все было спокойно…
— Позавчера? — раздраженно прошипел король. — За два дня с Урбаном могло произойти все, что угодно: его могли отравить, прирезать, задушить в собственной постели! Он мог упасть с коня и свернуть себе шею или умереть, пытаясь ублажить какую-нибудь молоденькую фаворитку…
— Если бы что-то случилось, сир, мне бы доложили… — виновато пробормотал граф Игрен. И, подумав, добавил: — После аудиенции я пошлю голубя в Лативу и обязательно выясню…
…Ждать конца аудиенции оказалось не нужно: замерев на предписанном этикетом расстоянии от трона и поклонившись, барон Логвурд сокрушенно вздохнул:
— Его величество Урбан Рединсгейр выражает вам искренние соболезнования в связи с трагической гибелью любимой дочери и надеется, что вы найдете в себе силы пережить этот тяжелейший удар…
«Соболезнования? Мне? — чувствуя, как его глаза застилает пелена бешенства, подумал Иарус. — Но откуда он знает?!»
— Гибель отца, брата или сына тоже является невосполнимой утратой, — продолжал вещать посол, — но смириться с ней легче. Ведь любого мужчину с самого детства готовят к тому, что весь его жизненный путь будет проходить под взглядом самой Смерти. Поэтому мы, воины, умеем отвечать ударом на удар. А женщины, рожденные для нежности и любви, не умеют. Поэтому их гибель, тем более такая ужасная, разрывает наши сердца, как арбалетный болт, выпущенный в упор…
…Взять себя в руки удалось с большим трудом. Поэтому анализировать словесные кружева, которые плел барон Логвурд, Иарус Молниеносный начал только в самом конце этой «прочувствованной» речи. Впрочем, даже этого ему хватило за глаза: судя по завуалированным намекам, до барона дошли не просто слухи о гибели принцессы Илзе — он совершенно точно знал, где и как она умерла! И не просто знал: он успел сообщить об этом своему сюзерену!!!
«Еще день-два, и надо мной будет смеяться весь Диенн… — с трудом удерживая на лице скорбное выражение, мрачно подумал Иарус. — А как можно бояться короля, который позволил какому-то вшивому палачу снасильничать и убить свою дочь?!»
…— Морийор скорбит вместе с вами, ваше величество… — закатив глаза, продолжал распинаться посол. — В Лативе объявлен двухдневный траур, а празднование дня Урожая перенесено на десять дней…
«Морийор скорбит…» — мысленно повторил Иарус. И покосился на пустующий трон Галиэнны.
Поймав его взгляд, барон Логвурд глубоко вдохнул, состроил еще более скорбное выражение, чем раньше, и мрачно покачал головой:
— Горе ее величества королевы Галиэнны невозможно выразить словами! Стоит представить себя на ее месте — и в душе воцаряется вечная ночь! Ибо смириться с гибелью единственной дочери, юной, ослепительно-красивой девушки, рожденной для любви и счастья, воистину невозможно! Будь моя воля — ее убийца умирал бы вечно…
«Так! Откуда же ты знаешь о смерти Илзе, а, скотина?» — подумал Иарус. И, подав Тарану знак «внимание», прикоснулся патьцами к уголкам своих глаз.
Телохранитель даже не шевельнулся — так и продолжал изображать статую. Однако огоньки свечей едва заметно колыхнулись — значит, там, за спинкой трона, открылась и закрылась потайная дверь…
«Полчаса я, так и быть, потерплю…» — мысленно буркнул король. И, слегка успокоившись, приподнял правую ладонь:
— Увы, в связи с… последними событиями… я вынужден ограничить время аудиенции. Поэтому она будет несколько короче, чем я планировал. Однако прежде чем приступить к обсуждению вопроса, из-за которого я вас сюда вызвал, я бы хотел выразить его величеству Урбану мою искреннюю благодарность за соболезнования и поддержку. Ваш сюзерен достоин уважения: далеко не каждый мужчина способен на сопереживания. Тем более по отношению к тем, кто не является его близким родственником или другом…
Барон Эйтрейя сложился пополам:
— Благодарю вас, ваше величество! Непременно передам! Слово в слово…
— Вот и хорошо… — король изобразил некое подобие улыбки. И, снова покосившись на пустующий трон королевы Галиэнны, мысленно отметил, что отсутствие рядом Видящей здорово усложняет жизнь.
