Представив себе черное от горя лицо супруги Лиса, я скрипнул зубами:
— Ей… виднее…
Десятник угрюмо кивнул:
— Угу…
…Когда герса поднялась выше холки моего коня, я спешился, подал знак «делай, как я» и, перекинув повод через голову коня, рванул через двор к внутреннему захабу Рожна…
…Пробежка по Косой Сажени с конями в поводу оказалась не менее рискованным занятием, чем скачка. Только уже не для нас, а для наших коней: их подковы скользили по гладкому, как стекло, камню, и бедные животные то и дело теряли равновесие. Однако перспектива потерять пару лошадей пугала меня гораздо меньше, чем падение с них любого из воинов, поэтому я несся на подъем на предельной скорости. Замедляя бег только тогда, когда оступался мой конь.
Выбежав из ущелья, я кинул взгляд на поля вокруг Изумрудной Рощи и, удостоверившись, что крестьян на них предостаточно, раздраженно посмотрел на розовеющие вдали стены родового замка: составляя письма, мама явно думала о чем угодно, кроме того, что я буду чувствовать, ознакомившись с их содержанием…
…Нет, на первый взгляд, в письмах не было ничего особенного: мама жаловалась на одиночество, интересовалась состоянием моего здоровья, напоминала о наступлении осени и просила не надевать кольчугу на тонкий поддоспешник. Однако любой из членов моей семьи, прочитав письмо, схватился бы за голову: во-первых, все три письма были абсолютно одинаковы. Что, учитывая характер моей мамы, было совершенно невероятно. Во-вторых, текст, трижды переписанный мамой, начинался с обращения «мой дорогой сын». Что, согласно принятым в нашем роду условным знакам, являлось предупреждением о грозящей мне опасности. В-третьих, во всех трех письмах под витиевато выписанным словом «скучаю» стояла небольшая клякса. Что означало, что в лене случилось нечто, требующее моего немедленного возвращения…
…«Мой дорогой сын… — мысленно повторил я, взлетая в седло и поднимая коня в карьер. — Который день сижу у окна, наблюдаю за тем, как холодный осенний ветер обрывает листья с твоего любимого дуба, и плачу…»
…Кинув поводья подскочившему ко мне Гонте, я спрыгнул на вымощенную булыжником землю и вопросительно уставился на поймавшего их воина. Однако задать интересующий меня вопрос не успел: скрипнула дверь донжона, и во двор выглянул хмурый, как грозовая туча, Кузнечик:
— Ронни? Ну, и где тебя носит? Мы тебя уже заждались…
— Я тоже рад тебя видеть… — пробурчал я. И скользнул в сторону, уклоняясь от брошенного в упор деревянного ножа.
— И это называется реакция? — возмутился Кузнечик. А потом улыбнулся. Только от такой его улыбки мне вдруг стало не по себе: Учитель не улыбался, а скалился! А глаза его при этом оставались совершенно серьезными.
— Что случилось, Учитель?
Взгляд не потеплел. Нисколечко.
— Имей терпение, мой мальчик… Скоро узнаешь…
Поняв, что объяснений от него не добиться, я пожал плечами, вошел в предупредительно распахнутую дверь и… ошалело замер: в донжоне было ТИХО! Как на кладбище! Никто не несся мне навстречу, не орал «ура, братик вернулся!» и даже не пытался выстрелить в меня из арбалета!
— Что-то с Айлинкой? — рванув учителя за плечо, спросил я.
— С кем? — стряхнув захват, удивленно переспросил Кузнечик. И, увидев выражение моего лица, отрицательно помотал головой: — Нет, с ней все нормально. И с Лидией — тоже. Обе твои сестры пребывают в добром здравии. Чего желаю и тебе…
— Тогда… что-то с мамой?
— Ее светлость графиня Камилла тоже чувствует себя превосходно… Говорю же, потерпи немного — и все узнаешь…
— Ладно… — выдохнул я. И, скрипнув зубами, двинулся следом за своим мучителем. К лестнице. Мысленно пообещав отомстить…
…Замерев перед дверями малой гостиной, Кузнечик медленно потянул на себя створку двери, испытующе заглянул мне в глаза и вдруг ехидно усмехнулся:
— Готов? Ну… тогда заходи…
Я сделал шаг внутрь, улыбнулся маме, перевел взгляд на ее соседку и… окаменел: по левую руку от мамы сидела принцесса Илзе Рендарр, собственной персоной! В синем платье моей матери. И пристально смотрела мне в глаза.
