Место, где встали лагерем люди Рогова и Холода, было необычным с точки зрения географии. Здесь, на пересечении нескольких долин, сливались воедино три реки, бравшие начало высоко в горах от таявших ледников. Вода в них холодная даже в разгар жаркого лета, и в ней вольготно себя чувствовала не переносящая излишнего тепла форель.

Но слиянием дело не ограничивалось. Три струи смешивались перед исполинским уступом, с которого дальше срывались единым ревущим потоком. Водопад из тех, что в будущем могут стать магнитами для толп туристов.

Заснеженные горные вершины на севере, лишенные растительности скалы на западе и востоке, стена воды, обрушивающаяся с высоченного уступа, скалистый островок посреди бурлящей чащи, одинокая сосна на нем — сплошная красота.

Уступ, с которого срывались слившиеся струи трех рек, возник не сам по себе на ровном месте. Здесь, по уверениям Сфена, на поверхность выходила пачка пластов пород, устойчивых к разрушительным поверхностным процессам. И простиралась она с запада на восток, перпендикулярно наткнувшимся на нее водотокам. Если спускаться по одной из сторон речной долины, то в этом месте прежде относительно легкий путь сильно усложнится. Кое-где придется разворачиваться, потому как дорогу преградит отвесный обрыв, но обычно все не так страшно, попасть вниз можно, пусть и не без трудностей.

Правее ревел водопад, левее вздымался обрыв, но между ними располагался участок, где можно и наверх подняться, и вниз спуститься. Рогов это прекрасно знал и вышел прямо на него, упрямо провоцируя ваксов на продолжение преследования. Они отставали не больше чем на километр, и в редколесье, которое тянулось понизу, то и дело попадался им на глаза. Специально маячил, еще и останавливался в такие моменты, делая вид, что смертельно устал.

Впрочем, в этом он почти не притворялся.

Выносливость дикарей уже не просто напрягала, а начала представлять проблему. Рогов, похоже, слегка переоценил свои силы. Он ведь после марша к поселку и разведки не отдохнул, сразу ввязался в переделку. По-хорошему — зря связался с этим отрядом. Ведь хватало возможностей в самом начале оторваться, местность знакома как свои пять пальцев, а враги явно нездешние. Не пришлось бы мчаться запыхавшейся собакой, мечтая рухнуть на траву и лежать не двигаясь день-другой.

Сам себя перехитрил. Но теперь сбрасывать погоню с хвоста поздно, надо во что бы то ни стало захватить таинственный посох. Здесь это проделать легче всего, нельзя упускать такой шанс.

Местами приходилось задействовать руки: подъем слишком крут, на некоторых участках опасен. Когда спасенные с ледяных гор люди пойдут вниз, тут придется трос протягивать, иначе кто-нибудь обязательно сорвется и будет катиться до самого подножия. Хорошо, если все обойдется парой переломов, а ведь можно запросто убиться.

Последние метры, дальше сложных участков не будет. Обернулся, посмотрел вниз. Ваксы достигли кручи и теперь карабкались за ним парой сотен метров ниже. Не удержавшись, начал костерить их последними словами. И врага позлит, и свои в лагере Холода услышать должны. Дикари не знают языка землян, но догадаться о смысле сказанного нетрудно. Вон некоторые останавливаются, начинают показывать неприличные жесты и тоже что-то кричать. Поругаться троглодиты мастаки, они это дело уважают. Иногда один отряд может бранить другой с утра до вечера, так и не доведя дело до схватки. Так сказать, бескровно выпускают пар.

Перестав кричать, направился дальше. Нельзя терять время, круча пусть и сложная, но минут через десять они будут здесь, а может, и быстрее. Дикари ведь не так сильно устали, как Рогов.

Наверху его ждали. Десятки мужчин с разномастным оружием, и по виду не скажешь, что примчались только что.

— Вы что, давно здесь? — устало спросил Рогов у подошедшего Холода.

— Дозорные заметили тебя, а потом кучу, которая за тобой гналась. Сразу всех собрали и ждем. Это ваксы?

— У вас же бинокль есть, не могли рассмотреть?

— Не успели — когда собрались, те уже близко были. Боимся высовываться, не хотим, чтобы они о нас узнали. Ты ведь специально их сюда тащил, я правильно понял?

— Да, хотел маленько ослабить волосатую ораву. Их двадцать шесть, точнее, уже двадцать пять. Доспехов нет, арбалетчики легко справятся, деваться на этом склоне им некуда. Метательное оружие у дикарей не в чести, но есть одна тонкость — у одного из ваксов в руках посох с черепом. Этого людоеда легко узнать, у него шапка из больших белых перьев.

— И?

