До сих пор не могу понять, случайно ли мы встретились с Хароном снова. Это произошло пять лет назад, после моего возвращения в Сингапур. К этому времени я уже был владельцем разорившегося рекламного агентства и продюсером нескольких медийных проектов, столь же амбициозных, сколь и неуспешных. Денег, которые я наскребал с этой деятельности, едва хватало на то, чтобы по частям выплачивать накопившиеся долги. А местом жительства мне служила съемная квартирка размером с кузов грузовика. И без того неидеальную картинку дополнял лес заводских труб за окном, от одного вида которых першило в горле.

В то время я чувствовал себя абсолютно несчастным. Меня тяготила мысль, что если я ничего в своей жизни не поменяю, то мне придется вернуться назад в Америку. При этом я понимал, что это было бы лишь бегство от реальности в подобие католического приюта моего детства. В скучную, пресную тюрягу.

Отправив свои иллюзии вместе с амбициями на помойку, я принялся искать интересную работу. Приставал ко всем своим друзьям и знакомым, спамил в соцсетях и ошивался на профильных тусовках среди рекламистов, журналистов и телевизионщиков. Город сильно изменился к этому времени. Во времена моего детства всем прибывающим туристам уже в самолете сообщали, что за наркотики здесь грозит смертная казнь. Теперь же в тусовке царило настоящее веселье: одни нюхали, вторые напивались до беспамятства, третьи – и то и другое. И мне приходилось соответствовать, чтобы влиться в это общество. То, что я сам каким-то образом не сторчался в этот период своей жизни, уже само по себе было достижением.

На одной из таких вечеринок я и встретил Харона, у стойки бара, на церемонии награждения деятелей рекламы, куда я проник по поддельному бейджу. Я едва его узнал. Подтянутый коренастый коп с тяжелым взглядом остался в прошлом. Теперь антураж обязывал Харона косить под богемного алкоголика: мятый смокинг, шейный платок, очки с дымчатыми стеклами, массивный перстень на пальце и седая борода, над которой нависала потухшая сигара. Я был так рад его видеть, что чуть не набросился с объятиями.

За эти несколько лет в Сингапуре я пытался с ним связаться, но не мог найти и следа. А тут – попивает виски со льдом, как ни в чем не бывало. Но Харон остановил меня строгим взглядом, как только он умел. Будто мы расстались на прошлой неделе, буднично спросил, где я работаю. Я признался, что нахожусь в поиске.

– Моя знакомая ищет ассистента, – сообщил он и протянул свою визитку. – Набери меня завтра, я устрою встречу.

Все произошло так естественно, что я, кажется, даже не удосужился его поблагодарить. Потом оказалось, что речь шла не о его знакомой, а о знакомой его знакомой. И в результате я получил работу – необременительную и хорошо оплачиваемую.

Проработав три месяца ассистентом хозяйки рекламного агентства, я успел завести кучу знакомств и арендовать студию в самом центре, неподалеку от офиса. И вот, как только мне показалось, что моя жизнь вылетела на скоростную трассу, на горизонте вновь появился Харон. Он попросил меня о «небольшом одолжении». Все, что от меня требовалось, – скопировать клиентскую базу с компьютера моей леди-босса, за что предлагался гонорар в размере трехгодичной зарплаты. Харон всегда называл вещи своими именами, избегая иносказаний. Правда, определение «промышленный шпионаж» он предпочитал заменять более обтекаемой формулировкой «наши проекты».

Недолго думая я согласился. Похоже, именно в подобных занятиях было мое призвание. Я выполнил задание Харона, позаботившись о том, чтобы возможное расследование пошло по ложному следу, и уволился из агентства. Пару месяцев попутешествовал по Латинской Америке – Аргентина, Бразилия, Перу. А когда вернулся, меня уже ждал очередной заказ от моего работодателя. Наше взаимодействие возобновилось, как в старые добрые времена. За несколько лет я успел поработать в двух медиахолдингах, на киностудии, в одном информационном агентстве и в трех рекламных – не считая мелких проектов, которые не требовали внедрения в компании.

Вхождение в доверие, воровство данных, сбор компромата, запись конфиденциальных переговоров и прочее в том же духе. Липовые резюме, поддельные рекомендации, тщательно сфабрикованные «легенды», продуманные пути к отступлению. Приходилось ли мне задумываться о том, что будет, если однажды все вскроется? В лучшем случае это грозило серьезными судебными исками, в худшем – полетом с двадцать четвертого этажа.

Со временем я перестал задумываться о последствиях. Денег определенно было больше, чем я заслуживал, но не они помогли мне отбросить сомнения. Помогло нечто другое. С каждым разом задания становились все сложнее. А увлечение, которое я испытывал, погружаясь в новый мир и полностью перевоплощаясь, становилось все интенсивнее. Я любил свою работу. Теперь я любил и свою безликость, которая помогала мне становиться то одним человеком, то другим, и даже старательно ее поддерживал. Я обнаружил, что нет ничего невозможного, когда имеешь дело с людьми, которых умеешь соблазнить, подчинить и в результате использовать. Для всего этого я был как будто создан.

О теперешней жизни Харона мне известно не так уж много. Но дело не в отсутствии любопытства, а в том, что старик, как и прежде, не заинтересован в огласке личной информации. Ему должно быть сейчас около шестидесяти, но с точностью возраст определить сложно, так как его азиатское лицо находится вне времени. Насколько я знал, после работы в полиции Сингапура он занимал высокий пост в крупной охранной фирме. Десять лет назад, после серьезного скандала, отягощенного гибелью клиента, был вынужден уйти на вольные хлеба. И сейчас в его портфолио, помимо коммерческого шпионажа, остались финансовые махинации и фармацевтическая контрабанда.

В Новом Сингапуре ты можешь больше не заботиться о былой репутации – она стирается вместе с ежегодной сменой ID-карты. Если не нарушаешь местных, и так достаточно либеральных законов, то можешь ни о чем не беспокоиться. Преступления, совершаемые в других государствах, администрацию не волнуют: все, что было не в Сингапуре, остается вне Сингапура. Глобальный торговый центр. Один из крупнейших в мире портов. Особая экономическая зона. Адекватное налогообложение. Экстрадиция не действует. Когда ты становишься жителем города, твоя финансовая и любая другая история обнуляется с получением ID, в котором ты можешь указать любое имя, а можешь не указывать вовсе – хватит и номера, который проставлен на карточке.

Вот почему этот город привлекает игроков, аферистов, беглых бухгалтеров и оскандалившихся финансовых воротил со всего мира. Здесь они находят то, о чем в других городах мира мечтать не приходится: неприкосновенность, анонимность, финансовую безопасность. Что касается Харона, то ему и переезжать никуда не пришлось, ведь он родился в Сингапуре. Как и я, полагаю.