– Видишь, Рогов, как я искренне о тебе беспокоюсь: самое что ни на есть хлебное, теплое место выбил. Цени дружескую заботу.

Рогов, перестав двигать напильником, сквозь зубы процедил:

– А ножовку по металлу ты не мог для меня выбить, а, друг?

– Ну, Рогов, что ты в самом деле как дитя малое! Вот откуда у нас весь инструмент? Да по машинам насобирали, где ж его еще брать? Машина, сам понимаешь, не магазин, потому хватали что было. А что там обычно держат? Монтировки и то не у всех. Купили права и катаются, все думают, что шины у них вечные. Ага. Плоскогубцы у нынешних водителей найти и то в радость. Так что шоркай напильником и тихо радуйся: сидишь у костра в тепле, пока остальные на морозе лютом корячатся.

– А мне не лень корячиться.

– Рогов, не делай вид, что ты сильно недоволен. Неубедительно очень получается, уж поверь. И это, ты сейчас сильно не увлекайся, момент ведь ответственный. Пропили чуть щелочку, потом по ней пробойником постучим, вот и будет тебе дырочка. Самопал – опасная штука, разорвать прямо в руках может. Хорошо бы дрелью такое делать, но найти такой инструмент совсем уж нереально.

– Ты мне про разорванные самопалы уже раз двадцать рассказал.

– Ну так я не просто так тут сижу, а работаю над прикладами, да еще и за тобой, балбесом, присматриваю, чтобы брака не было.

– Приклад – громко сказано.

– Не будь таким придирчивым.

– Как думаешь, эти опять появятся?

– А хрен их поймешь. Знать бы еще, что это за личности. Малой – тот вряд ли. То есть среди них он, может, и был, но рулить такой не сможет. Сопля ведь зеленая, а не человек. Я не про рожу и всякое другое, а про характер. Про, так сказать, сущность его гнилую.

– Чего они вообще на нас полезли? Ведь могли бы мирно договориться или хотя бы попробовать.

– Рогов, ты на небеса здешние когда последний раз посматривал? Видел небось темными ночами, что не похожи они на наши, родненькие? И спутников тоже не видать. И самолетов со спасателями или там вертолетов. Все, у кого глаза есть, тоже это видели. И думали при этом, причем не тем, чем ты думаешь, а головой. А думали они о том, что дела у них идут не очень хорошо. Оказались они по беспределу полному на горе высоченной неведомо в каких краях и, как спуститься, не представляют, потому как пропасть вокруг, да такая, что простая веревка против нее не помощница. Ну если ты не акробат, или как там их… Ну альпинист в общем. И что дальше? А дальше получается, что надо надеяться на себя только, причем во всех вопросах. Главные вопросы, Рогов, они неизменные, вечные: что пожрать и что попить. Насчет попить, так снега тут полно, льда хоть заройся. Не боржоми, но и до смерти не засохнешь. Остается первый вопрос, а с ним все сложно. Вот взять нас. Сели, получается, на самое хлебное место в округе. И что дальше? А дальше ворон считаем. Паша со своими оболтусами днями пропадал, терял время, выискивая не знаю что. И с местными некоторыми поссорился. Ну ты его знаешь, он резким бывает, и вообще не всегда хороший. Не так, как в первые дни, но все равно под большим стрессом человек. А Паша под стрессом очень уж меняется, хрупкий он человек, ранимый даже. Ну ты понимаешь, о чем я. Вот народ и видит, что нехорошие люди подмяли под себя самый сладкий кусок. И что дальше делать им прикажешь? А дальше разное можно придумать. Но то, что лагерь у нас на крепость ни разу не похож, а на три человека среди мужиков пять разгильдяев, – это, Рогов, чистой воды провокацией называется. Так что мы, считай, сами пригласили этих неведомых товарищей.