— Его надо убить первым. Сразу. Выдели пять-шесть лучших стрелков, они должны бить исключительно в него, пока он не свалится. Это очень важно. И если этот чудик в перьях поднимет свой посох, сразу прячьтесь за камнями.

— Что за сложности?

— Поверь, так будет правильно. Не знаю, что за штуку в этом черепе он таскает, но меня чуть не сожгло в паре десятков метров от него. Пламя пускает, только не спрашивай как. Мы никогда ничего подобного не видели, хотя на их шаманов насмотрелись.

— Огнемет?

— Говорю же — не знаю. Ничего не знаю. Просто выдели нормальных стрелков на него и четко объясни ребятам, что от них требуется. Кроме арбалетчиков, нам от тебя никто не нужен. С теми, кто доберется до верха, разберутся мои люди.

— Мои тоже драться умеют.

— Не сомневаюсь. Но ваксов они никогда не видели, а мои не один раз с ними воевали, у них все отработано.

— Понял.

Встав на удобный выступ, Рогов начал наблюдать за поднимающимся противником. Ваксы и по лесу быстро ходить не любили, а здесь, на круче, вообще еле ползли. Возможно, не такие уж неутомимые, тоже уставать начали.

Шамана можно легко опознать издали по объемному головному убору белого цвета, такого больше ни у кого нет. Движется, как и прежде, не впереди, но и не самым последним. И на посох опирается, обращается с ним небрежно, что Рогова удивило: с таким оружием осторожность должна стоять на первом месте. Правда, верхняя часть «огнемета» при этом не подвергается нагрузкам. Скорее всего, именно она скрывает боевую часть, а все остальное не более чем крепкая палка, потому и не церемонится.

Не один месяц сталкиваясь с ваксами, Рогов научился кое-что определять по их разномастной окраске, украшениям и ритуальным татуировкам на относительно безволосых скулах и лбах. И что-то не припоминал таких. Эти дикари явно не из тех, что обитают поблизости от поселка. Символика сильно различается, масса новых элементов. Да и «шапка» из перьев встретилась впервые — местные шаманы довольствовались высокими кожаными колпаками с костяными трещотками.

Вот уже можно разглядеть струйки пота на телах врагов, подъем дается им дорого, не привыкли карабкаться подолгу. Первые уже в двух десятках шагов, но в этом месте круча самая коварная, не побегаешь, приходится руками себе помогать. Поэтому Рогов стоит без опаски, не боясь, что придется отмахиваться сразу от нескольких противников.

Пусть поднимутся выше. Еще чуть-чуть выше. Иначе арбалетчикам будет трудно работать против тех, которые плетутся позади. Рогов видел, чего стоят в бою стрелки Холода, меткость у них далеко не впечатляющая. Так что чем короче дистанция, тем лучше.

Ну все, пора.

— Огонь!

Никакого огня после команды не последовало. Просто арбалетчики поднялись на гребень и встали шеренгой, впервые показав себя противнику. До этого ваксы были уверены, что Рогов здесь один и, видимо, замыслил повторить ту же пакость, что и в овраге. Вон передние не торопятся, скапливаются, чтобы кучей задавить.

В эту кучу и полетели стальные болты. Стреляли со смехотворной дистанции, промахнуться трудно. Для нанесения максимального урона люди Холода использовали широкие наконечники, раны после них получались славные, жертвы быстро теряли силы от обильного кровотечения. Да и мощь у этого оружия несравнима с простенькими луками — от удара некоторые не удерживались на ногах, падали и катились по крутому склону.

Рогов злорадно усмехнулся, увидев, что помимо прочих вниз катится знакомая фигура шамана. И катится удачно: вон как приложился о камень башкой — даже шапка из перьев слетела. Непонятно, куда подевался его загадочный посох, но это можно выяснить уже после боя.

Точнее — избиения. Как иначе можно назвать то, что сейчас происходит? Арбалетчики перезаряжают свое оружие с максимально возможной скоростью, чтобы тут же разрядить почти не целясь. Дикари, застряв на крутом склоне, не могут их атаковать быстрым рывком, но и отступить без заминок тоже не могут. Любая спешка приведет к тому, что сорвешься, покатишься, и пусть внизу нет вертикального обрыва, разница невелика, без последствий такое падение не останется.

Будто тир с почти неподвижными мишенями.

Некоторые ваксы, из самых хитрых, успели укрыться за скальными выступами и, прикрываясь ими, пытались спуститься. Но арбалетчики стояли не кучно, а рассредоточившись по гребню, хоть с какого-то краю, но стрелки временами могли доставать таких хитрецов. И пусть дистанция уже не настолько смешная, но все равно попадали часто.

