Часть II
…У каждого, кто встретится случайно
Хотя бы раз — и сгинет навсегда,
Своя история, своя живая тайна…
Зинаида Гиппиус
Александра покинула Притоку той же ночью, когда видела водянников. Несколько дней Сарма терпеливо вел ее тайными тропами, помогал обходить дозоры и деревни, где могли быть доносчики. На этом легкая часть пути закончилась. В Кузнецке он посадил ее на баржу, что сплавлялась по Рыси на юг, к Дирсту. Попрощались.
— Буду скучать за тобой, тетушка! — сказал Сарма.
— А я по тебе, — улыбнулась Александра.
На барже к попутчице отнеслись холодно, но расспросами не донимали. Так она добралась до Бережного. Там стояли четыре дня, грузили припасы, закупили изделий для продажи в южных портах. Железные руды в этих краях были скудными, но здесь делали много нужных вещей, не требующих высокого качества: гвозди, скобы, железные ошейники, кандалы. Баржа проседала от тяжести груза. Будет шторм — ко дну пойдут! Но капитан готов был рискнуть ради барышей. Александра молилась богам, чтобы они доплыли до юга благополучно. Так, с молитвой, и отчалили.
Несколько дней плыли до следующей крупной деревни — Медянки. Здесь остановились пополнить припасы и поторговать. Торговля не заладилась. После зимы люди не спешили тратиться: именная стража господина Дреговича со дня на день явится за данью.
Похоже, капитан и сам понимал, что если они не избавятся от части товара, то не дойдут до Дирста. Уходить из Медянки, не поторговав, он не желал.
В дне пути на восток располагались медные рудники, и капитан решил отправить туда своих людей с товаром — на руднике кандалы и ошейники всегда нужны, да и деньги у них водятся. Так они задержались в Медянке на неделю. Деревня, хоть и считалась большой по меркам Края, но деревней и оставалась. Три улицы, таверна и лес вокруг. Александра провела эти дни на барже, на глаза деревенским старалась не попадаться.
Наконец, утром восьмого дня вернулись посланные на рудник торговцы. Весь товар продали по хорошей цене. Капитан остался доволен.
Плыли еще четыре дня. Извилистое русло петляло, ветвилось, чтобы вновь сойтись. Там, где всадник по прямой дороге ехал версту, они плыли три версты. Александре, которая надеялась быстро добраться до юга, казалось, что она попала в душный кошмарный сон, где один и тот же день идет по кругу.
Вечером пятого дня баржа причалила в деревне Ждановке. Здесь капитан собирался взять на борт еще пассажиров — солдат граничной стражи, которые плыли на юг за рабами.
— Остановись на постоялом дворе, дочка, — неожиданно ласково обратился к Александре капитан. — Выспись без качки да поешь горячей еды.
Александра даже растерялась от неожиданной доброты.
— Иди, — настаивал капитан. — Впереди самое трудное. Иди, дочка. Выспись.
Наутро оказалось, что капитан продал ее место на барже и отчалил. Так Александра застряла в Ждановке.
Большая деревня вытянулась одной улицей вдоль реки. Здесь часто останавливались суда, поэтому на берегу раскинулся большой постоялый двор, деливший единственную деревенскую улицу пополам. Отсюда же уходила на запад широкая проселочная дорога.
Милость богов закончилась. Все, кто ехал или плыл на юг, просили за проезд денег, а денег у Александры не осталось. Она показала татуировки хозяину корчмы, рассказала про обман капитана баржи. Корчмарь сжалился, взял ее служанкой за еду и кров. Оставалось только молиться богам и ждать.
Смерть Дреговича застала всю деревню врасплох. Люди рассматривали свежие шрамы на месте пропавшего клейма, собирались в корчме, долго советовались, как быть дальше, но ничего не предпринимали.
Затем в деревне стали появляться первые беглецы:
— Три дня уже прошло, — пояснил бородач, вздыхая. — С севера господин Биро войско ведет. Говорят, что война будет. Люди бегут во все стороны…
Деревенские столпились вокруг стола, незнакомцу подливали пива. Слушали…
— У вас тут сколько до границы с Ясинским? — продолжал мужчина. — День? Два? Ох, хозяин. Я бы на вашем месте запрягал воз и ехал отсюда подальше.
Дальше Александра не слушала. Отошла и присела за край неубранного стола, липкого от пролитого пива.
В корчме тяжело пахло дымом, табаком, пивом и супом.
Был ранний вечер. Небо за маленькими окнами только начало синеть, темнели собирающиеся на горизонте дождевые облака. В плотных сумерках двора двигались лошади, всхрапывали, встряхивали гривами; кричал глупый петух, перепутавший вечер с утром; переругивались мужчина и женщина. Из-за неплотно подогнанной рамы тянуло сквозняком, пахло навозом.
Война? Здесь будет война? Два дня пути до границы это много или мало? Что делать ей?
Заскрипела дверь, впуская очередных посетителей. Она подняла взгляд и замерла. Двое мужчин. Черноволосый был ей незнаком, но второго девушка узнала сразу.
Адриан Гроневальд.
Она смотрела, как он со спутником занимает место у входа, как заказывает пиво, переговаривается о чем-то, как он улыбается. Сидела онемевшая, в мгновение разучившись говорить, дышать и двигаться…
…Десять лет назад Александре едва исполнилось тринадцать. Тогда тоже была весна. В деревеньке Мажья Пристань пахло черемухой. Приемный отец привез Александру и ее названую сестру Пелагею на рынок. Поторговать и посмотреть на казнь.
Историю Адриана Гроневальда знали в то время все тринадцатилетние девочки. Ее далеко разнесли по Краю чумаки. Историю о могущественном красивом маге, влюбившемся в обычную девушку и взявшем ее в жены. Александра и Пелагея обожали эту сказку, и отец решил показать им, чем такие истории заканчиваются.
Посреди рыночной площади установили деревянный помост со столбом. Пленного мага привязали к нему, так крепко обвив тело веревками, что он даже запястья не мог повернуть. Вокруг толпились зеваки и охранники.
Говорили, что Адриан Гроневальд прекрасен, как солнце, но, конечно, врали. Его держали в подземельях с зимы, нелегко тут остаться солнцеликим. Черты его лица стали резкими, острыми и темными. Светлые волосы, гордость любого чародея, коротко и грубо остригли. Щеки и подбородок заросли жесткой рыжей щетиной. От левого виска, к подбородку, через всю щеку темнела запекшаяся рана.
Александра спряталась за спину сестры. От близости магов у нее саднило под кожей, вены наполнялись щекочущими пузырьками магии, вставали дыбом волоски на руках.
— Почему он не колдует? — спросила Пелагея.
— Ему не дают.
Отец был прав. Вокруг помоста выстроилась цепь воинов. Южане. В многослойной белой одежде, с головами, обмотанными белыми тюрбанами, отчего их смуглая кожа казалась черной. От присутствия этих людей дрожал воздух вокруг помоста. Александра тогда еще ничего не знала о наемниках с острова Вит, но по-звериному чуяла угрозу и силу.
Толпа волновалась, перешептывалась. Пелагея крепко схватила Александру за запястье и потянула к помосту. Отец удерживать не стал. Девушки подошли вплотную к оцеплению из стражников-людей. Она снова решилась взглянуть на пленника.
Месяцы заточения измучили его лицо. Светлая кожа стала болезненно бледной, заострились скулы над впалыми щеками, но Александра видела следы былой красоты. Узкое лицо, чувственные красивые губы, темные брови над черными глазами.
Толпа зашевелилась, расступилась, пропуская группу людей и четверку лошадей. Александра узнала в одном из людей господина Дреговича, она видела его в замке отца-чародея. Узнала легендарную снежную чародейку Йенни Линд. Еще одна чародейка и трое магов были ей незнакомы.
Маги взошли на помост, остановились перед пленником. Он увидел их, оживился, усмехнулся и сплюнул под ноги. Именные стражники оттеснили толпу перед помостом. Александра хотела отступить, но сестра крепко держала ее за руку, не давая сбежать.
— Ой, какие они красивые!
Пелагее уже исполнилось пятнадцать, и обычно Александра доверяла ее суждениям о мужской красоте, но не сегодня. Рядом с кукольным лицом Дреговича Адриан Гроневальд — наполненный страданием, насмешкой, ненавистью и болью — был живым. Александра не могла отвести взгляда от его лица, выразительного, как у лицедея. Застыла зачарованная.
Стражники закончили седлать лошадей. Господин Дрегович что-то сказал пленнику. Тот дернулся. Сквозь толпу к помосту вели скованную по рукам и ногам девушку.
— Это она! Та самая! — горячо зашептала Пелагея на ухо, но Александра смотрела лишь на Гроневальда.
Он старался казаться безучастным. Он опустил ресницы, гася блеск глаз. Но он не мог не смотреть на свою женщину. Стражники сняли с пленницы кандалы и стали привязывать к запястьям и щиколоткам веревки. Человек в кожаной маске взвалил на плечо топор, прошел к пленнице. Александра поняла, что будет дальше…
Она сбросила руку сестры, попробовала скрыться в толпе, но любопытные напирали, не давая сбежать.
Один из стражников поджег вымоченный в смоле факел, хотя был солнечный полдень, и она закричала. Ее крик, одинокий и испуганный, вызвал у зевак лишь усмешки.
— Молчи, дура! — шикнула на нее Пелагея.
Александра зажала себе рот ладонью, посмотрела на мага.
Он тяжело дышал, он пытался колдовать, она чувствовала магию, такую сильную, что от нее горчило во рту, но руки его сжимали веревки, и бессильно висели сломанные пальцы.
Александра заплакала. За него, за себя, за девушку, которой палач вязал руки.
Гроневальд рванулся вперед, он прокусил себе губы, он плюнул кровью, и кровь вспенилась, вспыхнула синим пламенем, прожгла помост, но маги-наемники не медлили. Воздух вмиг затвердел от холода. Огонь опал. Напуганные животные рванулись с площади, натянулись веревки…
Она зажмурилась. Толпа вокруг наполнилась вздохами и возгласами, и влажно всхлипнул топор, разрубая сухожилия…
…Десять лет прошло. Она думала, что все получится. Монастырь укрыл ее от мира, позволил забыть, что в ее жилах течет кровь извергов. Ей казалось, что она оставила все в прошлом, но Адриан Гроневальд сидел в нескольких шагах от нее, и у Александры дрожали руки.
Ри рассматривал свои руки, пока они ждали похлебки и пива. Кай его не трогал. Музыкант часто впадал в такое задумчивое оцепенение.
Подошел хозяин, поставил на стол тарелки с похлебкой. Бросил на Ри короткий презрительный взгляд и повернулся к Каю.
— Когда расплатитесь, пан стражник?
— Давай позже! — весело ответил за него Ри, сбросив оцепенение. — Мы еще пиво будем.
Хозяин пожевал недовольно губами. Сдержанно кивнул и ушел.
