Глава 17
Холод осенней ночи скользнул в салон автомобиля через приоткрытое окошко, заставив поежиться. Движение ключа, и остывшая за время ожидания машина проворчала двигателем, пробуждая подсветку приборной панели и набирая тепло в салон.
Много тут таких, ожидающих — по проулкам и дворам вокруг полусонной громады Карл Ритц Отеля и сияющего всеми огнями жизни ресторана на его первом этаже. Отблески богатой жизни скользят по лакированным бокам автомобилей, отражаются в усталых глазах людей, готовых к бессонной ночи.
Там, возле самого отеля, за декоративной стальной оградой в четыре метра высотой, есть и обширная полупустая парковка, и два этажа подземного паркинга, но проезд внутрь суверенной территории Германского императора, неведомо как оказавшейся в центре столицы, мало кому доступен. Люди у въездных ворот не берут взятки, а их коллеги в сторожке готовы продемонстрировать автомат каждому, кто посчитает себя выше общих правил. Да и вообще, передвигаться пешком — весьма полезно, даже если на работе остался портфель министра или же к вашей фамилии уместно прибавить титул. Тем более, что от забора до входа — всего около сотни шагов, никак не устанешь. Разве что покоробит слегка чувство самолюбия, но уж ничего не поделать — кроме подданных Германии, сиятельных князей и машин, вызванных постояльцами отеля, никому не позволено проезжать на территорию.
Ведь машина — это не только средство передвижения, но и килограмм четыреста тротила, которые можно набить в кузов и рвануть, когда один из гостей выйдет из здания. Таких приключений хозяевам отеля не нужно — а от всего остального постояльцев надежно защитит как тщательно подобранный персонал, так и под сотню хитроумных артефактов, вмурованных в фундамент и стены строения. Они же просигнализируют о возможных ядах и их компонентах, которые кто-либо вздумает пронести внутрь — подобным посетителям тут не рады, пусть и вызывать полицию никто не станет.
Потому и скучают во дворах таксисты, выжидающие дорогого и щедрого клиента. Терпеливо ждут на разметке платной парковки шоферы сиятельных господ. Кружат по району личные водители, рабочее время которых вместе с бензином дешевле парковочного места в центре города. И нервно горят огоньки сигарет в слегка потрепанных авто, пусть и именитых марок — там тоже ждут, но ночной их промысел вряд ли будет подчинен букве закона. Граница между безопасностью и городом больших возможностей — возможностей для всех, в том числе джентльменов удачи — проходила ровно по линии забора вокруг Карл Ритц Отеля.
Что я тут делаю? Почему я здесь, а не прохаживаюсь со значительным видом под окнами Ники или не убегаю от спущенных ее отцом собак… Где она — романтика завтрашнего дня?
— Объект вызвал такси, — еле слышно произнес телефон, поставленный на громкую связь. — «Мерседес Майбах», номера шестьсот двенадцать.
Машина автопарка, плотно сотрудничающего с отелем — тоже проверенные водители и контора, крайне заинтересованная получать от камердинеров денежные заказы. Клиентам отеля вызов машины к порогу не доверяют, а для желающих сэкономить всегда есть возможность выйти за территорию. В конце концов, может вы и никому не нужны, поэтому незачем вам бронированный автомобиль представительского класса с опытным шофером, знающим как себя вести под обстрелом. Да и вообще — паранойя лечится, а вот кусок свинца в черепе как-то не особо…
— Объект выходит.
Еще одна часть информации, полученной самым простым и банальным образом — объект, он же Колобов Аркадий Алексеевич, лично направлял сообщения о собственных перемещениях через защищенный мессенджер.
Иногда весьма хочется жить — и человек становится разумен настолько, что перестает сомневаться в обоснованности настоятельных просьб, пусть они и начинают быть похожими на плохое кино. Ну никак нельзя просто доехать из одной точки в другую, если за спиной — миллиарды и миллиарды живых денег. Даже если машина сотню раз проверена, равно как и персонал с водителями, а о вызове еще пару минут назад никто не мог догадаться.
Разумные люди — а не стоит считать неразумными тех, кто пожелает забрать себе огромные средства, ставшие в одночасье бесхозными — будут ждать его за оградой всегда, круглосуточно и посменно. Большие средства привлекут как серьезные кланы, так и мелочь, полагающую себя достаточно везучими для решительных действий. Кто-то нацелился на все финансы Фоминских, кому-то хватит личных сбережений Колобова, оставшегося без покровительства и защиты. Есть еще и третьи, и четвертые… Много парковочных мест вдоль дорог — и иные таксисты с шоферами могут проявить профессионализм куда как более серьезный, чем просто мастерство вождения.