– Всего лишь за четыре дня народ так озверел…

– Ой, Рогов, ты где вообще родился и вырос? В райском саду, под сенью чудесной яблони? Почему-то думаю, что нет. Человек отродясь был зверем и зверем остался, без кнута он быстро вспоминает свою сущность. Вот убери кнут и дай человеку свободу полную, он что, творить великие вещи начинает? Шедевры создавать? Другие звезды покорять рвется? Нет, он тут же начинает лезть под юбки сестрам и дочкам, курить и нюхать все что можно и нельзя, устраивать на голове стрижку облезлого павиана, искать возможность подцепить сифилис, приставать к заднице товарища, требовать бесплатной кормежки и взамен чтобы ничего не делать и даже жрать человечину в подпольном кабаке за огромные деньги готов, лишь бы показать всем, какой он, мать его, свободный, освобожденный от всех предрассудков. Вот скажи – разве это человеческое поведение? Нет, Рогов, это как раз поведение тупого, но при этом вольного зверя. Над зверем ведь не висит кнут, свобода у него самая что ни на есть полная, для него в таких извращениях все естественно. Ты на небо теперь глянь? Кнут видишь? Нет? И не увидишь. Сюда только мы попали, а кнут там остался, далеко. У нас, Рогов, полная свобода теперь. Звери мы теперь вольные, Рогов. Звери сильные, но одновременно и слабые. Слабые звери не рады своей слабости, вот и думают, как бы им в сильные выбиться. А сейчас кто на жратве сидит, тот и сильный. Я даже удивляюсь, Рогов. Твоей искренней детской наивности удивляюсь. Вон, даже девчонка та все сразу поняла. Прыгать по скале согласна, лишь бы не к нам. Потому как знает: звери вышли на охоту. А чего хорошего от зверя можно ждать?

– Ну тебя вообще понесло… Может, она и правда немного того… Ну не совсем с ума сошла, но сильно на нее все повлияло.

– Может, и так. А может, и я прав во всем, до последнего слова. Пока не посмотришь на нее ближе, только гадать остается. Про психа, который рычал, рассказ слышал? Новенькие вчера и про другого рассказывали. Тот не рычал, но крыша у него далеко уехала и вряд ли своим ходом когда-нибудь вернется. И не скоро помрет, потому как еды у него теперь много, чуть ли не на каждом шагу. Понимаешь, о чем я? Человек – зверь крепкий, но и у него предел есть. Да и все мы одинаковые, но при этом разные. И зверь в каждом свой. Вот у тех, что вечером пришли, зверь крови хотел. Не разговаривать, не договариваться, а крови. Много и сразу, без слов лишних. Такие вот дела…

– Да уж, понесло так понесло…

– Меня понесло? Нет, несет тут кое-что другое, а именно Рогов: отходы человеческой жизнедеятельности. Ведь стоит кнут на минутку спрятать, как они тут же начинают нестись по трубам. Не замечал такого явления? И куда ты только смотришь, Рогов. На баб небось исключительно. Даже здесь ухитрился девку увидеть, какую никто и не видел, кроме тебя. Вот посмотри: при любом ЧП серьезном звериная сущность тут как тут. В Новом Орлеане из-за какого-то урагана вшивого несколько месяцев порядок не могли навести. Город в цыганский цирк превратили. Сверхдержава, мать ее, ничего не могла с бардаком поделать. А почему? Да все потому же: мы те еще звери. И все мы о себе высокого мнения при этом. А как копни… Да любого можно очень быстро до скотского состояния довести. Но быстрее всего это получается, когда холодно, голодно и работа тяжелая. Тебе это ничего сейчас не напоминает?

– Да понял я уже, о чем ты.

– Ничего ты не понял. Холод есть, голод тоже, работа… ну тут по-разному, конечно, но легкой не назовешь. Воздуха легким не хватает, даже от простой ходьбы устаешь. Еще бы бить при этом регулярно, и можно сломать человека с дивной скоростью. Хотя о чем я? Ломать-то нечего уже, так… вывернуть сущностью наружу – и вот тебе готов свежеиспеченный зверюга. Вся наша культура, цивилизованность и прочее хрупче тонкого стекла, вот так вот.

Чуть помолчав, Рогов сменил тему:

– Я вот прикидывал тут… А если собрать все тросы, что найдем? По машинам много ведь такого добра. Хоть короткие, но крепкие.

– Ты к тому, что до самого низу пропасти веревку протянуть?

– Ну что-то думать ведь надо.

– Рогов, ты уж лучше воздушный шар из жвачки придумай или там дирижабль какой с пропеллером и красной звездой на левом боку. Я пропасть эту видел во всей красе с дивного ракурса, и знаешь, что скажу: имел я в виду такую веревку и тебя вместе с ней. Столько труда связать ее, чтобы потом по своему желанию полезть вниз? Добро пожаловать в Царствие Небесное, так получается?

– Неужели такая пропасть со всех сторон? Разве может так быть?

– В жизни все может быть. А может и не быть. На ту сторону горы мы так и не попали, а теперь и не знаю, попадем ли. Далеко, и не знаем тропы. Влево ходили, вправо ходили, везде кручи непролазные, втроем такие не переплюнуть.

– Так уж и непролазные?

