За десять с лишним лет Гэла никогда не была так рада возвращению в Астору. Дождь шел всю поездку на север от Летней резиденции, и трехдневное путешествие растянулось на недели, из-за старости отца и сотни слуг, увеличивающих группу. Люди Лира были не такие работоспособные, как люди Гэлы, и на четвертый день принцесса уже покинула лагерь, прежде чем они закончили сворачивать свои палатки.

Когда Гэла приехала в город, все, чего она хотела – это огня, горячую ванну и бутылку темного вина, которое всегда держали в погребе. Гэла предполагала, что ей придется обедать с мужем, который покинул Летнюю резиденцию за день до нее, и, без сомнения, был дома, уже устроившись и работая с шестого дня прошлой недели.

Вода стекала с головы принцессы, поскольку она опустила капюшон. Лошадь домчала Гэлу до тяжелых городских ворот. За молодой женщиной шел капитан Край и его свита, сотня лирских вассалов в темных синих плащах и несколько повозок с их товарами и вещами. К тому времени, когда последние отставшие люди доберутся до наружного гарнизона, где их и разместят, Гэла уже будет в своей ванной.

Город Астора раскрашивал эту небольшую горную долину кремовыми и серыми пятнами. Большинство зданий и домов были побелены и покрыты шифером, хотя некоторые, ярко-желтые, сверкали там, где соломенные крыши коротко и радостно наклонялись напротив своих более элегантных соседей. Не было никакого порядка ни в дорогах, ни в кварталах домов, хотя таверны появлялись приблизительно через равные расстояния. Можно было отыскать скопления кузниц на широких каменных дворах, ряд кожевенных переулков спрятался у южного плато, и ветер изредка разносил их зловоние по всему городу. Старый замок и новый замок высоко и гордо стояли на северо-восточном углу долины, где горный проход из Челюстных гор, и могучий рукав реки Дув был полон пресной воды, способной заставить работать несколько мельниц. В последнее время вращались только три водяных колеса, потому что в деревнях, откуда сюда привозили зерно, его было гораздо меньше. Гэла обнаружила это по отношению ко всему острову, когда работала с отцовскими управляющими, собирающими цифры для ее возвращения на территорию Астора. Остров Иннис Лир снова ждала скудная зима.

Старый замок сохранил квадратные толстые стены и плохо проветриваемые бойницы, но муж Гэлы страстно его любил, знал каждую историю, связанную с его камнями. Дед Астора начал строительство более изысканного нового замка по ареморским технологиям, и его, возможно, могли закончить к тому времени, когда Астору исполнится шестьдесят лет и он обрастет седой бородой. Хотя уже сейчас замок был пригоден для жизни, с более высокими потолками и менее продуваемый, имел великолепный холл и яркое солнце в комнате Астора. Если он не погибнет в битве, то можно поклясться, что мужчина умрет в черном замке, как и все его предки. Может, и так, но только после коронации Гэлы. Он все еще был ей нужен, точно так же, как муж требовался Гэле после смерти Далат, когда она притащила сюда еще и свою сестру Риган, приказала герцогу включить ее в число своих учеников и научить, как стать королевой воинов. Она нуждалась в Асторе, когда ей был двадцать один год, и была вынуждена признать – отец никогда не назовет ее своей официальной наследницей, пока Гэла не замужем.

Теперь молодая женщина являлась официальной наследницей, вот только Риган вместе с Коннли оставались бездетнами, и поэтому-то Гэле еще требовался Астор – доказать актуальность ее звезд. Однако ненадолго. Скоро Гэле не понадобятся все эти люди, видевшие ее звезды. Едва наступит самая длинная ночь, молодая женщина преклонит колени в черных водах Таринниша. Остров благословит ее тело и сердце, и Гэла ему отдастся. Только тогда она сможет убить Лира. Гэле было неуютно в старом помещении, где она разместила отца и его слуг, хотя у нее самой были комнаты в новом замке. Молодая женщина подняла руку в перчатке, когда вошла на широкий двор, и кивнула Краю, который знал, что сейчас нужно сделать, чтобы поприветствовать ее отца. Сегодня утром они послали гонцов, поэтому все должны были хорошо подготовиться. Гэла передала свою лошадь конюху, схватила седельную сумку и шлем и направилась в собственный замок.