Я потянулся руками, обнимая руль и невольно зацепился взглядом за кожаный ремешок браслета часов, которые носил уже пятый год. Полная копия некогда подаренных, от неизвестного отправителя, пришедшей в числе многочисленных подарков после турнира. Оригинал давно лежит в хранилище, потому что надевать непонятное и неизвестное на себя — не самое мудрое решение, но вот копию носить было даже интересно.
Крошечный циферблат, отражающий вместо дня недели непонятные цифры, стремившиеся все эти пять лет к нулю, за последние три дня этот самый ноль пересекли. Сложно заметить такое на глаз, но если вскрыть механизм — шестеренки под микроскопом окажутся провернуты чуть дальше ключевой отметки. Что-то, по их мнению, должно было произойти и не произошло. А ведь нет более болезненного вызова планировщику, чем несбывшееся. Он может дремать и не предпринимать никаких усилий все это время, но стоит планам рухнуть в одночасье, как придет время жесткой коррекции.
— Выезжает с подземной стоянки. — Отвлек от размышлений тот же безликий голос.
Я пристегнулся и аккуратно вывел машину из парковочного кармана, неспешно разгоняясь вдоль улицы так, чтобы опередить выезжающий с территории автомобиль на пару сотен метров.
Все равно маршрут известен, а вот перед подозрительной машиной такси с Колобовым могут и не выпустить.
«Майбах» вынырнул с территории, мягко качнувшись под бронированной массой на амортизаторах и направился вслед за мной.
— Фиксирую оживление конкурентов.
Я бросил взгляд в зеркало и отметил с десяток автомобилей, поспешивших завести двигатели, чтобы отбыть по своим делам. Все-таки, каким бы проверенным не был бы персонал гостиницы, ничто не убережет от постояльца, скучающего вблизи нужного выхода.
Секундная заминка, и машины вдоль дороги отчего-то глохнут все до единой, и только наши две продолжают движение. Недостаток высоких технологий — зависимость от электронной начинки… Шумит помехами телефон — тоже неизбежность эффекта, накрывшего базовые станции связи. Главное не задеть парковку вместе со зданием отеля, и претензий у его хозяев не будет.
Зато останется великое число потенциальных недовольных, которые в самом скором времени станут искать виновных в собственной неудаче. Опытные клановые ищейки и приближенные к власти чиновники вряд ли пожелают оставить чужое везение неотомщенным. Они умеют разыскивать виновных — и в первую очередь пойдут по следу денег. А значит, эти деньги надо как можно быстрее убрать, откинуть от себя.
Быть богатым — опасно, получать дивиденды — опасно. Все ради того, чтобы взгляд специалиста равнодушно скользнул по персоне, которая ничего не получила, и с ненавистью обратила взор на тех, кого назовут главным виновником — но меряться силами с которыми нет никакой возможности.
— Максим Михайлович, ну зачем же? — Попенял мне все-таки Колобов, пересев из премиум такси ко мне в машину и прижимая к груди портфель с бумагами.
Вокруг была безлюдная парковка круглосуточного торгового центра, имеющего выезды на параллельную нашему движению улицу, что весьма облегчало дальнейшие маневры.
Да и преследование определить легче легкого — звуки резины по асфальту эхом распространялись от бетонных стен.
Оставив водителю такси набор адресов по всему городу, которые ему непременно следует посетить, отрабатывая немалую денежную сумму с чаевыми, мы направились в ином направлении. Впрочем, для начала не так и далеко — сменить эту машину на иную, припаркованную в дальнем секторе этого же торгового центра. Там поменялись ключами с водителем «Киа» синей расцветки с тонированными окнами и первыми покинули подземный паркинг.
Тогда-то и нашлось время для разговоров, в том числе — для ответа на повисший в воздухе вопрос.
— Зачем — что именно, Аркадий Алексеевич? — Был я предельно вежлив.
— Было бы достаточно, чтобы ваш человек просто приехал ко мне в отель. Мы подписали бы все бумаги, и кому бы я стал нужен? — Недоуменно подал плечами Колобов, сетуя на сложности этой ночи.
