Рекам свойственно течь вниз, так что достаточно держаться берегов, и они рано или поздно выведут путников на равнину.

Если в этом мире вообще существуют равнины. Кто знает, вдруг на этой планете всего два вида ландшафта: горы высокие и горы чуть пониже. Хотя куда тогда вода течет? Чтобы просочиться в итоге под землю? Или все же где-то ниже есть озера и моря?

Значит, как минимум уже три вида ландшафта должно присутствовать.

Следующий день стал днем ботанических открытий. Первым из них оказался мох, его, разумеется, обнаружил Сережа. Бесполезное растение, но находка обнадеживала. Затем, когда с немалыми трудностями преодолели крутой спуск, с которого срывался ревущий водопад, уже внизу увидели первую настоящую траву. Чахлые пучки росли кое-где среди камней на южном склоне, при их осмотре Грач поймал муху. Насекомое разглядывали с таким вниманием, какого, должно быть, ни одна жужжащая тварь до сих пор не удостаивалась, после чего пришли к выводу: принципиальных отличий от оставшихся на Земле докучливых созданий не обнаружено.

Новые находки воспринимались уже без острого интереса. Ведь практической пользы от них пока что все равно нет.

Полезное стало попадаться ближе к вечеру, когда миновали очередной водопад. Точнее, парочку невысоких водопадов, разделенных каскадом бурных порогов. Преодолели эту преграду на удивление легко, правда, пришлось перебираться на другой берег, благо подвернулось неглубокое место, заваленное огромными камнями, которыми и воспользовались. Спуск с уступа оказался приличным по высоте, но склон здесь был без серьезных препятствий, а мелкие давно уже перестали напрягать.

Внизу встретились первые кусты. Невысокие, почти что карликовые, с ветвями столь искривленными, что в сравнении с ними даже штопор – идеал стройности. Растительность скудная, но этим вечером впервые за весь поход развели костер. Ну как костер – костерок. Едкого дыма от него было куда больше, чем тепла, но сидеть рядом и потягивать чай, не сводя взглядов с пляшущих язычков огня, – это…

Вот где настоящее удовольствие.

Если так и дальше будет, то ниже растительность обещает стать побогаче. И это очень кстати, так как запасы газовых баллончиков еще не иссякли, но и не сказать, что осталось много. Можно будет перейти на биологическое топливо.

Зачем тащить по идее уже бесполезные баллончики при и без того немалом грузе, Рогов не знал. Но подозревал, что там, куда они идут, с выбором товаров в торговых центрах могут возникнуть колоссальные проблемы. Каждый предмет, созданный цивилизацией, станет уникальным, и ему обязательно найдут применение.

В полдень следующего дня наткнулись на очередные признаки того, что ранее эти места были более цивилизованными. Сперва за речным поворотом заметили что-то похожее на руины башни на берегу, и там же, уже в русле, вода бурлила среди остатков каменных опор моста. Хотя, может, и ошиблись с определением: осталось-то всего ничего, весенние разливы тому виной или паводки, но разрушило до безобразия.

От башни, кстати, тоже мало чего сохранилось. Основание из огромных, многогранных камней разной формы, подогнанных друг к дружке столь плотно, что щели едва заметны. Над такими махинами время почти бессильно, так что оставило их на потом, зато то, что покоилось на нерушимом фундаменте, изгрызло почти до основания, превратив в россыпь булыжников и пару жалких фрагментов стен.

От руин башни наверх вела узкая дорога, некогда вырубленная в монолитной скале. Труд колоссальный даже с применением современной техники, а если без нее – просто запредельный. Впрочем, в земной истории древние цивилизации немало чего создали без взрывчатки, бульдозеров и прочего, так что не стоит считать подобное невозможным.

Наиболее уставшие и ленивые остались внизу отдыхать, а прочие не удержались, направились вверх по древней дороге. Интересно ведь, куда она ведет.

Вела она к уступу на склоне общей площадью примерно в половину стандартного стадиона. Когда-то здесь располагался крошечный поселок, от которого осталось куда меньше, чем от башни: просто россыпи камней со следами обработки, кое-где просматривались угловатые очертания фундаментов. В склоне горы чернел зев пещеры, или природной, или человек поработал, придав естественному образованию арочную форму.

Может, для археологов попасть сюда – мечта всей жизни, а Рогов даже пожалел, что не остался внизу. Ничего интересного или полезного в хозяйстве.

