Мы с вами коснулись основных точек римской культуры, о которой я хотела сказать. И теперь у нас с вами осталась на закусочку еще тема гладиаторов. Потому что мы уже упомянули цирки, мы упомянули гибель на арене. И я еще вам, когда мы говорили об Энее, сказала, что были и альтернативные версии происхождения римской культуры. Всё, что я вам давала до сих пор, я вам, в общем и целом, давала по Штаерман. То, о чём я буду говорить сейчас, будет по другому источнику. И хотя я очень не люблю этого человека, очень не люблю его как автора, но вот эту его книгу я очень уважаю. Мне она кажется толковой, очень дельной, однако, поскольку я не историк и не могу ее критически оценить с профессиональной точки зрения, я сразу очень четко указываю источник своей информации: если вы с этим автором не согласны, то можете смело отметать всё, что я скажу после этого. Но, на мой взгляд, он действительно кандидат исторических наук, видно по его книге, что он толково копал предмет, то есть меня он убедил, я подчеркиваю еще раз, несмотря на то что я к нему в целом отношусь отрицательно. Это Андрей Валентинов. Он же Андрей Шмалько. И эта книга его – «Спартак». Если вы ее читали, то вы не услышите ничего нового. Если вы ее не читали, то после того, что вы услышите сейчас, у вас, наверное, возникнет желание ее прочесть. Эта книга, в отличие от романов Валентинова, которые я терпеть не могу, научно-популярная. То есть он рассуждает о личности Спартака (и не только о ней), и рассуждает он легким, разговорным языком научно-популярной книги. Просьба не путать эту книгу с романом о Спартаке, который он написал. Роман я не читала, и аннотация, а также общая, гм, любовь к Валентинову, честное слово, не вызывают у меня желания это читать.

Итак, первое и главное, о чём пишет Валентинов. Поскольку он очень активно ссылается на античных авторов, то я говорю, что меня он убедил. Первые главы. В Риме рабы восставали часто. В Риме был термин «bella servilia», то есть «война с рабами». Тем не менее когда поднялось восстание Спартака, то римское общество было напугано, и ряд тогдашних деятелей писали, что они не знают, как назвать эту странную, непостижимую войну с гладиаторами, и, видимо, ее и стоит так назвать – «война с гладиаторами». То есть первое и главное – это восстание не было восстанием рабов. Оно было восстанием гладиаторов, к которому присоединились рабы. И римлян шокировал тот факт, что восстали гладиаторы. Тогда вопрос номер ноль: кто такие гладиаторы, не в рамках голливудского боевика, а в рамках предмета мифологии? Как мы знаем, в Античности вполне распространен способ умилостивления душ умерших кровью врагов. Мы с вами знаем из «Илиады», что Ахилл на могиле Патрокла обезглавливает троянских пленников, поя душу Патрокла их кровью, чтобы дух Патрокла после смерти успокоился.

Большое лирическое отступление по этому поводу от меня, не от Валентинова. Значит, традиционная культура предполагает тот факт, что каждому человеку на его веку отпущено некоторое количество жизненных сил. И если он умрет до своего срока, то проблема, куда девать эти неизрасходованные силы, встанет очень остро. То есть он будет доживать свой век, бродя неупокоенной тенью. Значит, есть слово «покойный» и, логично, есть антоним, связанные с человеком, который умер, но остался беспокойным. Вот об этих беспокойных и речь. Он будет бродить неупокоенной тенью, тянуть жизненные силы из живых, и всё, в общем, будет очень как-то плохо. Не изживший свой срок. И чтобы тех, кто погиб до срока, умилостивить, им надо, не дожидаясь, пока они превратятся в некий аналог античных вампиров (кстати, вампирятник античный был очень немаленький: всякие там ларвы были, богиня Мания, которая была богиней безумия; откуда у нас все «мании преследования»), так вот, чтобы погибший до срока не превратился в аналог мощного вампира, его надо хорошенечко напоить жертвенной кровью, а дальше еще первыми этруски сообразили, что дух умершего будет более доволен, если не просто резать людей как скотину у его погребального костра, а взять и заставить их сражаться друг с другом. Это, дескать, успокоит умершего лучше. Таким образом, кто такие гладиаторы? Чем Древний Рим отличается от очередного эпизода «Звездных войн» и тому подобных фильмов о гладиаторах? Гладиаторские игры никогда не проводились ради увеселения народа. То есть реально эта, конечно, задача увеселения народа была, и она решалась. Но по официальной версии, гладиаторские игры – это всегда было жертвоприношение. То есть эти люди, гладиаторы, – это жертвы, они могли быть изначально жертвами духам павших, позже – жертвами богам. Жертвами в благодарность за победу. Жертвами в качестве просьбы о чём-то и так далее. То есть гладиатор – это живая жертва. Более того, гладиатор, как вы прекрасно понимаете, обречен на гибель. Это человек, который одной ногой стоит в могиле. При этом гладиатор – это сильный воин и, в силу этого, красивый мужчина (пока живой). Это делало гладиаторов невероятно привлекательными в глазах общества вообще и скучающих дам в частности.