— Я бы хотел, чтобы вы для начала посмотрели на этого человека.
— Полностью полагаюсь на ваше решение! — Заверил он меня.
Да и гложет человека ситуация. Быть приличное время запертым вместе с семьей в отеле — пусть и десять раз фешенебельным и высшего уровня — это не то, что можно назвать нормальным. Никаких прогулок, кроме как по коридорам; никакой еды вне меню, а еще ведь есть дети, которым пора бы в школу, плюс сама тяжесть чужих денег на плечах и долга перед мертвым кланом, которые не дают нормально спать.
Оттого и настаивал, чтобы обошлись без рисковых поездок и просто перекинули средства — нотариуса тоже можно привезти собой, а нужные документы подготовить на месте: в отеле есть и офисная техника, и глобальная сеть.
— Хотелось бы не завершать наше сотрудничество на техническом эпизоде.
— Что вам от меня еще нужно? — После небольшой заминки чуть напряженно произнес Колобов.
— Например, обеспечить вам и вашей семье безопасность.
— Без клановых денег, — повторил он, пожав плечами. — Не велика я птица.
— Люди мстительны, а иные — из тех, кто послабее и пожаднее, посчитает за слабость уйти просто так. Не поверите, но иных благородных устроит даже содержимое ваших карманов и ручной клади. Не беспокойтесь, Аркадий Алексеевич, я не навязываю вам это решение. Вы просто посмотрите на этого человека и сами решите — стоит ли взять его покровительство и с ним работать.
— Работать над чем именно? — Задумался Колобов.
— Так банк, Аркадий Алексеевич. — Напомнил я ключевой объект общего внимания.
— Его, можно сказать, и нет более, — недоуменно пожал он плечами. — У меня только реестры и ценные бумаги. Можно вернуть деньги вкладчикам и удовлетвориться оставшимся, но восстановить структуру вот так, с чистого листа невозможно.
— Я выкупил все, что осталось от Форц-банка у князя Панкратова, — вырулил я на кольцевую и чуть расслабился.
Шум вертолета где-то над головой, казалось преследовавший всю дорогу, ушел куда-то влево.
— То есть, выкупили? — Как-то механически переспросил Колобов.
— Надо делиться прибылями, чтобы не возникло недопонимания, — пожал я плечами. — Не стоит дразнить человека большими потерями. Что-то он должен был получить. Что-то получу и вы, и я. В общем, сумма вышла не самая плохая за банк-пустышку и несколько тонн макулатуры с серверным железом. Ни о какой банковской тайне, правда, речи более идти не может, его люди наверняка сняли себе копии. Но это не столь существенно в долгосрочной перспективе.
— Какой в этом смысл? — Не совсем понимал Аркадий Алексеевич, оттого хмурился.
— Долги. — Емко ответил я. — Банку многие остались весьма и весьма должны. Часть, разумеется, спишет война — с людей Фоминских спрашивать лично у меня не позволит совесть. Но есть весьма приличное число кредиторов по стране и вне ее, кому прежние владельцы ссуживали охотно и много. В их числе чиновники, аристократы, политические деятели, богема. Вам, ясное дело, стребовать с них ничего не удастся. Тем не менее, есть и те, кто воспримет все это серьезнейшим подарком для себя.
— Но князь Панкратов…
— … очень хотел бы оставить такой рычаг политического и финансового давления себе, — продолжил я за Колобова. — Однако в этом случае пришлось бы выплачивать по счетам вкладчиков, а у банка на это денег — вашими стараниями — нет. Не хмурьтесь, Аркадий Алексеевич, в конечном итоге Панкратову куда проще было бы забрать живые деньги, чем пытаться взыскать долги. Вы приняли верное решение.
— Я в этом не сомневаюсь. Но не вижу, как банк сможет встать на ноги. Доверие подорвано, основное здание разграблено, филиалов нет, а компенсировать содержимое банковских ячеек влетит в огромные деньги.
— При вашем умелом руководстве все получится, — заверил я его. — Исключительно при нем.
Тем не менее, слова заставили Колобова задуматься, и он молчал вплоть до того момента, как мы оказались у ворот огороженного жилого комплекса по Большой Марфинской улице. Невысокий кованный заборчик скрывал довольно плотное насаждение плодовых деревьев и макушку спящего пятиэтажного дома, выстроенного буквой «Г».
— Нас тут ждут? — С сомнением произнес Колобов.