– Рогов, я смотрю, тебе очень понравилось умным прикидываться? Сходи сам, посмотри, дуракам ног не жалко. Там, говорят, от одного взгляда шея хрустеть начинает, а от второго ломается. Тут тебе не кино, и люди наши равнинные, с альпинизмом никаким боком не знакомые. Хотя был у меня дружок закадычный, дружил с веревками этими. На высотках работал. Помнишь скандал, когда бабу почти голую повесили? Ну в смысле на плакате она была, реклама типа. Ну так он руку к этому приложил. Вот будь здесь такой мужик, может, что и придумал, а нам чего головы ломать, нет в них ничего полезного на такой случай.

– Не бывает так. Лучше искать надо. Твой Паша спит и видит, как бы Малого поймать, об остальном почти не думает, вот и не нашли.

– Ага. Пойдем, значит, опять искать, а в этот момент дорогие гости вернутся. Мы назад к вечеру притащимся, а магазин уже как бы и не наш. Что кушать тогда будем, а, Рогов? Думаю, сперва собачек переловим, затем мертвяков употребим, которых Шарики доесть не успеют, ну а потом друг дружку. Тебя, кстати, пораньше, чем меня, на харчи пустят. Мясо моложе, да и больше его гораздо. Небось не куришь, не пьешь, а от этого вырезка качественнее становится. Буду, конечно, по тебе сильно скучать, но сам понимаешь: от пайки отказаться не смогу – это выше моих душевных сил.

– Я сам могу походить, без меня отобьетесь спокойно.

– Ага. Поймают тебя, Рогов, нехорошие люди, и для начала, как это у них водится, побьют. А потом, вполне вероятно, съедят. Потому как с едой у них уже сейчас много вопросов появляется, а живой человек всяко лучше, чем лежалая мертвечина.

– С Пашей поговорю. Нельзя нам сидеть и ждать непонятно чего. Досидимся же…

– Ну поговори, поговори…

Паша был не в духе. Впрочем – это его обычное настроение, так что ничего нового. Рогова, правда, выслушал очень внимательно, не перебивая, но, похоже, не все понял:

– Ты это… короче давай…

– Ну если уж совсем короче: я могу сам ходить на разведку, поискать проход к спуску. Такой спуск обязательно где-то должен быть. В горах часто такое: есть склоны, которые даже крутым альпинистам не по зубам, зато обойди с другой стороны – и пешком заберешься. Почти у каждой горы есть несколько маршрутов для восхождения: одни для всех подходят, на других даже лучшие из лучших гибнут.

– Нечего тебе одному там бродить: поймают, голову открутят.

– Я вообще-то быстро бегаю, если не подставляться, не подберутся.

– Ага, и далеко ты убежишь по снегу да по бетонному месиву?

– Они будут в таком же положении. Опаснее всего сейчас в развалинах, а мне ведь они не нужны, я в основном по горам смотреть буду. Слева и справа надо все осмотреть, должен же быть какой-нибудь путь на другую сторону.

– Ну и какая разница, где тебя, такого смелого и красивого, поймают?

– Там местность более открытая, близко не подберешься. Их самопалы издали ничего не сделают. Да и с близкого расстояния не пробивают ватник, проверено уже.

– Один раз повезло, второй может огорчить.

– И что мы тут высидим? Ну выкопаем все, что можно выкопать. Ну будем дальше сидеть и тупо жрать. И мерзнуть, потому что дров в округе мало, а далеко ходить за ними опасно. Да и будь мы даже одни совсем на этой горе, что дальше? Рано или поздно съедим всё, потом, как Киря говорит, друг дружку, и все. Ты именно этого хочешь? Похоже, что так…

– Слушай, Рогов, почему я уже жалеть начинаю, что не прибил тебя, балабола, сразу? Ну чего в душу лезешь? Без тебя тошно, сам не видишь разве?

– Ну так отпусти, чего упираешься? Похожу, может, что разведаю. Я же самый простой путь предлагаю, от тебя не требуется ничего.

– Да? А я вот, Рогов, в ответе за всех, и за тебя тоже. Может, ты и думаешь что свое, но подумай и о том, что было бы, не приди сюда я. С кем бы ты от этих тогда отбивался? А они ведь не говорить шли, а убивать. Готовились заранее. Видел, сколько труда надо самопал сварганить? На коленке за пару минут никак, так что с ними все ясно. А я ведь заранее знал, что так может быть, вот и нервничал. Ведь нас и сейчас всего ничего, и что с этим поделать, не знаю. Уйдешь ты, минус один боец получится. А может, тебя как раз не хватит, если все станет совсем уж плохо.

