Глава 10
Подросток, заставивший семерку взрослых дикарей позабыть о работе, не соврал. Крик он поднял не от нечего делать, а потому что на этом берегу появились… Нет, вовсе не хайты.
Но все равно правду сказал. «Не такие, как мы, которые с железом в руках», — так перевела Кэт термины, под которыми ваксы подразумевают хайтов. Так все и оказалось, придраться не к чему.
Так, да не так.
Отряд землян поначалу двигался, строго придерживаясь направления, заданного людоедами. Те помчались наискосок к побережью и с ходу прилично оторвались. Но Рогов не ставил целью их догнать, надо всего лишь пройти следом и с безопасной дистанции разглядеть причину переполоха. Для этого не нужно торопиться — если там и правда объявились хайты, бой надолго не затянется и можно легко выяснить истину, просто осмотрев его результаты.
Результат боя ваксов с хайтами может быть только один — куча волосатых трупов, изрубленных и исколотых стальным оружием.
Когда чуть левее послышались истошные крики, пришлось подкорректировать путь. Руины неплохо приглушали звуки, а также искажали направление на их источники. Но город не такой уж большой, к тому же дело происходило на берегу, от которого не успели удалиться — именно туда бросились ваксы. И на этом берегу было весело.
Здесь в древние времена располагался порт. Его строители на совесть подошли к работе: заковали набережную в корсет из неподъемных гранитных блоков, время и прибой ничего не смогли с ней сделать; столь же основательно отнеслись к вопросу возведения причалов. Однако, увы, здешнее озеро можно смело назвать морем, пусть, возможно, и небольшим. При сильных южных ветрах волны с силой набрасывались на сооружения, и как бы крепки те ни были, со временем сдавали позиции.
Но все равно осталось немало, к тому же часть портового хозяйства находилась в той самой реке, к которой двигался отряд. Устье ее крайней левой протоки осталось без естественных берегов, там вздымались сплошные стены из тех же блоков — будто канал получился. Здесь тоже хватало коротких причалов, крайние были сильно разрушены, но те, которые подальше, уцелели неплохо, волны сюда если и дотягивались, то ослабленными, не способными разбить древнюю кладку. Хоть бери да пользуйся.
И кто-то воспользовался.
У одного из почти неповрежденных причалов стоял корабль. Или, скорее, большая лодка, потому как палубы, прикрывающей трюм, на ней в помине не было. Но совсем уж скорлупкой не назовешь — посудина солидная, даже мачта имеется, причем сложная, с системой оттяжек и вант, по которым в случае надобности карабкаются матросы. Осадка у такого суденышка не может быть серьезной, так что мелководье не помешает ему пристать чуть ли не в любом месте. Но здесь удобнее всего: можно с комфортом высаживаться прямиком на каменную лестницу, она уцелела отлично, никаких сходен не требуется.
Чуть дальше по берегу, у очередной невывезенной кучи блоков из зеленого мрамора, ваксы устроили что-то вроде временного лагеря. Поставили длинный наклоненный шалаш, прикрывавший от солнца и ветров с моря, под ним соорудили лежанки из веток и тростника, рядом выложили основательный очаг и натаскали дров.
Пришедшие водой напали на этот лагерь, и это точно не хайты. Не требуется бинокля, чтобы опознать обычных людей. Чуть больше десятка человек в одежде из кожи и грубой ткани, ноги в обмотках и лаптях, реже в сапогах, большинство с нагрудниками и шлемами, у многих одинаково красные щиты. Почти все с копьями, оснащенными короткими железными наконечниками, парочка с топорами, один с коротким мечом. Еще один держался в сторонке от свалки, в руках его был причудливо искривленный лук. Явно сложное и продуманное изделие: примитивным деревянным поделкам землян до него бесконечно далеко. Лучник — единственный обладатель кольчуги, остальные довольствовались кожей во всем, что не касается шлемов. Даже бляшки на доспехах и щитах костяные или из материала, похожего на кость.
