Когда счастливые времена приближаются к своей кульминации в ноябре, фаланга из горшков со сверчками продвигается всё дальше по столу и состязания затягиваются всё дольше, до поздней ночи. Но мы впервые посетили казино Начальника Суня еще в конце сентября, и там состоялось лишь несколько боев. После их завершения Начальник Сунь спросил, не желаем ли мы увидеть общественный дом.

Общественный дом организован, чтобы противодействовать некоторым не очень честным тактикам, которые, по слухам, популярны среди тренеров сверчков. Больше всего шумихи вокруг допинга, особенно с применением экстази – «наркотика-головотряса», которым закидываются подростки на шанхайских дискотеках [117]. Как может представить себе всякий, кто принимал экстази, сверчок под кайфом, вероятно, одержит победу. Однако не факт, что залогом победы является прилив энергии и уверенности или завышенное ощущение личного обаяния, привлекательности и счастья. Допинг подобного типа – что-то типа паратактики, и действует этот допинг скорее на противника, чем на само насекомое. Сверчки очень чувствительны к стимуляторам (этим и объясняется запрет на курение и парфюм). Они моментально распознают, что их противник подкрепился чем-то химическим, и немедленно (и определенно благоразумно) реагируют – пускаются наутек, и состязания срываются.

Выйдя из казино, мы сели в машину и поехали по деловому району с приземистыми зданиями и неоновыми вывесками, мимо молодых, каких-то синтетических деревьев, сияющих под фонарями дневного света, мимо дремлющих фабрик и темных офисных зданий, по широким безлюдным бульварам, мимо ярко освещенных ресторанов, ослепительного неона «дворцов караоке», ночных магазинчиков, торгующих овощами, DVD-дисками и горячей едой, мимо стройплощадок, где работа кипит круглые сутки (я очень быстро стал воспринимать это как должное), по улочкам, замощенным лишь частично, мимо чего-то, похожего на канал, и подъехали к еще одному облупленному многоквартирному дому, вошли в еще одну безликую дверь. Пока машина скользила по тихим улицам, я упоенно предвкушал дальнейшее. Мне вспомнился диспут, произошедший в тот же день в золотом банкетном зале «Роскошного сада» между Начальником Яном и господином Туном, игроком из Нанкина. Они спорили о том, что является залогом успеха казино. Господин Тун приехал из Нанкина, чтобы сбежать от своего круга: это был слишком маленький мирок, всё там делается слишком профессионально, говорил он, сверчки слишком сильные, соперничество слишком яростное. Здесь, в Миньхане, сказал он Начальнику Яну – похоже, без тени стеснения, – шанс на выигрыш выше, и, если он отправится в центральные районы Шанхая, шансы тоже будут выше.

У господина Туна были вполне предсказуемые представления об идеальном казино: комфорт и безопасность, притягательная атмосфера. Он нарисовал картину необузданной щедрости, изобразил игроков, которые держатся расслабленно и процветают: искренние, открытые люди, которые не станут препираться из-за каких-то грошей. Похоже, он воображал себя персонажем, которого сыграл Чоу Юньфат в классическом фильме Ван Цзина «Бог игроков», а может, героем Тони Люна из «Цветов Шанхая» Хоу Сяосяня… Или я приписываю ему свои фантазии? Он сказал:

«Ключевой элемент – это связь, гуаньси: вы должны обхаживать удачливых игроков, поощрять их приводить всё больше друзей и знакомых».

В казино Начальника Яна и Начальника Суня приезжали игроки из Гонконга, Цзянсу и других мест, и из Нанкина тоже. Однако эти спонсоры не стремились баловать своих клиентов. У них было основания сохранять приветливую атмосферу: ссора могла закончиться убийством, и тогда полиция сочла бы необходимым продемонстрировать рвение; но, возразил Начальник Ян, самый верный путь к успеху в бизнесе – это безукоризненная репутация. Самое важное достоинство казино – взаимное доверие в отношениях спонсора с клиентами. Владельцы и тренеры сверчков, а также игроки (часто владелец, тренер и игрок – одно лицо) должны чувствовать себя в безопасности и верить, что их насекомые тоже в безопасности.

Общественный дом выглядел впечатляюще. Он сочетал в себе черты особо охраняемого объекта и медицинской клиники. Каждый сверчок, предназначенный для казино Начальника Суня, проходил здесь курс профилактической детоксикации в течение минимум пяти дней. В Шанхае тысячи таких домов, сказал нам Сунь, и он сам держит такой дом много лет, хотя, конечно, не на одном месте, а в разных точках. Дело нешуточное. Риск велик, а сегодня еще больше, потому что он сделал нечто новенькое: привел сюда меня. В прошлом году по Шанхаю прокатилась кампания против азартных игр, некоторых спонсоров арестовали, кое-кого казнили; теперь, пока мы разговариваем, правая нога Начальника Суня ритмически подрагивает.