— Нет, — честно ответил я, и потянулся к телефону. — Но это не будет проблемой.
Где-то на седьмом или восьмом гудке зажглись окна на втором этаже дома. А двумя гудками позже в трубке послышался мрачный и недовольный голос Игоря Долгорукого.
— Але?
— Рад, что ты не спишь, — бодро ответил я. — Я на машине перед воротами. Открывай.
— Охо-хо… — Протянул он даже с некоторой обреченностью, но ворота через десяток секунд сдвинулись вбок, открывая проезд.
— Мне послышалось, ваш друг не совсем рад нашему ночному визиту. — Осторожно произнес Аркадий Алексеевич.
— У него ряд семейных неурядиц, настолько мне известно, — заехал я внутрь и остановился на свободном парковочном месте.
Собственно, на всей громадной парковке и было-то занято четыре места — насколько я помнил, все машины принадлежали Игорю. Жилой комплекс, опять же, был в собственности Долгоруких и предназначался для проживания членов семьи. Ну а занимал его один только Игорь попросту из тех соображений, что до работы недалеко — остальным же родичам были милее иные места для проживания, подороже и попрестижней. Очень богатое семейство.
— Не хотелось бы усугублять, — с сомнением произнес мой спутник, выбираясь из машины вслед за мной и не забыв прихватить свой портфель.
Я же задержался, чтобы открыть багажник и забрать оттуда простенький чемодан с наборным кодом.
Отреагировав на заезд машины, включились фонари, и к подъезду с железной дверью мы двигались по залитой светом мощеной дорожке.
Звонить в домофон не потребовалось — на улицу, открывая нам, вышагнул Долгорукий самолично, кутаясь в халат и чуть щурясь сонливо.
— Ты не говорил, что вместе с гостем, — посетовал он мне, придерживая створку.
— Прошу прощения, — повинился Колобов вместо меня.
— Долгорукий Игорь Александрович, — махнув рукой, протянул он ее для рукопожатия гостю.
— Колобов Аркадий Алексеевич, — чуть дрогнув от прозвучавшего имени, очень уважительно пожал он ладонь хозяину дома.
— Привет, — поприветствовал Игорь и меня, жестом предложив подняться в дом.
К Колобову он особого интереса не проявил.
— Я не один, — задержался Долгорукий перед дверью и извиняющимся тоном предложил. — Расположимся на кухне?
— Без проблем, — пожал я плечами.
— Прошу прощения, что беспокоим, — отозвался Аркадий Алексеевич, тайком осматриваясь по сторонам.
Было от чего — даже подъезд казался внутренним помещением квартиры, обустроенным и уютным. А уж внутри это ощущение подкреплялось немалым мастерством клановых дизайнеров, умудрившихся не сделать помещение прихожей с высокими потолками бездушным и холодным, а довольно солидную кухню, которую рассекала столешница с плитой и раковиной, а по дальнюю сторону шел гарнитур и морозильные камеры — слишком технологичной и безликой. У окна обнаружился овальный столик с резными ножками и несколько кресел, на которых Долгорукий предложил расположиться.
Аркадий Алексеевич, впрочем, отказался, попросив позволения остаться у барной стойки и поработать с бумагами. Разрешение было получено, и мы с Игорем остались за пустующим столиком одни.
— Как дела? — Начал я разговор, присматриваясь к старому товарищу.
Определенные изменения все-таки в нем чувствовались — и было ли то влиянием Марии Ховриной, посетившей его жизнь, но речь его ныне воспринималась куда более спокойной, без желания поскорее произнести заготовленную фразу. Спокойствие поселилось и в движениях, а солидная неспешность добавляла мудрости облику.
— На работе — отлично. Выходим на рекордные обороты в этом году.
— А не на работе? Извини за бестактность. — Повинился я за растормошенную рану.
Некие слухи невольно доходили и до меня — невозможно владеть каналом и не оставить рычаги для экстренного вмешательства. В первые годы руководства Игорем они частенько пригождались, но вот три последних года я уже не видел нужды вмешиваться — новый шеф телеканала отлично справлялся и сам, разбудив в себе умение требовать и добиваться исполнения.
— Да, — устало провел он ладонями по лицу. — Там сложнее.
Но тут же притих.