Очевидно, нападение последовало в тот самый момент, когда все взрослые мужчины пребывали на раскопках. В лагере оставались лишь женщины и дети, и почему-то они не разбежались в разные стороны, увидев пристающую большую лодку, остались на месте. За что и поплатились: теперь их окровавленные тела валялись повсюду.
Примчавшаяся семерка расклада сил не изменила. Уже двое волосатых воинов корчились на земле, подстреленные лучником, остальные скрывались в ближайших развалинах и осыпали бранью приближающихся бойцов ближнего боя. Нет никаких сомнений в том, что если дикари так и будут продолжать упражняться в неизящной словесности, то останутся здесь все до единого. Нападающие двигались вразнобой, непохоже на действие спаянного отряда бойцов, но преимущество в численности и вооруженности было бесспорным.
Мнардир, через щель между каменных блоков наблюдая за людьми, что-то быстро произнес, а Кэт также поспешно перевела:
— Он говорит, что эти ваксы совсем не такие, как у нас, а эти люди могут быть опасными. Здесь дикие места, здесь всякое случается. Красные щиты у некоторых, а это почему-то плохо. Говорит о каких-то людях моря, которые живут за проливом. То есть к востоку от пролива. Мнардира сейчас трудно понять, но этих людей он точно опасается и говорит, что нам тоже следует их опасаться.
— Вот сейчас и выясним, — произнес Рогов.
Может, и вопиющую глупость задумал, но лучше узнать все прямо сейчас, пока незнакомцы заняты избиением дикарей.
Выбравшись из-за укрытия, поднял руку, помахал и, дружелюбно улыбаясь, прокричал одну из хорошо выученных фраз на языке аборигенов:
— Приветствую вас, друзья! Пусть солнце всегда освещает ваш путь!
Для обстановки боя фраза не очень-то лаконичная, но ничего уместнее придумать не сумел. Увы, он не полиглот.
Человек, вооруженный мечом, обернулся, уставился колючим взглядом, злобно гаркнул:
— Халоноро ато тачачай дипниро!
Что он этим хотел сказать — непонятно. Слишком необычная фраза, нужно время перевести и осмыслить. Зато действия лучника очень даже понятны. Отвернувшись от ругающихся дикарей, тот проворно вскинул лук, натянул, выпустил стрелу. Какой меткий гад, Рогов чудом успел присесть, чуть макушку не задело.
— Да вы нарываетесь! — крикнул он, укрываясь за массивным блоком из того же зеленого мрамора.
Высунулся сбоку, успел увернуться от очередной стрелы и заметил, что лучником дело не ограничилось: в сторону невесть откуда появившегося наивного крикуна выдвинулись четыре копейщика. Приближались с явно нехорошими намерениями.
— Похоже, дружить с тобой они не жаждут, — нервно усмехнулся Киря. — Один я тебя терплю, цени мою покладистость, Рог.
Вот что за человек, даже в такой ситуации язык не может угомониться.
— Куру бадо таштадо! — закричал Мнардир. — Мари ато курабеле! Тубето гари!
— Мнардир говорит, что это очень плохие люди, — перевела Кэт, спустившись ниже и торопливо натягивая тетиву.
Она предпочитала это делать в самый последний момент. Даже по следам ваксов только что шла с неподготовленным оружием. Все потому что лук у нее так себе — простая деревяшка, если постоянно натянутым держать, быстро придет в негодность.
Плохие люди или не плохие, а что теперь делать? Спуститься с кучи обломков и дать деру? Так ведь кучу можно смело назвать холмом — немаленькая, дерном ее затянуть не успело, и камни здоровенные выпирают там и сям, быстро по таким не побегаешь. Пока доберутся до низа, эти, которые с копьями, могут успеть сбоку обойти. Ну это если в лоб не полезут.
Высунувшись на миг из укрытия, вновь спрятался и приказал:
— Мазила, сможешь снять лучника?