Общественный дом – это реконструированная, переоборудованная четырехкомнатная квартира. В трех комнатах – стальные решетчатые двери со множеством замков, четвертая – гостиная с диваном, креслами, телевизором и игровой приставкой, побеленные стены украшены цветными макроснимками сверчков – рекламными постерами, так сказать. Никто тут не пьет и не курит.

Две комнаты за решетками – это склады, уставленные стеллажами; я разглядел, что на полках стоят штабелями горшки. Третья комната незаперта и, подобно казино, ярко освещена. Начальник Сунь ведет нас в эту комнату; я вижу длинный стол и длинный ряд мужчин: владельцы и тренеры пришли позаботиться о своих насекомых. Каждый колдует над горшком. По краям стола стоят два помощника, которые знакомы мне по казино. Один из них достает горшки с этикетками из шкафа за своей спиной, другой внимательно наблюдает за посетителями. Но вот что поразительно в этой сцене, вот что вначале озадачивает и даже кажется сюрреалистическим: мужчины, которые выстроились вдоль стола и безмолвно, сосредоточенно занимаются своими сверчками, одеты одинаково – в белые хирургические халаты и белые маски.

Биологическая безопасность превыше всего. В общественном доме тренеры дают насекомым только ту пищу и воду, которые предоставляются здесь же, на месте, используют только те принадлежности, которые предоставляются спонсором и применяются в казино. Широко известно, что тренеры обмакивают свои травяные кисточки в раствор женьшеня и других веществ, которые, словно нашатырь в углу боксерского ринга, могут воскресить даже самого измотанного бойца. Широко известно, что тренеры пытаются отравить пищу и воду сверчков своих соперников или попрыскать на них токсичным газом. Широко известно, что они готовы спрятать в своих кисточках миниатюрные ножи и намазать кончики своих пальцев отравой, надеясь поближе подобраться к конкурентам.

И всё же даже общественный дом не вполне защищает от уловок. Одно из его слабых мест – процедура приема сверчков. Когда они поступают сюда, их кормят, а потом взвешивают на электронных весах. На стенке горшка делается запись о весе наряду с датой и именем владельца, и именно по весу подбираются пары противников для боев. Сверчков – очень тщательно – подбирают так, чтобы их силы были максимально равными и чтобы бои были максимально справедливыми, насколько это возможно; эти старания отражены и в обычае собирать равные ставки на обоих насекомых перед боем. Вес указывается в чжэнях: это шанхайская мера веса, применяемая специально для сверчков; сейчас она используется по всей стране. Один чжэнь – примерно пятая часть грамма, а разница между бойцами в паре должна составлять не больше 0,2 чжэня. Тренеры, почуяв возможность для мошенничества, научились манипулировать весом своих подопечных. В прошлом они прямо перед взвешиванием выдерживали сверчков в «сауне», чтобы высушить организм. В наше время чаще применяются химические препараты для обезвоживания: выявить их невозможно, а здоровью насекомых они, судя по всему, почти не вредят. После того как сверчок накормлен, взвешен и принят, он проводит не менее пяти дней на попечении сотрудников общественного дома и навещающего его тренера, восстанавливает силы и, если уловка срабатывает, дерется с противником в низшей весовой категории: вообразите себе Майка Тайсона против Шугар Рэя Леонарда!

Скоро мы вновь пришли в казино Начальника Суня, снова заняли почетные места, снова, как загипнотизированные, взирали на сверчков. И вновь на меня произвел впечатление абсолютный профессионализм. Тут всё было организовано без сучка без задоринки: помощники из общественного дома вносили надежно запертый металлический ящик, судья был проворен, Начальник Сунь приветливо общался с клиентами. Возвращаясь в город, мы успели на последний поезд в метро, и я снова вспомнил спор за обедом между Начальником Яном и господином Туном. Начальник Ян твердо отстаивал свое мнение, что ничто не важно так, как безупречная репутация фирмы, и теперь-то я понял почему. Как-никак, только спонсор и его сотрудники имеют свободный доступ к сверчкам, а надзора за ними нет. Они почти без труда могли бы повлиять на состязания разными скрытыми способами: нанять пристрастного судью, подобрать неравные пары противников, плохо ухаживать за конкретными насекомыми или лелеять любимчиков (в том числе своих собственных сверчков: Начальник Сунь тоже любит выставлять своих сверчков на арену). Я вспомнил, как Начальник Ян горячо защищал своих сотрудников, когда господин У попросил разрешения обойтись без общественного дома, и тогда я понял: естественно, что ни для кого нельзя делать исключений. Если нет полной уверенности в честности спонсора и его способности оградить свое заведение от насилия, коррупции и полиции, не может быть ни круга игроков, ни состязаний, ни ставок, ни прибыли, ни развлечения, ни культуры.