Глава XVIII
Возвращение

Бильбо очнулся и увидел, что вокруг никого нет, а он лежит один-одинешенек у подножия Враньего Пика. Над ним раскинулось стылое безоблачное небо. Холод пробирал до костей, однако лоб хоббита пылал жаром.

– Что со мной стряслось? – пробормотал Бильбо. – Ладно, потом разберемся. По крайней мере, к павшим героям меня уже не припишешь. Ничего, с этим можно и не спешить.

Он сел и скривился от боли. Потом посмотрел на долину. Там громоздились горы трупов, среди которых, как показалось Бильбо, бродили эльфы. Он протер слезящиеся глаза. Так и есть. Вон и лагерь, в долине, цел и невредим. А кто там суетится у ворот? Похоже, гномы восстанавливают стену. Но почему тихо? Где радостные клики, где песни? И тишина какая-то неприятная – печальная, горестная.

– И все-таки мы победили, – проговорил Бильбо, ощупывая голову. – Вот только какой ценой?

И тут он увидел человека, который поднимался вверх по склону.

– Эй! – закричал хоббит срывающимся голосом. – Эй! Какие вести?

– Что за писк среди камней? – сказал человек, останавливаясь рядом с Бильбо, но явно его не замечая.

Бильбо вспомнил о кольце.

– Да уж, – пробормотал он. – У всего есть свои недостатки. Если бы не колечко, я бы спал уже в теплой постельке! Это я, Бильбо Торбинс, товарищ Торина! – воскликнул хоббит, торопливо сдергивая кольцо с пальца.

– Вот хорошо, что ты нашелся. Тебя уже обыскались. Решили было, что ты погиб, но Гэндальф, маг, сказал, что в последний раз слышал твой голос на Враньем Пике. И меня послали проверить, для очистки совести. Ты сильно ранен?

– Кажется, меня шмякнуло по голове, – признался Бильбо. – Но на мне был шлем, да и голова у меня крепкая. В общем, ничего, только ноги не идут.

– Я отнесу тебя в лагерь. – Человек подхватил хоббита на руки.

Он шагал быстро и уверенно. Вскоре Бильбо очутился в Доле. У шатра его встретил Гэндальф с перевязанной рукой. Даже маг не сумел избежать ранения; что уж говорить о тех, кто был в гуще битвы.

При виде Бильбо лицо Гэндальфа просветлело.

– Торбинс! – воскликнул он. – Провалиться мне на этом месте. Жив, курилка! А я уж гадал, не кончилось ли твое везение. Без тебя же тут столько всего случилось! Ну это потом, новости потерпят. Пошли, тебя тут очень ждут. – Маг взял хоббита за руку и ввел в шатер. – Слышишь, Торин! Я его привел.

В шатре и вправду лежал Торин Дубовый Щит, весь израненный; на земле валялись его продырявленные доспехи и зазубренная секира. Когда Бильбо приблизился, гном поднял голову.

– Прощай, добытчик! – промолвил он. – Я ухожу в палаты ожидания, к своим предкам, и не вернусь, покуда мир не возродится. А коль скоро я оставляю здесь все свое богатство – там оно ни к чему, сам понимаешь, – я хотел бы расстаться с тобой по-дружески, взять обратно свои слова и извиниться.

Опечаленный Бильбо опустился на одно колено.

– Прощай, Горный король, – ответил он. – Горестный конец у нашего похода, и даже гора золота не возместит такой утраты. Но я рад, что делил с тобой тяготы и опасности, – это великая честь, которой не заслуживает никто из Торбинсов.

– Не говори ерунды, – проворчал Торин. – Ты не знаешь себя, дитя светлого запада. В тебе отвага сочетается с мудростью, и сочетается дивно. Когда бы все мы ценили не только золото, а еду, веселье и песни, этот мир был бы гораздо приятнее. Но мне уже все равно, я покидаю его таким, каков он есть. Прощай!

Бильбо вышел из шатра, отыскал свое одеяло и лег, завернувшись в одеяло с головой. Поверите вы или нет, но он горько плакал, плакал, пока глаза не покраснели от слез, а в горле не пересохло. Маленький господин Торбинс был существом добрым и привязчивым. Прошло много времени, прежде чем хоббит успокоился и даже начал шутить.

«Одно хорошо, – сказал он себе. – Не приди я вовремя в себя, не успел бы проститься с Торином… Его уже не вернешь, но я рад, что мы расстались друзьями. Какой же ты болван, Бильбо Торбинс! Как ты ни тщился, битва произошла. Так что камень можно было не воровать. Ах, если бы знать загодя!»

Но когда Бильбо узнал обо всем, что произошло после того, как его оглушило, тут уж стало совсем не до радости – он опечалился пуще прежнего, и ему отчаянно захотелось домой. Ноги так и рвались в сторону Лихолесья и Мглистых гор, за которыми лежала Хоббитания. Но и с этим пришлось повременить.