— Чем будем платить?
— Отработаем, — ответил Ри.
— Будешь здесь играть?
Ри усмехнулся:
— Это слишком очевидно. Я даже не приближусь к инструментам следующий месяц. Когда меня начнут искать, первое, что сделают, — загонят в тюрьмы всех музыкантов, до которых смогут добраться.
— И чем ты займешься?
— Буду мести полы, дрова колоть, чистить выгребные ямы.
— Правда?
Ри кивнул, обшаривая взглядом помещение…
— Я десять лет в плену провел. Поверь, Кай, выгребные ямы — это ерунда.
Нечего было ответить на это. Кай тоже приступил к ужину.
Они с Ри вот уже четыре дня шли вместе. Дороги переполнились беглецами. Стражники, селяне, слуги. Женщины, дети, мужчины. Люди бежали от близкой войны и неволи. В деревнях не хватало ночлега и еды. Приходилось спать на поредевших за зиму сеновалах, не есть, но — несмотря на это — путешествовать с Ри было удобно. Каю все так же тяжело давались слова. Он не умел располагать к себе людей, а вот Ри находил общий язык с беглецами любой масти. Маг лгал, как дышал, без запинки, не отводя взгляда, вдохновенно, не замедляя речи. Он легко смеялся, много шутил, но умел вовремя замолчать. Его жизнерадостность нравилась людям. Каким-то образом его беззаботность внушала им веру в завтрашний день, и люди тянулись к нему.
Между собой они не говорили. Рядом с Каем музыкант переставал улыбаться, становился сосредоточенным и молчаливым. Эта двуличность могла бы насторожить, но, сбрасывая перед ним маску, Ри был честен, и Кай ценил эту честность. Он не пытался разговорить мага, вместо этого слушал. Вокруг хватало болтунов.
События в замке господина Дреговича обрастали все новыми и новыми слухами. Люди охотно обсуждали смерть мага. Так Кай впервые услышал легенду о чародее, влюбившемся в смертную женщину, о его пленении и ее смерти, о том, как чародея превратили в камень, а потом сделали собакой на цепи.
Последнюю часть сказки, о бегстве от магов, Ри помогал придумывать сам. Вечерами у костра он рассказывал о том, как пленник набирался — сил, как усыплял бдительность магов, как убил господина Дреговича. Ри рассказывал, что беглый чародей улетел на юг, искать помощи на южных островах у бывших любовниц. Что он отправился на восток, к самому побережью, где живут дикие племена, чтобы собрать там войско. Что ушел на север, в поисках драконов. Что его укрыли у себя лесные повстанцы… О том, что его освободил Кай, он молчал. И это тоже располагало к себе.
— Куда мы дальше, Ри?
Маг отодвинул от себя пустую тарелку, взял кружку с пивом, сделал большой глоток.
— На запад.
— Что там? На западе?
— Союзники.
Кай очень сомневался, что кто-то захочет быть союзником для Ри, но не успел высказать свои сомнения. На улице ударил раскат грома, задребезжали окна. Люди вокруг умолкли ненадолго, но затем продолжили пить и есть — грозы в последние дни никого не удивляли.
Но гром повторился. Оглушающий раскат прошел по небу, докатился до корчмы, ударил в окна. И еще один, и еще. Вылетели слюдяные окна, посыпались осколки в кухолии тарелки. Люди в зале повскакивали с мест.
Кай взялся за рукоять кастане и вопросительно посмотрел на мага.
— Гром-птицы, — ответил на его немой вопрос Ри, и в наступившей тишине его голос прозвучал на весь зал. — Наемники с острова Вит.
Кай не слышал о таких, но люди в зале поняли, о чем он говорит. Посетители побросали недопитое пиво, шумно отодвигали стулья, спешили на улицу, прочь из корчмы-ловушки! В дверях началась давка, завязалась драка, люди вывалились на улицу. В опустевшем зале остались трое: Кай, Ри и девушка за столом у противоположной стены.
В глухой тишине шумел, врываясь в разбитые окна, ветер, трепал скатерти. Ночь в окнах расцветили фиолетовые зарницы, наполнили удары грома. Девушка стряхнула с подола осколки слюды и посмотрела на мужчин.
— Не собираешься уходить, панночка? — крикнул через зал маг.
Она не ответила и с места не сдвинулась. Сидела прямая, обреченно сложив на коленях руки. Ри с шумом отодвинул стул и пошел к ней сам.
Александра не понимала, что делает. Просто его присутствие лишало ее сил. К ней шел не человек — судьба шла. Как тут бежать? Он остановился напротив, и Александра подняла взгляд.
На Ри давно так не смотрели. С тревогой и печалью. Она рассматривала его неровно обрезанные волосы, бледное лицо, старый шрам на щеке…
— Ты меня знаешь? — спросил Ри.
— Да.
— Откуда? Десять лет назад тебе было лет шесть…
— Тринадцать. Я знаю вас, господин Адриан.
Девушка была одета бедно и вразнобой. Лента в волосах и юбка-понева, как носят на юге, сорочка с синей выцветшей вышивкой и стоптанные сапожки, как на севере. Всё не по размеру, всё с чужого плеча. Ри не мог знать такую.
— Тебе лучше бежать отсюда и забыть о нашей встрече.
Но она не двинулась с места. Тогда Ри схватил ее за плечи, грубо поднял из-за стола, толкнул к стене. Девушка ударилась затылком, вскрикнула. Он не спешил подходить, давая ей время убежать, но она не бежала. Поморщилась, но не рассердилась и не испугалась. И вновь смотрела на него. На руки, на плечи, в лицо, ища взглядом… что?
— Что? Что ты хочешь увидеть?
— Вы в порядке? — шепотом спросила она.
Ри растерялся.
Александра смотрела в глаза Адриана Гроневальда, и сердце стучало как бешеное. Глаза у него были не черными, как ей помнилось, а карими, как листья осенью. Красивые глаза.
А у девушки глаза были зелеными, как у русалки, прозрачными, как вода в озере. Темнеет на дне карий песок, черная галька.
— Кто ты?
— Александра.
Она стояла неподвижно, будто позволяя дикому зверю обнюхать себя. Ри все силился вспомнить ее, но не мог. Темно-русые волосы, кожа золотится от загара, маленький лоб, веснушки на носу, полные губы. Хорошенькая, но не красавица. Такие лица не остаются в памяти. Не у магов.
От ее близости кровь наполнялась щекочущими пузырьками.
— Чародейка? Непосвященная? Откуда ты здесь?
Эта история была слишком длинной, чтобы ответить в двух словах, поэтому она промолчала.
Ри тяжело вздохнул и сделал шаг в сторону.
— Когда мы выйдем, вылезай в окно и беги. Уходи из деревни, спрячься в полях. Дура…
Он отвернулся и пошел к своему спутнику. Александра осталась стоять на месте.
На улице снова ударил гром, уже во дворе, на несколько секунд все трое оглохли, но затем слух вернулся. На улице кричали животные и люди.
— Будем ждать их здесь? — спросил через зал Кай.
— Бежать смысла нет, — ответил Ри, идя ему навстречу. — От наемников с острова Вит никто не сбежит.
Кай поднялся и пошел к двери.
Птицы походили на черных орлов. Огромные, каждая размером с телегу. Первая кружила в небе, вторая опустилась во двор и теперь доедала лошадь, кося по сторонам большими желтыми глазами. Их хозяева — двое южан в многослойной одежде — рассматривали лица покойников, небрежно, пинками переворачивая тела лицом к небу.
Кай крепче сжал рукоять сабли.
Ри остановился слева:
— Боишься?
— Нет. И ты не бойся.
Кай сделал шаг вперед, становясь между музыкантом и наемниками.
Один из островитян заметил движение у корчмы, прищурился, узнал Ри и пошел к ним. Наемник заговорил на незнакомом языке напевно и громко. Двое обожженных мертвецов, лежащих у входа, задвигались, выгнулись дугой, запрокинули головы. Затрещали кости, мертвая плоть стала податливой, как тесто, превращаясь из человека во что-то иное. Мертвецы поднялись на четырех лапах спиной вниз, их головы повернулись вверх подбородками, становясь лицами жутких тварей со ртами на лбу. Оскалились, зарычали и кинулись на людей.
Кай встал между чародеем и тварями, готовый принять бой.
Кастане по рукоять вошла в тело первой твари, но мертвец не спешил умирать снова. Потянулся руками к Каю, вцепился в запястье.
Вторая тварь прыгнула на Северянина и он едва успел увернуться. Кай отступил, сапогом сбросил с сабли мертвеца, рубанул снова и снова. Мертвая плоть не сдавалась, не желала умирать дважды, пришлось рубить ее на мелкие куски. Второй мертвец тем временем вцепился зубами в ногу. Кай ударил по его шее каблуком, вбивая повернутый вверх кадык глубже под кожу. Отсек голову, стряхнул с ноги.
Ри прижался спиной к двери корчмы. Нужно было уходить, но он не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, чем так хорош воин из соли, пепла и железа.
В небе вспыхнула сиреневая молния, освещая двор. Маг-южанин поднял руку, ловя ее, словно рукоять кнута, и ударил ею Кая, но напрасно. Раскаленная плеть коснулась кожи и тут же рассыпалась искрами, едва опалив одежду и не причинив вреда человеку. Южанин удивился, переглянулся с напарником, они одновременно подняли руки, поймали молнии-плети, двинулись по двору навстречу друг другу, их движения напоминали слаженный танец, напрягались под тонкой белой тканью мышцы рук, капли пота выступали на смуглых лбах, а над постоялым двором в воздухе извивались, сплетаясь в раскаленную добела сеть, молнии.
Кай придвинулся к магу так близко, что мог коснуться рукой. Южане одновременно опустили сеть, она ударила в землю, но ни Кая, ни стоящего за его спиной Ри не тронула, разлетелась прямо над головой стражника сиреневой дымкой.
Тут уже все поняли, что правила изменились, что происходит нечто невероятное, но Кай не дал им времени опомниться. Он пошел в наступление.
Наемники носили сабли и умели ими пользоваться, но полагались больше на магию, и Северянин легко теснил темнолицых.
Магия уже восемь столетий была костылем для магов и людей. Если верить Ри, то Кай провел восемь веков под горой вместе со своим спящим королем, и при этом все еще оставался искуснее наемников-островитян.
Что будет с Краем, если забрать этот костыль? Ни лекарей, ни ученых, ни воинов…
Южанин пропустил удар, Кай рассек ему предплечье, и тут же над трактиром, лесом и деревней разнесся мощный раскат грома — так кричала черная птица-танува, почувствовав кровь хозяина.
На минуту Кай оглох. Это дало южанам короткую передышку — и земля под ногами Северянина зашевелилась, задрожала, стала сыпучей. Кай едва успел отступить, как под ногами разверзлась пропасть.
Ри вернулся в корчму.
Девушка сидела за столом у входа. Бежать — сумасшедшая — не пыталась.
