Волки – умнейшие твари. Не так давно они не раздумывая напали на всадника, вооруженного до зубов, в том числе и арбалетом. Понимали, что беспомощный доходяга не может аргументированно возражать против знакомства с клыкастой пастью. А вот сегодня следили за мной издали, даже не пытаясь сократить дистанцию. Догадывались, что хотя путник и в не лучшей физической форме, но связываться с таким себе дороже.

Три хищника. Вряд ли остатки той самой стаи – их Король если не порвал как Тузик грелку, то отвадил от этих мест навсегда. Территория освободилась и теперь осваивается новичками.

Нападать не пытаются, но и в покое не оставляют. Кружат невдалеке, суетливо обегая с разных сторон. Чего-то выжидают. Наверное, надеются, что опять силы потеряю или сломаю ногу.

Кстати, тоже вариант. На столь кардинально пересеченной местности остаться без нижних конечностей легче, чем высморкаться. Валун на валуне, рытвины, промоины, крутые, не просыхающие из-за непогоды склоны, ударившим морозом превращенные в ледяные горки. Еще и ветер старается двинуть в лицо с такой силой, что пару раз едва на спину не опрокидывал.

Реку я ухитрился перейти не коснувшись воды – прыгая по камням. Хоть и морозец, но здесь они почему-то не обледенели. Видимо, просохнуть успели до холодов – течение слишком ленивое, чтобы забрызгивать их до макушки.

На другом берегу пришлось остановиться – путь преградил высокий и крутой обрыв. Местами он даже нависал над водой – там и обезьяне не пробраться. Где-то здесь я тогда сверзился вниз, спасаясь от волков. Точно не запомнил, но, думаю, легко найду – лишь бы попасть наверх.

Так и получилось. Цепляясь за корни и ветки многочисленных корявых кустиков, почему-то решивших, что на крутом обрыве расти будет вольготнее, я выбрался чуть ли не туда же, откуда не так давно прыгал. Отогревая замерзшие ладони, повернул голову и уткнулся взглядом в россыпь крупных костей. Чуть в сторонке пустыми глазницами таращился обглоданный череп – все, что осталось от бедной лошадки. Волков не было. Да что волков – здесь даже вороны не крутились. Все съедобное давно уже разорвано, склевано, переварено.

К счастью, хищники и падальщики не соблазнились седельными сумками. Комплект запасного белья отсырел, но это не беда – высушу у костра и буду щеголять в нормальном тряпье, а не в этой грязной рванине. Еда… Когда-то здесь было копченое мясо, тонкие лепешки, напичканные орехами, балык, фляга с вином. Увы, эти деликатесы пришлись по вкусу здешним обитателям. На мою долю они не оставили ничего, кроме содержимого фляги. От горя я тут же сделал щедрый глоток (пока Зеленый не видит) и продолжил изыскания.

Торба с овсом набита бесполезной трухой – мелкие грызуны добрались. Ладно, все равно я не лошадь, чтобы зерном питаться. Топорика никто не тронул. Прихвачу – в хозяйстве пригодится. А вот и главное сокровище – арбалет. Не сказать чтобы супероружие, но человек моей эпохи чувствует себя гораздо увереннее, если сжимает в руках что-нибудь, способное испортить здоровье дистанционно.

Еще сокровища есть? Только седло и упряжь. Запрягать мне некого, так что оставлю. Разве что ремешки срежу – они в хозяйстве тоже могут пригодиться. И торбу надо немного переделать, чтобы носить через плечо вместо рюкзака.

Покончив с обыском остатков волчьего пиршества, пошел дальше уже более-менее знакомой дорогой. Несколько дней назад меня, отчаявшегося, разочаровавшегося во всем, еле шевелящегося от загадочной немощи, гоняла здесь стая хищников. А теперь я почти уверенно шагаю на практически твердых ногах и на будущее взираю если не с оптимизмом, то не с безнадегой.

Вскоре показались остатки разрушенного моста. Здесь я устроил длительный привал – до былой формы мне еще очень далеко и приходится часто останавливаться. Ничего, дальше пойду по древней дороге, а там шагать легче. Хоть и затянуло ее, но все равно по ровному, а не по буеракам. Потихонечку доковыляю до Мальрока дня за три-четыре. Ну в крайнем случае за неделю – черепашьим ходом. Плохо ориентируюсь в здешних масштабах, да и здоровье под вопросом. Если погода не улучшится, то быстрее продвигаться не получится – хоть мороз и не свирепый, но на ветерке, да в одежде несерьезной… Даже сидеть некомфортно – приходится прижимать колени к груди, стараясь не растрачивать тепло.