Щелкнул звук выключателя где-то дальше в прихожей, послышался звук мягких тапочек по полу, и на кухню заглянула симпатичная девушка в домашнем платье до пола. Не сказать, что красавица — но весьма милая особа лет девятнадцати, с каштанового цвета волосами, распущенными волной по плечам, и карими глазами, смотрящими на Игоря с теплотой, что добавляло под двести процентов очарования девушке, как и всякая влюбленность.
— Позвольте представить, — мигом поднялся с места Игорь, как и я за ним. — Ховрина Мария. Моя будущая жена.
Девушка мило изобразила книксен и вопросительно посмотрела на мужа.
— Это мой друг, Самойлов Максим, — указал он на меня и продолжил жест, остановившись на втором госте. — И его спутник Колобов Аркадий Алексеевич.
Если на меня посмотрели со сдержанным любопытством, то в адрес Колобова показалось явное любопытство и интерес, отразившиеся даже в приоткрытом ротике и чуть было невысказанном вопросе. Но воспитание — оно такое.
— Милая, мы посидим тихонечко? — Мягко и с любовью обратился он к ней.
А девушка, казалось, чуть ножкой не топнула от возмущения, бросив на нас взгляд. Мол, ты зачем при людях спрашиваешь разрешения у жены. Как сказал — так и будет! Мне потом доложишь.
— Ой, это мелочи, — отмахнулся от пантомимы Игорь и вернулся за стол. — Друг — это и значит, что друг.
Девушка промолчала, но было ясно по отсутствию эмоций, что не всяких людей стоит считать друзьями. Впрочем, что не помешало ей поставить чайник, выставить вазочку с печеньями, конфетами и фруктовой нарезкой из холодильника на стол, после чего степенно удалиться.
— А не из тех ли Ховриных… — задумчиво протянул, не удержавшись, Аркадий Алексеевич со своего места.
— Из тех самых. Изволите печенья с чаем?
— Воздержусь, — отказался он, и вновь углубился в свои бумаги.
— В общем, есть сложности, — подытожил Игорь, явно собираясь этим и ограничиться.
— Я ведь не просто так спрашиваю, — укорил его я.
А в лице Долгорукого, после мгновения обдумывания, вспыхнула надежда. Которая, впрочем, угасла почти тут же.
— К сожалению, тут мало что можно сделать. — Нахмурился друг.
— Ты спать вообще что ли не хочешь? — Приподнял я бровь. — Докладывай кратко. Может, я действительно разведу руками и оставлю тебя досыпать. Иначе вон, до утра из тебя тащить буду скорбь твою мировую.
— У нас тут родители сговорились. Мои и Марии. — Скептически глянув, все же начал повествование он. — Я думал, о свадьбе. А оказалось, это они телеканал так делят. Вернее, мой отец что-то получает с Ховриных, а Ховрины расставляют своих людей на ключевые должности на канале. Фактическое руководство остается на мне, но сам понимаешь, это уже будет не мое. Сетка вещания, рекламные контракты, блоки новостей — все придется делать с оглядкой. Про кого говорить, что освещать, про что умолчать…
— В общем, ты их послал, — подытожил я, пусть и грубовато.
— В целом, да. — Помрачнел Игорь. — Они стали давить через Марию.
— Не получилось? — Предположил я осторожно.
— Это история, старая как мир. — Без особых эмоций отозвался друг. — Девушка уходит в семью мужа, а ее род пытается через нее влиять на решения и поступки. Так, по мелочи — для общего блага. Только рано или поздно оказывается так, что настойчивые просьбы уже вредят новой семье, хоть и выгодны родным. Тогда-то мудрая девушка решает, кто для нее важнее, а для кого она просто инструмент. Мария — очень мудрая девушка.
— Не получилось. — Подытожил я и тихонько выдохнул.
Хоть одному повезло.
— В итоге нам обоим запретили видеться друг с другом. Наказали, — мрачно ухмыльнулся он. — Ни о какой свадьбе, разумеется, теперь речи нет и быть не может.
— Рад, что вы вместе, — искренне произнес я.
— Да, — довольно потянулся Игорь, и — реагируя на звук чайника — поднялся, сходил за кипятком и заварил нам чай.
Кружки же расставлял подскочивший к нему Колобов, игнорируя неловкие фразы о том, что тот гость.
— Мне не сложно, — отделался фразой Аркадий Алексеевич, одолжил у нас пару печенек и вернулся за столешницу.
Правда, в этот раз он присел куда ближе, чем был ранее — но не настолько, чтобы это выглядело вмешательством в беседу и нарушало приличия.