— Мне нужна твоя кровь.
Она ничего не сказала, протянула ему руки.
Ри поднял с пола осколок кухоля, подошел к ней и закатил рукав сорочки. Запястье Александры опоясывала ветка татуировки. Ри присвистнул:
— Ты монашка?
— Была.
Портит ли чародейскую кровь Посвящение в монастыре? Вот и узнаем…
Ри крепко сжал ее запястье и разрезал кожу. Осторожно, наискось, ниже ветвистой синей линии вен и выше линии священного узора. Когда потекла кровь, он повернул ее руку порезом вниз, ловя на ладонь алые капли. Отпустил запястье, растер кровь. Кисти рук наполнились привычным жаром.
— Спрячься.
Он вышел обратно на улицу.
Кай отбивался от двоих наемников, стоя вплотную к двери. Земля под его ногами магии не поддавалась. Ее едва хватало, чтобы не упасть, но Кай держался. Молнии рассыпались искрами, ударяясь в него, а он двигался так быстро, что Ри присвистнул.
Хлопнула за спиной дверь. Маг не видел девушку, но чувствовал, что она здесь. Что ж, это ее выбор. Он расправил плечи.
Десять лет назад Ри мог бы превратить постоялый двор в летающий корабль, мог сам стать жар-птицей, мог превратить в войско каждый камень, каждый куст в округе! А сейчас стоял растерянный и беспомощный.
Ри сжимал кулаки. Кровь высыхала на ладонях.
Каю развернуться было негде, и наемники воспользовались этим. Южанам под ноги послушно ложились их же плащи, и они могли показать все свое умение. Снова ударил раскат грома. Еще один, и еще. Гром-птицы поднялись в воздух и взбивали крыльями облака, превращая грозу в ураган.
Ри сжимал кулаки.
Александра сама протянула ему кровоточащую руку. Спокойно и решительно, и Ри, как художник окунает кисть в краску, окунул пальцы в ее кровь. Встряхнул запястьями, подхватил повисшие в воздухе капли и толкнул в небо…
Танувы по-орлиному падали вниз, но на их пути закружились алые мотыльки, закрыли Северянина от птиц, а птиц от него, бросились в глаза наемникам.
Кай воспользовался помощью и выбил саблю из рук ближайшего мага, рубанул второго, рассекая руку до кости. И тут, уже по-настоящему взбешенные, маги одновременно ударились о землю и стали тиграми.
Птицы сделали еще один круг в небе, уходя от назойливых мотыльков, и, раскрыв когтистые лапы, упали вниз. Тигры прыгнули…
Ри улыбнулся. Это заклинание было не сложным, одним из любимых.
Алые мотыльки вспенились, зашипели и стали искрами огня. Упали на землю, упали на перья птиц, упали на тигров, на Кая, и все вокруг — кроме неуязвимого для магии Северянина — вспыхнуло.
Грохот и рев накрыли двор. Черные птицы стали оранжевыми. Одна из них поднялась в небо, летела, пылая, к облакам. Вторая упала на землю, пыталась сбить с перьев пламя, подмяла под себя тигров, и вот они все сбились в один большой ревущий горящий клубок…
Потом наступила тишина. Одна за другой с неба стали падать крупные капли весеннего дождя.
Кай поднял лицо вверх, попытался рассмотреть исчезнувшую птицу, но ничего не увидел. Начался самый обычный весенний ливень. Он с трудом поднялся и, шатаясь, пошел к корчме, обходя широкой дугой горящие останки и яму перед входом.
В корчме молчали.
Александра достала из брошенной кем-то котомки рубаху, разорвала. Попробовала перевязать себе запястье, но у нее не выходило. Ри подошел, усадил ее за стол, сам перевязал руку.
Кай осмотрел укус на ноге. Плеснул на кожу выдохшегося пива, поморщился, затем тяжело опустился за стол, залпом выпил остаток.
— Что дальше? — спросил он у Ри.
— Переждем дождь здесь, потом пойдем на запад.
— А она?
Ри повернулся к девушке:
— Что с тобой? Почему не бежишь?
И снова она молчала, потому что ответ на его вопрос не был простым.
Как рассказать ему, что одна мимолетная встреча, о которой он даже не знает, превратилась для нее в годы кошмаров, перевернула ее жизнь и изменила навсегда? Для него их встреча — первая. Для нее — одна из многих.
После казни ее — зареванную, трясущуюся — с площади вывел отец. Он сам испугался за нее, да было поздно. Несколько дней они провели на постоялом дворе. Александра не ела, не пила, никого к себе не подпускала, забывалась коротким сном, чтобы проснуться с криком. Время застыло, и она сама была мухой в меду: едва двигалась, едва дышала, едва думала. Но в короткие минуты просветления, Александра понимала, что приемный отец — простой человек и не в силах ей помочь.
Когда на постоялом дворе остановились монахини, Александра решила, что это судьба. Тогда она и решила бежать. От мира, от людей и магов, от самой себя. Она попросила монахинь взять ее с собой в монастырь. Прошла Посвящение, открылась сестре Руте…
Но Адриан Гроневальд не оставлял ее. Привязанный, бессильный, он смотрел на нее во снах, просил о помощи, но ее ноги стали как два дерева, глубоко пустившие корни, и чем сильнее она старалась сделать шаг, тем крепче хватались они за землю. Страх за свою жизнь, оправданный, но от этого не менее стыдный, даже во сне, не позволял ей сдвинуться с места… Не один месяц она спала урывками. Как только засыпала — слышала звук топора. Из ночи в ночь ей снилось, что это ее привязывают к лошадям и это она стоит у столба, с бессильными пальцами, забывшая все заклинания, а вокруг смеется толпа, для которой ее горе, ее отчаяние — лишь представление.
Сестра Рута спасла ее от безумия. Будила ночами, вырывала из кошмаров, держала в объятиях, пока Александра приходила в себя; была маяком среди моря скомканного бреда, угрызений совести и первой любви.
Несколько лет ушло на то, чтобы освободиться от того дня на площади, простить себя за то, что не вмешалась, не помогла, и перестать вздрагивать от ужаса, чувствуя чужой взгляд. Но даже тогда Адриан Гроневальд не ушел из ее жизни, стал воображаемым другом, воплощением совести и стыда. Ох, как много разговоров она вела с ним наяву и во сне! Десять лет он был ей близок, как муж, как брат, потому что ему Александра доверяла самые темные мысли, самые большие грехи. И вот живой человек стоит перед ней, безусловно далекий от ее вымышленного друга — она не обманывала себя, — но как развернуться и уйти?
Она посмотрела на свое перевязанное запястье.
— Вы идете на запад? Возьмите меня с собой.
Ри и Кай переглянулись.
— Нет, — ответил чародей. — Ищи других попутчиков.
— Моя кровь разве не имеет цены для вас, господин?
— У меня мишень на спине, милая. Плохие из нас попутчики.
— У кого ее нет в нашем Крае?
Ри прищурился:
— Я тебе нравлюсь?
Она не моргнула:
— Господин Гроневальд, я точно знаю, что происходит с женщинами, которые вас любят. Я видела казнь вашей жены.
— Тогда это Кай?
— Мне не нужен мужчина, я ищу попутчиков.
— Для путешествия на запад? Куда ты идешь?
— А вы?
Чародей усмехнулся:
— Хорошо. Пусть наши тайны останутся при нас. Твоя кровь в обмен на наше покровительство. Согласна?
— Согласна.
Александра пошла собирать свои скромные пожитки.
— Ты правда хочешь взять ее с собой? — спросил Кай.
Ри не хотел объясняться. Он подумал о том, чтобы отшутиться, но не стал. Впереди долгая дорога на запад, а значит, доброе отношение Кая может оказаться жизненно важным. Дружить Ри не умел, но знал, что для хорошего союза нужно иногда говорить правду.
— Если ты еще не понял, служивый, то поясню: за последние десять лет я потерял часть былого могущества. Мне нужна кровь этой девушки для колдовства.
— Ты же не убьешь ее? — уточнил воин.
Ри невольно рассмеялся.
— Нет. Но и защитить не смогу. Впрочем, ты же слышал, она согласна рискнуть.
Кай больше ни о чем не спрашивал. Ри переставил им с соседнего стола два недопитых кухоля с пивом, оба сделали по глотку выдохшегося горького напитка. Маг перевел взгляд за окно. Дождь зарядил надолго. Крупные капли барабанили по деревянному крыльцу, вспенивали лужи и грязь.
— Будем ночевать здесь? — прервала молчание Александра, собирая со стола остатки еды в котомку.
— Может, лучше уйти? — спросил Кай.
— Останемся здесь, — распорядился Ри. — Дозорных мы перебили, до завтра их не хватятся. Переночуем в тепле — нам еще хватит холодных ночей в лесу.
Александра и Кай прошли между столами, собрали еды в дорогу. Они обменялись парой неловких взглядов.
— Я — Кай, — смущенно представился стражник.
— Александра, — тихо повторила она.
На груди воина, сквозь металлические кольца кольчуги, слабо светилась незнакомая метка. Золотая корона. В Яблоневом Крае очень давно не было королей. Даже в собственных гербах чародеи предпочитали использовать цветы и животных, но никогда скипетры и короны. Так откуда у бывшего именного стражника, который все еще носит плащ с инициалами Радима Дреговича, печать короны на сердце?
Крепкий, черноволосый, с правильными чертами лица, но слишком угрюмый, чтобы расположить к себе. Не один вопрос вертелся у Александры на языке, но не время было их задавать, и она не стала.
Дождь накрыл деревушку, постоялый двор, лес. Сквозь выбитые окна влетал ветер и запах горелых перьев.
Ри сдвинул лавки в зале и устроился спать у окна. Кай — у входа, накрывшись плащом и положив руку на рукоять кастане.
Александра легла у очага, но долго не могла уснуть. Боялась чужих мужчин рядом, вздрагивала от звуков за окном. Минута шла за минутой. Она уже начала засыпать, когда услышала голос Ри:
— Как тебя зовут?
Александра резко села, сбросив плащ на пол. Ри сидел на полу под окном, прислонившись спиной к стене. Александра окликнула его по имени, но он даже не шелохнулся. Вместо этого снова заговорил, сбивчиво и страстно:
— Как тебя зовут? Как зовут?! Я построю для тебя храм и положу их головы на алтарь. Положу руки, положу ноги… Но ты не одобришь, верно? Так что мне положить на тот алтарь? Себя?..
Было в его голосе, в его слепом обращении что-то больше дурного сна, и Александра это почувствовала. Она подошла и присела на пол рядом. Осторожно взяла его руку, сжала сочувственно и нежно. Он тяжело вздохнул, и она зашептала что-то бессвязное и успокаивающее, как делала когда-то для нее сестра Рута. А потом долго сидела в густой темноте, ожидая, что Ри заснет. Когда его дыхание выровнялось, а рука в ладонях перестала вздрагивать, Александра вернулась к очагу, но сама долго не могла уснуть.