Так всё тот же Валентинов приводит факт, что в Помпеях при раскопках была обнаружена небольшая школа гладиаторов с соответствующей гладиаторской казармой, где было обнаружено десятка три мужских скелетов (в смысле – скелеты или пустоты в пепле, свидетельствующие о том, как тело лежало, когда его лавой погребло) и один женский. И от женщины сохранились украшения, то есть это была не какая-нибудь рабыня, а знатная дама, которая отправилась с кем-нибудь из гладиаторов поразвлечься (дальнейшее вырезано цензурой, как именно они развлекались). Скучающая дама с красивым мужчиной, который, я подчеркиваю, воспринимался как живой мертвец. Посмотрите на наш культ вампиров в нынешнем Интернете, посмотрите на все эти самые темы любви с Дракулой – не Дракулой (сюда же сериал «Сумерки»). Этот вампирятник я себе краем глаза представляю, ну какие они там все сексуальные и так далее, но римлянки с таким живым мертвецом (и параллельно очень красивым мужчиной) могли развлечься реально. И вы поймете популярность гладиаторов среди соответствующих скучающих дам.

Идем дальше. И как совершенно справедливо, на мой взгляд, пишет Валентинов, когда случилось восстание Спартака, то шок тогдашней римской общественности следует выражать в категориях современного общества примерно так: сообщение в Интернете: «Из морга такого-то сбежали все трупы и укрепились на ближайшей возвышенности. По словам главаря восставших, лучше быть расчлененными в бою, чем в анатомическом театре, под ножами студентов-медиков». Как вы понимаете, сообщение о трупах, сбежавших из морга, вполне способно общество качественно шокировать и обеспечить восставшим начальный успех. И действительно, при таком раскладе непонятно ни как с ними воевать, ни каковы их требования. Что значит: лучше погибнуть так, чем этак, вы же всё равно погибнете? В общем, ничего не понятно. Только понятно, что всё очень страшно.

У Валентинова есть много любопытных моментов чисто исторических, которые я вам пересказывать не буду, но лишь скажу, какая его идея мне очень нравится. Валентинов цитирует вполне исторический факт, что когда восставшие из капуанской школы гладиаторов бежали, то им на дороге случайно встретились телеги с оружием, которое везли в эту школу. В такие случайности не верят даже 12-летние дети. И стало быть, очень похоже, что восстание было подготовлено. И подготовлено оно было каким-то образом и снаружи, и изнутри. То есть главное, ребятки, вырвитесь из казармы, потому что там все-таки решетки, вы вырвитесь, а мы уж оружием вас снабдим. И более того, у Валентинова там очень интересный исторический ход мысли, который опять-таки меня убедил, что на тогдашней политической арене была фигура (фигура в тот момент находилась в Испании) – это Серторий. Ожидали его возвращение в Италию, ожидали, что он очень серьезно будет претендовать на власть, поведет войска в бой, и своевременное восстание внутри Италии должно было бы облегчить Серторию захват власти. Факты, которые приводит Валентинов, очень здорово поддерживают всю эту концепцию. А не сложилось это по известному историкам факту, что Серторий не успел покинуть Испанию – его убил предатель. И поэтому, таким образом, восстание Спартака, которое было, безусловно, не стихийным (уж больно там хорошо телеги подвезли с оружием), а организованным, оно должно было быть вспомогательной мерой для действий Сертория, однако оно оказалось само по себе, и в частности этим объясняется великий вопрос Спартака: «А че теперь делать-то?»

