Пятую неделю моей стажировки в «Транс-Реалити» в отделе Паоло Рамбана я ждал с особым интересом. Ведь именно в креативном департаменте, самом сердце корпорации, скрывался ответ на все мои вопросы. Хоть сам Рамбан, яркий с виду и, по моему мнению (и мнению Катрин) банальный показушник, но за стеклами трех этажей его корпоративных владений явно происходило все самое интересное. Не зря именно его отдел завершает «стажировку». Я гадал, какие испытания ждут меня там и к каким секретам допустят такую мелкую сошку, как «Золтан-стажер»?

Я шагаю по длинному коридору в компании Рамбана. Я мог бы тараторить без умолку, пытаясь показать свою осведомленность во всех темах: психология покупателя, уровень сервиса, долгосрочная выгода, формирование лояльности. Но предпочитаю этого не делать. Предыдущие недели научили меня тому, что моя активность не гарантирует результатов. Рамбан сообщает, что сегодня, в первый же день, мне предстоит присутствовать на переговорах с несколькими ключевыми клиентами, и велит лишь слушать, не встревая в разговор. Паоло даже задерживается у дверей в кабинет на минуту, чтобы многозначительно посмотреть на меня и убедиться, правильно ли я его понял. Я киваю.

– Клиенты нашей корпорации – больше чем клиенты. А мы для них больше чем исполнители заказов. Поэтому мы обходимся с каждым из них как с дорогим гостем. Скоро вы увидите меня в деле и поймете, о чем я говорю.

Он толкает дверь, и мы оказываемся в просторном зале, обставленном дизайнерской мебелью, изысканными скульптурами и огромными картинами. По моим прикидкам, это помещение легко могло занимать половину этажа. Окно во всю стену открывало вид на город, от которого захватывало дух. В правом углу от него я заметил сияющий позолоченными дверями индивидуальный лифт. Мы с Рамбаном подходим к окну и наблюдаем с высоты, как к зданию подъезжает белый лимузин. Из него выходит крошечная женская фигурка в красном и тут же прячется в кабинке стеклянного лифта.

Я занимаю скромную позицию позади Рамбана. Через минуту в зале, словно порхая, появляется известная французская актриса Жаклин Фабье, фильмы с участием которой я помню еще с детства.

Рамбан распахивает объятия:

– Мадам Фабье! Как вы прекрасно выглядите, просто богиня!

– Паоло, милый!

Они обмениваются троекратным поцелуем, после чего Рамбан театральным жестом приглашает актрису на просторную софу с двумя креслами напротив. В течение четверти часа мадам Фабье обменивается с ним светскими сплетнями: обсуждают плачевное состояние современного европейского кинематографа, подорожание недвижимости на Лазурном Берегу, эксцентричные выходки одного из скандинавских режиссеров и цинизм папарацци, досаждающих звездам. Рамбан явно в своей стихии, сыплет эпитетами, то и дело переходит на французский язык – трудно представить себе более галантного собеседника. Наконец актриса решает, что пришло время перейти к деловым вопросам.

– Этот юноша… – Актриса награждает меня извиняющейся улыбкой. – Я могу ему доверять?

– Разумеется, мадам Фабье.

– Дело в том, что мой заказ, скажем так, довольно интимного свойства.

– Вам не о чем беспокоиться. Золтан, возможно, будет принимать непосредственное участие в его выполнении. Это новая звезда нашей компании! – Рамбан подмигивает мне.

– Хорошо. Приятно познакомиться, Золтан. Как вы знаете, Паоло, у меня было трое мужей – двое из них уже умерли, один жив.

– Конечно, я помню месье Бокара. Если не ошибаюсь, теперь он проживает в Швейцарии?

– Да, верно, – кивает дива. – Так вот, я хотела бы устроить небольшое любовное приключение с участием всех троих…

Даже если она покраснела, произнося эти слова, толстый слой грима скрыл смущение.

– Что по поводу возраста участников? – невозмутимо уточняет Рамбан.

– Не понимаю вас?

– Хотите ли вы встретить их в какой-то особенный год их жизни? Или так, как вы их запомнили?

– А вы и это можете?

– Мы можем буквально все.

– Ну конечно, в особенный! – оживляется Жаклин. – Пусть будет тот возраст, когда я выходила за них замуж.

– А какой возраст установить для вас, мадам?

– О, мой дорогой, я вас просто обожаю! – Она задумывается. – Первый раз я вышла замуж в двадцать пять. Пусть будет двадцать пять!

– Прекрасный выбор, Жаклин! Еще какие-то детали? Наши технологи еще обсудят с вами все подробности, но этот заказ я собираюсь контролировать лично.