– Сказал же: я умею быть осторожным.

– Глупый ты, Рогов.

– Все мы не гении.

– Да и хрен с тобой, раз так жить не любишь, – махнул рукой Паша. – Вали, у нас тут свобода, в кандалах никого не держат.

Обрадованный Рогов решил, раз масть пошла, выбить что-нибудь еще.

– Паша, я банку, что вчера брал, не помню куда даже дел. Наверное, где-то в снегу осталась. Когда на этих наткнулся и вас предупредил, то… Ну стрельба потом, неразбериха дикая пошла. Надо бы еще что-нибудь девочке принести, голодная ведь.

– Мы вообще-то не нанимались ее кормить. Нужна еда, так пусть приходит, не обидим.

– Она одета хорошо. Очень хорошо, в новое и чистое. Знает, наверное, где можно нормальную одежду для гор взять. Нам с такой дружить выгодно.

– Вот же достал! Бери еще чего-нибудь и проваливай. Сколько можно уже маячить. Стволы хоть готовы?

– Ну отпилил и дырки проделал.

– Дырка у баб! В стволе отверстие! Все, вали, достал ты меня уже!

Рогов Пашу нагло обманул, он ведь прекрасно помнил, что оставил банку до начала заварухи. Прямо под той надписью на стене, на хорошо заметном, ничем не прикрытом месте. Но если имеется вероятность урвать что-нибудь еще, то почему бы ее не использовать?

Несмотря на то что вчерашние раскопки магазина принесли немало продовольственных трофеев, Паша объедаться не позволял. Очевидно, и его посещали скорбные мысли по поводу дальних перспектив, и он решил готовиться к проблемам заранее, постаравшись растянуть запасы на как можно больший срок.

В общем, дикий голод остался позади, но и особой сытости Рогов пока что не ощущал. Есть хотелось хронически. Не смертельно, но хотелось. Так что план был предельно прост: если банка персиков окажется нетронутой, то можно ее употребить самому, а взамен оставить пластиковую банку с селедкой. Рогов ее не любил, но пища вроде калорийная, пусть полежит.

Если и ее не тронут, завтра надо выклянчить что-нибудь еще и тоже слопать. А селедка пусть лежит, противная она, не настолько он еще оголодал.

Персиков на прежнем месте не оказалось, так что желудку ничего не обломилось. Рогов покрутился по округе в поисках следов. Ночные ветер уже замел, хоть и не полностью, более свежих нет ни человечьих, ни собачьих. Хотя псы не должны трогать консервированные фрукты, тем более если те в герметичной посудине.

В самостоятельно улетающие банки Рогову верить не хотелось. Уйти пешком консервация тоже не в состоянии. Значит, ее кто-то забрал. Но кто? Или ночью пришел все равно кто, или уже при свете кто-то достаточно ловкий, раз ухитрился пробраться, не оставив следов на снегу. Прыгая по камешкам, кускам бетона, пробираясь по опасным руинам.

Был у Рогова на уме один кандидат на подобную роль…

Тяжело вздохнув, положил на опустевшее место банку селедки. Увы, но не доведется теперь полакомиться персиками. С другой стороны, приятно узнать, что ловкую девочку не раздавило под завалами. Выбралась, еще и поела немного. Но на глаза так и не показывается. Даже пространная надпись с приглашением в гости проигнорирована.

Но ничего: капля камень точит.

И вообще, чего он на ней зациклился? Хорошо Кирюхе, он все влюбленностью может объяснить, но Рогов ведь точно знает, что не влюбился. Но будто толкает что-то помочь чем возможно, всеми силами попытаться наладить контакт. Своей интуиции он привык доверять почти безоговорочно, вот и сейчас подчинялся.

И зачем оно ему надо? Да кто же ее поймет, интуицию…

Далее маршрут Рогова был сложным. Избегая приближаться к местам, где его могут подкараулить, он не меньше часа петлял среди развалин, пока не вышел на чистое место. Но не сказать, что неведомый катаклизм поработал здесь будто скальпелем, проведя четкую границу между природным и рукотворным. Так что и дальше местами можно было разглядеть чуждые для нетронутых гор объекты. Вон бетонные плиты рассыпаны, даже не понять, что за строение было их источником. А вон автобус, смятый так, будто великан пытался поиграть на нем вместо гармошки. Вдали из снежного навала вздымается фонарный столб, причем стоит на изумление ровно, будто собрался продолжать освещать уже несуществующую улицу. Но такого добра как-то резко становится гораздо меньше, чем в руинах, и Рогов помнил, что еще дальше подобные находки вообще сходят на нет.