Пока хоббит готовится к возвращению домой, я расскажу вам, чем завершилась битва. Орлы пристально следили за гоблинами, от птиц не укрылось, что те подозрительно оживились. И поэтому, собравшись все вместе, под водительством Повелителя орлов полетели они на северо-восток. И подоспели в самое время. Огромные птицы сбросили вопящих от ужаса гоблинов со склонов Горы, согнали вниз, прямо на копья эльфов и на мечи людей. Склоны очистились, и эльфы с людьми смогли наконец прийти на выручку своим товарищам в долине.

Однако даже орлы не смогли бы справиться со всеми вражьими полчищами. Хорошо, что вовремя и неизвестно откуда явился Беорн в своем медвежьем обличье.

С яростным ревом, подобным грому тысячи барабанов, он обрушился на гоблинов и на волков, раскидывая их в разные стороны, точно снопы соломы или кучи тряпья. Напав на врагов с тыла, Беорн с оглушительным рыком разметал их ряды и прорвал кольцо, в котором очутились гномы. Он поднял утыканного стрелами Торина, вынес того из гущи сражения, осторожно положил на траву и вновь, с удвоенной яростью, ринулся в бой. Дружина Болга – и та не устояла перед ним; сам Болг погиб, расплющенный медвежьими лапами. Гоблины в панике бросились наутек. А эльфы, люди и гномы преследовали их до реки и даже дальше. Кого загнали в реку, кого в болота на западе и на юге; немногим удалось удрать, но их всех отловили и перебили на опушках Лихолесья. В песнях поется, что в тот день у Одинокой Горы пали три четверти войска северных гоблинов. В горах на много лет установился мир.

Победа стала явью уже вечером, но когда Бильбо вернулся в лагерь, погоня еще продолжалась, а потому в лагере народу было мало – в основном тяжелораненые.

– Где орлы? – спросил хоббит у Гэндальфа, забравшись под груду теплых одеял.

– Одни помчались в погоню, – ответил маг, – другие уже вернулись в свои гнезда. Они улетели с первыми лучами солнца. Даин вручил их вожаку золотой венец и поклялся в вечной дружбе.

– Вот жалость. Я бы хотел повидаться с ними, – сонно проговорил хоббит. – Ну ничего, загляну к ним на обратном пути. А кстати, скоро ли я смогу отправиться назад, домой?

– Когда пожелаешь, – отозвался Гэндальф.

Прошло несколько дней, прежде чем заветное желание Бильбо осуществилось. Торина похоронили в пещере под Горой. Бард положил на грудь гному Завет-камень.

– Да покоится он тут, покуда стоит Гора! – сказал лучник. – Да принесет удачу всем гномам, которые здесь поселятся!

Король эльфов положил на могилу Оркрист, эльфийский клинок, которого Торин лишился, когда попал в плен. В песнях поется, что лезвие Оркриста светится при приближении врагов; с этим клинком врасплох гномов было уже не застать. Править гномами теперь стал Даин, сын Наина, провозглашенный Горным королем, и многие собрались к его трону в древних чертогах. Из тех двенадцати, что сопровождали Торина, в живых осталось десять. Фили и Кили погибли, защищая своего предводителя и родича – ведь Торин был старшим братом их матери. Все десятеро присоединились к Даину.

Новый Горный король разделил сокровища по справедливости. Разумеется, о прежних договоренностях – по доле каждому гному и долю Бильбо – никто не вспоминал. Четырнадцатую часть сокровищ – золотом и серебром – отдали Барду.

– Мы выполним обещание покойного. Тем более что он получил свой Завет-камень.

Эта четырнадцатая часть представляла собой баснословное богатство, какое и не снилось никому из прежних королей. Бард отправил золото градоправителю Эсгарота, щедро наградил своих друзей и соратников, а королю эльфов, зная, как тот любит драгоценные каменья, преподнес самоцветы Гириона, возвращенные ему Даином.

Бильбо же Бард сказал:

– О прежних уговорах можно забыть, ибо слишком многое с тех пор переменилось, но вот эти сокровища твои по праву. Ты отказался от своей доли, однако я не хочу, чтобы слова Торина, те, о которых он и сам сожалел, сбылись. Помнишь? Насчет того, что тебе достанется шиш без масла? Я вознагражу тебя щедрее, чем кого бы то ни было, и это будет справедливо.

– Премного благодарен, конечно, – ответил Бильбо. – Но я, по правде говоря, не знаю. Пока я его довезу, мне придется день и ночь отбиваться от охотников поживиться за мой счет. И что делать с сокровищами, когда я попаду домой, я тоже не представляю. Пускай уж оно останется у тебя.

Но в конце концов он согласился взять два сундука, один с серебром, другой с золотом. Сундуки были тяжелые, но ровно настолько, чтобы их мог увезти крепкий пони.

– Этого мне вполне хватит, – сказал Бильбо.

И вот наступило время прощания.

– Прощай, Балин! – проговорил хоббит. – Прощай, Двалин! Прощайте, Дори, Нори, Ори, Оин, Глоин, Бифур, Бофур и Бомбур! Да не выпадут вовек ваши бороды! – Потом повернулся лицом к Горе и прибавил: – Прощай, Торин Дубовый Щит. И вы, Фили и Кили. Да не изгладится память о вас!