Влад, устающий побольше некоторых, как ни странно, тоже не поленился, забрался по крутой дороге и теперь бродил по уступу, то и дело нагибаясь, чтобы поднять заинтересовавший его камень. Подойдя к Рогову, протянул ему очередную находку:

– Вот для чего они в горы забрались.

Камень как камень. Хотя нет, не совсем обычный булыжник, очень уж блесток ярких много, нечасто такие под ногами валяются. Но все равно непонятно.

– Влад, ты о чем?

– Вот, видишь, в слюде мелкой торчит? – Влад указал на бледно-зеленое пятнышко, размером с половинку ногтя мизинца.

– Вижу.

– Шесть граней, трудно с чем-то еще перепутать. Изумруды они тут добывали, вот что. Штольня в горе, а уступ за счет отвала расширили. Сам глянь: сплошная осыпь сбоку от дороги, а по сторонам камни так не валяются. Тем более мелкое все, размолотое, глыб нет почти.

– Почему они этот изумруд не забрали?

– А мелкий он, и качества вообще нет: ни цвета, ни размера и трещина на трещине. Они такое не брали, брали только ту часть жилы, где камень качественный, остальное в отвал шло, не смотрели даже.

– Почему забросили шахту? Закончился камень?

Влад пожал плечами:

– Чтобы узнать, надо осмотреть все, но страшновато туда лезть: тут, ясное дело, очень давно все брошено. Крепь там если была, погнила в труху, на голову всякое может свалиться. Но если они здесь драгоценностями интересовались, то народ здешний от нас не должен особо отличаться. Те же интересы у него были, получается.

– Может, изумруд на что-то другое нужен был.

– На что? У нас качественный на украшения идет, остальное на бериллий. И зачем им тут бериллий? Они что, атомные станции строить умели? Или бронзу бериллиевую плавили? Судя по виду построек – до таких технологий дело вряд ли доходило. Не нужен в древние времена такой металл, а если нужен, так получать его тот еще геморрой, на древесном угле в горне не выплавить.

– Ты и в ледниках разбираешься, и в изумрудах. Врешь небось много, – предположил Грач.

– Да ну вас, оболтусов безмозглых…

– Да ладно тебе, я же не в обиду.

– Все никто не знает, а я так, сталкивался то с тем, то с другим. Жизнь помотала по-всякому, насмотрелся, наслушался, запомнил многое. Это у вас, молодых и глупых, в одно ухо влетает, в другое вылетает, а у таких, как я, полезное надолго задерживается.

Спустившись к реке, Рогов обнаружил, что народ валяется на куцем дерне, затягивавшем основание отвала древнего рудника. Но нет, не все: Киря занят непонятным делом, усердно работает напильником над обрезком трубы, некогда являвшейся частью «на коленке» сварганенного инструмента, при помощи которого прощупывали опасные на вид участки ледника, пытаясь обнаружить трещину прежде, чем в нее кто-нибудь провалится.

– Ты чем это занимаешься?

– Я, Рогов, как это ни больно признать, занимаюсь не одобряемой отечественным законодательством деятельностью.

– Ну это я по твоей роже сразу понял. А поконкретнее нельзя?

– Поконкретнее? Я, Рогов, делаю огнестрельное оружие.

– Опять самопал? Да зачем он тебе?

Киря указал на руины башни:

– Чем ниже идем, тем ближе к людям. Если они тут есть еще. Люди, Рогов, – это худшие звери. Так что не надо варежку разевать на красоты горные, готовиться к встрече надо.

– Самопалы мы уже проходили, помню. Не поможет такое барахло, сам знаешь. Это ведь детское баловство, а не оружие.

– А кто тебе сказал, что я самопал делаю? Рогов, обрезки эти я не из газовой аппаратуры достал. Это ведь не просто труба, а труба бесшовная, стальная, малого диаметра. С фабричным стволом, конечно, не сравнить, там и металл не такой, и закалка другая, и полегче все будет, со стенками тонкими, но про самопалы сейчас даже не заикайся. Хорошая пушка получится, дай только до дерева приличного добраться, на ложе с прикладом. Замок я тут тоже придумал, не надо будет огонек подносить, а потом еще успеть целиться. Все пучком будет.

– Пороха нет.

– Я спичек набрал много, на десятка два-три выстрелов должно хватить, если никто к запасам моим не присосется. Мне только бы до дерева добраться теперь, а то без приклада и правда смех получится.

