Вероятно, я все равно не добился бы успехов в чистой науке. В 1960 году, когда я намеревался заняться физиологией в Калифорнийском университете, я писал родителям: «Вероятно, я слишком темпераментен, ленив, неловок и недостаточно честен, чтобы быть исследователем. Единственное, что я люблю, – это разговаривать… читать и писать».
И я процитировал письмо, которое только что получил от Джонатана Миллера. Тот писал об Эрике, обо мне и себе: «Меня, подобно Уэллсу, очаровывают перспективы науки, но пугает ее реальность. Единственная сфера, где все мы двигаемся легко и грациозно, это сфера идей и слов. Наша любовь к науке – чистая литературщина».