— Легко. Но только если он меня первым не снимет. Мне ведь подняться надо и прицелиться, а он уже наготове стоит и облизывается.
— Я высунусь на пару секунд, он выстрелит в меня, он всегда стреляет. Только тогда поднимайся. Только не медли: лук не арбалет, быстро новую стрелу выпустит.
— А то я не знаю.
— Остальным приготовиться: как только упадет лучник, займемся остальными.
Никто ни слова против не сказал. Рогов решил воевать с туземцами? Ну так он командир, в бою его решения не обсуждаются, этого даже Киря не оспаривает.
До сих пор против людей землянам сражаться не доводилось. Вроде как Рогов должен сейчас испытывать душевный трепет, но его почему-то в помине нет. Хотя нервишки, конечно, играют, очень не хочется заработать стрелу.
Приподнялся, уставившись в стоящего метрах в тридцати лучника. Тот, не сводя с Рогова напряженного взгляда, прищурился. Все, надо резко приседать — ждать, когда хлопнет тетива — смерти подобно. Оружие у туземца не из простых, стрелы летят так быстро, что не уследишь.
Как ни торопился, а чуть не опоздал. Стрела хлестко задела ухо, показалось даже, что разрезала кончик. Но нет, обошлось, просто оперением чиркнула.
А прошла бы чуть левее — и могло пробить череп. Вот и крест на биографии — ведь камень жизни много чего лечит, но покойника поднять ему не под силу.
— Мазила!
Однако тот уже вскочил, не стал ждать команды, среагировал на хлопок тетивы. Арбалет к плечу, выстрелил, не выждав и половинки секунды, чуть ли не навскидку. Но ругать его не за что, не такой уж и короткий болт чуть ли не по оперение вошел в грудь лучника, кольчуга не спасла против изделия из арматурной стали.
Раненый выронил стрелу, которую уже собрался было накладывать на тетиву, пригнулся и неуверенной походкой засеменил прочь, ошеломленно оглядываясь через плечо. Лицо его вмиг побледнело, хищное выражение, которое не сходило до этого, быстро сменилось растерянным.
Отвоевался, тут не надо быть врачом, чтобы понять: рана скверная, зеленка здесь не поможет.
Копейщики не стали идти в обход, терпеливо поднимались наверх. Снять их не проблема, в отряде на девять человек четыре арбалета и два ружья. Последних, правда, до сих пор в бою не применяли, но судя по результатам пробной стрельбы по мишеням, сработают как надо.
В этот момент ситуация резко изменилась. Дикари скрывались в развалинах не просто так — они знали то, о чем нападавшие не догадывались. Видимо, в руинах занималась раскопками не одна группа, и первая орала не только ради желания поругаться как следует, но и наводила остальных на цель. Сейчас ваксы выскочили одновременно всей оравой, и было их далеко не семеро. На глаз не меньше пятнадцати — где-то семнадцать-восемнадцать. И надо отдать должное, атаковали одновременно, не теряя времени на пустые ритуалы и выставление лучших поединщиков ради зрелищных одиночных боев.
Похоже, эти туземцы здорово досадили ваксам — троглодиты в бешенстве.
Люди, только что уверенно приближавшиеся к людоедам, резко остановились и явно растерялись. Кто-то попятился, выставив перед собой копье, кто-то начал кричать, перекрикивая остальных, и в голосах хватало ноток страха.
Четверка копейщиков перестала карабкаться наверх. Дружно развернувшись, уставились на то, как на углубившихся в лабиринт руин товарищей с трех сторон мчатся волосатые фигуры.
Бить в спины — неблагородно, но Рогова это ни капельки не смущало.
— Арбалетчики, огонь! Мазила, ты ждешь и стреляешь после всех по оставшимся на ногах! Ружья тоже ждут! Лена, бьешь вместе с арбалетчиками!
Все, кроме Рогова и Палача, с оружием дальнего боя. Да, поскупился Холод, мог бы еще парочку чего-нибудь выделить — наверняка оставалось, он запасливый.