Здоровенная ворона, заметив издали суету волков, наматывающих круги вокруг скрюченной человеческой фигурки, нанесла визит с целью проверки наличия перспективы сытно пообедать. Присев на дереве, нависающем над речным обрывом, она некоторое время наблюдала за мной и, видимо, пришла к тем же выводам, что и волки: разудалой пирушки в ближайшее время не намечается. От досады она уныло каркнула и, взъерошив перья, застыла в медитации, ожидая, когда или я сдохну, или альтернативный вариант подвернется.

Прочти ворона мои мысли – улетела бы тут же, обделавшись от ужаса. Я, косясь на арбалет, всерьез подумывал пульнуть в нее разок, чтобы потом съесть. На Земле меня учили, что кушать можно все – лишь бы не было ядовито. Главное, предрассудки отбросить. Мы ведь цивилизованные люди, так что нечего обременять себя дикарскими табу: насекомые богаты протеином, в червях полно микроэлементов, змеиная кровь повышает потенцию, а человечина вкусна и легко усваивается. Мой живот, требующий еще и еще, про предрассудки не вспоминал, но вот мозг сопротивлялся. Наверное, не мог смириться с тем, что будущий завоеватель мира мало того что шастает фиг знает где одетый в грязное тряпье, так еще и погаными птицами питаться вздумал.

Пока брюхо сражалось с разумом, ворона, окончательно разочаровавшись в перспективах отведать мясца стража, с карканьем унеслась вдаль.

Ну вот! Упустил свой шанс! Уверен – Чингисхан на моем месте раздумывать бы не стал. А я ломаюсь, как монашка на сеновале.

Покосился в сторону волков. Вот они точно мысли читать умеют. С точностью до метра знают ТТХ моего арбалета. Будто циркулем круг обвели, ни на шаг не пересекая границы, за которой начинается дистанция поражения. Видимо, знают, что являются родней собак, а собачатину очень даже можно употреблять – не отравишься. Будь у меня монстр вроде тех, которыми вооружены некоторые ребятки сержанта Дирбза, я бы, может, и рискнул. Но оружие, созданное Гратом, рассчитано не промахиваться шагов на сорок – пятьдесят мимо ростовой фигуры, а с десятка шагов попадать в любой глаз на выбор. Альтернатива ближнему бою, когда видишь, что противник решил тобой заняться вплотную, а драться с ним честно неохота.

Волки больше чем на сотню не приближались. С такой дистанции я если и попаду, то чудом, а промах почти гарантированно оставит без болта, запас коих невелик. Хотя однажды у меня такой номер выгорел – с ортарским солдатом в амбразуре приграничной крепости.

Ладно, до вечера еще далеко, а путь долгий. Глядишь, подвернется что-нибудь поинтереснее.

Вскоре дорога вывела к лощине меж двух каменистых холмов – если смотреть вдоль нее, то не так уж далеко просматриваются озерные воды. Это место я хорошо помнил. Если пойду направо по той же дороге, то доберусь до пещеры, в которой разговаривал со стариком. Мои люди забрали оттуда людей, но многие вещи оставили. Не исключено, что еда найдется. С другой стороны, местные жители могли сбежать – если не все, то часть, – и тогда я с ними повстречаюсь. Уверен, они не горят желанием продолжать знакомство с человеком, приказавшим вытащить их из клоаки, которую они привыкли считать домом и крепостью. Имеется далеко не нулевая вероятность столкнуться с черной неблагодарностью: меня не встретят хлебом-солью; не станут кормить даже воронами; и, что совсем уж никуда не годится, попытаются убить. Хотя бойцы они неважные, но и я сейчас не пойми кто: то ли заржавевший Терминатор, то ли мастер ниндзюцу, перенесший инсульт и променявший свой черный синоби-седзоку на дешевое сало. Не хотелось бы сталкиваться с этими почти дикарями в пещере, где они знают каждое пятнышко плесени. Да и на свежем воздухе неприятности мне могут устроить: навалятся толпой и забьют дубинами; расстреляют из луков; чиркнут ножом по горлу, когда усну.

