Глава 25
ЕРЕТИКИ
Затея с прорывом к деревне еретиков была тем еще экспромтом, вызванным не столько неизбежной необходимостью к ним прорываться, сколько отсутствием сведений о здешней обстановке. Кто знает, может, существовали куда более безопасные способы если не добраться прямиком до Межгорья, то хотя бы выбраться из мясорубки нашествия погани. Не зная о других вариантах, мы использовали единственный.
Что станем делать, добравшись до еретиков, я не знал. Лишь надеялся, что их религия не слишком далеко отошла от догм официальной церкви, а раз так, значит, к стражам они должны относиться почтительно. Как минимум — укроют; как максимум — помогут транспортом и всем прочим.
Хотя если вспомнить, как нехорошо со мной обошлись представители этой самой церкви, становится страшно представить, на что способны еретики. Вдруг это какие-то сектанты самого радикального толка? Сейчас возьмут и всех нас в жертву принесут.
Наверху никто не стал меня сразу заковывать в кандалы, что слегка приободрило: недурственное начало. Несколько мужиков в кожаных доспехах или стеганках обступили, смотрели с интересом, оружия при этом на изготовку не держали. Один, сматывающий ту самую веревку, с хитринкой спросил:
— Ты и правда тот самый страж? Из Межгорья?
— Мне что, на святой книге в этом поклясться? Говорил же уже.
— Не надо клясться, — зычным уверенным голосом произнесли справа.
Повернувшись, я не удивился, обнаружив, что обладатель такого завидного голоса выше меня чуть ли не на голову и раза в два пошире в плечах. Гранитная глыба, а не человек. Кольчуга из крупных толстых колец, волчий плащ, обшитый прядями конского волоса, приплюснутый бронзовый шлем, тяжелая секира с двумя лезвиями в руках.
Не похож он на обычного иридианина. Головорез тот еще…
— Я — Дан, страж из Межгорья, а ты кто?
— Татлос, простой человек, всего лишь помощник главы общины, преподобного Аратитиса. А что с тобой за девица-страж? Про тебя мы знаем, а вот про нее не слышали ни разу.
— А откуда про меня знаете?
— Так ведь ушей у нас сборщики податей не отобрали, хоть и старались обобрать до последнего. Слух прошел, что ты общину братьев наших вывел с гиблого побережья, и теперь они в Мальроке укрылись и от погани, и от черной братии. Я про церковников говорю.
— Общину ваших братьев вывел? Так вы что, иридиане?
— Да, страж Дан, мы смиренные люди Господа.
— По вас, и особенно тебе, это не сильно заметно.
— Ну мы тут подумали, что Конфидус хоть и уважаемый, но не всегда бывает прав. Надо знать, когда время мирного инструмента, а когда следует браться за оружие.
— Вы и Конфидуса знаете?
— А то! Я вообще-то его побратим. По старым временам, когда он еще не нашел бога и добывал хлеб свой кровью и сталью. Как он сейчас? Не сдал здоровьем?
— Со здоровьем у него полный порядок. Да и взгляды слегка изменились. Свой ртутный меч он уже не один раз вынимал из ножен.
— Вот как! А я думал, это сказки. Рад за него. Все к лучшему. Иридиан не так уж много, чтобы у каждой общины были свои обычаи. Это разъединяет. Да и времена такие, что меч поважнее плуга будет. Вы там за стеной Татена не встречали?
— Что за Татен? Второй раз про него спрашивают.
— Сын преподобного Аратитиса. Единственный сын. Малец больно горячий, покинул деревню тайком, девке своей похвастался, что принесет ей голову Терека. Было это перед закатом, мы спохватились, но поздно. Хоть и дурачок, но хитрый малый и ушел хитро. Боимся за него. Сердце у преподобного слабое, а это как-никак единственный сын. Дочек еще две есть, но это ведь просто девки. Слег наш Аратитис. И кстати, ты про девку-стража так ничего и не сказал. Откуда она взялась?
— Тайна ордена, не могу говорить, — загадочно ответил я, не представляя, что еще можно сказать на такое.
Татлос понимающе кивнул:
— Все иридиане чтят орден и его стражу. Тебе надо спуститься вниз, там наши женщины промоют и зашьют раны.
— Погань под воротами, драться надо.
— Да и пусть бесится себе внизу, кому какое до нее дело.
— Даже так?
— Стену им ни за что не проломить, забраться наверх арбалетчики не позволят. У нас и зелье огненное есть для самых прытких. Повизжат немного да разбегутся. Они уже приходили неделю назад и ни с чем убрались. Будь у нас побольше запас болтов — всех бы в ров отправили, а так стреляем лишь в самых наглых.