– Детали, мой дорогой! О, эти детали! – Жаклин начинает волноваться. – Я хочу любить. Всех троих. Я хочу быть счастлива снова! Я хочу закат над холмами, запах магнолий, хочу огромный мраморный зал, прекрасную музыку! Я вам не могу передать, как мне одиноко было последние годы, какая гадость это старение, увядание…

– Прошу вас, мадам Фабье!

– Нет, нет, все так и есть. Я не пожалею никаких денег, мой дорогой. Что мне еще осталось, кроме воспоминаний и потерянных иллюзий?

– Мы не торгуем иллюзиями, мадам Фабье. Вы переживете все на самом деле и будете счастливы, как в лучшее время вашей жизни.

– Я сейчас расплачусь, мой милый. – Она и вправду достает платок, прикладывает его к глазам. – Поскорее бы!

Рамбан рассыпается в любезностях, провожая воодушевленную мадам Фабье к лифту.

– Какая женщина! – мурлычет Рамбан. – Я бы и сам с радостью поучаствовал в подобной вечеринке. Мне тоже есть что вспомнить, хотя с красочной жизнью Жаклин Фабье мое существование и рядом не стоит. Хм… Надо подумать о возможности массового производства ее реальности… Может, получится с ней договориться?

Последнее он бормочет уже себе под нос, быстро делая какие-то пометки на своих часах с золотыми символами.

– В двадцать пять она была и правда великолепна, – решаю вставить я, чтобы напомнить о своем существовании.

– Она великолепна и сейчас. И останется такой даже после смерти.

– После… смерти?

Рамбан не успевает ответить – двери распахиваются, и в зал вваливается румяный седовласый здоровяк лет шестидесяти. Это лицо, обрамленное аккуратной желтоватой бородкой, я узнаю без труда. Ричард Грэгсон, один из эксцентричных миллиардеров, мелькающих то на обложке «Форбса», то в скандальных хрониках.

– Рикки?! – Рамбан явно ошеломлен неожиданным вторжением, но быстро напускает на себя гостеприимный вид. – Мы заказали персональный самолет на завтра, но тебя мы счастливы видеть в любое время. Прошу!

– Сразу перейду к делу, – бросает Грэгсон с британским акцентом, полностью проигнорировав как болтовню Рамбана, так и меня, и без приглашения бухнувшись на софу. – Что это за хрень вы мне подсунули?

– Что именно тебе не понравилось, Рикки? – Рамбан устраивается напротив.

– Что? А что мне могло понравиться, черт возьми! – Грэгсон явно не привык сдерживать раздражение.

– Не могу сказать, если ты мне не скажешь, дружище, – казалось, на Рамбана тон Грэгсона не производил ни малейшего эффекта. – Все наши продукты разрабатываются персонально под…

– Не надо мне пересказывать свой рекламный буклет, старик! Я привык получать ровно то, за что плачу!

– Дай-ка я подниму твой бриф.

Паоло берет со столика планшет, роется в нем, пока Грэгсон достает банку с пилюлями, опрокидывает ее себе в рот и, скривившись, запивает все это виски из инкрустированной золотом фляжки. Руки его при этом немного дрожат, что он пытается скрыть, быстро скрестив их на груди. Паоло, не поднимая головы, озабоченно хмурится.

– Ты принимал эти таблетки во время сеанса?

– Нет… Не помню. Это какая-то гомеопатическая хрень, успокаивает нервы.

Паоло неодобрительно качает головой, открыв на планшете какую-то таблицу, пробегается глазами по строчкам кода и наконец переводит взгляд на Грэгсона.

– Вот твой бриф: охота на аллигаторов в амазонской сельве, затем кровавая стычка с туземцами, потом без паузы – воплощение в ацтекского бога Кетцалькоатля, полет сквозь три мира. И заключительный аккорд: вечеринка в загробном мире с участием покойных диктаторов, указанных в списке. Все правильно?

– Ну да.

– Файлы регистрации указывают, что ты прервал сеанс незадолго до окончания.

– Еще бы!

– Ты же знаешь, мы не рекомендуем преждевременных…

– Я запаниковал, черт возьми! Это… Это было слишком.

– Прекрасно!

– Ничего прекрасного. Сигануть со скалы я могу и в реальности, но… У меня до сих пор руки трясутся. И все из-за вашего орла!

– Кетцалькоатль. Наши технари полтора месяца над ним работали.

– Это жесть, старик! Я должен был испытать эйфорию, могущество, полет – этого что, нет в твоем чертовом брифе? А я… – тут он бросает смущенный взгляд на меня. – Я обосрался. Обделался прямо во время полета, а-ха-ха!

Грэгсон разражается хохотом с ноткой истерики. Паоло вежливо улыбается, откладывает планшет.