В ее комнатах ждала Осли.

– Добро пожаловать домой, леди. Мы так много слышали о случившемся. Правда, что леди Элия уехала в Ареморию? – спросила она.

– Сначала я приму ванну, – ответила Гэла и вошла в гостиную.

– Да, все готово. Девочки приступили к делу, как только мы узнали, что вы вошли в городские ворота.

Осли забрала портупею Гэлы. Две девушки раздевали Гэлу, в то время как Осли понесла вооружение к шкафу. Гэла вошла в ванную, забралась внутрь и схватила мыло. Она сжала губы и откинулась на спину в дымящуюся воду, но дала себе только одну секунду расслабления, затем взбила пену и тщательно, но быстро вымылась.

– Элия? – напомнила Осли, притащив короткий стул к ванной.

Гэла села и помахала рукой одной из девочек, которая начала тщательную работу по раскручиванию плетений, отягощающих волосы Гэлы. Молодая женщина не мыла их с момента прибытия в Летнюю резиденцию, лишь втирала глиняный порошок в кожу головы. Теперь они мешали глину с розовой водой до тех пор, пока не образовалась гладкая, освещающая паста для массажа головы и волос. Гэла осторожно закрыла дверь, вспоминая о таких же моментах с ее мамой и Сатири.

– Элия находится в Аремории, верно, – сказала Гэла, расслабляясь под опекой девочек. – По словам Лира, мы с Риган делим наследство. Он приехал вместе со мной до самой длинной ночи. – Гэла одобрительно застонала, когда служанка надавила пальцами на ее мышцы у основания черепа. – После чего я буду королевой.

– А претензии со стороны Риган?

Молодая женщина резко взглянула на Осли:

– Она не бросит мне вызов и останется моей сестрой. Ее слово тоже будет законом. Наши мужья или привыкнут к такому соглашению, или перебьют друг друга.

Осли промолчала, и Гэла вгляделась в лицо молодой женщины: круглое, с маленьким носом, с кожей, розовеющей на солнце, и с каштановыми волосами, короткими, как у мальчика. Тонкие губы кривились. Пять лет назад Осли представляла себя Гэле во время смены фартуков одного из королевских работников. Девочка гордо подняла подбородок и гордо взглянула на Гэлу, а затем произнесла:

– Я не хочу служить вам таким образом.

Гэла, хорошо знакомая с намеками, услышала некий определенный посыл за этими словами и улыбнулась:

– Как же ты хочешь служить мне, девочка?

Осли не стала улыбаться в ответ. Она лишь промолвила:

– Так же, как и вы. Как воин.

Принцесса быстро осмотрела руки Осли (сильные и большие) и осанку (твердая, хотя девочка была тощей), дернула подбородком в сторону двери.

– Тогда неси свои вещи в казармы, и, если ты вернешься ко мне этим же маршрутом, то твое желание будет исполнено.

Прошло всего полтора года, прежде чем Гэла снова увидела Осли, измученную до полусмерти пылью арены, но зато обученную. Через год после этого молодая женщина сделала Осли капитаном, потворствуя мечте девушки и чтобы расшевелить ее собственные боевые ряды. Осли ни разу не просила помощи или особого отношения к ней как к женщине. Она следовала примеру Гэлы – служила хорошо и без жалоб, и поэтому сейчас старшая дочь Лира спросила ее:

– Спроси меня о том, о чем хочешь, Осли.

– Люди говорят, что плохие урожаи наступили потому, что король перестал брать воду корней и перестал давать свою кровь острову.

Гэла закрыла глаза и наклонилась к девочке, которая ее массажировала:

– Кого же вы слушаете? Кто может говорить такие вещи? Мои слуги? Мой муж?

– Мой отец, – призналась Осли.

– Твой отец ждет, когда колодцы снова откроются.

– Да, он потерял много овец в этом году, и это может быть совпадением, но те, кто все еще слышат голоса деревьев… то, что они говорят о короле. Миледи, мне только интересно, что вы задумали.

Гэла быстро села, поднимая волны горячей воды, плещущиеся по деревянному краю ванной:

– Разве я не отдаю кровь этому острову?