Пытаясь заполнить затянувшуюся паузу, барон Логвурд трагически приподнял брови, набрал в грудь воздуха, однако ляпнуть что-нибудь приличествующее ситуации не успел.
— Итак, на восьмой день после праздника Урожая я прибуду в баронство Ларс… На псовую охоту. Вечером следующего дня я заеду на постоялый двор «Винный погреб», расположенный в двадцати перестрелах от крепости Церст. Знаете такой?
— Конечно, ваше величество! — кивнул посол. — Там подают неплохое киосское и…
— …и исключительно готовят оленину… — закончил за него Иарус. — Там я пробуду до рассвета. Однако, как вы должны понимать, в нынешней ситуации мне, скажем так, не до охоты. То есть на границу с Морийором я поеду по другой, намного более важной, причине…
Барон встревоженно сдвинул брови:
— Вы позволите спросить, по какой именно?
— Позволю. И даже отвечу: я собираюсь проверить боеготовность подразделений, расквартированных на территории бывшего королевства Челзата. И оценить возможный театр боевых действий…
Посол слегка побледнел:
— Насколько я понимаю, ваше величество, ключевое слово в последней фразе — «возможный»?
— Да… — кивнул монарх. — Именно так. Я планирую продолжать завоевания, но куда именно направлю свою армию, пока не решил…
— И… что может повлиять на ваше решение? — Эйтрейя Логвурд превратился в слух.
— Немногое… Вот это самое «немногое» я и хочу обсудить с вашим сюзереном. Во время личной встречи в «Винном погребе»…
— Да, но этот постоялый двор расположен на территории Делирии… — воскликнул барон.
— Вашему сюзерену ничего не угрожает… — пожал плечами Молниеносный. — Даю слово. Кстати, на мой взгляд, эта встреча нужна прежде всего ему самому. И королевству Морийор… Если он проанализирует последние новости, то придет к такому же выводу…
— Какие именно, ваше величество?
— Вы передайте то, что я сказал, слово в слово, а выводы ваш сюзерен сделает сам. Кстати, не забудьте добавить, что эти самые новости — не последние. Дальше будет хуже…
— Что вы имеете в виду, ваше величество?
Иарус задумчиво посмотрел сквозь стоящего перед ним морийорца, постучал пальцами по подлокотнику трона и криво усмехнулся:
— Война — это игра умов. Сражения, в которых гибнут воины, взятые штурмом города, кровь, пожарища и слезы — лишь результат столкновения идей тех, кто стоит во главе армий противоборствующих сторон. Согласны?
— П-пожалуй…
— Чем изощреннее ум завоевателя, тем меньшее значение начинают играть такие понятия, как численный перевес войск, стойкость духа солдат, прочность стен крепостей и городов…
— Разве? — удивился посол. — Мне кажется, что боевой дух…
Монарх жестом приказал ему замолчать:
— Не смешите меня, барон! Вспомните пословицу: «Нет такого города, который не мог бы взять осел, груженный золотом». А ведь осел с золотом — это не всё, что может придумать умный человек. Далеко не всё! Знаете, в чем разница между мной и теми королями, на которых я иду войной? В том, что я — охотник, а они — жертвы. Никто из них не знает, когда и куда я ударю. И сколько этих самых ослов с золотом я зашлю на территорию их королевств задолго до начала войны…
В глазах барона мелькнуло понимание:
— То есть вы хотите сказать, что готовы к войне с Морийором?
— Нет. Не так… — усмехнулся король. — Я хочу сказать, что Морийор уже пал… То есть, если я решу идти на вас войной, то гарантированно захвачу ваше королевство за какие-то две — две с половиной недели. Мало того, уже сейчас я могу довольно точно сказать, во что мне обойдется эта война. Могу. И напасть, и захватить… Но… по некоторым причинам предпочел бы направить свою армию куда-нибудь еще. А с вами… решить дело миром…
— Почему, ваше величество?
— Причины я объясню вашему сюзерену. Если, конечно, он примет мое приглашение и прибудет в «Винный погреб»…
— А если не примет?