– Рикки, ты же понимаешь, что наши технологии работают в бета-режиме. Мы пока не можем с точностью предсказать все тонкости реакций, особенно когда персональная реальность входит в контакт с такой неординарной личностью, как твоя. Ты же подписывал…

– Плевать, что я там подписывал! Я плачу вам огромные деньги! А добиться такого эффекта я мог бы, просто хлебнув аяуаски.

– Не кипятись, Рикки, мы все уладим. Я разберусь, почему возникла эта проблема. Возможно, произошел сбой на наноуровне. В любом случае ты можешь рассчитывать на компенсацию. Чего бы тебе хотелось, дружище?

– Да все того же! Слушай. Охота, мочилово с аборигенами – это было круто. Лучшее время в моей жизни, и все как настоящее! Может, я переборщил с вечеринкой, только я до нее и не дошел. Сделай мне этот полет. Сделай его правильно! Я хочу парить, понимаешь, надо всем! Как этот твой бог ветра…

– Кетцаль’коатль.

– Да, точно! Только проверьте сначала это все на ком-то, о’кей? – Он смотрит на меня.

Не забывая об инструктаже Рамбана, ограничиваюсь неопределенной гримасой. Грэгсон нетерпеливо ерзает.

– Когда, Паоло?

– Терпение, мой друг. Мы же не хотим давать тебе что-то слепленное наспех. Я подумаю и выйду на связь на следующей неделе.

– Неделя?! – Клиент меняется в лице. – Я хочу поскорее! Не нужно мне никакой компенсации. Может, вам еще подкинуть денег? Паоло, я должен туда вернуться!

Я приглядываюсь к миллиардеру. Его лицо сейчас напоминает гримасу наркомана, которому отказывают в дозе. Он даже растерял всю свою наглость и ведет себя как униженный проситель. Рамбан, похоже, ожидал такой реакции – он едва улыбается мне и поднимает руки в примиряющем жесте.

– Не волнуйся, Рикки, ты же знаешь, как мы тебя ценим. Дай мне несколько минут, я должен навести кое-какие справки. Золтан составит тебе компанию.

Паоло встает и выходит из кабинета. В отражении дверей лифта я успеваю заметить ироничный взгляд, который он бросает на меня перед уходом. Так, кажется, меня бросили под поезд.

Грэгсон опять достает свою фляжку, отпивает и вдруг предлагает ее мне. Я вежливо отказываюсь.

– Ты в этом деле что-то понимаешь? – вдруг спрашивает меня Грэгсон.

Приказ Рамбана Золтану-стажеру хранить молчание я помню прекрасно. Но и упускать такую возможность Золтан-шпион не имеет права. Зная о вероятности прослушки, осторожно подбираю слова.

– Я пока лишь прохожу стажировку в компании, мистер Грэгсон.

– Ну и как тебе она изнутри? Все такие же пройдохи, как твой Рамбан?

– Не могу ничего прокомментировать, – говорю я, при этом всем своим видом показывая: мне есть что сказать. Может, разговорится?

– Пудрит мне мозг своими маркетинговыми приемчиками и всякими обещаниями, а на деле… – Грэгсон опять сердится. – Вот серьезно, я подозреваю, что он понятия не имеет, что делает, этот твой Рамбан!

– Мистер Грэгсон, я не настолько осведомлен…

– Ладно, ладно! Я вижу, у твоего кресла спрашивать совета – и то больше пользы!

Совета? Может, мне показалось, но голос Грэгсона дрогнул – видимо, ему и вправду сейчас нелегко. Я вдруг испытываю жалость к грубоватому миллиардеру. Будто передо мной сидел не избалованный клиент корпорации, а ищущий побега от жизни сосед-наркоман. Чем-то состояние Грэгсона напомнило мне и свое собственное в моменты безысходности.

В этот момент я чувствую, как во мне просыпается… Золтан-я. Мне хочется помочь ему.

– Ваша проблема напомнила один мой сон… – я решаюсь заговорить – …про Интертуалет.

Грэгсон поднимает на меня взгляд, к моему удивлению – ждущий продолжения.

– Представьте себе. Просторный зал, ряды унитазов. Тысячи, миллионы унитазов. И люди – их все больше и больше – падают перед ними на колени, прикладываются к ним лицом и сбрасывают туда все накопившееся, все свои потаенные мысли, нереализованные желания, обиды, боль. Все это стекает в огромный резервуар. А сбросив, они исчезают, окрыленные, чтобы освободить место для других! Это такая яркая, реалистичная картина… На этом сне я всегда просыпаюсь.

– Потаенные мысли? – Он смотрит на меня во все глаза.

– Да, весь этот груз, мистер Грэгсон…

– Рикки.