Мера из вспомогательной превратилась в основную, но не имела своей цели. Спартак ни в коем случае не собирался освобождать рабов, этому Валентинов приводит целый ряд доказательств просто из исторических сочинений той эпохи. Но нас интересует другое. Нас интересует тот очевидный факт, известный всем, кто увлекался историей Спартака не по фильму с Кирком Дугласом (я очень люблю фильм с Кирком Дугласом, но, естественно, смотреть на него как на отражение исторических событий, мягко говоря, не стоит). Соответственно, если вы хотя бы в объеме романа Джованьоли знаете историю восстания Спартака, то вы знаете, что у восставших было два предводителя. Более того, создаются две армии. И две эти армии очень быстро начинают действовать раздельно. И первая из этих армий уходит в юго-восточные области Италии, где и оказывается разбитой. И командует этой армией Крикс. Цели этой армии нам остаются неизвестны. Официальная версия, что, дескать, Крикс со Спартаком не поладили, разругались, действовать вместе не стали. Крикс считает себя самым умным, ведет войска непонятно куда, непонятно зачем, где его и разбивают. Версия не сказала бы, чтобы отличалась особой логичностью, хотя с ней трудно поспорить. Так вот Валентинов смотрит на местность, в которой был разбит Крикс. И выясняется, что в этой местности, например, Диомедовы острова, а также еще целый ряд географических объектов (подробнее смотрите у Валентинова), связанных с именами героев Троянской войны, только не троянцев, а греков. И вот тут начинается «ой». Потому что, как пишет подробно Валентинов, за некоторое время до того была написана поэма о том, что прародители римлян – это, конечно, герои Троянской войны, но не троянцы. Как вы понимаете, греки, греческие вожди, после Троянской войны, приплыв домой, обнаружили, что за десять с лишним лет их отсутствия их жены быстренько понаходили себе других мужчин, потому что (я даже не очень буду осуждать этих женщин) надо править государством. А государством должен править мужчина. Они их себе понаходили. И когда соответствующие вожди домой вернулись, то в каждом конкретном полисе обнаружилось, что правитель тут уже есть, жена давно замужем вторым браком и детишки там тоже в полном порядке. И поэтому плыви-ка ты, герой Троянской войны, отсюда куда подальше. И более того, есть целый пласт греческих мифов, которые, понятное дело, не вошли в основной круг европейской культуры (я напомню вам, что греческая мифология в том виде, в котором мы ее знаем, была кодифицирована при Августе). Поэтому какие такие греки – герои Троянской войны, приплывшие в Италию? Не было этого. Эней. Сказано четко и ясно. Поэма была уничтожена. Надо смотреть у Валентинова, что было сделано с самим автором. Как минимум – ссылка, как максимум – казнь.

Уничтожаются все следы, все намеки на то, что были такие мифы о греческом происхождении латинской культуры, о том, что Одиссей недолго сидел с Пенелопой. В общем, довольно трудно сидеть на острове своем – если ты только что перебил знатнейших юношей этого острова: у тебя будет плохой контакт с согражданами. Я вам говорила о том, что известен миф о том, что Одиссей, снова пустившись в странствие, встречает своего сына от Калипсо, отец и сын не знают друг друга, они сражаются, и в поединке с ним Одиссей погибает.

И Валентинов делает чрезвычайно интересное предположение, что поскольку очень похоже, что восстание Спартака было подготовлено, то с самого начала создаются две армии. И эти армии имеют абсолютно разные задачи. Если армия Спартака предназначена для решения целей политических, то есть военной помощи Серторию, когда он вернется в Италию, то, соответственно, армия Крикса должна решать задачи религиозно-политические: возродить культ греческих героев как основателей римской культуры, оказаться идеологическим противником августианского мифа о происхождении римлян от троянцев и далее вести вот такую, если угодно, священную идеологическую войну, не больше и не меньше. И Крикс именно в том месте, куда он стремился, в месте предполагаемой высадки греческих героев, греческого очага зарождения римской культуры, именно там он терпит свое финальное поражение. Его армия разгромлена, сам он убит в бою. И таким образом, августианский миф побеждает и в идеологии, и на поле боя. Вот на этой печальной ноте мы с вами сегодня и заканчиваем.