Кстати, я действительно немного поумнел. Ведь когда придумывал свой «гениальный» план идти в одиночку по следам Буониса, даже не думал о пещерниках. А ведь знал, что часть из них наверняка сбежит. И мог догадаться, что у них есть уши, и они знали, что сэр страж, будучи чуть ли не при смерти, на юг пойдет в одиночку. Чего им стоит догнать его и убить? Ведь у них помимо острого желания покончить с тем, кто не дает им жить запуганными кротами, имеются и другие мотивы: можно разжиться оружием и одеждой. Сплошные соблазны, причем грабеж легко объяснить благородными побуждениями.

Ни о чем подобном я в свое время даже не подумал. А теперь вот пришло в голову – и сам удивился недавней тупости сэра стража. Исправляюсь на глазах.

Нет, не хочу идти направо. Потом как-нибудь наведаюсь, с отрядом мрачных бакайцев или латников Дирбза.

Повернуть налево? По идее это кратчайший путь в Мальрок. Вот только проходит он по одному из самых глухих уголков Межгорья. Люди здесь не селятся по целому ряду причин. Во-первых, из-за сильно пересеченной местности здесь мало удобных троп и нет серьезных дорог. Во-вторых, почвы скудны и каменисты: весь перегной с крутых склонов сносит дождями – не лучшие условия для выращивания сельскохозяйственных культур. Конечно, можно разводить овец, но здесь вмешивается третье: дальше к югу холмы становятся все выше и выше, перерастая в неширокий хребет, протянувшийся почти строго с запада на восток по левому берегу Ибры. А на правом берегу этой реки начинаются владения погани. Среди тамошних обитателей встречаются любознательные непоседы – рейдеры. Они имеют нехорошую привычку: сбившись в небольшие стаи, перебираются через водную преграду для нанесения недружественных визитов соседям. Нормальные люди стараются от подобных гостей держаться как можно дальше, так что желающих заниматься животноводством найти нелегко.

Итого: дикая местность, в которую даже мои разведчики еще не совались. Дичи там вряд ли много; деревень, в которых можно найти съестное, тоже; прячущихся межгорцев не найти. Зато есть риск встретить гостей с юга или подруг пещерной ведьмы, а оно мне нужно так же сильно, как в миске дырка.

Хоть камень ставь на этом месте с предостерегающими надписями: налево пойдешь – изобьют; направо – тумаков заработаешь; прямо – по шее получишь. Так что не надо никуда ходить – сиди себе, помирай с голоду…

Может, все же через пещеру? Обойду ее десятой дорогой, и никто не заметит. Ага… обойду… как же… Тамошние межгорцы настоящие профи в вопросе выживания. В окрестностях мышь не успеет пискнуть, а они уже меры принимают. К тому же я слишком плохо знаю местность, чтобы сложные маневры устраивать. Кроме этой дороги, ничего не видел, да и был тогда в не лучшем состоянии, чтобы запоминать детали.

Пробраться по южному берегу озера и дальше на запад? По глухомани? И чем я питаться буду на этом коротком пути? Кстати, идти по дебрям на деле выйдет гораздо дольше, чем по дорогам обжитой части долины. Бедные мои ноги, как же им не хватает коня…

Стоп! Я ведь диверсант из высокоразвитого мира! На такие должности безнадежных идиотов не берут. Собрался завоевателем стать, а сам замер на ветру и рассуждаю тем местом, которым нормальные люди стулья полируют. Зачем бить ноги, если вся центральная часть долины вдоль и поперек покрыта водными путями? Если я продвинусь чуть дальше в сторону пещеры, то вскоре миную озеро. Дальше слева будет вытекающая из него река. Все, что мне надо, – это найти лодку, что вряд ли станет проблемой в разоренном поганью и ортарцами краю. Возле Мальрока их было полно – там даже корабли остались. Хоть значительную часть пути придется бороться с течением, все равно лучше, чем двигаться посуху.

Вот – начал правильным местом думать. Кстати, можно вообще без лодки. Главное – переправиться на другой берег реки и дальше топать вдоль воды. Там всегда есть тропы или дороги; встречаются рыбацкие деревушки, где можно что-нибудь выкопать на заброшенных огородах; велик шанс наткнуться на межгорцев, лояльно относящихся к новой власти. Потихоньку выйду к мосту перед главным озером долины, а там уже до замка рукой подать.

