После смерти матери и по завершении «Пробуждений» (книга пока не имела заглавия) меня посетило странное, почти навязчивое желание читать и смотреть пьесы Ибсена. Ибсен взывал ко мне, он соответствовал моему состоянию, и именно его, только его голос я мог слышать и выносить. Вернувшись в Нью-Йорк, я сходил на все постановки Ибсена, которые там шли, но не увидел ни одного представления пьесы, которую особенно хотел посмотреть – «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». Наконец в середине декабря я обнаружил, что она идет в маленьком театре в Северном Массачусетсе, и сразу же отправился туда, несмотря на плохую погоду и предательские дороги. Это было не лучшее из возможных представлений, но я отождествлял себя с Рубеком, художником, страдающим от чувства вины. Именно тогда я и решил назвать свою книгу «Пробуждения».