Начать решил с того склона, на котором оказался после переноса, по памяти место представлялось перспективным. И не факт, что Паша сумел найти туда проход: в его таланты исследователя Рогов не верил. Смутно помнилось, что дальше непреодолимых препятствий вроде не было. В первый день он туда не пошел, потому что привлек дым в стороне руин. Сегодня можно исправиться.

Долго шел вверх, кое-где карабкался, пока не добрался до места, где спускался в долину с руинами. С ходу залезть на гребень не сумел, еще около часа убил на то, чтобы найти место поудобнее. Нашел, кое-как перебрался. Открывшийся дальше склон выглядел как в первый день, снега навалило не меньше. И как Рогов прекрасно помнил – это очень опасно.

Шагать по местности, где в любой момент может сойти лавина, хотелось так же сильно, как с разбега прыгнуть в протянувшуюся неподалеку пропасть. Попытаться обойти опасный склон сверху – не удастся. С высоты гребня Рогов видел, что дальше склоны становятся куда круче, складка на теле горы, ограничивающая дорогу для лавин, вздымалась все выше и выше. Такую преграду он не преодолеет, двигаться поверху тоже не получится.

Не придумал ничего лучше, как кинуть в снег несколько камней, надеясь спровоцировать сход. Увы, в движение от этого он не пришел.

– Эй! – что было дури прокричал Рогов.

Тоже ноль реакции.

Плохо. Такое ощущение, что коварный снег в засаде караулит. Только и ждет, когда же доверчивый разведчик потеряет бдительность.

Вздохнув, Рогов начал спускаться. Страшно до дрожи в коленках, но другого выхода нет: придется идти прямо по склону. Дальше местность повышается, становится изрезаннее, но пройти вроде бы можно, так что разворачиваться он не имеет права. Паша явно перепуган вечерними новостями и вместо исследований намерен строить крепость, набивая ее продуктами под завязку. То, что это неизбежный тупик, всем понятно, вот только окончательно дойти может не скоро, потому как запасов в супермаркете много, а едоков мало. Трудно решиться на радикальные действия, когда ты хорошо устроился. Продержатся там долго, если не убьет изменившаяся погода.

Рогов этого тоже побаивался. Ведь неизвестно, какое время года в этих местах. Может, как раз летняя благодать, а в таком случае дело совсем плохо. Если сейчас ночами температура до минус пятнадцати опускается, что будет зимой? Что, что… замерзнут, вот что… Спасение одно – огонь, а камни не горят, как и лед со снегом. В современных строениях не так уж много деталей из нормальной древесины. Скажем честно: кот наплакал. Даже мебель из разной ерунды давно повадились собирать. На деревья надежды тоже мало. Новая городская власть не придумала ничего умнее, как начать борьбу со старыми насаждениями, заменяя гиганты-тополя и раскидистые клены медленно растущим молодняком. Эти жалкие прутики толком окрепнуть не успели, сгорят быстро. Остаться на морозе в десятки градусов без достойного отопления – это конец. Даже северянину непросто придется, а изнеженным жителям близких к югу равнин ловить вообще нечего, так и околеют, не доев свои запасы.

Столь глобальными размышлениями Рогов пытался забить себе голову, чтобы ни о чем другом сейчас не думала. Очень страшно ведь шагать, как ни притворяйся. Он один раз уже в лавину попал, тогда повезло, а теперь может не повезти.

Повезло. Забравшись на скальный выход, оглянулся. Склон пересекала идеально, будто под линейку выверенная цепочка следов. Он так стремился побыстрее оказаться на другой стороне, что на сантиметр в сторону не уклонился, четко по прямой двигался.

Дальше было не страшно, но гораздо труднее. Местность представляла собой нагромождение скальных выходов, осыпей из гигантских камней, невысоких, но крутых поднятий, сменяющихся спусками или даже обрывами. Рогов старался держаться поближе к пропасти, но то и дело приходилось отходить выше, огибая очередное непреодолимое препятствие.

Вскоре он уперся всерьез. Попытка обойти выросшую на пути каменную стену к успеху не привела. Чем выше Рогов поднимался, тем выше становилась и она. В конце концов остановился перед стеной: далее склон горы вздымался, похоже, до самой вершины.

Забрался на относительно высокую точку, огляделся. Нет, здесь даже матерому альпинисту ловить, наверное, нечего. Надо вернуться, посмотреть, может, возле пропасти все же есть какой-нибудь путь. Пусть сложный, любой, но преодолимый.

