Глава 18
ВОСТОК
В крышку люка осторожно постучали. Мгновенно проснувшись, я первым делом положил руку на рукоятку сабли, вторым произнес:
— Кто там?
Люк приоткрылся, и голосом Шнейга, подвизавшегося у меня на роли то ли слуги, то ли еще кого, пробормотали:
— Норп велел передать, что ветер будто бы совсем стих и волна успокаивается.
— Скажи ему, что я сейчас поднимусь.
— Шторма больше нет? — сонно спросила Нью.
— Похоже на то.
— Но шатает ведь.
— Это ты качку так обозвала? Ай-я-яй! И еще выдавала себя за морского офицера. Как не стыдно.
— Очень смешно…
— Море еще не успокоилось. Волны ерунда, все зло в ветре.
Норп расхаживал по палубе, будто что-то выискивая. Увидев меня, он кивнул в сторону борта:
— Ветер стихает, волна тоже.
— Вижу, — сказал я, оглядываясь.
Куда ни кинь взор, всюду темная поверхность потревоженного бурей моря. Но волнение хоть и приличное, до опасного ему уже очень далеко. Ни признаков островов, ни рифов, ничто не выделяется. Все однородно.
— Можно разворачиваться на запад, — продолжил любимую песню Норп.
Мне эта затея не нравилась, и я объяснил почему:
— Представляешь, сколько придется идти? Нас почти два дня несло в обратном направлении с хорошей скоростью. На веслах это расстояние придется идти неделю. Даже больше, если ветер не изменит направления. И пресной воды у нас как раз на неделю осталось. Зато соленой хоть залейся: корпус протекает в сотне мест, помпы работают без перерывов. Надо срочно отремонтироваться и залить бочки.
— Найдем остров.
— С этой картой трудно даже берег моря найти, а об островах не мечтай.
— Плохо. Сколько дней нам потребуется, чтобы добраться до берега?
— Неизвестно. Ветер ведь не точно на восток дул, а немного менял направление время от времени. Мы можем сейчас быть где угодно: на краю мелей, за ними, или даже перед проливами.
— Но у тебя ведь есть карта.
— И что с того? Море везде одинаковое. Надо ориентиры какие-нибудь, чтобы привязаться. Те же рифы, мели, острова.
А еще лучше спутниковый навигатор или хотя бы секстант и точный хронометр, но говорить этого Норпу я, конечно, не стал.
Тот, заметно разочаровавшись в моих штурманских способностях, приуныл:
— Так что мы будем делать?
— Лучший выход — это болтаться в море, пока волнение не стихнет, а затем попробуем пойти на север.
— Прямиком к мелям?
— Нас, скорее всего, унесло восточнее них, так что не наткнемся. А если не так, то днем в спокойную погоду заметим их и развернемся.
— Значит, ночью лучше стоять?
— Да, в темноте двигаться не будем.
— И что потом? На севере?
— Водой запасемся, корпус проконопатим, где сможем, а дальше видно будет.
— Ты думаешь все же пойти на запад вдоль берега?
— Я этого не хочу. Если все будет хорошо, вернемся в море, обойдем мели южнее, а там уж до Межгорья недалеко. Лишь бы погода опять не испортилась.
— И каково там, в твоем Межгорье? Я слышал, что от тварей не протолкнуться.
— Как ты мог это слышать, если сидел на скамье гребцов?
— От новеньких. Так мы узнаем, что в мире происходит.
— В Межгорье не так все плохо. Погани нет, считай, но и людей мало. Зато земли бери сколько хочешь. Крестьяне на несколько лет освобождены от налогов, продукты у них только за деньги берут. И воины хорошие нужны. Те, кто порасторопнее, могут даже замок свой получить. Там теперь пустых хватает.
— Тебя послушать, так не Межгорье, а прямо рай какой-то.
— Не рай… всякое бывает. Но уж не хуже, чем в том же Ортаре. А во многом даже лучше.
— Не был я никогда в Ортаре.
— Не думаю, что он сильно отличается от того герцогства, где ты служил.
— И я не думаю. Была даже когда-то мысль в Ортар податься. Кенгуду постоянно нужны солдаты. Мрут они у него огромными толпами, однако и платит хорошо.
— Война у него с поганью, которая от побережья идет.
— Знаю. И еще имперцы у него оттяпали выход к Веге, загребли под себя всю торговлю между верховьями и низом. Наверное, мечтает вернуть свои земли.
— Не знаю, о чем он мечтает, я никогда с ним не встречался.
— А как же он тебе Межгорье доверил? Как же оммаж?
— Мать его постаралась. Королева. Все делалось в спешке, обошлись без лишних церемоний.
— То есть ты не давал клятвы?!
— Можно сказать и так.
— Но это неправильно! Так не бывает! Твои права могут оспорить!
— Да кто оспаривать будет?
— Всегда найдутся охочие до чужого добра.
— Говорю же: спешили очень. У нас проблемы возникли с карающими. Вот королева и проделала все быстро.
— Слышал я, в молодости она той еще штучкой была. Интересной и не слишком строгой. Поговаривают даже, что Кенгуд нынешний не совсем от прежнего получился, а очень похож на одного смазливого баронишку, который при дворе в те времена ошивался. Рога у короля отросли такие, что ему даже в двустворчатые двери приходилось боком проходить, — все об этом знали.
— Я тоже разное слышал, но ничего сказать не могу, свечки там не держал.
— Где — там?
— Ну в опочивальне королевы, возле ложа.
Норп хохотнул:
— Смешные ты иногда вещи рассказываешь, страж. Не слышал такой шутки.
— Это еще что. Ты моего попугая не видел. Он тот еще весельчак.
— А где он?
