Когда Илья появляется в Киеве, это приводит к хорошо известным последствиям. Это былина о ссоре Ильи с Владимиром. Сейчас мы разберем ее и потом перейдем к былинам о бое с Калином. Это самая вариативная из былин в русском эпосе. В одном из вариантов былина начинается с того, что Илья сидит в погребе у Владимира. Дело в том, что, несмотря на кажущуюся связь сюжетов, ни в коем случае это не две части одного целого. Былина о ссоре существует сама по себе, былина об Илье и Калине – сама по себе, хотя им было бы очень логично быть началом и продолжением, но реально в русском эпосе этого нет.

Илья в Киеве, но его не зовут на пир. Формально здесь может быть объяснение, что это крестьянский сын, но, конечно, за этим стоит на уровне подтекста неприятие нечеловека, которым является Илья, миром людей. Илья приходит в ярость и устраивает собственный пир, но, чтобы устроить собственный пир, ему нужно иметь, на что его устроить. Он берет свой лук, сшибает с киевских церквей золотые маковки, а затем в обществе голей кабацких идет всё это пропивать. Выдержу паузу, чтобы вы представили себе Илью с маковками с нескольких киевских церквей, которые он просто несет в руке. Размер Ильи себе представили? Безусловно, он здесь установил рекорд собственного роста. О голях мы уже говорили, фактически мы имеем очень мощный выброс деструктивной силы, силы Нижнего мира, в Киев, потому что голи и так связаны не просто с иным миром, они связаны с миром мертвых. Пьянство более чем деструктивно с любой точки зрения, сбитые с церквей маковки – жуть. Владимир после нескольких неудачных попыток всё-таки засаживает Илью в погреб, затем эта былина завершается примирением Ильи с Владимиром. Мы невольно в качестве ее продолжения видим былину о Калине, и нас будет интересовать история, как Илья будет выходить из погреба, чтобы защитить Русь от татар.

Былина только об Илье и Калине существует в трех основных, несводимых друг к другу вариантах. Во-первых, былина о Ермаке, которую мы сейчас будем разбирать. Во-вторых, былина, которую я условно называю былиной о ссоре и бое. И в-третьих, это так называемый самсоновский вариант, былина, где фигурирует Самсон Самойлович, дядя Ильи Муромца, исполняющий весьма своеобразную роль по отношению к своему племяннику. Фактически былина, где фигурирует Самсон, – это более развернутый вариант былины о ссоре и бое, я не буду уходить в частности и в подробности, на «Мифе» всё есть, потому что этой былине была посвящена моя диссертация.

Чтобы не прерываться, к Ермаку мы перейдем чуть-чуть попозже, а сейчас разберем самсоновский вариант былины о ссоре и бое. Приходит войско Калина, богатырей в Киеве нет никаких. Вполне традиционный сюжет предварительной недооценки, когда надо своих изобразить в начале сюжета максимально ослабленными, чтобы потом была более эффектной победа. Выясняется, что много лет назад Владимиром посажен в подвал Илья Муромец. Владимир твердо уверен, что Илья мертв, но выясняется, что жена Владимира, Апраксия, или племянница, Забава Путятишна, или какая-то безымянная дочка (кстати, дочка Владимира – это переосмысление, это знак забвения былинного, я чуть позже объясню, почему у былинного Владимира в принципе нет детей, хотя есть племянница) – одна из этих женщин тайком кормила Илью Муромца. Этот вариант наиболее известный, но он далеко не единственный. Есть варианты поинтереснее, когда Илью в принципе никто не кормил, но он по-прежнему жив и здоров. Этот вариант, конечно, красивее, мифологичнее, потому что мы имеем дело с тем, что, поскольку всё было тихо и спокойно на протяжении многих лет, не требовалось совершения подвигов, Илья, как и положено существу не вполне человеческому, уходит в свои родные стихии. Он уходит под землю, он уходит в камень, поскольку природа Ильи – эти самые две стихии и есть. В таком случае его действительно никто не поил, никто не кормил, но Илья, эти годы засыпанный в погребе землей, остается жив. Владимир упрашивает его выйти сражаться, и Илья с формулировкой, что он не за князя Владимира, не за княгиню Апраксию, а за бедный киевский люд, соглашается выйти. Отправляется он отнюдь не на битву, он отправляется к своему дяде Самсону. Договаривается с ним о следующем: Илья выйдет биться с войском Калина, и если ему понадобится выручка, чтобы Самсон с киевской дружиной спешил на подмогу. Сам Самсон стоит лагерем где-то в поле, стоят они в шатрах. Вы уже догадываетесь, что сейчас они будут спать, а чем же еще богатырям в поле в шатрах заниматься, особенно если враг пришел.