Ри разбудил всех, когда еще не рассвело. Растолкал Кая. Тронул за плечо монашку. Дождь закончился. Сколько времени — не понять. Спали они час или три? Быстро собрались и вышли во двор. Блестели звезды на очистившемся небе. Ночь стояла такая глубокая, что ни запада, ни востока не различить. Почти на ощупь пересекли двор и подошли к конюшням. Лошади перенервничали и неожиданных седоков встречали неласково, лишь к Каю тянулись.
— Чуют кровь, заразы, — сказал тихо чародей. — Кто умеет их седлать?
Кай помог. Все трое сели на лошадей и следом за Ри выехали со двора.
Проехали по темной деревне. Люди слышали, что на постоялом дворе творилось ночью, потому затаились. Ни лучинки, ни движения, лишь лаяли собаки, провожая всадников.
Знал ли маг, куда идти, или вел наугад — не понять. Ехал Ри уверенно, но знать местных троп никак не мог. Александра и Кай молча стали считать его за главного.
За выгоном маг повернул влево, к реке. У пристани спешился, отвязал лодку и отправил вниз по реке, затем вновь запрыгнул в седло и направил лошадь в воду.
— Что ты делаешь? — не выдержала Александра.
Чародей обернулся:
— Что такое, Русалка? Воды боишься?
Боялась. Она в жизни не плавала!
— Лошади верь, — сказал Кай. — И мне.
Он подхватил ее коня за поводья и повел за собой в воду. Они переплыли реку, поднялись по скользкому склону на берег и въехали в лес.
Над горизонтом, на востоке вспыхивали зарницы. Снова пошел дождь. Крупный и сильный. Кай и Александра прятали головы под одеждой. Чародею дождь нравился. Он с удовольствием подставлял ему лицо, расправлял плечи, будто соскучился по воде. Она капала с молодых листьев, дорогу размыло, и ехали медленно.
Ри бросил короткий взгляд через плечо. Монашка низко опустила голову, руки побелели от холода, но она терпеливо следовала за ним. Странная. Правильно ли он поступил, взяв ее с собой? Доносчица? Беззащитная, хорошенькая. На такую приманку только и ловить, но откуда маги знали, где ее оставлять? А если знали место, то почему не схватили его? Послали наемников? Похоже на правду. Но зачем она помогала от них избавляться? Почему не спряталась, не убежала, когда началась драка? Зачем медлит? Чего ждет? А может, ее хозяевам не до него сейчас? Совет Шести попробует сохранить за собой земли Дреговича. Вспыхивают безмолвные зарницы на краю неба. Идет битва. Кого с кем? Кто победил? Знать бы… Или нет никакого второго дна и ей просто нужны попутчики?
— Что случилось с твоим монастырем? — начал разговор Ри, придерживая лошадь, чтобы ехать вровень с монашкой.
— Сгорел.
— Печально.
— Да. Было страшно.
— Ищешь новый монастырь?
— Может быть. А вы? Ищите новый манор?
— Уходишь от ответа… Значит, не ищешь. Надоело? — Он рассмеялся. — Могу представить. Тоска смертная. Что вы там делали в своем монастыре? Кружева плели? И ты, наверно, плела. Старалась. Год плела. Два плела. Десять… Надоело?
Александра не отвечала. Смотрела перед собой.
— Решила стать чародейкой? — предположил маг. — Хорошая мысль. Заморозишь свою молодость, и бояться больше не нужно. Кто ты сейчас? Бурдюк с кровью. Молодая смазливая девка. Что ждет такую? Или выпотрошат, или отымеют. А так — совсем другая судьба…
Александру проняло. Она облизнула пересохшие губы, сжала поводья.
— Не все хотят быть магами, господин.
— Не у всех есть такая возможность, Русалка.
— Не всем она нужна.
Ри усмехнулся. Александра понимала, что он поймал ее. Теперь ей придется или оправдываться и открывать свои причины, или промолчать, признавая его правоту. Александра прикусила язык, смотрела перед собой.
— Ты боишься становиться чародейкой, верно? Потому и пошла в монастырь. Пряталась?
Ри обернулся к Каю.
— Обряд Посвящения в маги — это неприятно, Северянин. Боль, страх, кровь и стыд. Все по рецепту. Наша новая подруга испугалась и сбежала в монастырь. Думала, что хорошо устроилась, а потом пожила десять лет взаперти и передумала. Только поздно. Ты слишком долго ничего не предпринимала, магии в тебе, как воды в сухом колодце. На донышке. Хотя если обряд проведет сильный маг…
Ри протянул руку, коснулся ее плеча.
— Хочешь, это буду я? Почетно быть посвященной великим чародеем.
— В вас от чародея — лишь сказки по деревням, — жестко ответила Александра и пришпорила коня.
Ри усмехнулся.
— Не нужно так, — попросил Кай и поехал следом за монашкой, обгоняя мага.
К полудню вышли к незнакомой деревне. Слухи дошли до людей. Деревня почти совсем опустела. Люди спешили к границам, готовые отдать себя в руки другим чародеям, подставиться под новые метки, лишь бы укрыться от близкой войны. Не многие спешили на север в вольные земли — слишком долог был путь, чтобы надеяться его пройти. Некоторые оставались. Тяжело расстаться с домом, пусть и жизнью рискуют, да зато в родных стенах, авось уберегут боги… Они видели дым из труб, но во двор никто не выходил, ставни и ворота плотно заперты.
По обочинам дороги, раскатанной колесами телег, валяется брошенный в спешке скарб тех, кто все же ушел: ленты, распотрошенные подушки, побитая посуда.
— Что дальше? — спросил Кай у мага.
Дверь соседнего двора, с виду плотно запертая, приоткрылась. На них посмотрели и уже не таясь раскрыли ворота. Кай узнал их. Рыжий и Тид.
— А я думаю, кто едет, — весело бросил пират, скаля белые зубы. — Смотрите, кого нелегкая принесла!
— Знакомый? — спросил Ри.
— Знакомый…
— Что, Северянин, заплутал? — продолжил Тид. — Или именной стражник деру дал? Я думал, туда берут только самых преданных. Жополизов.
Маг бросил косой взгляд на Кая.
Северянин молчал. Он ждал, будет ли Рыжий начинать драку. Длинный язык Тида его не беспокоил.
Ри уже понял, что ладить с людьми Кай не умеет, а союзники с оружием им в пути пригодятся. Он выехал вперед, остановился между Каем и — судя по броне и плащам — беглыми пограничниками Дреговича.
— Ладно, — весело вмешался чародей, — нечего нам посреди улицы лясы точить. Пустите к себе, мужики? Поболтаем. Мы вам свои новости расскажем. Вы нам — свои.
— Какие же новости ты знаешь, что мы не слыхали? — перевел на него взгляд стражник.
— Вот и выясним. Мы с другом прямо из дворца идем. Своими глазами все видели.
— Ври, да не завирайся, — прищурился беловолосый.
— Отчего же я вру? Пана стражника вы знаете. А меня Ри звать. Я во дворце десять лет лакейничал. При нас все и случилось. На балу.
Тид щурился, но не мог скрыть интереса.
— Девка с вами?
Ри улыбнулся:
— Прибилась в пути. Жаль ее. Пропадет без добрых людей, вот и взяли с собой.
— И куда же вы идете, пан лакей?
— На двор впусти, — уже серьезно сказал Ри. — Нечего тут трепаться. Маги птиц по следу пустили.
Пограничники быстро взглянули на небо. Птиц не увидели, но посторонились.
За воротами находился брошенный кузнечный двор. Из кузницы поднимался столб дыма. Низкая бревенчатая изба на противоположной стороне двора утопала в бледных цветах вишни и сливы.
В кузне сидели Лука и Коршун. Они развели в печи огонь и жарили на нем что-то тощее и маленькое. Зайца или кошку — уточнять не хотелось.
— Ну, рассказывай, Северянин. Как здесь очутился?
— Со мной идет. На запад, — снова вмешался в разговор Ри.
Он подсел к огню, протянул руки к теплу. Коршун недовольно поморщился.
— Не с тобой говорю, парень.
Ри не обиделся, бросил искоса взгляд на сотника, улыбнулся:
— Не сердись, служивый. Но ты и сам знаешь, что мой друг не из болтливых. Он пока начнет отвечать — солнце сядет.
Пират громко хмыкнул. Ри снял с себя мокрую рубаху, отжал на земляной пол и стал держать перед собой на вытянутых руках, просушивая.
— На запад идем. Я сам из тех мест. Тяжко жить в этом мире без золота, а я знаю, где его достать. Северянин мне в охранники записался — я грамоте учен, да меча не знаю. Всю жизнь в покоях лакеем прослужил. Читать выучился, карты понимаю, дорогу знаю, да только одному опасно по мажьим землям ходить.
Люди вокруг слушали его вскользь. Белую обнаженную спину Ри всю исполосовали шрамы. Широкие, длинные, словно его не плетью стегали, а на куски резали. Даже Коршун сдвинул брови.
Александра вжалась спиной в стену. Маги пытают людей, потому что те для них — непослушный скот. Они не приравнивают себя к ним, потому и сочувствия не испытывают. Что нужно сделать, чтоб они сотворили такое со своим?
— Твою ж мать, — протянул Тид. — Вот это тебя искромсали, брат…
Ри повернул к пирату голову, и на его лице промелькнуло удивление. Только тут он понял, почему все замолчали, и раздраженно повел плечами, будто сбрасывал с нее взгляды.
— Чем ближе к магам, тем больше печалей. Или вы думали, что если камзол атласом расшит, то маги нас за своих считают? С рук кормят?
Он поманил к себе Александру.
— Подержи-ка ты, красавица, а мужчины потолкуют.
Александра забрала у него из рук рубашку и встала на его место. Мужчины смахнули со стола металлические стружки, сняли с огня жареного зверька.
— Ешьте, — кивнул Коршун. — И рассказывайте, что видели.
Кай молчал. Ри, как обычно, и сам прекрасно справлялся с разговором.
— Значит, на запад идете? — спросил Коршун, дослушав байку о смерти Дреговича.
— Там вурдалаки ходят… — тихо сказал Тид.
— Ты во все бабкины сказки веришь? — уточнил Ри.
— На пустом месте говорить не будут, — обиделся пират.
— А то ты людей не знаешь? Меня слушай! Я врать не стану, сам все видел. Я до батрачества на Дреговича в тех местах жил. По весне дело было. Я от мага своего решил на север податься. Ночью в лесу заплутал, вышел к заброшенному замку. Ночь, темень, делать нечего. Пришлось заходить в замок. Места там и правда гиблые: болота вокруг, туманы стоят круглый год. Смекнул я, куда попал, да только поздно. Помолился Яроку, поклонился Родегасту и в ворота пошел.
Люди вокруг притихли. Кай и Александра невольно переглянулись: Ри врал и сам верил в то, что говорил.
— Так что там? — не выдержал Тид.