Увы, Рогов кучу времени убил, осматривая возникшую на пути стену, но без толку: человек без навыков и снаряжения здесь ничего не сделает. И ведь что обиднее всего: имеется пара мест, где карабкаться всего ничего. Там метров сорок максимум. Но это лишь кажется, что мало. На деле повыше девятиэтажного дома будет. А ведь даже с жалких трех-четырех метров будет очень больно падать, поскольку внизу далеко не пуховая перина.

Да и, если честно, даже на четыре метра забраться будет ой как непросто.

Близок локоток, да не укусишь…

Постояв немного, подумал над разными вариантами, развернулся, направился назад. Надо успеть вернуться до темноты.

И второй раз за день пересечь проклятый склон с притаившейся лавиной…

Банка персиков стояла на своем месте, но только персиков ней не было ни одного, и ни капли сиропа тоже не наблюдалось. А вот селедка сгинула бесследно, будто и не было. Рогов огляделся по сторонам: из свежих следов лишь его виднеются, собачьи тоже не появились.

Хотя трудно ожидать от собаки, что она вернет посудину и к тому же вымоет ее до блеска.

Кроме банки появилось кое-что еще: две пары рукавиц и смотанный в рулон шарф. С виду такой теплый, что Рогов едва удержался от желания тут же накрутить его на шею.

– Эй! – приглушенно крикнул. – Выходи уж, хватит прятаться. Не бойся, никто тебя не тронет.

Ответа не было. Ни звука, ни движения.

Вздохнул:

– Ну ладно, не хочешь – не надо. Завтра попробую еще что-нибудь принести. Только зря ты так, хватит уже бояться, мы ведь люди как люди, не звери какие.

Киря, правда, другого мнения, но зачем сейчас вспоминать его разглагольствования.

Не дождавшись ответа, Рогов печально вздохнул и направился к лагерю.

Размах фортификации впечатлял даже издали, как и скорость работ. Федя, при всей своей бросающейся в глаза интеллектуальной ограниченности, оказался механиком на все руки и сумел реанимировать крепко битый автокран. Проблема была лишь в том, что для колесного транспорта не осталось дорог. Чтобы хотя бы полсотни метров проехать, уходили часы. Вручную подкладывали под колеса все что можно и лишь ради того, чтобы продвинуться на жалкую пару шагов.

Устроив из автокрана что-то вроде гигантской лебедки, стащили к лагерю машины со всей стоянки. Именно из этого «материала» были поставлены стены. Вышло укрепление в форме квадрата, на паре противостоящих углов начали выстраивать что-то вроде башен, стаскивая для этого бетонные обломки. Выглядело все это как декорации фильма про ядерный апокалипсис, где последние выжившие сражаются за остатки богатств умершего мира, постепенно при этом дичая.

В принципе так оно и есть.

Ворот в стенах не предусмотрели, и, чтобы попасть внутрь, Рогову пришлось подождать: лестницу спускали. Паша, встретив наверху, с ходу взял быка за рога:

– Ну и?.. Нашел чего?

– И да и нет. Прошелся туда, в ту сторону, далеко. Следов там нет, вы, наверное, туда вообще ни разу не доходили.

Паша показал в противоположном направлении:

– Мы там все осмотреть только успели. Стена высока, не перебраться через нее никак.

– Там тоже стена. Но в паре мест она низкая. Метров сорок, может, даже чуть меньше.

– Ха, смешной ты тип, Рогов. Запрыгнуть собираешься или что-то еще веселее придумал?

– Пока нет, но придумать что-нибудь надо. Очень неровная там скала. Есть местечко, где метров пятнадцать всего преодолеть надо, а дальше вроде уступа тянется. Не сплошной, но далеко вверх уходит. Ну и в самом верху еще немного как-нибудь.

– Ага… как-нибудь… башкой вниз…

– Металла разного на развалинах полно. Сделать клинья, забивать их. Камень не такой уж твердый, металл крепче, да и трещины есть. По чуть-чуть сделать дорогу, так и переберемся.

– Чудак ты, Рогов. Вот сколько времени, по-твоему, займет такая работа?

– Ну… не знаю даже. Не альпинист я. День, может, два-три. От погоды еще многое зависит, а с ней здесь не угадать.

– Забей уже на погоду. Нет у нас теперь даже одного дня. Вообще ничего нет. Эти, вчерашние, показывались сегодня.

– Где?!