— В общем, мы с Марией послали родственников далеко-далеко и решили просто жить, — подытожил Игорь и пригубил свою порцию. — А ты какими судьбами к нам сегодня?
— Да вот, мысль была вам на свадьбу банк подарить, — по простецки улыбнулся я.
Долгорукий недоуменно посмотрел на меня поверх своей кружки.
— Какой еще банк?
— Форц-банк.
— Это же Фоминских, — чуть наклонил голову Игорь, словно сомневаясь — шучу я над ним, или нет.
— Фоминских больше нет. Уничтожены до единого.
— А банк…
— А банк — есть. — Задумчиво произнес я, пригубив чай. — Со всеми активами и дебиторской задолженностью. Представляешь?
— У тебя? — Чуть заторможенно уточнил Долгорукий.
— Если примешь, то у тебя с Марией. — Поправил я его. — Вон, Аркадий Алексеевич сидит, его прежний руководитель.
Игорь механически посмотрел на него.
— Редкостной чести и ума человек. — отрекомендовал я управленца. — Аркадий Алексеевич, подойдите к нам, будьте любезны.
Колобов поспешил за стол, позабыв про чай — зато прихватил портфель с документами.
— Игорь Александрович, не извольте беспокоиться, финансовое состояние близко к идеальному, — отщелкнул он застежки, удерживая портфель на коленях. — Это, все же, бывшая клановая казна.
— Клановая казна? — Словно не осознавая происходящего, произнес Долгорукий.
— Извольте обратить внимание на бумаги. — Выложил целую стопку бумаг перед ним Колобов.
— Подождите! — Поднял Игорь руку. — С вашего позволения, я позову супругу.
— Пожалуйста, — пожал я плечами.
— Мария!
Девушка явилась на призыв почти моментально, тревожно заглянув через пространство кухни на нас за столом и бумаги перед нами.
— Мария, посмотри пожалуйста документы, — чуть сведенным от напряжения голосом, произнес Игорь, и пододвинул бумаги к ней.
Ну а дочь казначея самого императора ухватилась за них с уверенностью и мастерством, как столяр за рубанок. Текста там было не так и много — в основном заполненные таблицы, но и в них легко потеряться, если не знать, куда смотреть. Мария, по всей видимости, прекрасно знала, и листала, окидывая беглым взглядом.
А затем вопросительно посмотрела на супруга.
— Это может… Существовать? — Тщательно подобрал он слово, чуть виновато отметив мое осуждение во взгляде и с силой потер ладонями лицо.
— Судя по персоне Аркадия Алексеевича, это действительно отчетность Форц-банка. Управляли им весьма неплохо. Но я бы с осторожностью отнеслась к призывам искать его спрятанные хранилища и клановые сокровища. Слишком большие деньги. — Дипломатично и никого не обвиняя, произнесла Мария то, что наверняка почудилось ей в нашем визите.
Пришел некто и Колобов, казначей мертвого клана. И действительно — что они могут предложить Долгорукому, кроме как авантюру…
— Нам хотят подарить этот банк. — Повернул к ней покрасневшее от соприкосновений с ладонью лицо Игорь. — На свадьбу.
— Это хорошая шутка. — Построжела Мария.
— Милая, этот человек никогда не врет. — Поднялся Игорь и посадил ее рядом с собой в кресло. — Я же рассказывал.
— Вы и есть владелец телеканала? — С непонятными эмоциями покосилась она на меня.
— Владелец — Игорь. — Охотно опровергнул я, и взял печеньку.
— Мой муж говорил иначе.
— Иначе было до того, как я его ему подарил. Теперь желаю подарить банк. — Постарался я улыбнуться располагающе, потянулся за портфелем, набрал код и поставил на стол, распахнув. — Тут учредительные документы. Поля получателя не заполнены.
— Печати князя Панкратова, — опознала Ховрина отпечаток в верхнем углу на первом документе, но не торопилась притронуться к документам.
— Фактически, банк выкуплен у князя в качестве его законного трофея. Случилось так, — переглянулся я с Колобовым, что не осталось незамеченным парой. — Что банк лишился всех активов еще до поражения Фоминских и утратил собственный капитал. Оболочка князю была не интересна. Так же случилось так, после оформления сделки активы вернулись обратно. Собственные капиталы — аналогично, пусть и в сокращенном размере. — Чуть построжел я голосом, отбрасывая намек на доброго волшебника, обновившего сегодня свой вертолет. — Значительно сокращенном.