— А ничего, — смеясь, ответил Ри. — Как и в замке нашего покойного господина. Золото разбросано, рубины, смарагды… Самим магам они ни к чему, а люди сказок напридумывали, боятся подойти. Вот и лежат сокровища под ногами.
— И что? Никого не встретил?
— Карманы набил, переночевал и назад, — улыбаясь, ответил Ри. — Думал у себя в деревне остаться, с золотом-то везде хорошо. А меня через неделю Дреговичу продали. Я ж грамотный…
— Так на ровном месте, что ли, люди врут? — недовольно бросил Лука.
— Чего ж на ровном? — согласился Ри. — Есть о чем врать. В замке маги страшные жили. Сестрицы. В крови человеческой купались, младенцев жрали. Была погань, чего уж… Да только их свои же порешили. Битва была!.. Небо на землю упало, покойники в гробах переворачивались, собаки в округе день и ночь выли… Но не выстояли сестрицы. Порешили их. Замок бросили, богатства… Побрезговали.
Все согласно закивали. Отголоски этой легенды доходили до владений господина Дреговича.
— А я вот не брезгливый, ребята! — решительно закончил Ри. — С такими богатствами и от торговцев откупиться можно, и на север дойти. В городах на севере никто не спрашивает, откуда богатство. Туда и пойду.
— Что, Северянин? Тоже решил разбогатеть и на север вернуться? — усмехаясь, спросил Лука.
— Куда ты зовешь их? — спросила Александра, обращаясь впервые к магу на равных. — Хочешь умереть — умирай сам.
Улыбаясь, Ри перевел взгляд на монашку. Улыбка на губах осталась, но во взгляде сверкнули ножи.
— Вот и я о том, — согласился Лука. — Я тебя не знаю. С чего мне верить?
— Не верь, — согласился Ри. — Мне нужно двое крепких мужиков. Одного, — он кивнул на Кая, — я нашел. Нужен еще один, чтоб сподручнее. А ты, если боишься, с бабой этой оставайся. Юбку у нее попроси.
Лука качнулся вперед, хотел врезать Ри, но Кай перехватил его запястье. Сжал, не жалея.
— Тихо, — привычным командирским голосом прикрикнул на них Коршун. — Не время цапаться. Веришь ему, Северянин?
— Одно знаю точно: магам попадаться он не хочет сильнее любого из нас.
Люди за столом, не сговариваясь, вспомнили изрезанную спину Ри. Коршун опустил взгляд. Помолчали.
— Ладно… — протянул сотник. — Поступим по-твоему. Мы не на службе теперь, ребятушки. Сами решайте, в какую сторону идти. Много там золота, парень?
— Много, — серьезно ответил Ри. — Даже дверные ручки из золота.
— Тогда я с вами. Возьмете в попутчики?
— Да.
— Эй! Чем больше людей, тем лучше! — встрепенулся Тид.
— Конечно, пан пират. Давайте вместе идти, ваша смелость двоих стоит.
Лука хмурился, но внезапно заговорил Юрген:
— Возьми и нас с собой. Северянин знает, чего я стою. Если даже дверные ручки из золота, то на всех должно хватить?
Ри улыбнулся. Забирая рубаху, бросил на Александру злой взгляд.
Съели кролика и стали собираться. Перед выходом ограбили дом кузнеца. В долгой дороге нужны и еда, и одежда, и оружие. В кузне заточили топоры, в заколоченном доме взяли чистую одежду и посуду. Вынесли из погреба все, что нашли. Александра мысленно просила богов простить грех и возместить неизвестному хозяину долгой жизнью.
У новых спутников лошадей не было. Александра и Ри остались верхом. На лошадь Кая навьючили мешки с припасами.
— Эй, Седой! — нагнал чародея Тид.
Ри остановился, подождал.
— Мы поговорили с ребятами… Добычу — поровну. И еще. Бабу делим на всех.
Внутри у Александры все похолодело. Она вцепилась в поводья.
— Баба не моя, отдать не могу, — ответил беззаботно Ри. — Она женщина Кая. Поторгуйся с ним.
— Может, мне и меч на всех разделить? Штаны мои будем по очереди носить? — спросил Кай.
Возражать никто не стал. Северянин посмотрел на Александру, улыбнулся. Краями губ, едва-едва, но ей стало легче.
Сначала шли мимо огородов, потом полями, поросшими желтым одуванчиком, потом снова лесом. На север, на запад, затем на юг…
— Чего петляем, как зайцы? — спросил Лука.
— Нужно так, — уклончиво ответил Ри.
Пришлось поверить на слово. Коршун знал дорогу только в Зут-Шор. Остальные карт Края в жизни не видели.
Сотни ног взбили грязь, превратив тропу почти в черный тракт. Опять шел дождь. Мелкий, колючий и долгий. Закончился незаметный за дождевыми облаками день. Наступил вечер.
— Как думаете, сколько людей прошло здесь до нас? — нарушил молчание Пират.
Ри подождал, пока тот поравняется с ним.
— Много. Бегут подальше от замка. Дураки!
— А мы разве не то же делаем? — едко спросил Лука.
— Они не знают куда бегут, а я знаю.
— Расскажешь?
— Со временем. До вечера идем этой тропой. Хочу, чтобы наши следы смешались с чужими.
— Кому-то есть дело до тебя, Седой?
Ри машинально провел руками по волосам, словно хотел стереть седину, быстро отдернул руку.
— Может, подумаем о еде? — перевел разговор Ри.
— Что о ней думать? Сестренка, кашу варить умеешь?
Остановились посреди леса, на поляне у родника. Коршун назначил, кому когда стоять на страже. Никто не спорил. Прочие собирали хворост и разводили костер. Александра готовила ужин. Ри подошел и присел рядом.
— Если ты еще раз попробуешь возражать мне при посторонних — я брошу тебя посреди леса, — тихо и вкрадчиво сказал он.
Александра посмотрела ему в глаза прямо и требовательно.
— Что там на западе? Не для тебя, для них?
— Золото. Если смогут дойти.
— В чем тогда подвох?
— Я буду честен с тобой, девочка, при условии, что и ты будешь честна со мной. Согласна? Ответишь, зачем идешь с нами?
Признаться ему в любви? Но первая влюбленность тринадцатилетней девушки и выношенный десять лет в сердце романтический образ Адриана Гроневальда — не настоящая любовь. Тогда зачем она здесь?
— Не отвечу, — честно призналась она.
Чародей улыбнулся, как оскалился, и отошел в сторону.
После ужина засиделись у тлеющего костра. У Тида нашлась фляга с медовухой. Пустили по кругу. Ри закашлялся. Стражники рассмеялись.
— Что, парень, во дворцах такое не пил? — беззлобно спросил Коршун.
Разговорились. Ри шутил, ненавязчиво расспрашивал о старой службе, охотно отвечал на вопросы Коршуна. Кай привычно молчал. Лука бросал на него частые подозрительные взгляды, но ничего не говорил. Тид заметил на запястьях Александры священные рисунки.
— А ты откуда будешь, красавица?
— Монастырь Милости и Пасии Грины, что на севере.
Говорить она не хотела — лгать было противно, — потому встала и отошла от огня, устроилась на ночлег в стороне, укуталась с головой в плащ и замерла, вслушиваясь в разговор мужчин.
Они еще долго сидели у костра. Говорили больше всех Тид и Ри, перебрасывались шутками. Под их говор она и уснула.
Александра проснулась рывком, вздрогнула всем телом и открыла глаза.
Уже рассвело, но солнце еще не успело подняться над деревьями. Утренняя прохлада пробралась под плащ, сковала плечи. Справа, повернувшись к ней спиной, придвинувшись вплотную, чтобы сохранить тепло, спал Кай. Слева лежал Ри.
Александра чувствовала тепло его плеча, и от этого ощущения бросало в жар. Она кинула один короткий взгляд на его лицо, неровные волосы, шевелящиеся под утренним ветерком, и закрыла глаза, храня образ в темноте сомкнутых век. Прислушалась к себе.
В красивое лицо может влюбиться девочка, но Александра давно повзрослела. Настоящий Ри Гроневальд пугал ее. Как и все маги, он думал лишь о себе и мог предать в любой миг! Но Александра помнила, как он прокусывал губы, как плевался кровью, в безнадежной попытке спасти свою женщину. Если он любил по-настоящему, значит, есть в нем что-то неправильное, немажье, человеческое? Значит, не зря она выбрала этот путь?
Ри не спал. Просто лежал, закрыв глаза. Он провел в полузабытьи не один год, и что-то в нем сломалось. Ри мог не спать несколько дней, затем забыться на несколько часов тяжелым кошмаром и снова не спать… Этой ночью вот не уснул. Он знал, что она смотрела на него. Пусть смотрит. Влюбилась?
Ему хотелось так думать. В него давно никто не влюблялся. Уже очень давно женщина не смотрела на него так. Если монашка на самом деле идет за ним по любви, значит осталось в нем что-то от прежнего Адриана Ероневальда, сильного и неотразимого. Значит, годы плена не изуродовали его безвозвратно. Он не думал об этом раньше, занятый мыслями о выживании, а теперь настала пора. Кто и что он теперь?
Не чародей, не человек. Обремененный опытом долгой жизни, прежних побед и недавних поражений, лишенный сил, но не бессильный. Его музыка — последнее оружие, но не окажется ли она ножом против меча? Кай? Чтобы человек добровольно помогал магу? Не бывает такого.
Ри открыл глаза, провел руками по лицу и поднялся.
Костер разводить не стали. Александра разделила между всеми солонину и сухари. Наскоро поели и отправились дальше.
Стояла середина весны. Лес вовсю зеленел, листья наполнялись зеленым соком, трещали птицы, шуршали мыши в траве. Ничто вокруг не предвещало беды, словно люди лишь выдумали ее. Шли медленно. Ри вел их напрямик, мимо троп, так что пришлось спешиться, пробираться через буреломы, обходить заросли густого подлеска. Кай шел рядом с Александрой. Девушка ему нравилась. Нравилась ее молчаливость, ее стойкость. Она была из той же породы, что и он.
На востоке небо вновь и вновь вспыхивало разноцветными зарницами.
— Да… — протянул Коршун. — Сцепились на славу…
— Долго они там еще, сотник? — спросил пират.
— Чем дольше, тем лучше.
— Пока они заняты дележкой земли, им будет не до нас, — добавил Ри.
Уже вечерело, когда посреди большой поляны встретили людей. У опушки паслись распряженные лошади и волы, телегами окружили место ночной стоянки, развели костры, женщины готовили ужин, бегали вокруг дети, кто-то теребил струны лютни.
Навстречу вышли несколько крепких мужиков с рогатинами, расспросили. Когда узнали, что почти все — бывшие граничные стражники, успокоились, приняли у костра. Всего на поляне остановилось около пяти десятков людей. Все с левого берега Рыси: из Калиновки, Межонки и Сомовки.
— Куда они? — спросил Кай у Коршуна.