Три арбалета на четыре цели — маловато. Особенно если стрелки неопытные. У таких обычное дело, когда все одновременно лупят в одну-две самые привлекательные цели. Какое-то неведомое стадное чувство работает, будто на рожах врагов крупными буквами написано «убей меня первого».
Сейчас все иначе. И дело не в том, что лиц противников не видно, те ведь отвернулись, вниз посматривают. Просто неопытных в отряде нет, и не надо даже цели распределять, в таком случае все просто ждут, когда выстрелит первый, и работают исходя из его результатов. При скромном количестве стрелков тактика себя оправдывает — ведь время практически не теряется.
Щелк. Левый копейщик резко приседает, заработав болт под лопатку. Щелк, второй с криком проворачивается на месте, заваливается, складываясь пополам — в хребет попали. Щелк — третий, уже было дернувшийся, ловит подарок в бок. Арбалетчики бьют чуть ли не в упор, дистанция метров десять, косоглазых в отряде нет. Ну это не считая Палача, но там все дело в национальности, а не в навыках.
На пять баллов сработали.
Четвертый понял, что зря он вообще сюда забрался, помчался было вниз, но тут щелкнул последний заряженный арбалет, а Мазила, несмотря на красноречивое прозвище, промахивается редко.
А с такой дистанции — вообще никогда.
Внизу тем временем тоже начала литься кровь. Туземцы поймали первых ваксов на копья, но остальные налетели всей оравой, тем более что одно направление оказалось неприкрытым — дикари прыгали на головы с высоты руин, напрочь игнорируя риск поломки костей, люди не ждали неприятностей сверху. Все же у троглодитов не отнять того, что они могут вести себя абсолютно бесстрашно, заводясь до такого состояния, когда в одиночку готовы ринуться на толпу.
В общем, туземцы тоже начали нести потери. Слишком много противников, и слишком быстро они налетели, с ходу окружив и сдавив.
Копье — достойное оружие. Но в тесной схватке работать им непросто.
А иногда невозможно.
Самые продуманные аборигены вообще не стали пачкать сталь кровью. Развернулись и припустили к реке, бросив товарищей. Не все желающие успели так вырваться, лишь самые проворные. Остальных перехватили и легко начали наказывать, пользуясь тем, что тех никто не прикрывает.
Справа знакомо клацнуло, потом угрожающе зашипело, обернувшись, Рогов успел увидеть, как вспыхнул порох на полке ружья Грача, затем бахнуло, из ствола вырвался клуб дыма, внизу закричали в несколько глоток. Такое впечатление, что задело сразу несколько противников.
Скосив взгляд, убедился, что ничего подобного не произошло. Валяется лишь один убегающий, да и то не совсем валяется, а просто упал и теперь поднимается. Страдальчески кривится, шерстяные штаны сбоку быстро намокают от крови, но все еще пытается уйти. Вот он встал на ноги, вот помчался за остальными, сильно припадая на правую ногу: повреждено бедро.
А почему кричали в несколько глоток? Должно быть, просто звук выстрела напугал — ведь такое оружие неизвестно ни туземцам, ни ваксам.
— Грач! Кто приказал стрелять?!
— Да я… да я сам не понял, как такое получилось, — начал невнятно оправдываться товарищ.
Действительно парень в растерянности. Должно быть, вообще не думая сработал, такое случается с некоторыми.
Спасибо, что не со всеми.
Может, кого-то и напугал грохот выстрела, но только не ваксов. Те продолжали вдохновенно избивать туземцев, ни на что не отвлекаясь. Собственно, избиение приближалось к завершению. Лишь три аборигена оставались на ногах, причем у одного кровь густо заливала голову. Прижавшись спинами к уцелевшему фрагменту гранитной стены, люди отчаянно отбивались парой топоров и мечом. Не успевшие удрать копейщики свалились все до единого: их оружие совершенно не подходило для тесных схваток.