Крюк, конечно, выйдет изрядный. Но это тот случай, когда он в помощь. Солнце показывается раз в неделю и ненадолго, так что заблудиться в непроходимых дебрях – плевое дело. А при этом варианте с пути не собьешься: вода приведет куда надо. Опять же удобства передвижения, безопасность, высокие шансы разжиться продовольствием.

Несмотря на плюсы, которые сулил новый вариант, я не торопился срываться с места. Не доверял себе. Внешне удачные идеи слишком часто в итоге оборачивались нешуточными приключениями для тех мест, в которых у меня нередко протекает мыслительный процесс. Не спеши, Дан, подумай еще.

Вроде подвохов не видать. Нет у меня лучшей альтернативы. Решено – двигаюсь в сторону пещеры, но на полпути делаю резкий разворот к реке. Дальше или лодкой, или переправлюсь и топаю по берегу.

Деревня обнаружилась в истоке реки. Дома частью тянулись вдоль берега Черного озера, частью вдоль ленивого потока, переливавшегося через край переполненной природной чаши. Строений было немного, что неудивительно – я еще ни разу не видел, чтобы рыбаки устраивали крупное поселение.

Поговаривали, что самый южный водоем межгорского ромба одновременно и самый холодный. На первый взгляд странно, но если вдуматься, то все логично: ведь ручьи, которые его питают, берут начало и протекают по северным, наиболее обделенным солнцем склонам. Черное озеро лежит в котловине, прикрытой от ветров, и воды его перемешиваются слабо. Из-за того что светило прогревает верхний слой, потихоньку перетекающий в реку, вода в потоке теплая в любое время года. Разумеется, все относительно.

Сейчас и солнца давно нет, и сезон далеко не купальный. То, что вода в реке на градус-другой теплее, чем в среднем по озеру, не утешает – лезть в этот жидкий холодильник совершенно не хочется. Но закон подлости не подкачал: лодок не было. Точнее, я нашел одну, но такую старую и рассохшуюся, что лучше уж на решете переправляться, чем на этом тихом ужасе.

Еды в деревне тоже не нашлось. Она была обчищена дочиста – даже соли в сушилках не осталось. Скорее всего, поработала та самая банда бомжей, пещеру которых я решил обойти десятой дорогой.

И что делать прикажете? Мне надо на другую сторону. Хоть речка и горная, но по камешкам ее не перейти – серьезный поток. Что остается? Дальше по дороге должен быть мост – именно им намеревались воспользоваться мои люди, которым из-за чудачества сюзерена пришлось возвращаться южной дорогой. Идти туда? Не хотелось бы – это слишком близко к пещере, а местность там слишком открытая. Что остается? А остается тяжелый физический труд на голодный желудок.

На сооружение плота у меня ушло около часа. Рубить деревья не пришлось – все материалы позаимствовал от домов и сараев. Похвалил себя за предусмотрительность – топорик пригодился. Не сказать что получился второй Ноев ковчег, но через реку переправиться хватит, а дальше пусть в труху рассыпается или в море сплавляется самостоятельно и дальше до местного Арарата дрейфует – мне безразлично.

К штурму водной преграды отнесся ответственно. Связал вместе Штучку и ножны с мечом, прикрепил их к сумке, все вместе пристроил за спиной. Не слишком удобно, зато не уроню в воду. Руки должны быть свободными – в них придется держать шест.

При попытке забраться на плот понял, что он слишком неустойчив: стоять на нем во весь рост рискованно. Не пристало будущему владыке мира на коленях устраиваться, но, раз зрителей нет, можно поступиться капелькой величия. Тем более что без свидетелей я не слишком гордый.

Так, в коленопреклоненной позе, я и начал переправу. Речка узкая – полминуты дел максимум. Увы – не успел до середины добраться, как случился опаснейший форс-мажор. Длинный шест, которым я отталкивался от дна, ухитрился там застрять. Наверное, меж камней больших угодил. Вытащить его дело нетрудное, но здесь вмешалось течение. Оно не желало ждать – продолжало тащить плот, будто упряжка упрямых быков. Шест изогнулся, а затем мне пришлось выпустить его из рук, иначе пришлось бы оставаться здесь, провожая взглядом уходящий «Ковчег».

Случившееся поставило меня в затруднительное положение. Я не озаботился изготовлением запасного шеста (преждевременно себя в умные записал), а грести руками или ушами – затея бесперспективная. Течение иногда начинало тащить плот к берегу, но там он рано или поздно наталкивался на камни, после чего его опять отталкивало на середину. Застревать на «рифах» он не желал, а речка чем дальше, тем веселее наращивала ход. От идеи использовать вместо потери Штучку отказался. Велик риск и ее лишиться, да и коротковата – мало где до дна сможет достать.