Первые деревья увидели на следующий день. А ближе к вечеру долина резко расширилась, идти стало заметно легче, но, к сожалению, не везде: плотные заросли колючего кустарника приходилось обходить.

Горы были уже не те горы, что остались за спиной. Скорее очень высокие холмы, иногда увенчанные скальными останцами. В нижней их части на мало-мальски ровных участках зеленели заросли кустов, а кое-где встречались отдельные деревья или даже крошечные рощицы.

Хоть с топливом для костра проблем теперь не будет.

Влад, присев на камне, по новой перевязывал приманку. Главным материалом при создании этого «рыболовного шедевра» служили волосы, выпрошенные у Светы, второстепенным – самодельный проволочный крючок. Он поначалу у Кэт пытался выклянчить «сырье», но ответа, по ее обыкновению, не получил и вынужден был сменить цель на более сговорчивую.

Рогов к занятию старшего товарища отнесся со скептицизмом. Хотя ему рыбачить доводилось, и он знал, что рыбе не всегда нужна съедобная наживка. Сам искусственными мухами не пользовался, но металлические блесны и прочие приманки на хищника использовал с удовольствием.

Скепсис его базировался не на том, что таким барахлом ничего не поймать, а на наблюдениях за рекой: ни одной рыбы, даже самой мелкой, пока что замечено не было. Ошибиться трудно – вода чистейшая, самый крошечный камешек на дне разглядеть можно даже в ямах четырехметровой глубины, что часто встречаются за омываемыми стремительными струями крупными валунами.

Невидимые рыбы – это фантастика. Будь они здесь, их бы давно заметили: от двенадцати пар голодных глаз ничто не ускользнет.

Но Влад не сдавался, снова и снова переделывал снасть на корявой удочке.

Отсутствие рыбы Рогова не пугало. Встретится она или нет, а они теперь вряд ли пропадут. Здесь есть еда – это установлено совершенно точно. Помимо растений и насекомых встречается и другое, серьезное. Ящерицы уже перестали удивлять, как и мелкие пичуги, а вот встречи с грызунами, похожими на сусликов с пушистыми хвостами, продолжали радовать. Федя нашел нору, и ее тут же раскопали, обнаружив остатки зимних запасов – мелкие орехи. Влад сказал, что они вылущены из шишек кедрового стланика, указав на часто встречающееся хвойное растение, весьма невысокое. На нем и правда были завязи шишек, но до урожая еще далеко.

Это, а также цветущие растения и отсутствие на них зрелых семян подсказывало, что сейчас здесь, скорее всего, начало лета или даже конец весны. Так что им действительно повезло: не оказались в горах зимой, с ее безнадежно лютыми морозами и наверняка куда более опасными ветрами.

Крупных животных пока что не замечали. Один раз далеко вверху вроде бы пролетела очень приличных размеров птица, похоже хищная. Но увидеть ее успели не все, а детали рассмотреть и вовсе никто не сумел. Но признак весьма перспективный.

Даже если не будет крупного зверья, можно этих пушистиков ловить. А если кому не нравится такое блюдо, так пусть поголодает пару деньков, после чего вкусы непременно изменятся – проверено практикой.

Даже издали было понятно, что козел не первой молодости. Он видел жизнь, и она не раз его крепко колотила, оставив на память о передрягах сломанный рог. Зверь еще не дряхлый, уверенно поднимается по скалистому склону, не хуже опытного альпиниста движется, ухитряясь на ходу наклоняться за клочками травы.

И зачем он за ней полез на такую верхотуру? Неужели внизу она чем-то хуже? Хотя матерому козлу, конечно, виднее.

Киря мечтательно причмокнул губами:

– Сейчас бы пару ляжек на угли, вкуснятина, и много, всем хватит.

– А козел разве вкусный? – не поверил Грач.

– Вкусный-вкусный, – закивал Миша.

– Да тебе после такой голодухи и колесо от машины за торт сойдет, – ухмыльнулся Киря. – Хотя признаюсь честно: козлов я, может, и мочил когда, но на вкус не пробовал. Ну не те это козлы были. Но если даже мясо и не очень, нам сейчас не вариант носом крутить. Вроде как горный козел животное пугливое, а этот что-то не очень, рядом пасется.

– Отходит, когда мы приближаемся, – заметил Рогов.