— Насколько? — Уточнил Колобов, для которого это тоже стало некоторой неожиданностью.
Все-таки, он владел деньгами — но если деньги возвращаются в старый банк, то они будут распределены по той структуре счетов, что там сформирована — но подкорректирована мною.
— В банке ныне достаточно денег, чтобы осуществить выплату вкладчикам и вести деятельность. На остальную свободную сумму заведен отдельный счет; часть этой суммы потребуется обналичить живыми деньгами в короткий срок.
— Это проблемный подарок. — Бросила кинжальный взгляд Мария, которая помнила, какой объем активов возвышался над объемом обязательств банка.
— Свой «подарок» заберете, когда взыщете суммы задолженностей. — Отмахнулся я от этого.
— Вы пытаетесь подарить трудности и конфликты, — настаивала Ховрина, положив ладонь на плечо ворохнувшегося было Игоря.
— Я дарю вам причину, по которой ваши родители станут носить вас на руках, — был я спокоен. — Это власть, влияние и огромные деньги, которые Ховриным с Долгорукими не составит труда себе вернуть или обменять на услуги.
— Какой почет владеть банком, из которого все тут же попытаются убежать?
— У вашего мужа есть телеканал. Он подаст историю так, что все станут вас носить на руках. Вклады после проигранной войны еще никто не возвращал.
— Нет таких дураков. — Припечатала она.
— Нет настолько благородной пары, на которой стоит равняться целому миру. — Поправил я. — Разве иной клан способен на такую щедрость, какую проявит богатейший и славнейший род Долгоруких?
А Игорь, задумавшись, уже беззвучно проговаривал слова, будто уже готовя вводный текст для подготовки информационных блоков.
— И Ховриных, — автоматически поправила Мария, но тут же принялась гнуть свою линию. — Бизнес не верит новостям, а инфраструктурные издержки нас убьют.
— Пусть Игорь переведет счета телеканала и его подразделений.
— Из родового банка? — Нахмурился Долгорукий.
— В твой банк, — поддакнул я. — Зато будешь видеть всю структуру расходования и вороватых бухгалтеров поименно без внешнего аудита.
— Этого мало. — Настаивала Мария.
— Если справитесь — переведу к вам на обслуживание часть своих предприятий. — Чуть хлопнул я рукой по столу. — Но не раньше, чем через год!
— Телеканал вы так же дарили? — Заворчала девушка.
— Разумеется. Частоты вещания все еще принадлежат мне. — Смотрел я прямо в ее глаза. — Я даю шанс использовать их так, как вам хочется. Пока мы друзья, вам не стоит об этом беспокоиться.
— Зачем вам наличные? — Перевела она разговор.
— Это проблема для Ховриных? — Поднял я бровь.
— Мне зададут вопросы.
— Когда это Ховрины отчитывались?
— Ладно, — пробился лихорадочный блеск в глазах Марии, а взгляд вернулся к незаполненным документам. — То есть, все серьезно?
От таких предложений просто не отказываются. Банку все еще должны десятки и десятки миллиардов — и в империи, и за ее границами.
— Абсолютно, — подтвердил я. — Можете заполнять. Ручка слева, в кармашке. Кто-то один, разумеется.
— Мария, у тебя почерк лучше. — Мягко обратился к ней Игорь, пододвигая чемодан с документами.
Всего один росчерк, и можно стать единоличным владельцем огромных капиталов. Даже на вкладчиков, в общем-то, можно наплевать — и на непутевого мужа, связавшегося со слишком доверчивыми балбесами.
«В лице княжича Игоря Александровича Долгорукого» вывел аккуратный почерк, и в очередной раз отлегло от сердца. Все-таки, кому-то везет.
— Счета банка временно заморожены из-за войны. — подал голос Колобов, до того притихший и чуть испуганно поглядывающий на нашу перепалку.
Да и подписание документов наверняка добавило ему нервов. Но это ничего — у меня такой же комплект договора еще был, но с датой раньше — абы что случилось, и этот набор бумажек можно было выкинуть в урну. Разумеется, знать этого никому не стоит — вон как молодые друг на друга смотрят. Аж лишним себя чувствуешь.
— Не думаю, что это будет проблемой, — произнес я. — А вам, дорогие друзья, настоятельно рекомендую взять этого уважаемого господина на роль управляющего. Вряд ли найдется человек более достойный.