— В горы. У истока Рыси, в Семигорье многие прячутся. Маги камнями не интересуются, так что там есть узкая полоса ничейных земель. Беда лишь в том, что и торговцы невольниками знают о тех землях. Будут ловить по дороге.
— Переночуем здесь, а завтра пойдем своим путем, — предложил Ри.
Расположились в стороне, под ясенями. Лука и Рыжий остались присмотреть за лошадьми. Остальные разошлись по стоянке. Тид искал сговорчивую вдовушку. Коршун расспрашивал у старост про дорогу. Ри пошел на звук струн.
Музыкант — чернявый парень — уже собрал вокруг себя молодежь. Парни и девушки сгрудились у небольшого костерка над оврагом. Чернявый рассеянно перебирал струны лютни, делая вид, что ему нет до них дела. Ри замер за спинами, на границе тени и света. Александра остановилась напротив, за костром. Маг на нее не смотрел. Чернявый заиграл… Ри поморщился, но собравшимся нравилось. Девушка затянула песню, звонким голосом перекрывая неровную игру. Ей завторила другая, и вот уже поляна наполнилась музыкой. Затем молодежь стала танцевать. Чародей присел у костра, чуть в стороне. На него не обратили внимания. Ри слушал, всматривался в лица, но о чем думал — не понять. Только бросал тоскливый взгляд на лютню в руках деревенского.
Рядом с монашкой остановился Кай.
— Он предаст нас? — спросила Александра.
— Я буду рядом, — ответил Кай. — Ничего не бойся.
Этой ночью дозорных не выставляли. Коршун проснулся до рассвета и поднял остальных.
Лагерь только просыпался. Женщины готовили завтрак, возвращались с ночных гуляний молодые. Ри раздобыл еще лошадей. Какими правдами и неправдами, знал лишь Кай, весь вечер тенью следовавший за магом. Только одну лошадь тот честно выиграл в споре, двоих пегих могли вот-вот хватиться.
— Поспешим! — весело предложил Ри, подхватывая Александру за талию и подсаживая в седло.
Она хотела рассердиться, а маг уже запрыгнул на лошадь позади.
— Мы с тобой легкие, Русалка. Побережем лошадь.
Некоторое время ехали обратно, по вчерашней, перерытой тропе. Возмущался только Тид. Остальные уловку поняли — и хозяева лошадей и возможные преследователи будут искать их в другой стороне.
Затем свернули с дороги и пошли снова лесом. Остановились в ярке. Было сыро, но они смогли устроиться на выстеленных мхом склонах. Александра закончила готовить похлебку, Кай снял котелок с огня, и она разложила еду по тарелкам. Когда все принялись за ужин, Александра отошла в сторону, привычно села подальше от мужчин, в тени деревьев. Ри появился неожиданно. Она не слышала его шагов и не видела движения в темноте, но вдруг почувствовала его за спиной, подняла взгляд и увидела, что он садится рядом.
Чародей еще не притрагивался к еде. Только грел руки и не решался задать вопрос. Александра его не торопила, ждала.
— Ты говоришь, что была там? На площади, во время казни?
— Да.
— Ты помнишь это?
— Да. Такое никто не забудет.
Ри сжимал тарелку. Сосредоточенный, без тени усмешки на лице.
— Как ее звали? Мою жену?
— Не знаю.
Александра стыдилась собственной лжи, она сама не понимала, почему упрямится, но отступать было поздно. Жену Гроневальда тоже звали Александрой, но Ри не поверит в такое совпадение, примет за насмешку, так зачем нарушать и без того хрупкий мир между ними? Это не тайна, пусть узнает от кого-то еще.
— Если забыл, найди тех, кто помнит. Десять лет не большой срок, найдутся люди с лучшей памятью, чем твоя.
— Не думаю. Мы славно порубились с Советом Шести. Мои земли стали пепелищем, выживших распродали в соседние маноры. Хотел бы я найти кого-то, да нужно спасать свою шкуру, а не расспрашивать.
Утром Ри заставил Тида залезть на дерево.
— Ну и чего я тут должен увидать? — раздраженно спросил пират.
— А что видишь?
— Лес, мать его так, вижу. На юге деревня какая-то. Поля. На западе горы.
— Зарницы видишь?
— Зарницы? Нет…
— Это плохо, — сказал Ри. — Кто-то выиграл…
Сегодня им предстояло покинуть манор. Коршун и его товарищи оживились, но Ри лишь сжимал челюсть, напрягая желваки: дальше начинались земли Леонарда Ясинского, он входил в Совет Шести, и для Ри ничем не отличался от Дреговича.
Начался дождь. Пронизывающий, ледяной, совсем не весенний, он шел весь день, промочил людей до нитки, размыл землю, превращая лес в болото. Ехали медленно.
— Нужно переждать ночь, — сказал Коршун, щурясь и всматриваясь в темнеющее небо. — Сколько верст до границы? Три? Заплутаем в сумерках — пропадем.
Хотел бы Ри возразить, но сотник был прав.
Дождь, наконец, закончился. Пока бывшие стражники распрягали лошадей и напрасно пытались найти сухой хворост. Ри разжигал костер магией из крови Александры. Огонь чадил, плевался слабыми искрами. Люди кое-как обсушились, но готовить на костре не стали. Доели остатки запасов, что забрали из дома кузнеца и улеглись спать.
Каю полагалось караулить перед рассветом, но он проснулся от солнца, бьющего в глаза. Северянин глубоко вздохнул, прикрыл лицо рукой и сел.
Мокрые веревки ослабли, и лошади разбрелись по подлеску. Люди спали. Коршун и Тид — опершись спинами о ствол дуба. Спал, низко склонившись над потухшим костром, Лука. Спал, упав навзничь, Рыжий. Спала, свернувшись котенком, Александра. Даже маг спал, нервно вздрагивая во сне.
— Ри! — позвал Кай.
Чародей поморщился, но не открыл глаз.
— Ри!
Северянин переклонился через спящую девушку и потряс мага за плечо. Тот не проснулся. Кай тяжело поднялся. Его повело в сторону, как с похмелья, он уперся рукой в ствол ближайшего дерева и простоял так несколько минут, пытаясь прийти в себя. Затем подошел к Коршуну, попробовал разбудить. Безуспешно. Уже заподозрив недоброе, обошел всех. Тряс, кричал, даже хлопнул Луку по щеке. Никто не проснулся.
— Твою мать! — выругался Кай.
Он посмотрел в небо, прислушался к лесу. Ничто уже не напоминало о вчерашнем дожде. Небо было ясным и по-летнему светлым. Шелестел, трещал, пел лес. Но Кай понял, что произошло. Магия. То, что действовало на всех, кроме него. Но направлены чары именно на них или на весь лес? Как много времени потрачено зря?
Кай посмотрел на лежащих вокруг костра товарищей. Должен ли он спасать всех? Он обещал помогать лишь Ри, зачем стараться для тех, кто не сделал бы того же для него?
— Твою мать! — снова выругался Кай и принялся за дело.
Он спешно перетащил всех в тень кустов, сложил близко друг к другу, бросил сверху плащи и ветки, затем вернулся к костру.
Северянин старательно затаптывал кострище, когда на поляну легла широкая тень — прямо над ним в небе завис корабль. Заржали встревоженные лошади, бросились в глубь леса.
— Твою мать! — в третий раз выругался Кай.
С корабля увидели лошадей, а затем и Кая, засвистели. Северянин кинулся прочь. Дальше и дальше от поляны, не уверенный до конца, что сможет вернуться, но обязанный как можно дальше увести погоню от спящих.
Сверху выстрелили. Стрела ударила в землю перед ним, Кай запнулся, и тут же другая ударила в плечо. Вошла неглубоко, он рванулся в сторону, скрылся за ветками. С корабля сбросили канаты и по ним вниз заскользили люди.
Лес густо зарос колючим кустарником, листья лишь прорезались на подлеске, они не могли скрыть беглеца.
Кай понимал, что не сможет скрыться: он слышал треск веток за спиной. Ему придется принять бой. Но нужно увести преследователей от спутников, от зависшего над лесом корабля.
Охотников было четверо, вооружены саблями и луками.
— Эй, парень, не дергайся!
Но Кай не остановился, по-заячьи петлял в подлеске. Две стрелы ударили в стволы осин позади. Корабль скрылся за лысыми верхушками деревьев. Он нарочно оступился, перелетел через голову и скатился в яр. Стрела обломилась, оставив в теле металлический наконечник. От боли в глазах потемнело.
Преследователи остановились на краю оврага, кто-то рассмеялся.
— Добегался, дурак!
В мягкую почву у ног воткнулась стрела.
— Стой на месте, если жизнь дорога!
Они напрасно ухмылялись, спускаясь к нему. Кай сам ринулся к первому из преследователей, ударил снизу. Тот попытался остановить удар, но вышло неловко: кастане не достала до тела, но рассекла запястье, брызнула кровь из вены. Кай выбил саблю из мокрой ладони, ударил противника навершием в лицо и, не обращая внимание на наконечник, разрывающий мышцы, прижал к себе, зажал горло, сдавил.
Тут уж за сабли схватились остальные. Трое против одного — много, но неровный склон не давал им приблизиться одновременно. Они были не простаки, эти охотники за головами, рубились умело, но с Каем сравниться не могли.
Он остановился над трупами. Руки дрожали. От усталости или от первого в жизни убийства — не осталось времени думать. Где-то вверху все еще плыл корабль. Северянин пробрался глубже в лес, дальше от оставленных спутников и возможных преследователей.
День плохо начался, плохо и закончился.
Кай брел и брел, продираясь через подлесок, затем выбрался на звериную тропу, петлял по ней, пока не вышел к болоту. От стоячей воды поднимался тяжелый гнилой дух, взлетела испуганная цапля, что-то тяжелое затрещало в буреломе за спиной, но повалило прочь. Солнце уже опускалось к земле, прошло несколько часов, но Кай их не помнил. Наконечник в спине закрыл рану, отдавался болью в теле, но не давал истечь кровью. Вторая рана беспокоила сильнее. Северянин сел на берегу болота, положил саблю рядом, с трудом снял кольчугу… Да, именные стражники не лгали: кровь на красной рубахе не видна, но стоило снять рубаху и оказалось, что Кай весь в крови. В чужой и в своей… Кай попытался зажать рану свернутым плащом, но тут потерял сознание.
Пришел в себя, когда солнце уже скрылось за верхушками деревьев. На болоте кричали лягушки, тихо пролетела над головой сова. Похолодало. Кровотечение остановилось, но холод и бесчувствие сковали тело, Кай не мог пошевелиться.
Со стороны леса в буреломе двигалось что-то большое. Совсем близко затрещали ветки, поднялась в воздух встревоженная ворона. Кай заставил себя сбросить оцепенение, потянулся к рукояти кастане, но медленно… Слишком медленно…
Кустарник расступился, пропуская человека.
— Жив, парень? — спросил Коршун.