Эти держались хорошо и, возможно, сумели бы отмахаться, все же чувствовался боевой опыт. Но это только против стандартных ваксов давало шанс. Здешние явно не такие — эти без зазрения совести применяли копья не только на охоте, но и на войне.
Или считали людей дичью неразумной — тоже вариант.
Туземцы отбивались грамотно, уже несколько изрубленных тел валялись перед их позицией. Но остальные, зажимая, работали копьями с дистанции, куда ни топоры не дотягивались, ни тем более короткий меч.
Мечник успевал отбиваться, а вот тяжелыми топорами работать на оборону непросто, спасали только щиты. Но полностью тело ими не прикроешь, а ваксы не глупили, работали то по ногам, то по голове. Волей-неволей приходилось защищать верхнюю часть тела, зарабатывая раны в голени и бедра. В таких условиях и пары минут не простоишь, свалишься от кровопотери: дыры в тебе проделывают одну за другой.
Троица прекрасно это понимала и потому решилась на отчаянный шаг — покинула позицию, защищавшую людей с одной стороны, пошла на прорыв. Один, до этого раненный в голову, упал сразу, Рогов даже не понял отчего. Но остальные ухитрились раскидать ваксов, заработав еще несколько отметин на шкуре, но и несколько дикарей приголубив.
Но это туземцев не спасло.
Мечника свалили, устроив подсечку копьем. И тут же забили ударами сверху вниз, работая не только копьями, но и каменными топорами. А потом, оставив агонизирующее тело в покое, ринулись за отчаянно прихрамывающим последним противником из троицы. Тот, несмотря на израненные ноги, с места набрал неплохую скорость, кривоногим дикарям непросто такую держать.
Рогов пересчитал оставшихся ваксов. Лишь тяжелораненые и не подающие признаков жизни не ушли с поля боя, все остальные устремились в погоню. Восемь тел — неплохо туземцы поработали, если учитывать численность противника. То есть выкошена половина или чуть меньше.
Оставшееся количество Рогова не смутит даже в чистом поле. И потому не раздумывая отдал приказ:
— Все вниз. Стрелки, готовьтесь встречать ваксов, они быстро вернутся, этот хромой далеко не убежит. Палач, мы с тобой собираем трофеи. Ни одной железяки не оставляем.
— Хорошо придумал, — осклабился китаец.
Насколько Рогов знал от Мнардира и туземок, у людей с востока тоже имеет место металлический голод. Нет, может, руды у них и достаточно, да только настоящая промышленность отсутствует, выручает сплошная средневековая кустарщина. Беднота в быту до сих пор охотно использует инструменты из камня, кости и дерева, выработка железа на душу населения ничтожна, всех потребностей не покрыть. Даже технологии семнадцатого-восемнадцатого веков здесь станут революционным прорывом, дай только землянам добраться до богатых источников сырья.
Дефицит металлов подразумевает их экономное использование. Рогов ничуть не удивился, убедившись, что наконечники у копий и правда крохотные, топоры вычурной формы не от хорошей жизни, меч тоже скромен до слез. Но это уже готовые изделия, не придется неопытным кузнецам землян корячиться, можно прямо в таком виде вручать нуждающимся.
Кэт, игнорируя предостерегающие крики Рогова, со всех ног помчалась к лучнику. Он недалеко ушел, шагов на полста, там и свалился. Мысленно прокляв неугомонную подругу, припустил следом. Та жадно ухватила лук и колчан, остальное напрочь проигнорировала. А Рогову пришлось снимать роскошный пояс, на котором болтались ножны с узким кинжалом, затем с немалым трудом стянул непослушную кольчугу. Спасибо, что она не сплошная, по бокам тонкими ремнями затянута. Надо только с ними разобраться, а это нетрудно.
Подстреленный в процессе мародерства очнулся, застонал, но мешать не стал.
Да и сил на это не было, из него кровищи лужа натекла.
Палач предостерегающе крикнул:
— Рогов, назад! Волосатые возвращаются!
