Иногда Аифа Торнхилл думала, что ей не так уж трудно выдержать Иннис Лира, но когда такие сомнения терзали Аифу, она вспоминала, как мать звала ее, и собиралась с духом.

Мой маленький грибочек.

Грибы, по общему представлению, красивые и упругие, но они появлялись по ночам, их целовали сладкие уста земных святых, которые возвращались на остров только для тайных танцев. Ее матери нравилось шептать, когда Аифа забиралась к ней в постель, сморщив нос и умоляя дать новое прозвище. Грибы рождаются из сырой земли, питаются звездным светом вместо солнечного. Они и звезды, и корни. Они не одиноки. Ты когда-нибудь натыкалась на один гриб? Мой маленький грибочек никогда не бывает один.

Аифа скучала по матери.

По крайней мере, Элис была жива, правда, спрятана глубоко в Белом лесу. Женщина три лета назад выступала против Лира, называя его глупым и опасным, безумным в своем горе и старости. Только любовь короля к Дураку спасла Элис, дав ей возможность сбежать, и звездное пророчество, гласившее, что святость Белого леса должна быть сохранена от воинов короля. Там теперь пряталось сердце Элис. Ведьма Брона и мать Аифы находились в лесу, в безопасности, но мать не могла уйти оттуда, потому что ее тут же бы поймали и заключили в тюрьму или, что еще хуже, навсегда изгнали с острова.

Так начались тайные встречи Аифы с ведьмой: передача писем к ее матери.

Это было хорошо, что Элия оставила свою спутницу, чтобы прокрасться в одиночку в Летнюю резиденцию, предоставив Аифе, никем не увиденной, возможность находиться, где она пожелает.

Город Сантон представлял собой скопление каменных коттеджей, расположенных на территории городской площади, находящихся в окружении полей и пастбищных лугов. Они располагались в форме капли дождя вдоль низких, наклонных болот. Кончик указывал на стоячие камни, расположенные на самом северном утесе с видом на мыс Летней резиденции, изгибавшийся к Королевской дороге, которая протянулась вдоль всего южного побережья к порту Комлак и замку Эрригал на дальневосточной окраине острова. Аифа шагала по дороге под палящим солнцем, размахивая корзинкой и напевая одну из наиболее смешных песен своего отца о королях и улитках. Она перепрыгивала через грязные борозды. Сельчане со своих дворов улыбались молодой женщине. В основном это были женщины, развешивающие белье и шитье при ярком дневном свете. Дети бегали туда-сюда, гоняясь за козами и цыплятами. Все напоминало деревню, в которой родилась Аифа, вплоть до колодца с крышкой на городской площади, к которому она и направилась. Воспоминания Аифы о Первом дне благословения у святого колодца Торнхилла были достаточно тусклые. Исполнилось двенадцать лет с тех пор, как она участвовала в этом событии, и почти десять с тех пор, как закрыли все колодцы по Иннис Лиру, но Аифа еще помнила сырой каменистый запах мха и родниковой воды и дрожь, когда звездный жрец окроплял ее лицо. Однажды Аифа чихнула во время этой церемонии – ее мать нахмурилась, а отец… засмеялся. Крышка колодца Сантона была обыкновенным старым вагонным колесом, покрытым известью. Колодец промывали и выкладывали небольшими серыми речными камнями по спирали. Все было так замечательно и просто, что набожные люди, несомненно, считали подобное символом пути вниз и вниз к воде, словно они все еще могли дотронуться до нее. Аифа присела на южный край, где и начиналась спираль. В тени крышки должна была находиться коробка, прикрепленная к подножию колодца, но лишь маленькая ящерица кинулась к молодой женщине. Аифа, рассерженная стояла рядом с колодцем. Она думала, что можно раз или два объехать город и вернуться завтра в надежде, что Брона все-таки придет.

– Аифа.

Это была ведьма, ее глубокий голос ласкал и смеялся.

– Ах! – чуть не задохнулась Аифа, улыбнувшись и закружившись. – Я даже соскучиться не успела.

Две женщины обнялись.

Белая ведьма из Белого леса перед расставанием передала Аифе небольшой закупоренный пузырек. Брона была мощной женщиной с сильными руками и красивым загаром на лице; свободные черные завитки были завязаны под ярко-красным капюшоном, совпадавшим по цвету с краской на ее губах, таких же толстых, как бедра ведьмы.

Засунув флакон в карман юбки, Аифа произнесла:

– Принцесса находится внутри крепости. Я хотела, чтобы вы увиделись. Она больше не говорит ни о тебе, ни о своей матери, и ни о чем другом, за исключением звезд. Я не слышала в течение двух лет, чтобы она шепталась с цветами или ветром, Брона.

Ведьма опечалилась и посмотрела в сторону Летней резиденции:

– Не забудь налить ей прямо в рот воду корней.

– Я подмешиваю ее ей в вино, а иногда – и в завтрак. Разве она не обратит на это внимание?

Брона пожала плечами:

– Скорее всего. Она отказывается признавать очевидные вещи по многим и многим причинам.

– Боится?

– Без сомнения.

– Я ей скажу.

– А если скажешь, какой будет ее реакция?

Аифа представила себе лицо Элии: ее яркие черные глаза. «Ты должна слушать остров», – могла бы сказать она, и осторожные глаза принцессы опустились или поднялись бы к небу или к горизонту, и принцесса могла сделать один из тех длинных, глубоких вдохов, которыми подавляла песню в своем сердце. Однако потом Элия могла, мило и грустно улыбнувшись, перейти к другой теме, другому вопросу, словно Аифа вообще ничего не говорила.

Ведьма коснулась пальцев Аифы и произнесла:

– Она спросит тебя, когда она… будет готова. Уверена, что принцесса знает о твоих ответах?

– Иногда я злюсь и напоминаю ей о себе таким образом, – поджала губы Аифа.

– Она этого не одобряет.

Брона подняла брови.

– Она боится, – поправила себя Аифа, едва шепча.

– Хорошо, грибочек, – ведьма улыбнулась, кинув взгляд на молодую женщину. – С Элис все нормально. Она выращивает длинную лозу сладкого гороха с очаровательными фиолетовыми цветами и любит хихикать над голубыми птицами.

– Отец хочет видеть ее.

– Тогда пусть приходит повидаться с ней. Никто ему не препятствует.

После паузы на лицах обеих женщин появилась гримаса любопытства. Нужно было предотвратить визит королевского Дурака в Хартфар. Ведьма вздохнула:

– Слушай-ка, Аифа, вскоре он ее увидит. Все, кто был разделен, вскоре вернутся в центр.

Губы Аифы задрожали от удивления, поскольку, хотя тон ведьмы и не изменился, слова все равно несли в себе магическую силу.

– Таково звездное пророчество?

– Я не читаю по звездам, – с деликатным отвращением ответила Брона. – Речь идет всего лишь о сплетнях деревьев.

Ведьма повернула голову на восток, а потом развернулась в этом направлении и всем телом. Она смотрела на восходящую сушу, словно могла заглянуть за ее пределы, в океан и даже дальше, в Ареморию.

– Даже?.. – прошептала Аифа.

– Да.

От волнения Аифа выпрямилась и стала переминаться на месте. Это порадовало бы принцессу, освободив ее от боязни снова взлететь и сгореть.

– Она так обрадуется!

– Нет, – возразила Брона, хватаясь за запястье Аифы. – Не обрадуется, но выживет.