Две пожилые женщины, охая и причитая, обработали мою ногу и бок. Стоически выдерживая процедуры, я следил, как аналогичным образом мучают Норпа, Ольба и Лотто. Охраны рядом не видать, нас приняли как своих — это хорошо. Нью вообще не разглядеть: девушку обступили со всех сторон набежавшие жители, восторгаются Белоснежкой, не обращая ни малейшего внимания на визг тварей, беснующихся в полусотне шагов.
Странный мир, странные люди…
Хотя чему я удивляюсь? Иридиане местные те еще фрукты: с первого взгляда понятно, что слабонервные здесь не в чести. Держатся уверенно, боевито. Да и чего им бояться? У меня была возможность оценить толщину их стены — впечатлило. Даже появись бурдюк — мало ему не покажется. Пусть еще попробует перебраться через ров, на стенах и дне которого в изобилии натыканы толстые колья.
Поднявшись, сходил поинтересовался делами уцелевших. Лишь Ольб пострадал серьезно — лук в руки теперь не скоро возьмет, — очень уж порвали сильно, Норп и Лотто отделались царапинами, разве что очень вымотались.
Присев возле Ольба, я пообещал:
— Как рассветет, выпотрошим мертвых тварей. Если найдем годное сердце, вылечим твою руку.
— Вот еще! Это же сколько денег даже за кусок годного сердца получить можно!
— Рука дороже. К тому же у тебя жилы задели — кто знает, чем это может обернуться. Ты же не хочешь остаться калекой?
— Да кто ж такого хочет… Но твари могут своих унести.
— Попрошу местных стрелять по тем, кто к телам подбирается.
— Криков все больше, погань прибывает. На шум сбежались или на кровь. Говорят, они ее издали чуют.
В голове начала оформляться неожиданная идея. Обернувшись, я увидел приближающегося здоровяка-иридианина, и мысль созрела окончательно.
Шагнул ему навстречу:
— Татлос, тварей и в прошлый раз так же много было?
— Кто тебе такое сказал? Гораздо меньше. Они сейчас разорили всю Дальнюю долину и деревни по северной дороге, а теперь, наверное, всей ордой развернулись сюда. Уж очень много их под стеной собралось, и к ним все новые и новые прибегают.
— Возможно, это мы их привели на хвосте.
— Они и без вас про деревню знали — погань такого не забывает.
— По пути к вам мы нашли следы боя. Твари напали на обоз, убили нескольких воинов и девочек. Но часть обоза ушла. Не появлялись здесь?
— Не знаю, тот ли обоз, но какие-то телеги к пиратам пришли вечером.
— Ага… понятно… А пираты где сейчас, на кораблях?
— Лагерь у них на берегу. С южной стены его видно хорошо.
— Покажешь?
— Если тебе сильно надо, то покажу.
— Сильно.
По пути к стене Татлос приступил к расспросам:
— А зачем ты вообще сюда пришел? Да еще и со вторым стражем? Не подумай, что мы вам не рады, но как-то очень уж все это необычно. Какие-то важные дела у вас здесь?
— Нет, мы к вам не планировали попасть. Случайно сюда занесло.
— Жаль…
— Почему?
— Думал, может, чем поможете.
— Да нам самим помощь не помешает.
— Это понятно. Я о другом. Думал, вдруг дела какие у вас заворачиваться здесь начали. А всякому известно, что дела у стражей полезные для всех. А нам тут жить несладко. Хорошо, стены поставить успели, пока времени и денег хватало, которые имперцы не смогли отобрать. А теперь мы голые и босые. Земли полно, пусть и дрянной, жить кое-как можно, да обрабатывать не дают. Много охотников до чужого… Нас сюда, считая детей, девятьсот восемь душ пришло. Миновал год с небольшим — нас теперь восемьсот девяносто четыре. Это с младенцами, которые уже здесь появились. Понимаешь?
— Да. Население не растет. Наоборот, медленно уменьшается.
— Вот! Оттого Аратитис и начал сердцем хворать. Душа у него за всех болит. А ведь поначалу погани, почитай, не было, разве что рейдеры залетные объявлялись пару раз. Как прикажешь жить? Взгляни за стену. Хлеб ведь даже убрать не дадут, что посеять успели. Лебедой детей кормить? Так и ее попробуй накоси теперь. Или в море на промысел выходить, где не протолкнуться от пиратов и галер демов?
— И ты решил, что я вместе с Нью поправлю все?
