник успеет всадить тебе пару-тройку пуль в голову.

Ответ на самом деле прост. Узость мышления.

Волдеморт был великим волшебником и без пяти минут темным властелином, он полагался на свою магию, он презирал жалких людишек и не мог признать, что в чем-то они магов уже обскакали.

Это в его картину мира просто-напросто не вписывалось.

Со многими некстами так же.

Ура-ура, у меня открылся скилл, я теперь сверхчеловек и убернагибатор, жалкие людишки могут идти лесом, зачем мне пистолет, если я могу фаерболлами кидаться или молниями шарашить?

Что их, собственно говоря, зачастую и подводит.

Безопасник, уж на что он был неприятный тип, просек эту фишку одним из первых и со своими пистолетами практически не расставался, что делало его весьма эффективным истребителем суперменов. Тут, конечно, играл еще тот факт, что его атакующий скилл был почти абсолютным, но не дистанционным ни разу. Но, по крайней мере, Безопасник свои слабые стороны знал и компенсировал их огнестрельным оружием.

К чему я, собственно, это все рассказываю? Да к тому, что китайские товарищи ошибки Волдеморта тоже не избежали и попытались остановить танк в первую очередь суперменскими методами.

Зашли они сразу с козырей.

Док отпил воды из двухлитровой бутылки, стоявшей рядом с его стулом и закинул ногу на ногу.

— Я уже многое тебе рассказал, но многое и не успел, — заявил он. — Но суть-то ты должен был понять. Кнопка — везде. Нажать ее может любой контролер. Результат будет зависеть исключительно от степени его контроля.

— А скилл…

— Скилл не важен, — сказал Док. — "Один некст — один скилл" — это не правило, не константа, не данность, и сам факт существования джокеров является доказательством этого утверждения. "Один некст — один скилл" — это, в первую очередь, признак ограниченности человеческого разума. Это своего рода барьеры, защитный механизм, которым человеческий разум пытается оградиться от изменившейся реальности. Ты читал фантастику? Хотя бы в детстве?

— Читал.

— Я имею в виду, настоящую фантастику, а не эту чушь с эльфами, орками и розовыми единорогами, плящущими на радуге, — сказал Док. — Хорошим тоном считалось одно фантдопущение на книгу. Два — уже были моветоном, три — превращали книгу в абсурд, обсуждать который вообще никакого смысла не имело. Скажем, дельфины разговаривают. Это нормально. Но если дельфины разговаривают, свиньи летают, а политики сдерживают свои предвыборные обещания, значит, с описываемым миром что-то сильно не так.

— Очень любопытная литературоведческая дискуссия, но я не совсем понимаю, причем тут контролеры и апокалипсис.

— Одно фантдопущение — это то, с чем мозг может справиться сравнительно без проблем, — сказал Док. — То есть, обычный человек вдруг ни с того ни с сего получает способность, которой у него раньше не было. И которой нет у подавляющего большинства людей, населяющих эту планету. У этого человека случается культурный шок. Вот она, реальность, которую мы знали, а вот я, умеющий двигать предметы взглядом. Ложки там гнуть или еще что. И эти гнутые ложки — это как раз одно фантдопущение, с которым мозг готов смириться. Оно нарушает привычную картину мира, но не слишком сильно. А вот то, что человек, способный гнуть взглядом ложки, заодно получает способность, например, летать, эту картину перекраивает слишком уж радикально, и разум с этим смириться не может. Стремясь избежать культурного шока, он перекрывает ложкосгибателю возможность летать. На подсознательном еще уровне.

— Звучит как-то не очень логично, — сказал я. — Если ложкосгибатель еще на примере ложек допускает, что мир не такой, каким он его представлял, дальнейшие изменения не должны вызывать у него такого уж шока.

— Ты кое-чего не понимаешь, Джокер, — сказал он. — Это не дискуссия, не спор, в котором рождается истина, на научный диспут. Я просто рассказываю тебе, как обстоят дела, как это все на самом деле работает, и мне плевать, насколько логичным кажется тебе мой рассказ. Ты можешь мне поверить, можешь сомневаться, можешь вообще выключить связь и оборвать этот разговор, но реальность от этого не изменится ни на йоту.