– Я и не знаю, Рикки, почему вам это рассказываю, ведь это лишь плод моего воображения. Здесь я услышал много интересного. Научился придавать значение своим фантазиям. Разрушать реальность, освобождая место для новой… – Грэгсон слушает меня очень внимательно. – Чтобы освободить силу воображения и приобрести опыт, мы должны от него отказаться в пользу предчувствия, – вспоминаю я слова Фо Ци.

Повисает пауза.

– Отказаться от опыта, чтобы приобрести новый, – задумчиво произносит он. – А ведь в этом что-то есть. Уж чего-чего, а опыта у меня хватает. Может, его слишком много? Вот я и застрял в своей чертовой жизни, а не парю, как орел, мать его!

– О чем вы тут?

Увлекшись разговором, мы и не заметили, как Рамбан вошел в кабинет. Он холодно смотрит на меня, возможно недовольный моей самодеятельностью. Но Грэгсон, резко встав, с воодушевлением подает мне руку:

– Интересная мысль, эээ…

– Золтан, – напоминаю я.

– Вот это дело, Рамбан. Твой мальчуган мне прямо мозги прочистил!

– Правда? – Рамбану все труднее скрывать раздражение. Но миллиардер разражается хохотом.

– Дружище, только не говори, что оставил меня с ним наедине случайно. Знаю я вас, тут случайно ничего не делается. Тонко работаете, молодцы!

Рамбан решает изобразить двусмысленную улыбку.

– Наш технический департамент заверил меня, что три дня будет достаточно.

– Ну и ладненько. А я пока подумаю, про этот, Интертуалет твой. Пока!

Грэгсон хлопает меня по плечу, потом Рамбана и исчезает так же шумно и неожиданно, как появился.

– До связи, Рикки! – кричит ему вслед Рамбан. После чего поворачивается ко мне. Смотрит на свои часы. И неожиданно для меня благосклонно кивает: – Я впечатлен, мой дорогой. Кажется, вы тут нашли общий язык.

– Простите, я не должен был встревать. Но мне показалось, я могу чем-то помочь… – я и правда не знаю, что на меня нашло.

– Пустяки, никакого вреда не будет. Этот чертов самодур… – Рамбан, усевшись в кресло, откидывается на спинку. – Я лично пытался уговорить его начинать с чего-то попроще. Нет, все хотят сразу становиться богами!

Поведение Рамбана меня приободряет.

– Паоло, у меня есть вопрос. Что это было?

– Как что? Переговоры с клиентами.

– Я не это имею в виду. То, о чем вы с ним говорили.

– Ах, это… Я думал, тебя уже ввели в курс дела.

– Честно говоря, я немного запутался. Мне показалось, мистер Грэгсон описывал какой-то наркотрип…

– Почти угадал, Золтан! – Мой собеседник проводит рукой по своей ухоженной шевелюре. – Вот только ни о каких наркотиках тут речь не идет. Наркотики – дешевка для слабаков, а мы продаем самый эксклюзивный товар в мире!

Он берет свой планшет, заглядывает в него.

– Так, что там у нас еще? Оружейный барон из России со своими садистскими фантазиями… Президент Азовстана… Эти переговоры я проведу без тебя – ты и так услышал сегодня достаточно.

«Больше, чем способен переварить», – соглашаюсь я про себя.

Преодолев длинный коридор, я выхожу на балкон и закидываю в рот пару таблеток, полученных от Линн. Внизу во все стороны тянутся трассы, заполненные автомобилями: конец рабочего дня. Из влажной дымки, перемешанной с выхлопными газами, выглядывают кроны пальм, над ними тянутся во все стороны гирлянды проводов, а еще выше дроны тащат в клювах боксы с едой клеркам, застрявшим в офисах.

Я раскладываю разрозненные куски информации по полочкам в своей голове. Кажется, сегодня я максимально близко подошел к ответу на вопрос, чем занимается корпорация. Управляемые сновидения, эксперименты с наркотиками, тренировки воображения – все это звенья одной цепи. И цепь эта прикована к кольцу, вставленному в ноздри богатых клиентов. Настолько богатых и требовательных, что им уже мало готовых чужих воспоминаний. Они желают уникальных переживаний, сконструированных по их индивидуальным запросам. И похоже, корпорация обладает технологией, способной это предоставить. Единственная по-настоящему желанная цель для того, кто располагает всем в этой жизни, – получить другую жизнь. Или повторить уже пережитое. Пока я не понимаю, что конкретно «Транс-Реалити» продает чокнутым миллионерам, но у меня есть предчувствие, что скоро все прояснится.

Словно в ответ на мои мысли телефон вибрирует, доставив сообщение от Линн. Как всегда, краткое, похожее на телеграмму: «Завтра, девять вечера, Белый Бар, в промзоне. Это важно». Мой сексуальный телохранитель явно спешил передать мне какие-то значимые новости.