— Тогда вам придется искать себе другого сюзерена. В том случае, если вам удастся пережить эту войну…
Барон Логвурд угрюмо сдвинул брови и поклонился:
— Я передам его величеству все, что вы сказали. И сделаю все, чтобы между нашими королевствами царил мир и согласие…
— Слова, достойные настоящего мужчины. И патриота своей страны… — кивнул Иарус. — Не торопитесь уходить — моя венценосная супруга изъявила желание лично поблагодарить вас за высказанное нам соболезнование. Она подойдет с минуты на минуту… А пока я бы хотел обсудить кое-какие вопросы межгосударственных отношений…
…Услышав Слово, посол Урбана Красивого встал с кресла, сделал два шага вперед и замер. Потом глубоко вдохнул и медленно открыл глаза.
Иарус, задумчиво оглядев выжатого, как виноград в давильной чаше, мужчину, склонил голову к плечу и хмуро поинтересовался:
— Барон, вы что, неважно себя чувствуете?
Эйтрейя Логвурд густо покраснел, вытер о шоссы вспотевшие ладони и робко кивнул:
— У меня почему-то кружится голова, ваше величество…
— Небось, опять легли спать на рассвете? — участливо поинтересовалась Галиэнна.
— Да… — кивнул посол. И замолчал на полуслове, сообразив, что чуть было не начал рассказывать королю Делирии и его супруге о том, что всю ночь готовил доклад своему сюзерену о состоянии дел в их королевстве. — Бессонница, знаете ли…
— Наведайтесь к мессиру Угтаку… — предложил Молниеносный. — Лекарь он отличный. Кровь пустит, или отвары какие даст…
— Обязательно зайду, ваше величество! — поклонился посол. — Сегодня же вечером… Если, конечно, он найдет для меня время…
— Найдет… — пообещал монарх. — Можете идти к нему прямо сейчас. Тем более что все вопросы, которые меня интересовали, мы с вами уже обсудили…
— Аудиенция закончена? — на всякий случай уточнил барон Логвурд.
— Да… — кивнул Иарус. — Вы можете идти…
…С трудом дождавшись, пока за послом закроется входная дверь, король повернулся к начальнику Ночного двора и угрюмо поинтересовался:
— Ну, и что ты мне на это скажешь?
Граф Игрен виновато пожал плечами:
— Все, кто знал о гибели ее высочества, мертвы. За исключением ее телохранителей, коменданта Кошмара и палача по имени Гной. Кроме охранников тюрьмы и заключенных, сидевших в камерах на одном этаже с пыточной, моим людям пришлось убрать еще четверых. Жену и сына привратника по имени Шадур и двух собутыльников одного из тюремщиков. Но эти четверо никому ничего рассказать не успели…
— Значит, успел либо кто-то из телохранителей Илзе, либо комендант, либо палач! — разозлился король.
— Исключено… — еле слышно выдохнула бледная, как смерть, королева. — Они никому ничего не расскажут. Просто не вспомнят…
— Не расска-жут? Не вспом-нят? — сделав акцент на последнем слоге, заорал Иарус. — Они могли растрепать о гибели Илзе половине дворца еще до того, как ты с ними поработала!!!
— Могли. Но не стали. Я в этом уверена… — откинувшись на спинку своего трона, пробормотала Видящая. — Перед тем, как заставить их забыть про… Илзе, я выпотрошила им мозги. Об этом они не говорили. Ни с кем. Можешь не сомневаться…
— Тогда я отказываюсь что-либо понимать… — зашипел монарх. — Все, кто видел труп Илзе, — мертвы или ничего не помнят. А завсегдатаи таверны «Рыжий кот» знают даже то, что этот ублюдок Джиэро, перед тем как повеситься, натянул на себя ее платье!
— Угу… — мертвым голосом добавила королева. — Знают, что платье было фиолетовым… с серебристыми вставками… Что моя дочь пришла в нем в Кошмар первый раз… Что Джиэро… скотина… ее…
Договорить предложение Галиэнна не смогла — по ее щекам потекли слезы, и она, вскочив с трона, быстрым шагом направилась к потайной двери.
— В общем, о смерти моей дочери уже известно даже в Лативе. Значит, принятых мер оказалось недостаточно… — проводив жену взглядом, буркнул король. — И для того, чтобы народ забыл о моем позоре, мне придется здорово постараться…
— Постараемся, ваше величество! — воскликнул граф Игрен.
— Постара-юсь… Я постараюсь… — сжав правую руку в кулак, прошипел монарх. — А ты найди того, кто проговорился…