На то, чтобы прийти в себя, мне потребовалась целая вечность. А меня почему-то никто не торопил. Наоборот — и мама, и ее высочество спокойно ждали, пока я наконец начну соображать.
Из ступора я вышел только тогда, когда услышал легкий стук захлопывающейся двери:
— Ваше высочество! Ваша светлость! Добрый день…
— Здравствуйте, граф Аурон… — четко, как на занятиях по риторике, произнесла принцесса Илзе.
— Здравствуй, Ронни! — улыбнулась мама. И, жестом показав мне на ближайшее кресло, забарабанила пальцами по подлокотнику.
Более явного признака ее волнения я не знал. Поэтому немедленно плюхнулся на указанное место. И превратился в слух.
— Сын! Ее высочество Илзе прибыла к нам в замок, чтобы сообщить нам пренеприятнейшее известие: Серый Клан вот-вот начнет на тебя охоту…
— Прибыла? Из-за того, что Серый Клан Элиреи собирается начать на меня охоту? — не отрывая взгляда от бледного, как полотно, лица принцессы, переспросил я. — Так разве это новость? Да, они собираются… Причем уже довольно давно! Но… никак не соберутся. Ибо боятся!
— Какой же ты у меня… ребенок… — сокрушенно посмотрев на меня, вздохнула мама. Явно заменив словом «ребенок» более обидное «дурачок». А потом повернулась к ее высочеству: — Что ж, дочка, давай объясняй…
«Дочка?» — ошалело повторил я. Естественно, про себя. И уставился на принцессу Илзе, чтобы не пропустить ее реакцию на такое безумное нарушение этикета.
Искренняя улыбка, появившаяся на лице принцессы при взгляде на мою маму, меня просто убила: дочь Иаруса Молниеносного так улыбаться НЕ УМЕЛА!!!
Удивляться мне пришлось недолго: стоило ее высочеству посмотреть на меня, как улыбка на ее лице пропала. Уступив место безумной усталости. Или чему-то очень похожему на нее.
— Если верить графу Игрену, то за девять месяцев своей деятельности в должности Указующего Перста вы и ваши люди уничтожили более трети активных членов так называемого Серого клана Элиреи, а большинство оставшихся в живых заставили уйти в тину. В результате доходы членов клана уменьшились более чем в десять раз…
— Да, этого вполне достаточно, чтобы меня невзлюбить… — в унисон ей пробормотал я.
— С вами трудно не согласиться… — кивнула принцесса. — Однако, несмотря на это, за эти же девять месяцев никто из членов Серого клана так и не решился вам отомстить… Так?
— Угу… — кивнул я. — Указующий Перст его величества — это не только я, но и воины Правой Руки. А их у нас вполне достаточно, чтобы в случае чего вытащить из тины всех тех, кого еще не перевешали, и вбить их в землю по самые ноздри. Поэтому, как мне кажется, их мечты о мести так и останутся мечтами…
Во взгляде ее высочества промелькнуло что-то похожее на вину. Ее вину передо мной!!!
— Увы, граф, вам действительно кажется: с тех пор, как в игру вступил мой отец, ситуация изменилась…
— В игру? — насторожился я.
— Для моего отца и война, и политика, и даже жизнь — всего лишь игры для ума… — вздохнула принцесса Илзе. — В общем, узнав о том, что вы смогли нажить себе столь многочисленных врагов, он решил использовать их возможности, чтобы отомстить вам за испытанное унижение…
— Что, послал им деньги? — съязвил я.
— Хуже… Он отправил в Элирею личину с поводырем. И пять десятков Снежных Барсов…
Услышав незнакомые слова, я же посерьезнел:
— Что такое «личина» и «поводырь»?