Дернул кольчугу с силой, срывая с головы, рванул вслед за Кэт, на ходу ухитряющейся любоваться трофейным оружием.
Вот ведь отмороженная, у нее точно не все дома. Кругом стоны и слезы, а она радуется вещам, отобранным у умирающего. Не первый раз поступки подруги коробят Рогова. Он и сам временами грубоват, но он же мужчина, ему простительно.
Кстати, лук на вид и правда ничего.
Костяные пластины, причудливо изогнутая древесина явно не из первого попавшегося бревна, да еще и обкручено местами чем-то непонятным. Даже мало разбирающийся в луках Рогов понял, что вещь на порядок лучше тех, которые делают поселковые умельцы.
Народ без дела не сидел: копья собраны и увязаны вместе, на телах не осталось ни одного предмета, в котором имеется хотя бы грамм металла. Сняты шлемы и пояса, лучшие нагрудники тоже стянуты, пусть даже в них нет ничего, кроме укрепленной кожи. И правильно — ведь кожа плотная, толстая, защиту дает приличную, земляне такую выделывать не умеют. Поклажа отряда серьезно выросла, но это тот случай, когда жалеть спины не стоит.
Ваксы возвращались неспешно, и морды у них были невеселыми, хотя ранены далеко не все. Должно быть, настроение испортилось из-за бегства лодки — туземцы, удравшие первыми, успели до нее добежать и оттолкнуться от причала. Троглодиты вроде плавать умеют, но в такой ситуации это не очень-то поможет.
Да и не все из них отличные пловцы.
Волосатые остановились шагах в семидесяти. Нетипичная для них дистанция: обычно последний рубеж у ваксов раза в два ближе. Видимо, несмотря на увлеченность боем, успели заметить, что земляне умеют эффективно наказывать издали, и желания подставлять шкуру не испытывают. Маловато их осталось на ногах, поневоле приходится осторожничать.
Ваксы смотрели на людей, люди на ваксов.
— Может, из ружья пульнуть, — нервно предложил Грач. — Они такого пугаются.
— Ты уже пульнул, снайпер хренов, — беззлобно процедил Киря.
— Наведите на них и ружья, и арбалеты по счету «три», — приказал Рогов. — Один, два, три.
Товарищи дружно вскинули оружие, людоеды при этом так же дружно вздрогнули, а некоторые даже попятились.
— И правда боятся, — ухмыльнулся Киря. — Если пульнуть в воздух, побегут как пришпоренные антилопы.
— Пришпоривают лошадей, — встрял Толик.
— Не умничай, ничего ты не понимаешь в антилопах.
— Порох и пули переводить только в крайнем случае, — напомнил Рогов.
— Ты это Грачу говори, остальные не забывают.
Один из дикарей, небрежно помахивая трофейным топором, обернулся к остальным, громко забубнил.
— Что он говорит? — спросил Рогов, ни к кому не обращаясь.
И без обращения понятно, кто должен отвечать, но тут случился облом — Кэт медленно покачала головой:
— Далеко, я только отдельные слова различаю. И не все из них понимаю, у них тут свой диалект. А может, просто из-за того, что плохо слышно. Вообще не понять, он будто в нос говорит. И слова другие, первый раз такие слышу, ничего похожего не припомню.
Дикарь, умолкнув, развернулся и, не сводя взгляда с землян, пошел прочь, направляясь вдоль берега. И что интересно — дороги не видит, но шагает быстро и не спотыкаясь, хотя камней на пути немало валяется.
Остальные ваксы, постояв несколько мгновений, потянулись за ним, тем самым показав, что он здесь самый главный, поперед такого никому нельзя рваться — правила на этот счет четкие, исключения делаются лишь для шаманов или при прямом приказе.
Раненые, все еще остающиеся на поле боя, направились следом, помогая друг другу: не все могли удерживаться на ногах. В сторону землян при этом ни один не обернулся.
— Боятся нас, все подальше отошли, — обрадовался Грач.
