А сейчас мы очень кратко коснемся того единственного случая, когда в Египте был нарушен священный принцип не отменять древних религиозных представлений, чтобы продвигать новые. Единственный раз в Египте была совершена попытка решительного религиозного переворота. Я, естественно, имею в виду реформу фараона Эхнатона. Недавно мне попался на глаза фильм «Нефертити». Фильм достаточно слабый, там очень забавно было, как якобы отец Эхнатона разъярен на сына за то, что тот пытается идти против всех вековых установлений. Это неправда. Но там весь фильм такой. В середине второго тысячелетия до нашей эры, когда, собственно, было дело, жрецы перешли все границы: присваивали все права не только на общение с богами, но фактически и на победы. Фараон побеждает, потому что за него бог Амон (фиванский бог, мыслился незримым, что в значительной степени облегчало превращение его в верховного бога). Сам фараон уже не может ничего. Все ему дарует только Амон. Эта идея фараонов чрезвычайно угнетала. И они потихонечку начали против этого бунтовать. В частности, как раз отец Эхнатона, Аменхотеп III, серьезно начал противостоять жрецам и отстаивать свое право на победы. Сын шел по отцовским стопам. Но если отец не выходил за рамки общеегипетских приличий, то сын его Аменхотеп IV (имя «Аменхотеп» означает «Амон доволен») решился на беспрецедентные меры. Я замечу, что и поражение реформ Аменхотепа IV, который войдет в историю под именем Эхнатона, заключалось в том, что египетская культура в принципе не могла воспринять столь резкий поворот. Вернее, культура, может быть, и могла. В культуре, именно в истории культуры Египта, реформы Аменхотепа удержались. А в религии это не представлялось возможным. Своим богом фараон избирает бога Атона – бога солнечного диска. Этот бог не был им придуман, в Египте он был очень хорошо известен. Дело в том, что любая языческая культура разделяет жестко два понятия: бог света и бог солнца. При этом бог света – один из ведущих богов. А бог солнца занимает периферийное положение. Соответственно, богом света в Египте был Ра. И мы прекрасно знаем, что Ра изображался в обличье человека с головой сокола, у которого на макушке находится солнечный диск. Вот на макушке у Ра находится бог Атон – бог солнечного диска.

Итак, будущий Эхнатон избирает того единственного бога, которого все видят ежедневно. И берет себе имя «Угодный Атону», под которым и входит в историю. Приказывает строить столицу на совершенно новом месте. Замечу, что после смерти Эхнатона, когда все его реформы рухнули, его столица была сметена с лица земли, и гораздо позже на этом месте возникла арабская деревушка Амарна. И весь стиль эпохи Эхнатона по имени этой деревушки назовется амарнским, хотя это название к Эхнатону никакого отношения не имеет. Его столица называлась Ахетатон – «Небосклон Атона».

Представьте себе любую египетскую статую, изображающую фараона. Вы представляете себе обобщенное лицо, абсолютно лишенное индивидуальных черт. Между тем для египтян эти статуи были портретными, но, естественно, их портретность была более чем обобщенная. Тем не менее это воплощение традиции изображать богов с лицом правящего фараона. То есть любое традиционное изображение фараона автоматически оказывается изображением фараона с лицом отвергнутых богов. Что тогда происходит в искусстве Амарны? Эхнатон приказывает изображать себя не так, как раньше. Если раньше индивидуальные черты сглаживались в портретах, то в эпоху Эхнатона, особенно поначалу, они начинают не просто подчеркиваться, они начинают доходить до гротеска. А еще тот факт, что у Эхнатона череп был, мягко говоря, неправильной формы, приводит к тому, что ранние его портреты – это лицо, вытянутое практически вдвое. Ни о каком реализме говорить невозможно. Можно говорить только о невольном гротеске. Перестарались с воспроизведением индивидуальных черт. Потом немного научатся. Естественно, для этого нужны были принципиально другие мастера. Те, кто никогда раньше в религиозном искусстве не работал. Те, у кого не была набита рука. Те, кто был способен создавать с нуля, практически на пустом месте. Как и на пустом месте возводилась столица Эхнатона, город Ахетатон. В этом смысле эпоху Эхнатона можно сравнить с эпохой Петра I. Когда огромное количество людей из простонародья вдруг стремительно выдвигается вперед, в обход знати, в обход всех, и оказывается на высоких государственных должностях, потому что они способны выполнить заказ этого царя-психа, если ненаучно выразиться.