— Не знаю. Но если так и дальше будет продолжаться, общине не выжить. Бросят этот край и нас вместе с ним. Уже, почитай, бросили. Защиты и раньше почти не было, а сейчас никакой не станет. Погубят нас всех до единого. Уходить через нашествие страшно. Да и с чем уходить? Денег ведь совсем не осталось. Кому нужна нищая орава? Припишут к земле, на баронов работать, батраками простыми. Мы простые иридиане, покровителей высоких у нас нет. А стражи люди непростые. Кто знает, с чем пришли, тем более два сразу.
— Татлос, я буду только рад вам помочь. И страж Нью тоже. Но сейчас не время об этом говорить. Давай чуть позже. Сейчас давай показывай мне лагерь пиратов.
— Да почти уже пришли, — произнес здоровяк, преодолевая последние ступени скрипучей лестницы.
Эта стена тянулась вдоль берегового обрыва неширокой реки. Нападения отсюда опасались куда меньше: подтащить сюда таран или загнать бурдюка невозможно, так что она была куда скромнее той, на которую меня подняли при помощи веревки. Бревна в один ряд, узкая площадка поверху, неподалеку возвышается что-то среднее между башней и вышкой: легкое укрепление, защищенное лишь с наружной стороны.
Татлос указал вдаль:
— Вон на берегу бухты их костры. Видишь?
Костров я не видел, лишь бледное сияние, но сказать об этом не успел, иридианин пояснил:
— Там обрыв к берегу спускается, от нас огни закрывает. Только отблески видно.
— Значит, они на кораблях, раз костры жгут?
— Ну, кто-то на кораблях всегда остается. В случае надобности и остальные туда могут быстро перебраться.
— Плохо… — нахмурился я.
— Чего плохого?
— Да есть идея натравить на них тварей. Только смысла особого не вижу: на корабли переберутся, там их не достать.
— Раз твари на них не лезут сейчас, то и не полезут. Есть у них кто-то, погань усмиряющий.
— Нет таких, я точно знаю.
— Демы и те, кто с ними якшаются, знают способы, как тварей не приманивать к себе. Те их если и замечают, то очень редко.
— Даже если так, можно помочь тварям их заметить.
— Да ты в здравом уме?!
— В этом не уверен, зато уверен, что шайка Терека мне мешает. И вам тоже. И захватить их корабли, или хотя бы один корабль, было бы неплохо.
— Ты откуда вообще про пиратов знаешь?
— Долгая история, потом расскажу.
— Гляжу я, слишком многое тебе потом рассказывать придется: все «потом» да «потом». И еще тебе следует знать: ни один корабль до полудня оттуда не уйдет, пусть даже вся орда тварей на них почему-то бросится, про нас позабыв.
— Откуда знаешь?
Здоровяк указал пальцем в небо:
— Видишь, как луны стоят? При таком положении, да в такое время, получаются самые высокие приливы. Они нечасто бывают: раз, два, иногда чаще — это за год. Отливы тоже выходят знатные. А сейчас как раз отлив начинается. Терек всего раз в нашей бухте стоял, причем недолго, и не знает, что при самых низких отливах воды в ней не хватит даже щенка утопить. Его корабли после полуночи днищем на песок лягут. Только все равно тварей ты никак на них не натравишь. Говорить с ними лишь темные чародеи могут — стражам это не дано. Потому как нечистое искусство: много зла надо сотворить, чтобы его постичь. А какое зло может быть за стражем?
— Не торопись с выводами. Нет, не думай, что я творил много зла, здесь вопрос в другом — ты уверен, что корабли лягут на дно?
— А ты видел ту старуху, которая зелья лечебные приносила, когда вашими ранами занимались?
— Видел. К чему ты о ней вспомнил? — удивился я.
— Скажи, как она тебе? Ну облик каков?
— Страшнее карги свет не видывал.
— Ага. Это Гульта, добрейшая вообще-то бабка, но после церковного подвала от лица у нее почти ничего не осталось. Такая страшная, что маленьких детей от нее прячут — не хватало еще, чтобы заиками остались. И вот что я тебе скажу: скорее наследник императора в нее влюбится без памяти и передаст ей свои права на престол, чем хотя бы один корабль Терека останется в полночь на плаву, а не лежащим на боку или стоящим на киле.
— Понял. Тогда мне понадобится кровь.
— Кровь?! Никак и впрямь ворожить собрался?! Ты же страж! Как можно такое!
— Кто сказал, что я собрался колдовством заниматься?
— А что тогда? Колбасу сделать хочешь?
— Нет.
— Говори уж — для чего тебе кровь понадобилась?
— Для важного дела.