– Отходит, но не скачет до горизонта – это ведь разные совсем вещи. Непуганый он. Если и охотились, то не издали, вот и не видит в нас опасности. Думаю, шагов на тридцать можно подкрасться, если с умом место подобрать и не суетиться.

– И что дальше будет? Запрыгнешь на скалу вслед за ним? Ружье свое ты так и не сделал.

– Баллончики газовые тащим до сих пор зачем? Думаю, одним можно и пожертвовать ради святого дела.

– На что?

– Порубим на наконечники, там же жесть, гни как хочешь; палки найдем, стрелы будут. Древесина тут всякая разная уже попадается, тетиву тоже есть из чего устроить, так что будет у нас лук.

– У Кэт ружье подводное есть.

– Не очень оно, лук гораздо лучше. Да и не даст она его.

– Твоя правда…

– Она и спит с этой трубой в обнимку. А ружьишко-то полнейшая дрянь, ничего в таких вещах бабы не понимают.

– Ладно, давайте назад, толку всей оравой за одним козлом бродить, много чести ему.

Орава, правда, всего ничего: четыре человека. Остальные заняты рутинной возней в лагере, к ночлегу готовятся. Теперь помимо установки палаток и прочего добавилась новая работа: сбор дров. Хорошо, что чем ниже спускаются, тем с этим проще.

По пути назад Рогов раздумывал над важным вопросом: когда, в какой именно момент имеет смысл сказать «стоп»? Как далеко им следует идти? Вот сейчас окружение уже язык не повернется назвать скудным: деревья перестали быть редкой диковинкой, о кустах лучше помолчать, их временами хочется выжечь напалмом. Пищух, как называл местных грызунов Влад, стало так много, что охота на грызунов, пусть и кратковременная, может оказаться весьма успешной. Популяция, конечно, быстро уменьшится, но можно кочевать по долине, останавливаясь в местах с непуганой дичью. Изредка попадаются следы крупных копытных, сегодня вот впервые видели козла. Птицы крупные то и дело улетают с пути отряда, что-то вроде куропаток. По идее прожить на дарах природы уже можно, благо коллектив невелик, протянуть на подножном корму такому реально даже в скудной местности.

Опять же проблема с запасами. Больше их не становится, если прямо сейчас не сократить рацион, через десять дней в рюкзаках не останется ни крошки. Пока что Рогов этот вопрос не поднимал, но завтра-послезавтра придется ставить его ребром.

В общем, вопрос истощения ресурсов настойчиво подталкивает к мысли, что пора уже сделать остановку. Может, не прямо сейчас, может, еще потерпеть чуть-чуть, но и правда пора задуматься всерьез.

С другой стороны – это вовсе не то, к чему все подсознательно стремились. Жизнь здесь далеко не подарок, а непрерывный поиск продовольствия – ведь, как ни крути, местность райской не назовешь, слишком уж скудна. Их коллектив рискует превратиться в вечно кочующее человеческое стадо, постепенно и неотвратимо теряющее цивилизованный облик.

Им надо что-нибудь куда более надежное, обильное. Чтобы хотя бы еды хватало на всех с избытком и ее добыча не была серьезной проблемой. Только тогда можно значительную часть людей оставлять для занятий, без которых они неминуемо станут тем самым стадом. Ведь изорвутся вещи, принесенные с гор, и что тогда? В шкурах ходить? Так их еще выделать надо уметь, а для этого подобрать ингредиенты, вспомнить древние, давно забытые технологии, на что в таких краях не будет ни сил, ни времени, ни ресурсов.

Или все же остановиться здесь ненадолго, позволить чуть отдохнуть народу, поохотиться, экономя остатки припасов, а затем продолжить путь? Хотя что это за отдых, если с утра до вечера придется гоняться за проворными пищухами?

Вот такими мыслями была переполнена голова.

Лагерь разбили на берегу, в месте, где сливались две реки: та, по которой спускались от ледника, и вторая, вырвавшаяся из узкой долины слева, со стороны, откуда не так давно пришел Миша. Была она шириной поменьше, но ручьем уже не назовешь. Ниже воды становилось уже много, так что с переходом туда-сюда по камешкам могут возникнуть проблемы: не везде, местами, но не замочить ног даже на удобных участках уже не получится.

На каменной косе, протянувшейся от места слияния речушек, торчал Влад, занимаясь своим любимым делом: забрасывал в воду свою очередную искусственную муху, на этот раз непременно принципиально новой конструкции. Рогов, вспомнив, откуда поступает материал для рыболовных поделок, заподозрил, что через пару недель Света рискует остаться лысой, а Кэт придется спать, открыв один глаз, иначе остригут, не спрашивая разрешения.