Принцесса Илзе кинула взгляд на графиню Камиллу, помедлила несколько мгновений и… неуловимо изменилась! Неподвижно сидя в своем кресле, она начала дышать, как я, смотреть, как я, и даже скопировала мою пластику!
Впрочем, все это длилось считаные мгновения, а потом она перестала меняться и… вымученно улыбнулась:
— Вспомнили?
Я утвердительно кивнул:
— В прошлом году вы делали то же самое…
— Правильно… И если бы на вашем месте оказался любой другой мужчина, то через несколько часов после похищения я вернулась бы в Свейрен. А он — добровольно поднялся бы на эшафот…
— Допустим… — криво усмехнулся я. — Однако какое это имеет отношение к этой самой «личине»?
— Самое прямое… — угрюмо буркнула принцесса. — Личина — это человек, сознание которого подверглось некоему изменению. Скажем, брат нынешнего главы Серого клана Элиреи, некий Дайт по прозвищу Жернов, в буквальном смысле одержим идеей убийства. И, добравшись до Арнорда, сделает все, чтобы вас уничтожить. Поводырь — это человек, который управляет личиной. А те, кто способен создать личину из обычного человека, называются Видящими. Одна из них — перед вами…
…Выслушав объяснения принцессы Илзе, я пришел к выводу, что план Иаруса Рендарра идеален. Ведь брат главы Серого клана действительно может уговорить Эгера Костлявого объявить мне войну; сотник Ночного двора Делирии, отправившийся с Дайтом Жерновом в качестве поводыря, способен спланировать любое, самое изощренное покушение. А пять десятков Барсов, использующих связи и возможности Серого клана — его осуществят. Следовательно, выжить в этой войне я не смогу. Даже если буду прятаться в родовом замке и передвигаться по королевству в сопровождении телохранителей, или переодетым в какого-нибудь крестьянина или купца.
Нет, прятаться я не собирался. Ибо, во-первых, это было недостойно Утерса, а, во-вторых, я точно знал, что любая, даже самая подготовленная охрана способна защитить только от второго выстрела…
…Удивительно, но все время, пока я анализировал сложившуюся ситуацию, принцесса Илзе спокойно молчала. И задала первый вопрос только тогда, когда я решил уточнить у нее кое-какие детали.
— Насколько я понимаю, вы, как и мой отец, считаете, что лучшая защита — это нападение?
Я утвердительно кивнул.
— Что ж. В данном случае я с вами согласна: Эгера, Дайта и сотника Бразза надо уничтожить. Причем еще до того, как они успеют что-либо спланировать…
— Угу… — буркнул я. — Только это легче сказать, чем сделать: ни мне, ни моим воинам, ни людям графа Орассара так и не удалось узнать, как выглядит Костлявый. Не говоря уже о том, чтобы найти его лежбище.
Принцесса с улыбкой посмотрела на меня:
— Это исправимо: я видела Дайта Жернова и сотника Бразза. И знаю, в каких из постоялых дворов Элиреи они могут встречаться с десятниками Снежных Барсов. Если мы выследим хотя бы одного из них, то без труда найдем и всех остальных…
«Мы…» — мысленно повторил я. Потом представил ее высочество в хауберке, с мечом и щитом в руках, и отрицательно покачал головой:
— Простите, ваше высочество, но девушкам на войне не место. Даже если война… кажется ненастоящей.
Принцесса пожала плечами:
— Я не горю желанием воевать. Но без меня вы не обойдетесь. Значит, у нас с вами просто нет выбора…
— Выбор есть всегда… — буркнул я. И, услышав, как фыркнула мама, удивленно уставился на нее.
— Ронни! Принцесса Илзе совершенно права: ты без нее не справишься. Кстати, я бы на твоем месте поинтересовалась, каким образом ее высочество оказалась в долине Красной Скалы…
— Только не говорите мне, что перебралась через Ледяной хребет… — начал было я. И заткнулся, увидев, как улыбается моя мать!
— Ага. Именно!
— Одна? — на всякий случай уточнил я.
— Нет. Не одна, а с тремя десятками отборных рубак из Шевиста, посланных Иарусом Рендарром, чтобы вырезать все население долины Красной Скалы…