Кай бессильно уронил руку и закрыл глаза.
— Эй! Мы полдня за тобой шли, не помирай теперь! — прикрикнул на него Тид, подходя ближе.
Они с Коршуном развели костер, извлекли наконечник стрелы и перевязали раны лоскутами рубахи. Затем дали напиться водой из фляги.
— Заночуем здесь, а завтра вернемся к нашим, — решил Коршун.
— Откуда вы? — с трудом размыкая сухие губы, спросил Кай.
— Седой после тебя очнулся, — пояснил Тид, кривясь. — Растолкал нас. Сотник в лесу следы умеет читать, так тебя и нашли.
— Зачем?
— А ты зачем нас прятал и погоню уводил? — Тид достал трубку, набил табаком и раскурил.
— Спи, парень. Мы за тобой присмотрим, — сказал сотник.
Во втором лагере костра не разводили, чтобы не привлечь внимания охотников за головами.
— Воду, что вчера набрали, — вылей! — посоветовал Луке маг. — В ней чародейство, что нас всех подкосило. Не сгодится сейчас.
Рыжий достал флягу с крепким хмельным медом, что раздобыл на прошлой стоянке, пустил по кругу. Александра сделала глоток и закашлялась. Рыжий добродушно постучал ей по спине. Ри пить не стал, лишь обмакнул губы горько-сладким напитком.
— Что дальше будет? — неловко спросила Александра.
Ри посмотрел на небо:
— Похоже, что кто-то выиграл битву у замка. Призвали флот Абремо. Будут теперь отлавливать беглецов.
— Быстро они оклемались, — с сожалением заметил Лука.
— Похоже, сговорились снова, — ответил Ри. — Им сейчас нельзя ослаблять внимание.
— С чего? — спросил Лука, забирая у Александры пустую флягу.
Ри помолчал, выразительно глянул на лес и, понизив голос, ответил:
— Слухи ходят меж магами… Король проснулся.
Над поляной повисла неловкая тишина. Лука и Рыжий смотрели на мага, пытаясь угадать, шутит он или говорит серьезно. Александра хмурилась.
— Что притихли? — презрительно усмехнулся Ри. — Как песни складывать, так каждый мастак. А слабо живому королю поклониться?
— Отчего же «слабо»? — обиделся Лука. — Если настоящий король придет, я первый поклонюсь. Да только сказки все это. Мы с Юргеном с севера. Если бы пробудилось войско короля, мы бы о том знали.
— В том-то и дело, что не войско. Маги их несколько веков искали. Вот и нашли… Перебили войско, один он остался. Ушел от погони, да где сейчас — никто не знает. Я своими ушами слыхал, как господин Радим о том Совету докладывал.
— Врешь, — стоял на своем Лука, но во взгляде его читалась растерянность.
Ри пожал плечами и стал устраиваться на ночлег.
Утром, пока Лука и Рыжий седлали коней, Александра подошла к магу:
— Зачем ты сбиваешь их с толку? Зачем говорил про короля?
Ри посмотрел на нее серьезно и жестко.
— Это будет долгая дорога, Русалка. Долгая и скучная. Мне нравится дразнить людей. Засовывала когда-нибудь палку в муравейник? Я просто хочу встряхнуть наших угрюмых попутчиков. Представляешь, что начнется, если они поверят, что король проснулся?
— Это жестоко.
— Кто знает. Я спал десять лет. А Яблоневый Край сколько? Я вот рад проснуться.
Коршун, Тид и Северянин вышли к ним в намеченном месте вечером следующего дня. Лука и Рыжий тем временем собрали разбежавшихся лошадей. Держали путь на юго-запад, костров не разводили, хлеб закончился, пили воду. Еще трижды укрывались от кораблей, устали, как собаки, прежде чем вышли к границе манора.
Ри нагнал Кая:
— Как только туман коснется меня, Ясинский это почувствует и пошлет погоню. Будь внимателен, Северянин, если и правда решил помогать мне.
Кай ничего не ответил. Закрыл и открыл глаза, подтверждая, что понял. Он был бледным, на лбу испарина. Раны затягивались и вновь открывались из-за тяжелого перехода, Александра извела на перевязки все свои сорочки. Ри пропустил его вперед и тяжело вздохнул. Северянин не помощник ему сейчас.
На той стороне границы лес редел, значит, недалеко степь. Они двигались по самому краю манора Ясинского, деревень тут не встречалось.
Утром сменили направление на юг: там была степь — широкая полоса ничейной земли, отделявшая побережье от лесных маноров.
— Думаешь, маги никого не выставят здесь? — уточнил Тид.
— Уж точно меньше, чем на севере. Все рвутся в поселения лешаков. Туда корабли Абремо и пойдут.
Ехали, пока на небе не взошла луна. Спали не больше четырех часов, поднялись засветло и снова продолжили путь. Утром пересекли еще одну границу манора. Дальше лес заканчивался и начиналась степь. Бескрайняя, поросшая густой зеленой травой до пояса, не степь — море!
Насколько хватало взгляда во все стороны, тянулось зеленое море травы. Мужчины смотрели под ноги. Александра смотрела на небо.
Только в степи бывает такое небо. Кажется, его здесь слишком много. Чувствуешь себя муравьем под чашкой. А потом солнце поднимается, бледно-голубое донце наполняется глубиной. Неясная дымка над горизонтом уплотняется, поднимается вверх, становясь облаками. Небо такое, что не оторвать взгляда, такое, что хочется пить его, как холодную воду. Облака не двигаются, зависли над степью, лишь где-то высоко-высоко ветер играет с ними: закручивает, мнет, превращая из взбитого теста в тонкие полосы.
Солнце тянется к зениту. В дымке облаков оно похоже на желток. Похолодало. Реки давно нет, но воздух в долине сырой и быстро наполняется льдом. На траве то тут, то там видна изморозь. Белые полосы в небе выпрямляются, истончаются…
Вдали показался степной маяк — двухэтажный, каменный. Днём не разглядеть, но в фонарном помещении живым светлячком бьётся огонь.
— Ри! — позвала Александра.
Маг устал, болело все тело. Нужно уйти как можно дальше от леса, потому он прикладывал все силы, тихо радуясь, что Кай ранен и поэтому коням можно сбавить шаг. Выслушивать Александру не хотелось. Совсем.
— Это ведь ничего не значит? — спросила она и указала на небо.
Маг проследил за ее взглядом. Белые полосы облаков наседали друг на друга, перекатывались, сплетались неровной сетью.
— Твою мать! В укрытие!
Кай, бледнея от боли, выхватил кастане, остальные смотрели вопросительно на Коршуна.
— Сеть! — указал на небо Ри.
До маяка оставалось не менее двух вёрст.
— Вперёд! — скомандовал сотник, и кони сорвались в галоп.
Успели лишь благодаря четвероногим. Маяк высился на насыпи, пришлось спешиться и на коленях взбираться по скользкой траве. Ри и Александра отстали. Мужчины прижались спинами к стене, выхватывали мечи. Кай наклонился вперед, рывком вытащил Александру, толкнул в объятия пирата. Протянул руку Ри…
Облачная сеть стала снегом, тяжелым и полным льда, и — упала вниз.
Небольшой выступ парапета едва мог укрыть от падающего неба, но смягчил удар. Дико заржали кони…
Плотный льдистый снег сбил Ри с ног, прижал к земле. Он попробовал подняться, но не смог. Стал задыхаться. С каждым движением, с каждым вздохом снег проникал под одежду, в ноздри, в уши, залеплял глаза, сковывал холодом. Чародей уже решил, что умрет, когда его схватили за запястье и потащили наверх.
Лед разодрал ему лодыжку и лицо. Ри моргал, высмаркивал из носа воду и пытался прийти в себя. Кай толкнул его к стене маяка, загородил спиной. Вокруг уже шла драка.
Сугробы шевелились, выгибали спины, и из них вставали, шли к людям большие снежные волки. В холке с человека, клыкастые, вылепленные из снега. Лука прыгнул вперед, достал одного топором, но кусок волчьего бока просто отлетел в сторону, не обнажая плоти и не причиняя боли животному.
— Сердца у них точно настоящие! — стирая с глаз остатки снега, крикнул Ри.
— Нужно достать до сердец, ребятушки! — скомандовал Коршун. — Не отходить от стен!
— Что делать? — спросила Александра, оборачиваясь к магу.
— Ничего, — твердо ответил он. — Нам не убежать от них. Верь в «ребятушек». Их готовили к таким битвам.
— А если они не справятся?!
— Тогда поможет твоя кровь. Но до этого не дойдет, Русалка.
Ри в свои слова не верил. Но только помочь не мог, чего бы не ждала от него монашка. Чародеи не владеют оружием, мечи — оружие слабых. Магии, что он может взять из ее крови, не хватит, чтобы справиться с таким количеством зверей. И скрипки нет под рукой. Он лишь мог, как Русалка, прятаться за спинами.
Снег таял от крови. Волки в мгновение ока разобрались с конями и всей стаей бросились к маяку. Сердца у снежных созданий и вправду оказались живыми, да только это не помогало. Людей было мало, а снега — много. Там, где падали одни волки, тут же вставали другие.
Ри обернулся к двери маяка, осмотрел ее, ощупал. Дверь была, но ни замка, ни дверной ручки, ни петель.
— Иди-ка сюда, — поманил он Александру. — Губу прикуси. Пришел черед твоей крови.
Александра послушалась. Ри провел пальцами по ее губам, затем вернулся к двери и начертил на ней мажий знак, выждал пару секунд.
— Эй, пират!
В другое время Тид бы заметил повелительный тон Ри, но не сейчас. Он отразил очередной бросок, разрубил волка пополам и прижался к стене рядом с магом.
— Чего там?
— Руби замок!
Александра моргнула и поняла, что замок появился.
Полетели искры, на лезвии топора остались зазубрины, отчего Тид выругался последними словами, но замок сбил. Они пропустили в душное сырое помещение Александру, затем остальных. Последним заскочил Рыжий, захлопнул дверь.
После снега и дневного света за стенами маяка, в полумраке, все сперва ослепли. Внутри было тесно для семерых, но выбирать не приходилось. Снаружи завыли волки.
— Что дальше? — спросил Лука.
— Мы в безопасности, но не надолго, — ответил Ри. — Рано или поздно сюда придут те, кто умеет ломать двери.
Волки выли весь остаток дня. Тид, Коршун и Ри поднялись в лантерну маяка, — сторожить. Лука и Юрген чистили оружие, точили. Кай дремал, прислонившись спиной к стене.
Александра проверила повязку, нахмурилась. Сегодня Северянин сделал все, чтобы швы разошлись, но они остались на месте. Не только кровь не выступила, но раны уже затянулись тонкой молодой кожей.
— Кто ты и откуда, Кай?
Он пожал плечами.
— Видишь здесь что-то? — Он похлопал себя по груди.
— Да.
Кай посмотрел на собственную грудь, тяжело вздохнул.
