У квакеров существует институционализированная традиция, которую можно назвать прекрасным примером пространства, специально организованного для продуктивных вопросов. Я узнал об этой традиции от Паркера Палмера, специалиста в области образования и активиста, чьи книги, включая мою любимую – Let Your Life Speak («Разреши своей жизни говорить»), изменили жизнь миллионов людей. Палмер вспоминает, как однажды ему предложили престижную должность президента колледжа. Не сомневаясь в том, что предложение стоит принять, Паркер тем не менее последовал традиции своей религиозной общины.

По обычаю квакеров я пригласил шестерых друзей, мнению которых доверяю, и попросил устроить для меня заседание «комитета ясности», чтобы помочь мне определиться с призванием. «Комитет» не дает советов, а три часа задает вам честные и открытые вопросы, чтобы вы могли найти внутри себя искренний и правдивый ответ. (Оглядываясь назад, я, конечно, вижу, что на самом деле устраивал это собрание не затем, чтобы посоветоваться, а затем, чтобы похвастаться, какую работу мне предложили – работу, на которую я уже решил согласиться!)

Палмер вспоминает, что вначале вопросы на собрании звучали простые. Практически о том же его спрашивали на собеседовании на новую работу, и к этим вопросам он был хорошо подготовлен. Но в какой-то момент прозвучал вопрос, который «казался простым, но на деле был очень сложным». Один из его друзей поинтересовался: «А что для тебя будет приятнее всего, если ты станешь президентом колледжа?» Палмер хмыкал, отнекивался, пытался уйти от ответа, но «комитет» его раскусил. Повертев вопрос в голове так и этак, он наконец честно ответил и тут же устыдился ответа.

«Ну, – произнес я самым тихим голосом, на какой был способен, – наверное, приятнее всего мне будет, что мое фото напечатают в газете с подписью “президент колледжа”.

Передо мной сидели бывалые квакеры, которые знали, что, сколь ни смешон мой ответ, на кону моя душа! Они не стали смеяться, а просто надолго погрузились в серьезное молчание – а я тем временем потел и внутренне клял себя.

Наконец тот же человек нарушил молчание и задал новый вопрос – вопрос, который заставил всех нас расхохотаться, а меня – расслабиться: “Паркер, а нет ли более простого пути увидеть свое фото в газете?”»

Комитет справился со своей задачей. Вопросы побудили Палмера заглянуть в себя и понять, что желание занять престижную должность «куда больше льстило моему самолюбию, чем соответствовало моим реальным потребностям». Через некоторое время он позвонил в колледж и отказался от места, понимая, что избежал шага, «который навредил бы мне и стал катастрофой для колледжа».

Готов поспорить, что подобный опыт заставит любого на всю жизнь проникнуться уважением к вопросам, а еще этот пример подтверждает, что самые значимые вопросы не появляются и не могут появляться в повседневной жизни сами собой, без деятельного участия человека.

Перефразируя Хемингуэя, вопросам нужно чистое, светлое место. И по моим наблюдениям, многие пытаются создавать такие пространства, осознанно реагируя на многочисленные факторы, противодействующие любопытству и стремлению задавать вопросы. Люди целенаправленно выбирают место и время, где действуют иные правила, нежели те, каким мы привыкли следовать. Пример из бизнеса: Марк Цукерберг ввел для сотрудников Facebook еженедельный час вопросов. Им предлагается не просто искать новую информацию, а говорить о сложных проблемах, которые, на их взгляд, не решает или не замечает руководство компании. Другие руководители устраивают для сотрудников специальные мероприятия с участием приглашенных экспертов, посвященные самым актуальным вопросам.

А вот пример из семейной жизни: Тиффани Шлейн (режиссер и сценарист, номинант на премию «Эмми» и основатель премии «Вебби» на заре веб-дизайна) и ее муж Кен Голдберг (художник, писатель и ученый, преподающий в Калифорнийском университете в Беркли) на несколько часов в день выключают все электронные устройства и общаются иными способами. Моя приятельница Беа Перес, вице-президент и директор по развитию компании Coca-Cola, проводит круглые столы в своей семье – это время, специально отведенное для общения и обсуждения важных вопросов.

На встрече в дружеской компании, наподобие «Завтрака с идеями» Дебби Стерлинг (см. первую главу), человеку легче выйти из привычной колеи и отпустить безумные идеи в свободный полет. Кстати, сеанс у психолога или коуча в идеале также является пространством, специально выбранным и предназначенным для того, чтобы задавать трансформирующие вопросы и искать на них ответы.

В некотором смысле эта глава – один большой ответ на возражение, которое могло у вас возникнуть после прочтения первой главы: «Если вопросы жизненно необходимы для любого прогресса, как мы дожили до XXI века, не зная и не принимая этого? Почему мы не приветствуем каждый вопрос, не поощряем людей чаще спрашивать о чем бы то ни было?»

Наш ответ начался с поразительного (и обширного) фактического подтверждения, что вопросы активно пресекаются как раз в том контексте, где человек должен получить больше всего знаний – и должен бы задавать больше всего вопросов. По известному выражению писателя Нила Постмана, «ученики приходят в школьную систему знаками вопроса, а уходят точками»: их приучают давать ответы и отучают задавать вопросы. Детальные исследования, охватывающие десятки лет, показывают, что в большинстве случаев в контексте учебы и работы задается чрезвычайно мало вопросов – и не от природного недостатка любопытства, а от приспособления к социуму. В начале жизни человек готов с энтузиазмом задавать вопросы, но, взрослея и вырастая, он утрачивает это качество.

Я не раз высказывал свое убеждение, что врожденная склонность задавать вопросы, необходимая для выживания и счастья, фактически подавляется обществом, так как его наделенные властью представители противятся вопросам и всячески их ограничивают. Многие мои собеседники, часто сами не обладающие установкой на рост, приходили к выводу, что жить, не задавая вопросов, легче. По меткому выражению исследователя лидерства Джона Гарднера, подвергать сомнению нечто фундаментальное по определению означает бросать вызов «окаменелости и упрямому подчинению статус-кво». (Пример: «Почему мы делаем то-то и то-то именно таким образом?», «Действительно ли мы сосредоточены на самой важной цели?»)

Неудивительно, что сочетание самоцензуры с мощным подавлением вопросов извне вызывает огромный дефицит новаторского мышления. Мы живем в обществе, где умение задавать вопросы существенно ограничивается, так что нужно прилагать активные целенаправленные усилия к тому, чтобы разбить «законом созданные цепи» (метафора Уильяма Блейка) и заново активизировать постановку вопросов в контекстах работы, учебы и семьи. Быть может, нам не удастся превратить весь мир в открытое вопросам пространство, но мы способны вычленить особые места, где создадим условия, благоприятные для вопросов. В следующих главах рассмотрим, как это сделать.