Илья идет биться, и ему его конь говорит, что татары выкопали три подкопа. Подкопы на пути конницы были классическим видом ведения боя в древности. Вполне обычное дело, которое сохраняется по сей день во фразеологии. Татары выкопали три подкопа, но конь мудрый, конь вещий, поэтому конь про них знает, но первый подкоп он перескочит, второй перескочит, третий он перескочить не в силах, но Илью это мало волнует. Илья начинает биться с татарами, в третий подкоп проваливается вместе с конем, набегают татары, связывают Илью и приводят к Калину. Конь успевает выбраться из подкопа, или сам прибегает вестником к Самсону, или же Илья успевает послать стрелу, которая падает спящему Самсону на грудь, и таким образом Илья сообщает о своих бедствиях. Илью приводят к Калину, Калин предлагает Илье перейти на его сторону. Илья решительно отказывается, хватает татарина и начинает им бить врагов. Тут приезжает остальная дружина. Остается маленький вопрос: где происходит вся эта битва? Где происходит диалог Ильи с Калином? Где происходит избиение татар трупом одного из них? Ведь Илья провалился, набежали татары, связали Илью, привели его к Калину. На весь русский эпос у нас есть ровно одна запись, где этот момент осознал сказитель. Когда Илья близок к победе, сказитель добавляет не былинным стихом, добавляет прозой, от себя: «Ну и вылез из подкопа». Герой сражается в преисподней, сражается, избивая толпы врагов, причем предварительно владыка преисподней ему предлагал перейти на свою сторону. Этот мотив достаточно широко распространен в мировой эпике, и там он действительно устойчиво связан с образом героя, который попадает в преисподнюю. Например, он очень хорошо представлен в калмыцком эпосе, и там он как раз связан с мотивом самой большой, самой страшной, самой грандиозной битвы. Илья из подкопа выбрался, татар перебили, и богатыри возвращаются в Киев со славой.

Гораздо более интересный вариант былины – это вариант былины о Ермаке. Понятно, что имя Ермака могло проникнуть в эпос только после известных походов Ермака Тимофеевича, но, впрочем, к историческому Ермаку былинный Ермак имеет то самое отношение, которое морская свинка… далее по тексту. Былинный Ермак – это юноша, если не мальчик. В некоторых вариантах, на мой взгляд наиболее удачных, ему семнадцать лет. Вполне воинский возраст. Вспомним, что Александр Невский, уже будучи полководцем, в двадцать лет разбил шведов и в двадцать два года разбил немцев. Семнадцать лет для молодого богатыря не эпическая гипербола, а абсолютно реальный возраст молодого воина. Никакой гиперболы здесь нет. Бывает, что Ермаку двенадцать лет, вот здесь уже пошла гиперболизация. Но тоже несильная, потому что в двенадцать лет быть в дружине мальчиком на побегушках, которого как раз и отправят посчитать вражье войско, – это реальность той эпохи.

Былина начинается с того, что пришли татары. В Киеве богатырей недобор, а именно только двое: Илья Муромец и молодой богатырь Ермак, который Илье приходится племянником так же, как сам Илья в другом варианте былины приходится племянником Самсону.

