Последний раз мы с тобой были по-настоящему близки во время нашего медового месяца. Это был единственный момент в моей взрослой жизни, когда я чувствовала себя частью семьи. Отец был внимателен ко мне, а по отношению к тебе вел себя как наставник, гордый своим учеником. Дом был роскошным свадебным подарком, но куда большим стал целый месяц на частном мальдивском острове. Мы жили в двухэтажном бунгало, катались на каноэ, занимались дайвингом и часами предавались ласкам на берегу. Отец предусмотрительно оставил нам все необходимое для комфорта, включая чуть ли не годовой запас шампанского. Ты резвился как мальчишка, гоняясь за скатами в мелкой воде, а вечером мы неспеша готовили ужин, болтали, рассказывали друг другу истории и смеялись. Время остановилось, и, казалось, так будет всегда.

Увы, после нашего возвращения отец увез тебя на Средний Восток. Вас не было целых три месяца, а вернулся ты похудевший, вдохновленный и… другой. Ты рассказывал, что провел время среди суфиев, занимался духовными практиками и познавал древние учения. С тех пор я только и наблюдала, как ты отдаляешься от меня. Гадая, неужели мой влюбленный мальчишка больше не вернется ко мне?

Мой нервный срыв после запуска азовстанской реальности подействовал на тебя отрезвляюще. В тот же вечер ты начал уговаривать меня отправиться с тобой в Непал, провести время вдвоем, хотя бы несколько дней. Не сразу, но я согласилась.

Городок под названием Нагаркот располагался в Гималаях на высоте больше двух тысяч метров. Это место много значило для тебя. Ты даже окрестил его по-своему – «Золтанленд». С террас расположенных здесь гостиниц и ресторанов открывался умопомрачительный вид на заснеженный Гималайский хребет, а также на уступы крестьянских полей, ступенями уходившие вниз. Эти поля всех оттенков, от желто-салатового до темно-зеленого, перемежались бурыми пятнами скал на фоне белоснежных вершин.

Первый вечер после приезда мы в спокойном молчании любовались закатом, равного которому я не видела в жизни. А на второй день посетили индуистский храм. Пока мы бродили среди множества каменных изображений с тонкой резьбой, расположенных вокруг древнего святилища, ты рассказывал про троичность божественных сил Брахмы, Вишну и Шивы, символизирующих идеальное единство вселенной. Брахма – душа мира и источник бытия. Вишну – творец и искупитель, отвечающий за сохранение всего сотворенного Брахмой, периодически представал в человеческом образе, чтобы привести в порядок погрязший в пороках и заблуждениях мир. Вишну считался еще и творцом и искупителем, уничтожающим старое и устанавливающим новое. А последний из триады, яркий, воинственный и противоречивый Шива – бог смерти и разрушитель времени – квинтэссенция мужского начала.

С интересом слушая твои рассказы, я будто заново привыкала к тебе. Горные пейзажи, размеренный быт, твой спокойный голос и забота производили на меня умиротворяющее действие. Даже не хотелось вспоминать про волнения прошедшего месяца, говорить о серьезном. Ты заметил, насколько я была рада побыть вдали от большого мира, и предложил отправиться в трехдневный поход в горы, с единственным проводником. Я сразу же согласилась.

На рассвете мы вышли из нашего отеля и весь следующий день неторопливо продвигались вперед по горным тропинкам. Иногда наш проводник, юный непалец Дипак, останавливался и снабжал нас краеведческими данными на ломаном английском. Однако скоро понял, что нам это не нужно, и лишь указывал рукой на очередные красоты. В размеренном темпе ходьбы и тишине горных троп кристаллизовались те мысли, которыми я хотела с тобой поделиться. Мы разговорились на второй день, сидя на склоне горы с видом на долину, в центре которой сверкал похожий на змеиный язык ручей.

– Трагические последствия есть у любых великих изобретений, – говорил ты. – Сколько людей пострадало, попав под колеса первых автомобилей? Про поезда и самолеты я и не говорю. А сколько было убито электричеством? Или радиацией? Конечно, я шокирован тем, что случилось в Азовстане. Но благо, созидаемое нами, оно стоит того!

– Mилый, люди не сходили с ума, покатавшись на автомобиле.

– Никто и не сходил с ума. Они лишь хотели еще.

– Я про это и говорю. Как и в случае с «Днем в раю», они хотели еще. Даже ценой собственной жизни. Такой эффект есть только у одного изобретения – у наркотиков.

Ты рассмеялся не без досады.