– Отдаете, я знаю.

– Разве я не родилась под небом завоевателя?

– Родились, конечно же.

– Ты сомневаешься, что я достойна короны Иннис Лира?

– Никогда не сомневалась в этом! – Осли даже схватилась за обод ванны. – Никогда, миледи. Просто ваш отец здесь, и что я должна говорить о нем? Что все мы должны говорить?

– Ничего не говори о нем и ничего не говори ему. Он стар, а я его наследница. Время ведьм и волшебников уходит, Осли. Мы будем такими же великими, как Аремория или даже как Третье королевство. Они как раз и не нуждаются в магии, а лишь в сильных правителях и едином народе. Я объединю этот остров во время моего правления вместе с сестрой. Оставаясь на моей стороне, Осли, ты сама это увидишь.

Гэла выдержала неподвижный взгляд своей подчиненной, мысленно желая капитану отпустить сотни лет суеверий, увидеть, что звездные пророчества были лишь инструментом, а вода корней – просто водой. Остров был всего лишь островом, и земные святые, если они вообще когда-то существовали, давно отсюда ушли.

Осли нетерпеливо кивнула. Гэла улыбнулась.

Стук в дверь заставил Осли встать. Она ответила, получая назад сообщение от Астора, что он бы хотел видеть жену прежде, чем они присоединятся к королю на пиру.

Гэла смирилась с этим известием, хотя и велела Осли налить им обеим вина, чтобы насладиться завершением ванны. Она много пила, представляя себя надевающей корону Лира, садящейся на трон в Дондубхане. Сколько дней после самой длинной ночи она должна ждать до того, как умрет Лир? Час, неделю? Возможно, Гэла захочет милосердия и подарит Элии прощание, которое им не позволили совершить в случае их родной матери.

Гэла осушила бокал и встала.

– Платье с разрезом, – приказала принцесса. – С темно-синим низом.

Вышедшую из ванной Гэлу обтерли тканью, а затем смазали маслом корицы ее спину, руки и живот, из-за чего саднила каждая крошечная царапинка, и принцессе это нравилось. Вот почему она предпочитала корицу. А чего это стоило ее мужу…

Малая цена, которую Астор платил за то, что любил ее, за то, что считал ее своей.

Темно-синяя шерсть свободно скользила вниз, сворачиваясь вокруг голых лодыжек Гэлы. Служанки закрепили поверх кремовое платье, аккуратно оформили разрез юбки лентами. Они натянули кружева на грудь Гэлы, оставив голыми ее шею и плечи для плотного серебряного ожерелья, которое имитировало пластину кольчуги, потом скрутили мокрые волосы старшей дочери Лира и расположили пучок низко на затылке, закрепив его крошечными серебряными гребешками.

На ноги Гэлы надели новые женские сапоги, а кольцо Астора – на большой палец правой руки. Она вышла из комнаты и разыскала мужа только через час после того, как тот послал за женой.

Астор ждал Гэлу в своем кабинете – в светлой комнате рядом с большим залом. Зал должен был быть солнечным, но его заполняли сваленные в кучу свитки, карты, пыльные книги о философии войны и собственные дневники хозяина. Южные окна были открыты солнцу раннего вечера. Астор предпочитал писать при дневном свете. Гэла не постучала перед тем, как войти. Муж сидел за столом. Повсюду валялись разбросанные письма и несколько чернильниц. Кинжал для резки фитилей и открытые печати стояли на стопке тонкой бумаги, используемой им для записей и наблюдений.

– Ах, жена, – произнес он, обходя стол. – Пока я долго ждал тебя, я подумал вот что: может, мы должны уехать немедленно и завтра взять Бридтон? Прежде, чем Коннли успеет моргнуть? Это можно сделать, я думаю, в понравившийся полдень. Что слышно от твоей сестры? Они ушли прямо к Эрригалу или остановились дома? А Элия? Будет ли она достаточно холодна, чтобы отказать правителю Аремории, или к битвам с ним мы тоже будем готовиться?

Гэла не ответила, а лишь подняла бровь. Внезапно Астор остановился в шаге от нее и провел рукой по бороде.

– Звезды и черви, моя женщина, – ты прекрасна.