Трое сумели выбраться из-под обстрела, но все они были ранены, один с трудом двигался, за двумя стелились кровавые следы.

— Догоним?! — азартно предложил Холод.

— Киря, собери группу в девять бойцов, догнать и прикончить. Никто не должен уйти. — Уже тише добавил Холоду: — И своих трех выдели, пусть учатся, воевать еще не один раз придется. Это вам не снежные люди, и снега здесь тоже нет. Все другое, пора начинать привыкать.

Череп оказался не заячьим и не бобровым, но тоже принадлежал грызуну, хотя и непонятно какому. Что-то вроде крупной пищухи — в предгорьях водится несколько разновидностей этих зверьков, трудно определить, чью именно голову использовали при создании странного посоха.

Кто-то аккуратно отпилил верхушку черепа, обработал края глазниц до зеркального блеска и вставил внутрь костяное кольцо, которое вращалось в горизонтальной плоскости, потому как прикреплялось двумя тончайшими кожаными ремешками.

В кольцо был вставлен камень по технологии, схожей с той, что применяют земные ювелиры, но при этом обошлись без единой металлической детали. Кость обработали так ловко, что этот самоцвет, похоже, даже приклеивать не пришлось. Надежно сел в гнездо, закрепился на славу.

Больше в черепе грызуна ничего не обнаружилось. Обыск тела шамана также ни к чему не привел, при нем не нашли необычных вещей, если не считать тканевого мешочка с солью крупного помола в заплечном мешке. Но вряд ли ее можно отнести к продукту сферы высоких технологий.

Сфен, уставившись в недра черепа, предложил:

— Давай вытащим камень, нормально рассмотреть можно будет.

Рогов покачал головой:

— Только через мой труп.

— Да потом назад вставим, ничего страшного.

— Я видел, как глаза черепа загорелись красными фонарями, а потом меня чуть не сожгло. По-твоему, это совсем не страшно? Нет, Сфен, пока мы не поймем, с чем имеем дело, никто не прикоснется к этому камню.

— Да это просто камень.

— То есть ты его определил? Значит, нет нужды вытаскивать наружу.

— Вообще-то я его не определил.

— Тогда почему говоришь, что это просто камень?

— А что, по-твоему?

— Это ты у меня спрашиваешь?! Кто из нас двоих специалист по камням — ты или я?!

— Рогов, как специалист я тебе поясню: нет в мире такого минералога, который с одного взгляда может определить абсолютно все минералы и породы. В некоторых случаях потребуются непростые анализы или приборы, в других достаточно стального ножа и обычной монетки или даже фарфоровой пластинки. Здесь как раз такой случай, на глаз ничего сказать не смогу. Похоже на необычно обработанный пятак, вырезанный из столбика рубеллита низкого качества, но меня смущает всесторонняя огранка, не вижу в ней никаких изъянов. Вообще-то этому минералу свойственна вытянутость, доходит до того, что иногда похож на иголку, так что или у дикарей появился алмазный инструмент, или я неправильно определил минерал. Даже если это не рубеллит, все равно неприродная форма, не бывает такой. Но я не могу разглядеть следов обработки. Вот если вытащить, можно покрутить со всех сторон.

— Его и там крутить можно.

— Но ты не разрешаешь к нему прикасаться.

— Конечно, не разрешаю. Не хватало еще, чтобы у нас сгорел единственный специалист в геологии.

— Рогов, ты зануда.

— Спасибо, стараюсь. Жаль, что того шамана убили.

— Ты вроде сам приказывал его первым валить, я слышал.

— Ошибся я, такого живым надо брать, для допроса. Понятия не имею, что он в тот раз проделал. Но с этим камнем точно что-то не то.

— И тем не менее ты запрещаешь мне к нему пальцем прикасаться. То есть не позволяешь исследовать.

Рогов протянул посох подошедшему Холоду:

— Отдай надежному человеку, чтобы не подпускал к нему Сфена.

— Хорошо. А Сфен в чем провинился?

— Сильно любопытный.

— Не разобрались в этой штуке?

— Ничего не поняли.

— Там Киря возвращается, похоже, всех догнали.

— Я иду спать. Двое суток не ложился, а только ходил и бегал. Если сам не поднимусь, перед рассветом растолкайте. И к этому моменту подготовь всех своих стрелков и скажи моим, чтобы тоже были готовы. Пойдем выручать поселок.

— Остальных оставим?

— За женщинами и детьми вернемся потом. Мужчин своих, которые без арбалета, тоже не трогай, пусть остаются.

— Они тут свихнутся из-за этого водопада, грохочет будто десяток поездов под ухом, невозможно уснуть.

— Не знаю, не знаю, про себя я могу точно сказать, что засну как убитый.