А в сущности, чего я разволновался? Несет меня именно туда, куда хотел. Даже если не получится добраться до левого берега, просто дождусь, когда занесет в озеро. Там течение не такое беспощадное – выгребу Штучкой. Или приделанными к бестолковой голове ушами…

Мысли были хорошими и правильными, вот только комфорта маловато. Мало того что сижу в унизительной позе, так еще и конструкция, сбитая наспех, демонстрировала последствия оставленных дефектов. Бревна разъезжались, из-за чего едва не провалилась правая нога; на бурунах плот начинал предсмертно трещать; холодная вода ухитрилась промочить штаны. Прикинув расстояние до озера, я приуныл. Даже с такой скоростью добираться до него придется не один час. К тому моменту я превращусь в отупевшую от холода ледышку. Вкупе с голодом слишком серьезное испытание для ослабленного организма.

И аллергию на речные прогулки могу заработать…

Не. Ну его. Надо к берегу выбираться, пока мой «Ковчег» не стал «Титаником», повторив печальную участь своего знаменитого предшественника.

Осторожно, стараясь не развалить и без того на последних соплях держащийся плот, снял со спины связку барахла, достал из нее Штучку. Коротковат шест – и двух метров не наберется. Ничего, до дна я загадочной красавицей тянуться не буду. Поработает веслом – авось не обидится.

Нащупал паз, потянул вверх ползунок. На конце вспыхнуло нереально отполированное лезвие. Жаль, что размеры его столь скромны, – сейчас бы не помешала лопасть побольше. Надо выговор объявить неизвестным мастерам – могли бы предусмотреть регуляторы длины и ширины.

Теперь остается дождаться, когда течение в очередной раз понесет к левому берегу, а там начну ему помогать. Если не с первой попытки, то с десятой все получится.

До десятой попытки дело не дошло. Уже на третьей я удачно оттолкнулся от вовремя подвернувшегося валуна, затем избежал столкновения с другим, после чего течение выбросило плотик на тихую воду прибрежной полосы.

Здесь я уже не опасался лишиться Штучки, и пришлось изящному продукту неведомых технологий поработать вульгарным шестом плотогона. Впрочем, после издевательств с попытками грести лезвием ее, наверное, уже ничем не смутить.

За пару шагов до береговой полосы плот, хрустнув об валун, встал намертво. Ноги от долгого сидения в неудобной позе одеревенели, и, поднимаясь, я едва не рухнул в воду. В принципе уже не страшно – разве что макушка до сих пор ухитрилась сухой оставаться.

Выбравшись на сушу, первым делом энергично размялся. Живот при этом скрутило болезненной судорогой. Бедолага как бы намекал, что без приличного продуктового довольствия не стоит плясать ошпаренной макакой, расходуя и без того невеликие силы.

Я сделал вид, что глух к намекам, – продолжил разгон крови по жилам. Уж очень замерз. И тут случилось маленькое чудо – через огромную прореху в сплошной облачности проглянуло солнце. Даже вспомнить боюсь, когда видел его в последний раз. И хотя ясное небо при такой погоде обычно свидетельствует о продолжении заморозков или даже их усилении, все равно счел это хорошим предзнаменованием. Высшие силы будто благословляют на продолжение пути, поздравляя с удачным исходом нелегкого этапа.

Задерживаться здесь не стоит: местность открытая, просматриваемая со всех сторон. Разогнал кровь по жилам – и ходу отсюда: надо найти местечко поинтимнее.

Отойдя от берега, нашел среди кустов полянку, поросшую высокой травой. Она, естественно, засохла, зато при желании здесь можно было стог сена заготовить голыми руками. Стог мне не нужен (не настолько еще оголодал), а вот маленькая охапка пригодится. Сбив ее в подобие подушки, уселся на мягкое и предался странному занятию – начал разглядывать Штучку. Дел у меня невпроворот, причем одно важнее другого, но все равно нужен отдых после «веселой» переправы, да и солнышко, даже зимнее, хоть немного влагу из одежды должно убрать. Разжигать костер средь бела дня нежелательно. Опасная пещера недалеко, сухих дров нет – дым заметят и подумают нехорошее. Так что надо терпеть до вечера, растрачивая остатки энергетических запасов на дополнительный прогрев организма. Как стемнеет, где-нибудь в овраге устрою теплый ночлег.