— Не сомневаюсь, но как бы вновь не было конфликта с семьей, — задумчиво пробормотал Игорь.
Чужой человек на руководящей должности никому не нужен.
— Так в чем проблема? Заберите Колобовых в клан, вот вам и гарантия верности.
— Это сложный вопрос.
— Не для того человека, который даже после смерти своего клана в первую очередь думал, как спасти его честь. — Со всей серьезностью посмотрел я в глаза Игорю.
А тот хоть и с неохотой, но пониманием кивнул.
— Заберем к себе. Аркадий Алексеевич, вы не против?
— Да я, да я счастлив буду! — С жаром заверил тот, приложив руку к сердцу.
А на лице человека, история переживаний и неопределенности которого завершалась, проявилось облегчение и одухотворенная радость.
— Мы можем приступать к владению? — с любовью огладила Мария страницы подписанных документов.
— Разумеется.
Девушка, чуть задумавшись, встала из-за стола, вышла из кухни, а вернулась уже с сотовым телефоном.
Присев рядом с мужем и будучи им обнятой, набрала номер и терпеливо принялась ждать, когда некий собеседник поднимет трубку во втором часу ночи.
— Привет, пап, — произнесла Мария собеседнику. — Срочный вопрос. Можешь разморозить счета Форц-банка?.. Да, банк Фоминских. Нам его с Игорем подарили на свадьбу… Честью клянусь, — ровно произнесла Мария.
А собеседника на том конце провода, видимо, проняло всерьез.
Все-таки, есть нечто рациональное и полезное в способности подтвердить намерения и события словом. Нет той громады безверия, что встречается среди всех остальных, пусть и к словам приходится прислушиваться в десять раз тщательнее — потому что там, где не привыкли врать, словами и смыслами крутят в сотни раз коварнее.
Тем не менее, «честью клянусь», это аккурат из разряда тех фраз, что не стоит перепроверять для собственной же безопасности — могут всерьез и убийственно обидеться.
— Как кто подарил? — Чуть равнодушно произнесла будущая Долгорукая. — У моего мужа есть достойные друзья, способные подарить банк. Я удивлена, что вы решили ссориться с ним из-за мелочей… Конечно, пригласим их на свадьбу. — Подытожила она и с довольством положила трубку. — Вот и одобрение родителей есть.
Почти моментально телефон перезвонил — и на этот раз донесся женский голос, а Мария, извинившись и полушепотом обозначив: «мама», отправилась в другую комнату обсуждать с ней детали свадьбы и иные вопросы мирового господства женщин над иными прямоходящими.
Да и мы заторопились на выход — час поздний, вопросы решены. Чемодан и портфель с документами оставили — тут уж точно найдутся люди, которые донесут их до регистрационных палат и нужных министерств, узаконивая право собственности.
— Аркадий Алексеевич, ничего, что все так… По семейному? — Спохватившись, чуть обескураженно посмотрел на него Долгорукий, остановившись на пороге.
Ему парой минут ранее тоже отзвонился отец, обещая прибыть утром и прижать к груди в знак примирения — информация распространяется быстро.
— Оно всегда так, — удовлетворенно сощурившись, произнес Колобов. — Лучше всего, когда вот так.
И первым отправился по лестнице вниз, а затем и на улицу, деликатно оставив нас поговорить наедине.
— Максим, я тут подумал… — Отчего-то загрустил Игорь. — А мы тебя не слишком стесняем? Все-таки, банк.
— Нет. — А затем решился на откровенность. — Впереди предстоит такое, что лучше мне не владеть банком. Вообще ничем ценным не владеть.
— Ну, ты уж не драматизируй, — с сочувствием успокаивал меня он. — Женитьба — это еще не приговор! В конце концов, есть же и брачный контракт.
Я немного сбился с мысли, пытаясь осознать, о чем он.
— Завтра ведь сватовство, да? — чуть смутился Игорь.
— Еще и сватовство, — совсем упал я духом.
— Дед обещал быть. — Заверил меня друг. — Еще до того, как разругались, слово дал. Он тебя помнит.
— Вот блин…
— Что не так?
— Понимаешь, в этом мире почему-то происходит так. — Начал я, печально выдыхая. — Что те, кто меня помнит, обычно точит под эти воспоминания нож.
Ума не приложу, с чего такая несправедливость…