Гномы низко поклонились, но слов ни у кого не нашлось – настолько они были опечалены.

– Счастливого пути, – после долгого молчания произнес наконец Балин. – Куда бы ни пролегла твоя дорога, да сопутствует тебе удача! Навести нас как-нибудь, когда мы отстроимся и приведем все в порядок. Такой закатим пир – мало не покажется!

– А коли вы будете в наших краях, заходите без предупреждения, – отозвался Бильбо. – Чай я обычно пью в четыре, но вам буду рад в любое время.

После этих слов он поспешно отвернулся.

И вот войско эльфов двинулось в обратный путь. Его ряды поредели, но ликования все же было больше, чем печали: ведь на многие годы в северные земли вернулась радость. Дракон погиб, гоблинов разбили в пух и прах, – сердца эльфов рвались навстречу весне и веселью.

Гэндальф и Бильбо ехали в передовом отряде, позади короля эльфов, а рядом с ними шагал Беорн, вновь принявший человеческий облик. Он смеялся и горланил песни. Так добрались до опушки Лихолесья, севернее того места, где вырывалась на простор лесная река. Там задержались, ибо маг с хоббитом не собирались входить в лес и вежливо отказались от приглашения погостить в королевском дворце. Они намеревались обогнуть чащобы с севера, проехать по пустыне, что пролегла между Лихолесьем и хребтами Серых гор. Путь предстоял долгий и не слишком веселый, но все же он казался лучше ужасной тропы через лес – тем более что гоблинов в Серых горах почти не осталось. Беорн тоже выбрал этот путь.

– Прощай, о король, – сказал Гэндальф. – Да будет весел зеленый лес, пока мир еще молод, да будет весел твой народ!

– Прощай, о Гэндальф! – отозвался король. – Не бросай своего обыкновения – появляйся, когда ты больше всего нужен и когда тебя меньше всего ожидают. Чем чаще я буду видеть тебя в своих чертогах, тем сильнее будет моя радость.

– Прошу тебя, государь, – проговорил с запинкой Бильбо, поджав в смущении одну ногу, – прими от меня это. – Хоббит протянул эльфу жемчужное с серебром ожерелье, подарок Даина.

– Чем же я заслужил столь щедрый дар? – удивился король.

– Ну… Ты вряд ли знаешь… – Бильбо польстило изумление короля. – В общем, это… плата за гостеприимство, что ли. Я хочу сказать… Грабители – народ порядочный. А я съел много твоего хлеба и выпил много вина.

– Я принимаю твой дар, Бильбо Великолепный, – промолвил король. – И нарекаю тебя отныне другом эльфов! Да не станет короче твоя тень, да будет прибыльным твое ремесло! Прощай.

Эльфы двинулись к лесу, а Бильбо поворотил пони на север.

По дороге домой ему выпало немало трудностей и опасных приключений. Дикий Край оставался все таким же диким, и в те дни там хватало опасностей и без гоблинов. Но Бильбо хорошо охраняли и заботливо опекали – ведь с ним были маг и Беорн, так что по-настоящему он больше ни разу не испугался. К середине зимы, обогнув лес, Бильбо с Гэндальфом подъехали к дому Беорна. Хозяин закатил пир, на который собрались многочисленные гости. Гоблинов в Мглистых горах осталось раз-два и обчелся, да и те настолько перепугались, что не казали носа из своих подземелий, варги тоже куда-то пропали – посему от приглашения никто не отказался.

Впоследствии Беорн стал великим вождем и правил всеми землями от гор до Лихолесья; говорят, что его потомки на протяжении многих поколений обладали способностью превращаться в медведей. Некоторые из них были угрюмыми и даже злыми, но большинство походили на Беорна – хотя бы добрым сердцем, если не размерами и силой. Именно они изгнали последних гоблинов из Мглистых гор, и по всей границе Дикого Края воцарился мир.

В чудесный весенний денек, когда уже вовсю пригревало солнце, Бильбо с Гэндальфом покинули дом Беорна. Бильбо рвался домой, но от человека-медведя уезжал с сожалением, ибо весной цветы в садах Беорна были не менее прекрасны, чем летом.

Долгий и утомительный путь по горам привел к тому самому проходу, где на путников когда-то напали гоблины. Добрались туда утром и, когда оглянулись, увидели в небе ослепительное солнце. Вдалеке синело Лихолесье; его ближняя опушка была темно-зеленой, даже по весне. За лесом возвышалась Одинокая Гора. На ее вершине до сих пор лежал искрившийся на солнце снег.

– Где полыхало пламя, выпал снег, и даже драконы погибают! – сказал Бильбо, поворачиваясь спиной к местам своих похождений. Беспокойный дух Старого Тука слабел с каждым днем, зато вторая часть его натуры заявляла о себе все настойчивее. – Эх, очутиться бы сейчас в моем креслице! – прибавил он со вздохом.