— Не знаю. Надеюсь, в Межгорье уже с ним увижусь. Кстати, если надумаешь пойти служить к Кенгуду, спроси сначала у меня. У нас и платят серебром без задержек, и кормят не жалея, и не дохнут толпами, как у короля.
— А вообще воюете?
— Воюем. Зимой три оты к нам пришли на шести галерах.
— И что?
— Теперь у нас есть шесть галер.
— Это на них вы Альлабу разграбили, как мы слышали?
— На них. Там еще захватили, так что у нас уже целый флот.
— Добычу небось хорошую взяли?
— Еще не считали. Наших много освободили. Железный Мыс вообще безлюдей остался — всех подчистую вывезли.
— Это правильное дело, богоугодное.
— Да мы просто о своей выгоде не забывали. Людей в Межгорье мало, а там собрались лучшие мастера. У нас они пригодятся.
— Из рабов в рабы?
— Неволить никого не собираемся, и люди не дураки, думаю, большинство рады будут у нас остаться.
— Ну да. Ты умеешь уговаривать.
— Так ты согласен?
— На что?
— На Межгорье.
— А… Да тут и спрашивать нечего. Я раб вчерашний, ничего не имеющий. Меня карающие запрут в подвал на полгода и будут следить — вдруг что неладно. Закон у них такой.
— Слышал.
— Ты страж, ты не должен так делать.
— И не делаю. У меня погань попугай определяет.
— Ну так давай быстрей пойдем в твое Межгорье. Знал бы ты, как ноги по нормальной земле соскучились. Ненавижу море…
Вчерашние рабы доверили мне самое дорогое, что есть у человека, оказавшегося в море: корабль. С ним ведь неразрывно связаны все их жизни. Смешно, но здесь даже профессиональные моряки нередко не умеют держаться на воде. А те, кто умеет, делают это как новички или дети. Долго никто не продержится. Может, где-то в этом мире и есть пловцы не чета мне, но пока что такие не подворачивались. Так что в случае гибели судна команде непросто будет уцелеть.
Впрочем, даже я недолго бы барахтался, не подвернись то бревно.
Вот теперь приходилось ломать голову, пытаясь сберечь полсотни жизней. Я понятия не имел, где мы находимся. Зато знал, сколько воды осталось в бочках. Несколько из них из-за того, что плохо были закреплены, пострадали в бурю, и в них не сохранилось ни капли. Это усугубляло ситуацию.
При начале шторма стоило попытаться собирать дождевую, но мы слишком растерялись… Надеяться, что еще раз, а может, и не один, обрушится такой ливень или пусть чуть слабее? Глупо, ведь на дворе лето — это пора хорошей погоды. Бури, подобные случившейся, редкое явление, и, как правило, продолжительность их обычно куда меньше.
Я часами изучал карту контрабандистов, но ни капли дополнительной информации выжать из нее не смог. Примитивный компас, во многих местах нагло врущий из-за обилия магнитных аномалий, тонкая веревка с равномерно навязанными узлами и лот — вот и все местные инструменты для навигации. Саед использовал что-то вроде бледного подобия секстанта, но делал это только в очень спокойную погоду и не очень доверял результатам измерений. Как я понял, этому миру не повезло на свою Полярную звезду, а ее заменитель был значительно смещен, отчего приходилось брать поправки по сложной системе, причем весьма приблизительно: большего не позволял уровень здешней математики.
Мне срочно надо было привязаться. К чему угодно, но лучше к очертаниям побережья. Этого у карты не отнять: южане снабдили береговые ориентиры тщательными описаниями.
А еще у берега может повстречаться рыбацкий баркас, и нам все расскажут.
Вот потому меня упрямо тянуло на север, несмотря на риск. Быстрее туда, прямой дорогой. Море, на котором не найти ни следов, ни тропинок, вызывало нехорошие эмоции. Ведь под рукой нет никого вроде Саеда, кому можно было бы передать ответственность. Вся надежда на самого грамотного — на меня. Даже Нью в этом вопросе мало чем сейчас отличалась от Норпа. Она банально не умела ни читать, ни писать на местном. Верю, что быстро освоит эту науку, но это дело будущего, пусть и недалекого.
На следующее утро слева заметили бурление волн на рифах, а чуть позже спереди показался островок. Подходы к нему были осложнены многочисленными камнями, а крошечные размеры подсказывали, что вряд ли на нем стоит рассчитывать на источник пресной воды.
Прошли мимо.
Еще один клочок суши, похожий на предыдущий во всем, был замечен ближе к вечеру. Меня это напрягло еще больше. Похоже, вокруг хватает подобных островов и ночью нас может выбросить на камни возле одного из них. Пусть мы и не движемся в темное время суток, но течения морские не спят.
Потому подошли поближе к острову, и, когда лот показал приемлемую глубину, встали на якорь. Теперь можно было ночевать без опаски.
Утром недосчитались еще одного бывшего невольника. Во время боя он получил ранение в бок. Рана, с виду не слишком серьезная, сильно воспалилась, лекарств никаких не было, ему ничем не смогли помочь. Нью пала духом — ведь ей приходилось заботиться о бедняге до последних минут. К тому же все предыдущие смерти прошли мимо нее, ей разве что трупы пришлось увидеть в первый день, да и то шок, испытанный при гибели «Черного альбатроса», сгладил впечатления. А этот человек увял у нее на глазах.
Плохо. Смерть эта не первая и не последняя. Хорошо бы поймать тех, кто послал сюда Нью, и подержать их за горло минут двадцать, временами по чуть-чуть позволяя дышать, удерживая на грани потери сознания.
Надо хоть немного думать головой, а не тем, чем обычно, тогда сюда ни за что не попадут горе-добровольцы вроде Нью.