— А ты бы не боялся? — спросил Мазила. — Нас столько же, и у нас оружие гораздо лучше. Они не слепые, видели, как легко мы этих выкосили. Может, кого-нибудь и успеют достать, только победа им не светит ни при каких раскладах. Никто на такое не пойдет, не такие уж они и дикие.
Ваксы далеко не отошли, начали заниматься разоренным лагерем, стаскивая тела женщин и детей в одну кучу. Из руин выбрались спасшиеся при разгроме, начали помогать воинам в скорбном труде под заунывный вой уцелевших баб.
Землян продолжали игнорировать.
А Рогов оглядывался нервно: не верилось, что их оставили в покое, зато верилось в то, что ваксы дожидаются очередного подкрепления. Людей слишком мало, и оружие у них не такое уж хорошее, чтобы легко громить толпы врагов. Арбалеты бьют недалеко, перезаряжаются долго, с ружьями тоже не все ладно. Оптимальный вариант — быстро отойти, разорвать дистанцию, скрыться с глаз ваксов. Но это значит, что придется забираться в лабиринт руин, где, возможно, укрываются другие дикари. Там полным-полно мест, где волосатые свалятся на голову, не позволив стрелкам реализовать возможности своего оружия на дистанции. Земляне сильны и в рукопашной, но это потери ранеными и убитыми — такого себе позволить они не могут.
Решившись, Рогов, не сводя взгляда с суетившихся дикарей, произнес:
— Чуть вперед пройдем и потом вдоль руин до реки. И дальше по ее берегу.
— Идти к ним? — нервно спросил Грач.
— Я же сказал — чуть-чуть пройдем, надо выбраться из этих развалин.
Ваксы могут счесть маневр землян актом агрессии. И тогда или нападут или разбегутся. А там, возможно, вернутся с подкреплением. Может, лучше самим на них напасть? Выкосить кого успеют, чтобы ослабить силы врага? Но все, что люди знают о троглодитах, подсказывает, что в данный момент у волосатых нет агрессивных намерений. Непонятно, что у них в головах, но задумай недоброе — не стали бы как ни в чем не бывало хлопотать над своими убитыми. Нет в них изощренного коварства, опасаться стоит не этой оравы, а тех, кто может скрываться в руинах. Кто знает, сколько групп занимаются раскопками города.
Дикари не нападают на землян. И даже занимаются своими делами у них на виду. Это может означать только одно — подчеркнуто показывают, что не считают их врагами. И вообще не воспринимают как угрозу. Самым простым способом демонстрируют свое миролюбие.
Ну да — не хотят знакомить шкуры с арбалетными болтами, к тому же шкуры друг другу не портили, обид нет. Обычно ваксов последнее не останавливало, но здешние троглодиты чуть ли не во всем уникальны.
С волками жить — по-волчьи выть. Рогов, не один месяц имея дело с волосатыми, много чему научился, в том числе и от них. И потому тихо произнес:
— Грач, выходи первым. Возьми из связки три копья, положи их на полпути к их лагерю. И не спеша возвращайся к нам.
— Зачем?
— За тем, что нам надо ноги унести без проблем, а здесь три селения ваксов рядышком, это может стать проблемой.
— Неси-неси, — поддержал Рогова Киря. — Этих мы вместе били, волосатые считают, что им тоже доля полагается. Вон как старший волосатый косится, явно чего-то от нас ждет, и понятно чего. Хотя по мне, три — многовато. Незачем этих обезьян так подогревать.
— Шевелись уже, — не выдержал Рогов. — Мы так до вечера топтаться будем.
Грач быстро преодолел несколько десятков шагов, остановился примерно на полпути к лагерю дикарей, бросил под ноги копья, развернулся, направился назад. Ваксы, отложив свои дела, наблюдали за ним очень внимательно, но нападать не торопились и помалкивали.