Лирическое отступление о племянниках. Заметим, что, когда мы имеем дело с любым мифологическим, достаточно традиционным сюжетом, там очень часто родственные отношения между героями именно «дядя и племянник», не «отец и сын». Это связано с древней формой брака, который называется матрилокальным, то есть брак носил временный характер. Мужчина, странствуя по миру, вступал в брак с какой-то женщиной, какое-то время с ней жил, долгое или не очень, потом уходил, куда ноги несут и глаза глядят. Если у нее рождался сын, то понятно, кто воспитывал сына: воспитывал ее брат, когда возвращался и обнаруживал, что дома есть пополнение в семье. У этого брата где-то тоже были дети, но эти дети его не интересовали, он растил только племянника. Эта форма брака очень хорошо отражена в самых разных сюжетах, и такой племянник оказывается герою вместо сына и очень часто выступает в качестве потенциального противника героя. Такой племянник оказывается потенциальным конкурентом, и такого племянника дядя, в зависимости от конкретного сюжета, вольно или невольно пытается погубить. Заметим, что подобный тип отношений между Ильей и Самсоном вполне намечен. Самсон только в последний момент приходит на выручку Илье, хотя всё-таки приходит, но нельзя же погубить в битве главного героя русского эпоса, которому смерть в бою не писана.

Ермак рвется в бой, Илья его отговаривает, молодой герой упорствует. Илья его отправляет посчитать вражеское войско. Ермак отправляется считать, но, видимо, в арифметике он был не силен, поэтому не справился с математическими подсчетами. Он начинает врагов рубить, сразу вступает в битву. По всему мировому эпосу таким молодым героям очень часто семнадцать лет, возраст четко называется, реже двенадцать, реже, если эпос склонен к сильным гиперболам, они могут быть совсем детьми или вообще сражающимися младенцами. Таких молодых героев, которых отправляют посчитать вражеское войско, а те начинают сражаться, толпы. Это герои-смертники. Если какой-то из них остается в живых, такому сюжету приходится удивляться как нетипичному. Ермак сражается, и спустя три дня Илья Муромец вдруг задается вопросом: я ведь посылал Ермака на разведку, что это его до сих пор нет? Мог бы и подольше подумать, н-да. Илья со всем войском спешит на выручку Ермаку, узнать, что там и как, и видит, что Ермак продолжает успешно биться. Тогда Илья думает, что Ермак надорвется. Чтобы спасти его от того, что сердце не выдержит, Илья подходит сзади и накладывает храпы, то есть путы. Дальше всё зависит от личной доброты сказителя. Если сказитель добрый, то дальше Илья говорит, что ты, Ермак, позавтракал, дай нам пообедать, то есть ты себе уже достаточно добыл славы, теперь нам тоже надо, они все вместе нападают на татар, татар разбивают и со славой возвращаются в Киев. Это добрые сказители. Сказители делятся на добрых и честных. Если сказитель честный, то дальше всё отнюдь не так радужно. Ермак бьется трое суток без роздыха, он в состоянии боевой ярости, он не помнит себя, и тут Илья на него накладывает храпы, то есть Ермак оказывается резко остановлен в бою. Его сердце не выдерживает, Ермак умирает тут же, на месте, а Илья во главе киевской дружины быстро завершает разгром татарского войска и со славой возвращается в Киев. В таком виде это былина об устранении конкурента. В Киеве подрос богатырь, племянник Ильи, который вполне может в будущем, если дать ему вырасти, затмить славу дядюшки. Илье такой молодой богатырь совершенно не нужен. Я замечу, что такая холодная расчетливость не очень согласуется с образом Ильи, с добротой русского эпоса, поэтому у большинства сказителей речь будет идти о том, что Илья вместе с Ермаком с победой возвращаются в Киев. Но если мы возьмем мировой материал, то таких отстрелянных племянников будут штабели. В этом смысле очень отличился кавказский эпос, где такие племянники, как правило, совсем герои-младенцы. Если брать классику, то это, между прочим, «Песнь о Роланде», Роланде, который приходится Карлу Великому не иначе как племянником. Мы можем взять еще разнообразные сюжеты, и там будет ровно то же самое. Быть в эпосе племянником – это смертный приговор. Такая вот у нас мрачная былина.