Последние месяцы 1998-го и начало 1999 года были временем отчаяния и тревоги в жизни обитателей Кремля. Стало ясно: президент Ельцин настолько тяжело болен, что неизвестно, сколько времени он продержится.

История болезни Бориса Ельцина в основном остается тайной. Но академик Евгений Иванович Чазов, руководитель кардиологического центра, в котором Ельцину делали операцию, пишет, что у Бориса Николаевича было пять инфарктов. Шестой мог стать смертельным. Чазов считает, что здоровье Ельцина было подорвано не только физическими и эмоциональными перегрузками, но и злоупотреблением горячительными напитками, а также неумеренным приемом транквилизаторов и снотворных препаратов.

Мысли о том, кто придет после него и как этот человек себя поведет, неотвязно преследовали как самого Бориса Николаевича, так и его ближайшее окружение. Ведь тогда сильны были позиции тех, кто говорил, что Ельцина надо судить за развал страны. И в устах некоторых политиков это звучало угрожающе.

В какой-то момент Ельцин, кажется, даже был готов передать государство Примакову, который пользовался в России широкой поддержкой. Через две недели после назначения Евгения Максимовича главой правительства президент вдруг многозначительно и доверительно заговорил с ним:

– Давайте думать о стратегических вопросах. Я мыслю вас на самом высшем посту в государстве!

Примаков благоразумно отказался развивать эту тему. Да и Ельцин быстро понял, что Евгений Максимович слишком самостоятелен. Нужен другой человек.

Эскизный портрет преемника набросать было несложно: молодой, энергичный, располагающий к себе, желательно из военных, из тех, кто в политике недавно и не успел примелькаться. Такие качества, как верность и надежность обязательны.

Первым на этот пост опробовали Николая Николаевича Бордюжу.

Казалось, он подходит идеально. Из семьи офицера, двадцать лет прослужил в военной контрразведке, занимался кадрами, политико-воспитательной работой, потом служил в Федеральном агентстве правительственной связи и информации и в пограничных войсках. Бордюжа стал регулярно приходить в Кремль и многих буквально очаровал. Худощавый, подтянутый, улыбчивый – военная косточка, спокойный, внимательный, умеет ладить с людьми. Чем не кандидат в преемники?

В сентябре 1998 года нового ельцинского фаворита сделали секретарем Совета безопасности, а в декабре еще и поставили во главе президентской администрации (вместо Юмашева). Такой концентрации власти не было еще ни у кого из кремлевских администраторов.

Генерала призвали в Кремль в тот момент, когда Ельцин был очень слаб и левая оппозиция требовала его отставки.

В книге «Президентский марафон», написанной Юмашевым от имени Ельцина, мотивы назначения Бордюжи изложены весьма откровенно:

«Легко стучать кулаком по думской трибуне, в очередной раз „отправляя в отставку“ ненавистного Ельцина, выводить на площади колонны демонстрантов под красными флагами, когда он лежит в больнице. Труднее это сделать, когда рядом с президентом возникает фигура генерал-полковника, который одновременно совмещает две важнейшие государственные должности – и главы администрации, и секретаря Совета безопасности».

Ельцин и его окружение надеялись, что молодой генерал-полковник станет им надежной защитой. Бордюжа, условно говоря, был Путиным номер один. Но исполнительный и доброжелательный офицер оказался непригодным к этой работе. Он не только не разобрался в сложнейших кремлевских интригах, но и не проявил к ним ни малейшего интереса и склонности. Он либо совершенно не понял, чего от него ждут, либо не желал этим заниматься. Не хватило ему и других искомых качеств – беспредельной жесткости и твердости.

В результате Бордюжа поехал послом в маленькую Данию, потом получил назначение генеральным секретарем Организации Договора о коллективной безопасности, должность эта полувоенная-полудипломатическая, но во всяком случае далекая от власти…

Пост секретаря Совета безопасности передали Владимиру Путину.

Аппарат Совета безопасности разместился в одном из бывших зданий ЦК КПСС, известном тем, что там до августовского путча находился аппарат ЦК Компартии РСФСР. Совету безопасности отдали помещения на тех этажах, где когда-то находилась Военно-промышленная комиссия ЦК. Эти комнаты, уверяют специалисты, надежно защищены от прослушивания. Любой посетитель должен был миновать тройной кордон – у ворот комплекса, при входе в здание и при выходе из лифта на нужном этаже.

Нравы остались прежними: проголодавшийся посетитель мог заглянуть в буфет, но в столовую охрана пускала только по специальным пропускам. Скучные кабинеты сотрудников аппарата Совета безопасности обставили все той же цековской канцелярской мебелью, на окнах красовались все те же белые занавески. Главное отличие состояло в том, что в кабинетах установили компьютеры, подключенные к закрытым правительственным информационным сетям. И появилась – по американскому образцу – ситуационная комната, где можно заседать в случае кризиса: здесь имелись все виды связи.

Но в общем ничего особо таинственного в работе Совета безопасности не было. По коридорам тоскливо бродили такие же люди, как и в любом госучреждении, курили в отведенных для этого местах, жаловались на низкую зарплату и жадно интересовались слухами. Как аналитический центр, способный облегчить президенту принятие ключевых решений, Совет безопасности в те годы никак себя не проявил. Возможно, в силу ограниченности интеллектуальных ресурсов аппарата. Надо еще иметь в виду, что Совет безопасности постоянно перестраивался и реорганизовывался. Сотрудники были заняты исключительно устройством личных дел и с испугом или безразличием ожидали очередного приказа о выводе всех за штат.

Иностранцы считали российский Совет безопасности новым политбюро, которое стоит выше правительства и втайне принимает ключевые решения. А то и просто называли Совет безопасности тайным правительством, которое и решает все основные вопросы.

На самом деле есть как бы два Совета безопасности. Один – учреждение, входящее в Администрацию Президента. Другой – просто собрание высших должностных лиц государства, которые нашли удобное название для своих заседаний по секретным делам. Когда Борису Ельцину надо было обсудить какое-то сложное и опасное дело (скажем, военную операцию в Чечне), он созывал ключевых министров – и это называлось заседанием Совета безопасности. Но к работе самого Совета такое закрытое совещание обычно никакого отношения не имело.

Новая должность приблизила Путина к президенту и его окружению. И сам Борис Николаевич, и его семья хотели получше присмотреться к новому человеку. Ведь им всем предстояло вверить ему свою судьбу…