— Значит, ты хочешь сказать, что в теории любой некст может использовать любой скилл?

— В теории — да, — сказал Док. — Инициация некста ломает первый барьер, отчего остальные становятся только крепче. Но возьмем, к примеру, тебя и таких, как ты. Ты ведь помнишь, что не уникален?

— Помню, — подтвердил я.

— Особенность твоего мозга состоит в том, что барьеры в нем ломаются проще, чем у остальных. Да, для этого чаще всего требуется воздействие извне, большинство своих новых скиллов джокер получает в бою, по крайней мере, это выглядит именно так, — Док снова отпил из бутылки. — Но на самом деле, он их не получает. Он их всего лишь разблокирует.

— Получается, что любой некст может стать джокером?

— Теоретически — да. На практике все немного сложнее. Точно так же, как любой человек, опять же, теоретически, может стать некстом. Но на практике некстами становятся далеко не все. К счастью. Иначе катастрофы было бы не избежать.

— Это да, — согласился я. — Всех бы вы черта с два уравновесили. Вы и так-то не слишком успешны.

Док развел руками.

— Делаем, что можем.

— Кстати, об этом. Эль Фуэго — твоя работа?

— Никогда не любил поджигателей, — сказал Док.

У чувака был скилл Стилета (Кстати, как он там?), только мощнее раз в пять, если не на порядок.

Стилет бы против танка со своим скиллом наперевес бы не попер, а этот решил попробовать, и, не будь в танке меня, вполне бы преуспел.

Я был собран и насторожен, и засек его заранее, определил, что скилл у него достаточно мощный, но, разумеется, понятия не имел о его особенностях. Такой информации ауры мне пока не предоставляли.

В общем, я взял его на заметку и предоставил ему право сделать первый ход. Знаете, как джентльмены старой школы, которые приходили на дуэль и уступали право первого выстрела сопернику.

Когда разделяющее нас расстояние сократилось метров до пятисот, китайский супермен пустил скилл в дело, но его подвели стереотипы мышления.

Когда человек видит прущий на него танк, он считает, что основная угроза исходит от главного оружия этого танка. От большой и страшной пушки. Китайский товарищ посчитал также и первым делом попытался эту пушку согнуть и завязать в узел.

А ему следовало бы сосредоточиться на траках.

Я позволил ему поиздеваться над главным орудием, благо, стрелять нам все равно было нечем, а потом швырнул в него сгустком обнуляющей тьмы и супермен внезапно перестал таковым быть.

Хотелось бы мне посмотреть на выражение его лица, когда он попытался задействовать свой скилл в следующий раз…

Хотя нет, вру.

Совсем не хотелось.

В шлемофоне ожила рация и наш китайский водитель по-английски поинтересовался, не изменились ли наши планы. Я велел ему продолжать движение, и тут в разговор вмешался Гарри.

— Мне не нравится новый дизайн нашего орудия, — заметил он. — Неужели тебя застали врасплох?

— Нет, — сказал я. — Я контролировал ситуацию.

— Тогда почему ты позволил это сделать?

— А почему бы нет? — спросил я. — У нас все равно нет ни одного снаряда.

— С пушкой, задранной в небеса под прямым углом, мы выглядим нелепо, — заявил он. — Мы, в конце концов, танк, а не зенитка какая-нибудь.

— Ну, учитывая ситуацию, это нормально, — сказал я. — Представь себе, что это флагшток. У тебя, случайно, "Веселого Роджера" с собой нет?

— Как-то не прихватил, — сказал Гарри.

— Скажу прямо, бойскаут ты так себе.

— У меня есть пистолет и чувство морального превосходства, — сказал Гарри. — Этого вполне достаточно.

— А бремя белого человека, часом, на тебя не давит?

— Всегда. Но я научился с этим справляться.

Тут я заметил еще троих некстов и попросил его замолчать. Похоже, что за нас решили взяться всерьез.