– Ну как клев? – издевательски поинтересовался Грач.

Влад не ответил. Взмахом кривого удилища отправил муху в очередной полет, потянул затем на себя, выбирая слабину используемой вместо лески синтетической нити. Подергивая удилищем, он заставлял наживку двигаться, имитируя поведение насекомого, угодившего в стремительную воду горной реки.

А затем из-за камня рванулась вытянутая тень, на воде вспенился бурун, Влад дернул удилищем, потянул, на камнях бешено забилась удлиненная рыба, затянутая мелкой чешуей – темной на спине, серебристой на брюшке.

Некрупная, сантиметров двадцать, но ведь это настоящая добыча!

– Твою!.. Влад рыбу поймал!!! – заорал Грач.

– Тихо ты, распугаешь мне все, – важно заявил рыбак и этим моментально пресек любые попытки громких разговоров.

Удачливых уважают.

– По одной они не ходят, давай еще, – тихо, почти умоляюще произнес Киря.

– Много ты знаешь, – с повышенной важностью заявил Влад, после чего царским жестом указал на кромку берега. – Вон ее подружки.

Да уж, у Влада сейчас не что иное, как миг лютого триумфа: в заливчике, запруженном камнями, покоились блестящие тушки доброго десятка аналогичных трофеев.

– А для чего ты их в воду сунул? – не понял Грач.

– Я их глушил сперва, на берег бросал. Но мошки какие-то налетели, облепили их. Припрятал в воду от греха, кто же их знает, мошек этих, вдруг попортят.

– А… ну это ты да… правильно. Влад, а их есть можно? В смысле не мошек, а рыб этих?

– А почему же нельзя? Рыба как рыба. Не хотите, так я сам их съем.

– Даже не думай, – пресек такие разговоры Киря и мечтательно улыбнулся. – Уха.

Рогов наконец справился с удивлением и всплеском новых мыслей:

– Я днем смотрел на реку, и остальные тоже. Да и ты удочкой махал на привалах, не было ничего. Все мертвое, как всегда.

– Рыба не человек: чего ей надо, сама иногда не знает. Думаю я, не нравится ей что-то в нашей реке. А в этой наоборот, почему-то все хорошо. Так что ниже она будет, без улова не останемся.

– Жаль, мелкая, – вздохнул Грач.

– Раз есть мелочь, крупная тоже будет, – уверенно сказал Влад. – Правда, нитку покрепче придется ставить, эту оборвать недолго. И снасть такая уже не пойдет. Плохо, что нет хороших крючков, самодельные как-то не очень. И волосы у Светки тоже никуда не годятся. Для такого дела лучше всего подходит рыжая баба, и не с головы надо брать, а с паха.

– Да ладно тебе?.. Правда, что ли? Оттуда и брали? – не поверил Грач.

– Да ты зайди в магазин рыболовный и посмотри витрину с мухами – эти так и называются: мудянки. Сам подумай, откуда материал для них добывают?

– Прям берут, и это… рыжих стригут?!

– Сейчас синтетика в ходу, но изначально да, так и было. Пора вспомнить дедовские методы.

– Кэт почти рыжая.

– Да ей до рыжей далеко, светлая она, как и Светка.

– Ну у Светки совсем светлые, а у нее с желтизной, – не сдавался Грач. – Может, лучше клевать будет.

Киря хлопнул Грача по плечу и заговорщицки подмигнул:

– Давай, братан, покажи нам мастер-класс: подойди к Кэт и попроси у нее малость волос, причем не с головы. Честное слово, мы будем очень внимательно смотреть на то, что потом произойдет.

Влад, единственный, кто не заулыбался, высказал новую идею:

– Птицы тут летают, хорошо бы поймать. Или перья найти, только чтобы свежие были, а не ветром затасканные. Оно, конечно, лучше всего, чтобы тоже рыжие были, петушиные, но можно и местные попробовать. Была бы рыба, а как ее поймать, всегда придумать можно. Мы люди, мы умнее водных тварей.

Глядя на добычу, Рогов принял решение: пока что никаких остановок не будет. Вряд ли получится полностью перейти на рыбную диету, но даже с таким не слишком впечатляющим уловом понятно: будет за счет чего экономить припасы.

А там, глядишь, доберутся до куда более богатых мест.