Тот же вакс, который после боя выступал с непонятной речью, отделился от остальных, направился к людям, всем своим видом демонстрируя, что смелее него никого во Вселенной нет и быть не может. Хотя по тому, как сжимал трофейный топор, понятно — нервишки шалят. Что это за племя — непонятно. Обычно их легко различать по татуировкам, некоторые даже на уши ухитряются наносить, но здешние рисованием по коже не слишком увлекаются. Что-то вроде простой синей змейки, обвивающей правое запястье, и больше ничего.
По меркам тех дикарей, которые обитают севернее — несусветная скромность.
И еще это первые троглодиты, у которых ярко выражена слабость к сложным прическам. Они почти всегда обходятся запущенным колтуном, гораздо реже устраивают что-то вроде неряшливой гривы. А у здешних назад свисает ненатурально ровный раздвоенный хвост — похоже, маслом или чем-то вроде него форму придают, да еще и густо оплетают тонкими черными бечевками. Причем такое можно наблюдать лишь у взрослых мужчин и у баб, а молодежь вообще к волосам не прикасается, их головы разве что ветер причесывает.
Далековато земляне забрались, раз даже ваксы здесь не такие, как везде.
Дикарь остановился над брошенными Грачом копьями, покосился вниз, презрительно скривился, что-то торопливо и громко проговорил.
— Половину слов впервые слышу, половина непонятно к чему сказана, — «перевела» Кэт. — Мне кажется, у этого племени своя грамматика, такого странного построения фраз я ни разу не встречала. Все с ног на голову перевернуто, плюс измененные туземные словечки проскакивают.
— Он говорит, что мы маловато железа оставили, — уверенно заявил Киря.
— Скажи ему, что прокурор добавит, — буркнул Сусанин.
— Я в языках не силен.
— А чего тогда умничаешь?
— Да тут даже дубоголовый поймет, у него поперек морды аршинными буквами все написано. Аж трясется от жадности.
— Кэт, ты сможешь ему сказать, что мы это оставляем им, а сами уходим? — спросил Рогов. — Без споров, просто эти слова — и ничего больше.
— На его наречии не смогу. Но могу сказать так, как ваксы на севере говорят.
— Ну скажи хоть так, должны же они хоть немного разбирать язык соседей.
Кэт чуть подумала, подбирая слова попроще, затем быстро высказалась, даже Рогов все понял: четко, ясно и обошлась без витиеватых фраз.
Выслушав ее ответ, дикарь скорчил свирепую рожу и затянул длинную речь, из которой, разумеется, никто, включая много чего знающую девушку, ничего не понял. Но, судя по жадной роже, речь все о том же — маловато дали.
— Ты можешь сказать, что мы дадим еще каплю железа, но в следующий раз давать его будем уже не в дерево, а в их тела? — спросил Рогов.
— Я даже по-русски не поняла, что ты имеешь в виду, — ответила Кэт.
— Мазила, выстрели вон в то мертвое дерево. Не промажешь?
— Обижаешь. Но болт из него хрен потом вытащишь, только рубить.
— Это уже не наша забота, другие вытащат. Стреляй.
Болт с громким стуком завяз в сухой, но не трухлявой древесине, а Рогов вновь обратился к Кэт:
— Покажи на дерево и скажи то, что я тебе сказал. Теперь точно поймет.
Дикарь, выслушав Кэт, неспешно подошел к дереву, потрогал засевшую в нем сталь, покосился на людей задумчиво, будто что-то мысленно прикидывая. Затем вернулся, поднял копья и, ничего не сказав, так же неторопливо направился к своим.
— И что это значит? — спросил Грач.
— Он показал, что они приняли то, что мы им выделили. Между нами нет ссоры, — ответил Толик. — У дикарей такой обычай.
— Мы теперь у волосатых почти что свои: вместе от гопников отмахивались, — добавил Киря. — Может, даже друзьями станем, будем бухать на одних полянах и вместе коптить соленую человечину. А что это за типы были? И чего они на нас накинулись?
— Все вопросы потом, — ответил Рогов. — Уходим, пока он опять не начал канючить: железа мы себе куда больше прихватили, а глаза у него жадные.