– А вон, где от высоток остатки. Присматриваются оттуда, почти не прячутся. Сунуться, может, теперь побоятся, а вот тех, кто уходить будет, вроде тебя, прихватить могут запросто. Повезло тебе уйти до того, как они появились. Теперь никак не выйти.

– Воевать будем?

– Хрен их знает. – Паша сплюнул. – Может, как-нибудь миром перетрем. Молчат они, а мы первые не пойдем, козыри ведь все у нас, так что ход за ними.

Сидеть в осаде в ожидании зимних морозов Рогову не хотелось. А как теперь выйдешь, если по твоему следу могут пустить погоню?

– Крепость хорошая, только щелей между машинами полно. Снегом бы их заделать.

– Не ты один здесь такой умный, заделаем. Хорошо бы еще водичкой полить сверху, и пусть попробуют по льду забраться. Только дров у нас нет столько воды натопить.

– В теплый день, когда солнце яркое, сверху снег влажный становится, плотный. Таким забить, он потом схватывается, немногим хуже льда будет.

– Вот завтра и попробуем. Ветер вроде утихает, может, и хороший денек будет. А что там с девчонкой той? Видел ее?

– Не видел. Но видел другое. Вот. – Он протянул подарки.

– Это что?

– Пара перчаток и шарф. Перчатки очень хорошие, не ширпотреб, специальные явно. Да и шарф тоже ничего. Она селедку забрала, а это взамен оставила.

– Точно она? Может, эти заманивают?

– Следов ни малейших, а она такое могла сделать, ведь ловкая очень. Думаешь, что у них второй такой ловкач завелся?

– Я думаю, что банка селедки сейчас подороже варежек будет. Тащить ее сюда надо, пусть говорит, где взяла. Думаю, она лазейку нашла в место, где добро такое есть. А я такое место в округе как раз знаю. Знал. Сейчас разве поймешь, что где…

– Что за место?

– Точка тут была одна. Галерею знаешь? Ну где баб в витрине выставляли? Ну да, ее все знают. Вот у них она арендовала помещение. Туристический клуб или что-то в этом роде. Может, даже еще пионерских времен, а может, и Сталина помнят. Не знаю, как их до сих пор не турнули оттуда, район-то не из простых, аренда и все такое тянут хорошо. В общем, там на задах, мало кто знает, точка торговая. Разным хламом для походов и около того торгуют. Если хочешь недорого прикинуться, допустим, для таких вот гор – самое то. Все качественное, и цены вроде не ломят. У них там все было – от надувных плотов до оранжевых аквалангов. Ножик я у них покупал в подарок корешу. Ну такой, из стали нормальной, лезвия и муть разная складывающаяся. Сложный и не за копейки, нормальный подарок в общем. Так хорошо помню, что и одежда там была. Перчатки вот такие, комбинезоны. Лыжи там еще в шеренгу стояли, с палками. Ну для лыжников всякое барахло, короче.

– А для альпинизма там ничего не было?

Паша осекся, разинул рот, затем широко улыбнулся:

– Рогов, а ведь умеешь ты думать, когда припрет. Было такое, точно было. Бухты троса там стояли, сколько надо, столько и отрезай от них. Я тогда еще спросил, что за веревка у них такая хорошая и продается по метражу. Типа народ вешаться берет, чтобы с гарантией и под высоту потолка. Сказали, альпинисты покупают. Не веревка, трос назвали, поправили еще меня. Так вроде было. Я так думаю, где веревка, там и остальное все найдется. Ну там забивать в скалы штуки и прочее. Правда, у нас в этом никто не разбирается.

– Жить захочешь, быстро разберешься.

– Это да. Так, надо девку эту к рукам срочно прибирать, пока к другим не попала. Она точно оттуда таскает барахло. Ну не было здесь других точек, я район хорошо знаю.

– Она не сильно рвется «прибираться».

– А ты думай давай. Прикормил немного, так пусть отрабатывать начинает. Варежками ведь сыт не будешь. Одежда нам нужна, конечно, тут базара нет. Но бухта того троса была таких размеров, что… Рогов, там его, может, до самого низа хватит.

Рогов покачал головой:

– Не хватит, не верю я в такой трос. А если и хватит, вряд ли сможем так спуститься. Скала неровная, трос тереться будет о выступы, пока ползешь. А ползти очень долго придется. Мало того что сорваться можно в любой момент, так еще перетрется в итоге. Он, конечно, крепкий, но до поры до времени ведь. Даже без ветра долго не протянет. И руки отморозим на полдороге, таких рукавиц у нас ведь на всех нет.