– Только мой «наркотик» не убивает тело и душу. Напротив – он дарит людям счастье. Вечное счастье. Потому что благодаря персональным реальностям люди могут получить любой опыт…

Я вспомнила презентацию Трансферизма и не спеша заговорила:

– Меня пугает вечность. Не сама по себе, а ваша, синтезированная. Подключившись к платформе трансляции реальностей, мы уже никогда не станем прежними.

– Кэт, мы всего лишь даем людям то, чего они хотят. Что в этом страшного?

– Это и страшно. Мы доверяем технологиям то, что прежде не доверяли даже самым близким людям, – свои сокровенные мечты. Легко давая желаемое, вы забираете что-то более важное. Подлинное. То, к чему люди не приходят сознательно, понимаешь?

– Не совсем.

– Помнишь эксперимент с мышами, которым подключили электрод к центру удовольствия в мозгу? Они умерли от истощения, нажимая на педаль.

– Мы об этом побеспокоились, когда запрограммировали триггер для выхода и ограничили сеанс до двадцати трех минут.

– Я не об этом. Загрузив копию своей личности на серверы корпорации, мы незаметно для себя лишимся того, что составляет нашу идентичность. Мы лишимся собственной души. Люди не всегда знают, чего хотят. Они думают, что будут счастливы, если переспят с Каролиной Шиллер, и повторяли бы этот момент до исступления. Забывая, что моменты счастья даются жизнью как награда за труды, за ошибки, за поиск. Ты лишаешь людей этой возможности. По сути, ты лишаешь их свободы.

– Нет, я избавляю их от страданий.

– Страдание – часть жизни.

– Послушай себя, Катрин. Говоришь о страданиях и о выборе как о чем-то неизбежном. Звучишь как истинная католичка.

– При чем тут религия, Золтан? На выборе и ошибках построена вся эволюция! Тот же христианский бог дал людям свободу выбора, чтобы они ошибались, страдали и через это развивались. Трансферизм же – билет в один конец!

– Самые большие страдания – именно из-за ошибок и сомнений. Может, ты и права в масштабе всего человечества, но на уровне конкретного человека, меня например, – что мне от этого развития, если я живу в персональном аду? У всех нас есть что-то в жизни, что мы бы хотели изменить. И мы всегда таскаем этот груз с собой. И зачастую от него страдаем. Мучаемся. Стыдимся. Трансферизм избавляет от всего этого.

Тут мне нечего было возразить, кроме того, что подобный подход отдает абсолютным эгоизмом. Впрочем, мне ли, дочери миллиардера, рассуждать о всеобщем благе?

– Может, персональный рай и лучше персонального ада… Но как же все эти жертвы? Ты не боишься, что со временем в ад превратится все, что не является персональной реальностью?

– Не вижу причин. – Ты задумчиво провел рукой по волосам. – Может, сместятся приоритеты и люди больше не будут искать счастья в потребительстве или развлечениях…

– …а получать его из рук «добренького» диктатора?

– Почему ты во всем ищешь подвох? Неужели так сложно просто поверить нам?

– Мне хочется верить, любимый. Верить, что ты не грезишь.

Ты усмехнулся.

– Предположим, что грежу. Но в этих грезах есть ты, эти горы, этот воздух. Тебе плохо в этом раю?

– Нет, потому что он настоящий.

Ты был так увлечен, а я так растеряна… Прижавшись к тебе, я ощутила импульс страсти и оборвала поток твоей речи поцелуем. Опустившись на траву, мы начали ласкать друг друга будто безумные. А потом слились в единое целое, потеряв контроль над собой.

Мы возвращались из похода, держась за руки, подталкивая друг друга и смеясь ни о чем, как два влюбленных подростка. Даже Дипак взирал на нас с улыбкой, такими счастливыми мы выглядели. До отеля мы добрались уже в темноте и еще долго предавались любви на открытой террасе, меняясь местами и нежно лаская друг друга между порывами страсти. Потом ты отнес меня на широкую постель. Я заснула, глядя на твой прекрасный профиль, над которым горный ветер развевал белые шторы.

Проснулась я поздно, около обеда, одна. Постель была смята, а шкаф вывернут наизнанку. Тебя нигде не было. Я бродила по комнате, с удивлением отмечая следы твоего поспешного исчезновения. От резкого звонка телефона я вздрогнула.

– Миссис Гаади? Ваш муж просил позвонить вам в полдень и извиниться. Ему необходимо было срочно вернуться в Сингапур.

– Что случилось?

– Простите, он ничего не сказал. Просил обеспечить вам пребывание в отеле или отбытие домой, по вашему желанию, и уехал.

– Спасибо.

Я помрачнела. Мною овладело нехорошее предчувствие.