Гэла слегка приподняла подбородок. Астор сделал шаг, его губы коснулись ее щеки, и он горячо задышал прямо у уха Гэлы. Молодая женщина стояла неподвижно, как парящий ястреб. Она надеялась, что Астор не будет сейчас проявлять свое желание. У Гэлы не было настроения ни для этого, ни для споров.

Рука Астора легла на бедро жены.

– Риган сначала отвезет мужа домой, в замок Коннли, а мы за это время устроим все по-новому, – мягко, хотя и не нежно, произнесла Гэла. – Потом они отправятся к Эрригалу.

– Будь они прокляты, раз делят побережье.

– Астор, можешь об этом не беспокоиться. Трон будет моим, и если ты все еще в этом сомневаешься, то отправляйся со мной в Дондубхан, и я сяду на трон перед всем островом. Я буду пить эту черную воду и стану королевой – во всех отношениях.

Астор сжал ее бедро.

– Не будь столь высокомерной и нетерпеливой, Гэла, ведь существуют правила и традиции. У нас будет трон через четыре месяца.

– Я устанавливаю правила, Кол, – прорычала Гэла, наклоняясь к нему и выстраивая их тела в линию. – Традиции буду менять я.

– Некоторые вещи высечены в камне, как и сам остров. Есть кровь в корнях, и это ты должна уважать. Иннис Лир построили на магии и лишь при ее участии можно разделить этот остров.

Гэла взглянула в страстные карие глаза мужа.

– Кровь этого острова находится, Кол Астор, в моих и в твоих венах. Никто не отнимет у нас корону.

– Половина твоей крови – из пустыни, – заметил Астор, – и ты должна показать людям, что кровоточишь водой корней.

Гэла схватила мужа за воротник и сделала шаг:

– Да как ты смеешь утверждать, что род моей матери не принадлежит этому месту! Мое рождение было предсказано звездами Лира, и смерть Далат это только подтвердила. Мы с ней тесно вплетены в дыхание Иннис Лира.

Последние слова Гэла произнесла задыхаясь, но тут же постаралась сохранить спокойствие.

Астор крепко поцеловал жену и кивнул:

– Да, любовь моя. Такая свирепость – чистый Иннис Лир, – прошептал он.

– Отпусти меня, – Гэла вырвалась, глубоко вздохнув. – Мы должны пировать с Лиром и его людьми.

– Подожди до самой длинной ночи, чтобы взять корону, – твердо произнес Астор. – Тебе нужны звезды, Гэла, и вода корней. И ритуалы тебе нужны. Все так делают.

– Я знаю, – отрезала молодая женщина.

Астор взял жену за локоть и вытащил в коридор. Гэла не убрала гнев с лица, хотя взяла руку мужа и держала ее в собственной. Она не будет ведомой.

Шум поднялся из большого зала, хриплый и пронзительный, как драка. Когда они вошли с лестницы, соединявшей его кабинет с залом, Гэла нахмурилась, а Астор, напротив, улыбнулся.

Дурак Лира танцевал нечто резкое и нелепое под аплодисменты полусотни зрителей – мужчин. Многие принадлежали ее отцу, но некоторые носили розовую одежду Астора. Еду уже разложили, и старый король сидел в кресле Астора, ел фазанью ногу и смеялся над Дураком.

Они начали пир без самого лорда этого замка. Гэла стиснула зубы. Ее челюсть дрожала от ярости. Что, если она перережет отцу горло и горячая кровь вытечет на высокий стол. Если она выпьет из чаши с вином, забрызганной кровью Лира, будет ли это так же хорошо, как искупаться в корневой воде? Что тогда скажет остров?

Астор сжал руку жены, словно прочитал ее мысли.

– Потерпи, – пробормотал он.

Астор поцеловал Гэлу в висок и ухмыльнулся в коридоре, словно и они призывали к максимальному количеству вина и громко приветствовали величественного короля Лира и его слуг.

Гэла держала себя в руках. Верно, она могла терпеть, только вот ее ожидание напоминало ожидание волчицы, раскаленные докрасна угли, спрятанные под черным пеплом, где огонь их не найдет, пока угли не понадобятся.

А вот тогда-то все, что не сойдет с ее пути, будет сожжено.