Нельзя сказать, что до этого я не изучал оружия Буониса, но впервые выпала возможность сделать это при ярком свете. Да и вопросы дополнительные накопились. Когда монотонно шагаешь, стараясь не думать о голоде, в голову иногда разные мысли лезут, в том числе и умные.

Вот почему старуха не забрала Штучку себе? Если ей не нужна, могла бы обменять на что-нибудь полезное у гостей-демов, или просто им отдать. Нет же – оставила валяться в самом вонючем углу пещеры. То, что гости к ней забредали не один раз, – это факт. Убиенная мною парочка в разговорах между собой давала понять, что о бабке и ее жилье знают многие, причем с подробностями. Значит, место если и не пользовалось бешеной популярностью, то было хоть изредка посещаемым. Вот мечей у Буониса не осталось, и при обыске я их тоже не нашел. Не могли же рассыпаться в пыль! Забрал кто-то. А тут такое чудо на полу просто так валяется. Да увидь Гоб или его командир это оружие… Нет, на глаза она таким, как они, точно не попадалась.

Может, старуха думала, что это простая палка? Может, и так… Вот только есть одна странность. Мумия стража была покрыта слоями мышиных экскрементов будто коркой. Мне пришлось долго очищать перевязь, которую приватизировал, а чтобы обыскать одежду, потратил не меньше часа. Дерьмо, окаменев, по твердости немногим уступало цементу.

А еще оно, видимо, по едкости приближалось к кислоте – кольчугу сожрало до сплошной ржавчины и одежду обесцветило. Кожа перевязи плохо гнулась и выглядела так, будто я нашел ее на задворках помойки (что на удивление близко к истине), а метательные ножи не коррозировали лишь потому, что были сделаны из бронзы. Да и та местами позеленела.

И во всем этом разгуле дерьма Штучка лежала абсолютно чистой – будто обнаженная девственница в кабине озабоченного дальнобойщика. Я во многое готов поверить, но только не в то, что летучие мыши, движимые любовью к прекрасному и загадочному, старались гадить мимо оружия стража.

Щедро вывозив древко Штучки, я положил ее на сухую траву и занялся наблюдениями. Надолго это занятие не затянулось. Нет, не потому что надоело. Просто в какой-то момент понял, что на оружии не осталось ни пятнышка, а я даже не заметил, как это получилось.

Повторил опыт. Так и есть. Секунд двадцать – тридцать – и грязи как не бывало. Не пристает она. Будто испаряется или потихоньку осыпается. С лезвием аналогично. Точнее, еще круче. Его даже на секунду нельзя было испачкать.

Значит, мышки на Штучку гадили, только безрезультатно. Очень удобно – я по натуре не последний лодырь, но рад, что обзавелся оружием, не нуждающимся в чистке.

Вернемся к главному вопросу: почему такую странную, бросающуюся в глаза вещицу не приватизировала старуха? Она не могла ее не заметить. В ту часть пещеры наведывалась постоянно, устроив в одном из углов нужник. Рано или поздно обязана была заинтересоваться необычным шестом. Забрать, спрятать среди остального хлама. Но нет – оставила на полу, возле тела стража.

Стоп. Как лежала Штучка? Аккуратно, параллельно стене. Бабка специально так положила? Зачем? Откуда мне знать – если у обычных психов не все дома, то у старухи, похоже, вообще весь народ оттуда свалил безвозвратно. Надо быть таким же сумасшедшим, чтобы понять логику ее поступков.

Ладно, спишем все на ведьмину шизофрению. А откуда вообще Буонис мог достать такую прекрасную вещицу? Глядя на волшебный клинок, жаба, давясь слюной, рисует в воображении картины огромных складов, набитых еще более полезными вещами. Мне много не надо – хотя бы несколько тысяч мечей из этого металла и миллион наконечников для стрел и болтов. Для заработка стартового политического капитала хватит, а там я уже без подарков судьбы развернусь.

Так и вижу, как на пути разогнавшегося серебряного лезвия оказывается шея ненаглядного инквизитора. А потом иду в гости к палачам. Я человек незлопамятный, но зла не забываю.

Из сладких грез вырвал грубый, сразу непонравившийся голос:

– Да этот блаженный здесь яйца высиживает.