Одновременно необходимо писать священные гимны Атону. Есть многовековая традиция египетской религиозной литературы. Есть устоявшийся литературный язык. Естественно, со всем этим Эхнатон решительно порывает. В итоге гимны пишутся фактически разговорным языком. Представьте себе сленг, на котором мы говорим в Интернете (может быть, не лично вы, но, по крайней мере, на нем говорит современное интернет-сообщество): начиная с распространенного «крутой» и доходя до небезызвестного «афтар жжот». Представьте, что таким языком вы должны написать священный гимн. Если вы таким языком в Интернете разговариваете, то написать про крутого парня Атона не составит особого труда. Вот что такое литература эпохи Эхнатона.

Но нас все-таки интересует его религиозная реформа. С религией у него получилась забавная вещь. Где у нас помещалось царство мертвых? Разумеется, под землей. И традиционно все представлялось так: днем бог Ра идет по небесному Нилу, потом переходит с дневной барки на ночную, спускается в преисподнюю и уже движется по подземному Нилу, и тогда, логично, в преисподней наступает день, мертвые просыпаются, приветствуют Ра, и все очень здорово. Но теперь Осириса отменили в числе всех прочих богов, Ра отменили тем более. Куда деваться мертвым? Мертвые привыкли просыпаться при появлении солнца. По техническим причинам возникло представление о том, что мертвые просыпаются не вечером. Они просыпаются теперь утром. И вслед за Атоном (других богов не осталось) следуют в Ахетатон, находясь фактически среди живых и славя Атона вместе со всеми. Такая забавная картинка: мертвые среди живых. Не скажу, что она вызывает бурный восторг, но ничего другого Эхнатон своим подданным не оставлял.

В изобразительном искусстве эпоха Эхнатона дала в итоге очень интересные вещи. У Эхнатона не оставалось выхода, кроме как требовать изображения личных чувств. Вы наверняка знаете изображение его племянника, который при рождении получил имя Тутанхатон. Позже -атона, естественно, заменили -амоном. Мальчик вошел в историю под именем Тутанхамона. Я имею в виду изображение, где юноша-фараон сидит на троне, а его юная супруга натирает ему какой-то мазью плечо. Представьте себе высших государственных деятелей нашей страны, изображенных так запросто. Представьте себе такое официальное изображение. Наша культура на это не способна. Поймите, насколько скандальным был крен в искусстве времен Эхнатона в сторону открытого публичного изображения индивидуальных, пусть и хороших, светлых чувств. Изображения Эхнатона и Нефертити с детьми известно. От Эхнатона остались одни ноги, зато сохранились изображения играющих друг с другом его младших дочерей – совершенно очаровательных девочек. Попытайтесь перенести это на современную культуру, на изображенных таким образом членов семьи любого из первых лиц нашего государства. Получите массу удовольствия. И заодно почувствуете, насколько этот фараон устраивал вещи запредельно скандальные даже с точки зрения нашей культуры, а уж с точки зрения тогдашней – слов нет.

Причины крушения реформ Эхнатона после его смерти вполне очевидны. Во-первых, это то, что Египет в целом не мог привыкнуть жить без богов, в которых верили тысячелетиями. Конечно, у некоторых деятелей культуры, которые смогли найти свое место при дворе Эхнатона и смогли воплощать его госзаказы, все находило большой отклик. Но в целом весь Египет, начиная с недобитых жрецов Амона и заканчивая последним крестьянином, это все поддержать не мог. С другой стороны, Эхнатон (он сам проектировал столицу, сам разрабатывал ритуал) не имел возможности серьезно заниматься внешней политикой. А Египет – это страна, которая вела очень серьезные войны, контролировала огромную территорию, вследствие чего имела весьма протяженные границы, которые надо было постоянно оборонять, иначе очередные завоевания будут потеряны. Естественно, что у многочисленных врагов реформы Эхнатона вызывали огромную радость. Царю не до дел на границе. И можно откусить от Египта большие пограничные территории. Безусловно, был ряд серьезных поражений, что не добавляло фараону популярности ни у каких слоев населения. И поэтому после смерти Эхнатона все его реформы были немедленно отменены, уничтожены, насколько их возможно было уничтожить. В религиозном плане от них не осталось и следа. А в плане влияния этих реформ на искусство, на литературу выросло новое поколение, создавшее новый литературный язык с сильнейшим влиянием разговорного, но самое главное – с сильнейшим выражением индивидуальных чувств. И вернуться к прежней окаменелости в изображении, к формальности древнего сакрального языка было уже невозможно. В этом смысле реформы Эхнатона не прошли безрезультатно.