— А я — нет.
Она помедлила, прежде чем задать вопрос:
— Ты король?
Кай усмехнулся.
— Нет. Король мертв. И все остальные тоже. Остался лишь я.
Больше она не расспрашивала.
Корабль появился на закате. Небольшой одномачтовый когг из тех, что обычно перевозит с юга вино и масло. Похоже, капитан узнал о событиях в маноре и не удержался от соблазна раздобыть нескольких невольников.
Тид, увидев корабль, хищно облизнул губы кончиком языка.
— Готовьтесь, ребятушки! — крикнул Коршун. — Будем обороняться.
— Давай не спешить… — положил руку на плечо сотника пират. — Ой, какой славный кораблик к нам плывет! Вот бы заполучить такой. И быстрее в пути, и сохраннее… Что скажешь, Седой?
Маг посмотрел на пирата, затем на корабль, плавно идущий над травой.
— Думаешь, сможем?
— Или да, или нет. Выйди с девкой навстречу. Они не знают, что в маяке кто-то есть. Подмани поближе, а там уж мы вступим.
— Я сделаю, — вмешался в разговор Кай, поднимаясь по лестнице.
Ри покачал головой:
— Не геройствуй, Северянин. Придет еще твой черед. Я с монашкой больше гожусь для приманки, чем ты. От тебя за версту стражником несет!
Остальные одобрительно закивали. Маг отвернулся, скрывая презрение на лице. Он не нуждался в их одобрении и не заслуживал его. По старой привычке Ри не боялся смертных, особенно, когда рядом была Александра и ее волшебная кровь.
Он спустился из лантерны, в двух словах объяснил задумку Русалке. Он ожидал возражений, но монашка посмотрела на Кая. Северянин кивнул, и больше вопросов Александра не задавала, пошла решительно к двери.
Ревнивое чувство кольнуло Ри, но он прогнал злые мысли — не до того сейчас.
Кай протянул магу кастане:
— Там волки, прикройтесь, как сможете.
Ри покачал головой:
— Увидят саблю — решат подстрелить издали. Не стоит, Северянин. Мне с голыми руками сподручнее.
Но, остановившись у двери, он приник к монашке, очень близко склонился к ее лицу. И она без слов поняла его приказ, прокусила опухшие губы…
Ри вышел из маяка первым, Александра за ним. Их спутники скрылись в лантерне, так что Ри позволил себе расправить плечи, спокойно развести руки в стороны и поймать тугой ветер окровавленной рукой, бросить его вниз, на склон насыпи.
Волки кинулись, но склон перед маяком стал ровным, как стекло. Их когти царапали его, но не могли зацепиться. Животные взвыли в бессильной злобе, залаяли по-собачьи. Они привлекли к маяку внимание корабельных.
— Идут к нам, — сказала Александра, вглядываясь в корабль.
— Им лучше поторопиться, — хмуро заметил Ри.
Кровь быстро высыхала на его руках, и лед внизу истончался…
Наст треснул под когтями, волк бросился к добыче, качнулся вперед маг, прикрывая плечом монашку, но с корабля полетели стрелы, одна достала до звериного сердца, и волк упал снежной копной. Волки отступили, но не ушли. С корабля сбросили веревочную лестницу.
— Лезьте сюда!
Но Ри и Александра не двигались. После короткой заминки с корабля стали спускаться люди.
На мгновение Александре показалось, что все происходящее — большая ошибка, что люди на когге не желают им зла, а хотят спасти. Что если так?!
Но размышлять об этом не пришлось. С крыши маяка на палубу уже прыгнул, держа топор над головой, Тид. За ним, почти одновременно — Рыжий и Лука. Последним Коршун. Корабль качнулся в воздухе, попробовал отойти, но опоздал.
Ри тут же схватил ее за запястье и затащил в маяк. Темнота ослепила ее, и остался лишь скрежет волчьих когтей по двери и короткие выкрики людей снаружи. Ри не отпустил ее руки, сжимал крепко, до боли, но она обрадовалась его прикосновению.
Битва была короткой.
Пока Лука и Рыжий сбрасывали мертвых и раненых за борт, Коршун помог подняться на корабль Александре, Каю и Ри. Тид встал за к штурвал, поднял корабль выше над землей. Отчалили.
— Что будет с этими? — спросил Кай, провожая взглядом оставшихся в траве.
— Волки сожрут. Или придет другой корабль. Подберут, — ответил Лука. Сплюнул за борт. — А вообще не наше то дело, Северянин. Пусть подохнут!
В трюме оказались ящики с вином и оливковым маслом, а вот еды нашлось на несколько дней.
— Сколько нам до твоих Темных земель? — спросил Коршун.
— Дней пять пути, если не задерживаться.
— Нужно запастись припасами поблизости, пока не углубились в степь.
— Найдем карту, посмотрим… — предложил Тид. — Должна быть у капитана в каюте.
Вечерело. Теплый ветер гладил щеки и лбы. Трещали канаты, хлопали паруса, плыла под килем темная земля, сладко пахло цветами и травой.
Они решили отойти от границ Совета Шести на пару маноров. Тид править умел, а вот читать карты и рассчитывать путь — нет. Расчетами занялся Ри.
— Через два дня подойдем к манору Коренева. Там и причалим.
Никто не возражал. Теперь пират раздавал указания. Бывшие стражники крепили такелаж, Александра и Кай спустились в трюм для перевязки. Без дела на палубе остался лишь Ри. С бутылкой вина уселся на палубу и прислонился спиной к резному ограждению.
Когг шел низко. Напрасно Тид крутил штурвалы и дергал рычаги «плавников». Ри усмехнулся и выпил.
Ему нравились летающие корабли. Удивительное соединение механики, магии и алхимии. Как и его морские собратья, летающий когг был около пятнадцати саженей длиной. Одна мачта, один парус. Отличался он широкими деревянными бортами и отсутствием рулевого весла. Шутртрос соединял один из двух штурвалов не с ним, а со сложным механизмом, поворачивающим парус. Вместо рулевого весла на днище корабля располагались подвижные «плавники», которые поворачивали корабль в воздухе с бока на бок и помогали менять высоту. А в резных бортах когга хранились запечатанные магией, особо забальзамированные останки танув. Это защищало деревянные корабли от ударов молний и позволяло им подниматься в небо.
В трюме царил полумрак. Александра зажгла свечу, сняла повязку и опустила руки. Ран не осталось. Совсем.
Кай проследил за ее взглядом.
— Я наложу повязки, чтобы никто не спрашивал, — решила она.
Кай поймал ее пальцы, остановил.
— Правда, веришь, что я создан богами? Что если я — какая-то злая шутка магов? Ведь недаром лишь они видят метку?
— Маги не способны на такие шутки, — сказала Александра решительно. — Боги забрали у них воображение и талант.
Помолчали.
Кай рассматривал бывшую монахиню внимательно и задумчиво, пока она накладывала повязки.
— Почему ты здесь?
Александра села на скамью, опустила руки на колени и посмотрела Северянину в глаза.
Ей нравился этот спокойный благородный человек, но что она могла ответить ему?
В последние дни у нее было много времени все обдумать. В Яблоневом Крае, пока мужчины сражаются, пока выбирают дорогу и судьбу, женщина способна лишь верить и следовать за ними. Возможно, в другое время, в другой жизни, в другом мире она могла бы стать другой! Смелой и решительной! Она оставила бы свое имя в памяти людей, свой след в истории, но сейчас даже земля под ногами не чувствует ее шага. Так куда она идет, чего хочет, за чем следует? Есть люди, которые сами выбирают судьбу, борются за нее, сражаются с собой и обстоятельствами. А есть те, кто просто принимает предначертанное. Быть веткой в реке не большая радость: и признавать неприятно, и говорить тут не о чем. Но такой она человек. Александра верила в богов. Верила, что даже ветке в реке они нарекают судьбу. Но говорить о таком стыдно. Слишком долго Яблоневый Край живет без богов. Храмы опустели и души человеческие тоже. Маги выжгли из них веру жестокостью и равнодушием. Даже Северянин не верит больше в их существование, так что она может сказать ему?
Александра улыбнулась:
— Пора ужином заняться.
Два дня плыли над степью. От скуки Ри попросил Тида научить его править кораблем. Впервые со времени побега что-то так сильно его увлекло.
— Так держать, Седой! Гляди, возьму тебя потом к своим, будешь пиратствовать!
Пират хлопнул его по плечу, засмеялся, а Ри помрачнел.
Расположение окружающих тяготило его с каждым днем. Его раздражало их одобрение и то, что они не боялись поворачиваться к нему спинами. Пусть его магия и странного свойства, но он все еще маг, а они — люди. Можно ласкать дворовых собак, но кому захочется быть собакой? Он больше не шутил, не ерничал перед ними, но они спокойно приняли и это. Они позволяли ему быть настоящим, принимали настоящего, а Ри хотелось разбить кому-нибудь лицо.
После полудня третьего дня внизу показалась тонкая линия Остры — притока Елены. Ри сверился с картой: деревенька Межи должна была стоять в пяти верстах выше по течению.
— Трое останутся на корабле. И отсюда, — Коршун ткнул пальцем на карту, — идти будем по берегу на своих двоих. Увидят корабль — попрячутся.
— За чумаков мы не сойдем, — с сомнением сказал Лука.
— Врать не станем, — сказал Коршун. — Все равно догадаются.
На том и порешили.
За провизией пошли Ри и Александра как умеющие сговариваться, и Коршун и Кай как охрана.
Деревня словно вымерла. Они прошли по пустой улице, перешли через мост на другой берег. Собаки провожали их лаем со дворов, мычали в сараях телята, бегали куры по пыльной дороге…
— Где все? — насторожился Кай.
Но отгадка оказалась совсем не зловещей — в деревне играли свадьбу.
Деревенские собрались на околице, соорудили помост для новобрачных. Разожгли костры от злых духов и даже соломенные чучела богов поставили по краям помоста. Вокруг возвышения, украшенного алыми и белыми лентами, расставили столы и скамьи, выкатили бочонки с пивом. Обряд венчания еще не провели, ждали первых звезд. Невеста еще не сменила белый платок на красную свадебную шаль, сидела тихая и покорная, едва прикасаясь к еде. Жених волновался, лицо его раскраснелось. Гости ели, пили, смеялись. Музыканты настраивали инструменты.
Ри посмотрел на них и закатил глаза.
Музыкантов было трое. Скрипка, свирель и…
«Бандура? Лютня?» — пыталась вспомнить название Александра.
Гитара. У деревенских музыкантов гитары отродясь не водились. Их привозили из-за моря для мажьих замков. Она видела такую, когда сама была дочерью мага. Играть на заморских гитарах позволялось лучшим мастерам. Юноша был безусловно молод, чтобы владеть таким инструментом, да и держал его неправильно, как гусли, положив на колени.
Их заметили, староста в сопровождении двоих крепких мужчин вышел вперед.