— Не из тех ли дел, за которые карающие без долгих разговоров на костер посылают? И не только карающие.
— Нет. Я вижу, крепость у вас над самой рекой, и река не мелкая. Лодки на ней есть?
— Пристань правее, отсюда не видать. Там и лодки, и баркасы рыбацкие, даже два струга имеется, правда, плоскодонные, при сильном волнении в море им делать нечего.
— Если на лодке подойдем к лагерю поближе и разбрызжем пару ведер, что будет?
Татлос понимающе осклабился:
— Если ветер с моря, то на запах точно сбегутся твари отовсюду. И те, которые у нас под стеной, тоже туда подадутся, потому как всяко интереснее, чем на нас впустую выть. Любят они кровушку свежепролитую, прям дуреют от нее. Только поспешить надо, потому как бриз ночной в наших краях по лету хоть и запаздывает сильно, но не так долго до него осталось. Хотя чего это я… Может и не быть его при сильном отливе, такие вот дела тут с погодой.
В голову пролезла еще одна идея: неожиданная, безумная и одновременно многообещающая.
— Баркасы, говоришь… Татлос, а что у вас за баркасы?
— Баркасы как баркасы, что о них еще можно сказать.
— Тут такое дело… Остров, что почти напротив бухты, знаешь?
— Да кто ж его не знает?
— Вчера на него приплыла Вдова Лодочника.
— Святые старцы! Помилуй меня, Господи! Дан, вот как же нам теперь жить здесь, если такие страхи начались? Разбойники морские, погани орда, и теперь еще сама Вдова неподалеку зачем-то объявилась. Прошу тебя, никому не рассказывай о ней, и так народ в страхе.
— Есть у меня идея по поводу вашего переселения в более спокойное место, но об этом, как всегда, потом поговорим. Вернемся к Вдове. Она ведь так и торчит на этом острове. Ей теперь не на чем уходить: ее баркас мы забрали.
— Забрали баркас у Вдовы?!
— Ага.
— Не врешь?
— Спроси у моих людей, они помогали.
— Господи… И как наглости на такое хватило? Я бы помер, но и близко к ее лодке не подошел. Всякий знает, что вы, стражи, погань ни во что не ставите, но все равно удивил… крепко удивил… И она вот так прямо взяла и отдала тебе лодку?
— А кто ее вообще спрашивал? У Терека лагерь был на острове, но при виде Вдовы он оттуда быстро перебрался. На материк она ведь ногой не ступает.
— Говорят так, но не знаю, можно ли такому верить.
— Мы превратим один баркас в ее лодку.
— Чего???
— Ну как бы в ее лодку. Обольем кровью, посадим на весла ребят, прикажем вести себя будто неживые. Еще надо сделать, чтобы уключины скрипели на всю округу, пусть в темноте хорошо слышно будет. И черный плащ с капюшоном. Ночь лунная, тихая. Услышат скрип, потом увидят баркас, на котором стоит темная фигура. И баркас приближается к кораблям. Что сделает Терек и его люди?
— Ну… если самым первым делом, так перепачкают штаны. Свои штаны.
— Это понятно, что не чужие. А дальше чем займутся?
— Да помчатся прочь с кораблей.
— А на берег как раз начнет сбегаться погань, привлеченная запахом крови и шумом. Понимаешь?
— Что ж ты сразу так просто не объяснил, а только и делал, что Вдовой пугал? Как же трудно с тобой разговаривать!
— Как смог, так и объяснил.
— Я одного боюсь: переменится ветер — и не почуют твари кровь издали.
— А мы подожжем корабли, если их бросят при подходе баркаса. Огненное зелье ведь есть, сам говорил. Зарево будет такое, что издали увидят. Твари разве не заинтересуются костром?
— Им все интересно, лишь бы не тишина мертвая. Даже на колокольный звон примчаться могут, уж до чего святой звук. Так что должны прийти. А корабли точно бросят. Я бы точно бросил, а ведь посмелее Терека буду.
Не слишком скромное заявление, но хочется ему верить.
— Мне понадобятся восемь гребцов на баркас. За Вдову сам сойду, только плащ нужен подходящий.
— Да плащ найдем, а вот с гребцами беда: народ больно боязливый. Страшное ведь дело, да и грехом попахивает.
— Найди юнцов вроде сына преподобного. Они бояться еще не научились. У меня три человека, из них двоих тоже попробую на весла посадить. Им не привыкать, разок уже приходилось.
— Пойду я тогда плащ искать. И корова есть на примете болезная, брюхом хворает. С нее и возьмем кровь, хватит уже мучиться животине.