– Ну тоже верно, только не пойму: при чем тут ветер?

– Как при чем? А ты разве не видел, какой здесь ветер бывает? Представь, как раскачивать начнет там, в пропасти. От скалы отнесет, а потом назад с размаху припечатает. Даже падать не нужно, голову расквасит в лепешку.

– Да, не подумал… Рогов, а с той стеной, что ты нашел? Где вообще гарантия, что дальше, ну в смысле за ней, спуск будет?

Рогов развернулся, указал в сторону пропасти:

– Видишь?

– На что там смотреть?

– Там, за пропастью, хребет тянется.

– И что?

– В горах хребты часто параллельны друг другу.

– Чего-чего?

– Не знаешь, что такое «параллельные»?

– Я тебя не пойму, это-то знаю.

– Наша гора может быть частью такого же хребта, который тянется в ту же сторону. Вот, – на ладонях начал показывать Рогов, – один хребет, потом второй, между ними ущелье, мы его называем пропастью.

– И что нам с этого, все равно не пойму?

– Посмотри на второй хребет. Даже отсюда видно, что между отдельными горами там тоже ущелья тянутся, но не бездонные же пропасти. Даже если у нас будут крутые склоны, шансы спуститься есть. Только на пути стены, за них пройти или обойти их пока не смогли. Они что-то вроде складок, тянущихся от вершины вниз. Нам надо или через них перебраться, или через вершину. Но как я слышал от твоих, пути к вершине нет.

– Это точно. Да и до вершины, похоже, далеко, а дышать даже здесь уже трудно. У нас новенькая, из вчерашних, совсем задыхается. Может, у нее болячка какая, легкие вроде не прокурила. Пока внизу жила, и не знала, а тут начинает прихватывать. В общем, Рогов, девку эту твою надо к нам срочно, пока кто другой не прихватил. Трос, варежки, одежда, все остальное – все это у нас должно быть, а не у конкурентов всяких.

– Ты имеешь в виду этих? Которые следят?

– И этих тоже. Вот откуда столько народу развелось, ведь пусто было в первый день, мне так говорили.

– Понятно откуда: как и вы, издали пришли. Сюда, похоже, мало кого забросило. Я тут один из первых, тут и правда почти никого не было.

– Да были как раз, сюда много кого занесло, только мертвые все.

– Я заметил. Выжило мало, а вот по сторонам, наверное, больше. В горах видимость хорошая, вот и собираются на дым костров.

Паша с тоской уставился на далекий хребет:

– Рогов, ты это… не держи зла, что поначалу так поцапались. Все тогда на диком взводе были, не знали, что и как, понимать должен. Да и сейчас вообще-то так же. Я с утра одно думаю, днем другое, а вечером понимаю, что не о том думал. Вот ты прав, а и я тоже прав, все правы, и четко никто сказать не может, как быть при этом. Сам себя не понимаю… Да, согласен с тобой сейчас на все сто: уходить нам надо, Рогов, и быстро уходить. Хоть ты так четко и не говоришь, а все к тому ведешь. Плохо тут скоро будет, очень плохо…

– Ты о конкурентах или о том, что продуктов и дров навечно не хватит?

– Рогов, я ведь был наверху в самом начале. Как раз там, откуда народ приходит. В тех местах ничего нет. Магазинов тоже нет. Только трупы. А знаешь, что бывает с человеком, если он три дня не поест? Слабеет он обычно, если не привык к такому, и ноги с трудом переставляет, издали заметно. Оголодавший в драку не очень-то полезет, нет у него сил на глупости. Рогов, мы пятый день уже здесь, а эти ходят и не падают через шаг. Вот я и думаю всякое… Вот что они ели все это время? Как силы сохранили? Кому повезло – собаку поймал, а остальные? Где сейчас собак на всех набрать? Трупов много, Рогов, очень много, а ведь это… это тоже пища. Валить нам отсюда надо, пока совсем плохо не стало. Вот и думаю, что с этими, – Паша кивнул в сторону высоток, – договориться не получится. Да и без них мы ничего не высидим. Приведи эту девку быстрее, магазин тот нам во как нужен.

– Она даже на глаза не показывается.

– Придумай что-нибудь.

– Можно и завтра отнести ей еды.

– Пока что не помогла твоя щедрость.

– Ну на кое-какой контакт пошла ведь в итоге. Завтра посмотрим, может, записку оставлю или еще что-нибудь придумаю. До развалин сотня метров, сходить туда не так опасно.

– Это сейчас не опасно, завтра не знаю, что будет…