из его отделения в часть вернулось только двое. Включая его самого. В семьдесят седьмом не выжил никто – если бы не невесть откуда оказавшийся в лесу охотник, то и самому Шейру настал бы конец: кровопотеря от четырех ранений доконала бы его за каких-нибудь пару часов. В семьдесят восьмом, вернувшись в роту после госпиталя, он первый раз прислушался к предчувствию и «отравился» на ужине в столовой. В результате самолет с двумя десятками его подчиненных улетел с аэродрома без него. А через двадцать минут возвращающемуся из санчасти тогда еще старшему лейтенанту Шейру сообщили, что в результате неисправности рулевых тяг пилоты транспортника не справились с управлением, и тяжеленная машина зацепилась крылом за вершину сопки, расположенной в километре от взлетной полосы. Не выжил никто.
Где-то через месяц Шейр получил капитана. И после попойки, посвященной этому событию, имел глупость рассказать о шраме единственному на тот момент другу, лейтенанту Орни Куоле. Все бы ничего – молчать Орни умел, – но очередной приступ зуда случился во время их совместного диверсионного выхода по тылам Магирона. Предчувствие не обмануло и на этот раз – разведгруппа попала в хорошо организованную засаду, и вырваться из ловушки удалось только троим. Но бред раненого лейтенанта не остался без внимания – с этого момента о колене капитана Шейра не узнал разве что генералитет…
– Господин капитан! Вас вызывает к себе подполковник Ло! – голос посыльного, раздавшийся от входа в палатку, заставил Шейра вздрогнуть: неприятности, о которых предупреждал зуд, не заставили себя ждать…
– …Итак, задача вам понятна? – оторвавшись от карты, поинтересовался новоявленный подполковник. – Как вы понимаете, я не стратег, так что план рейда разработаете сами. Но мне нужно, чтобы через неделю у меня было достаточно биоматериала и чтобы эти твари поняли, кто тут хозяин. Вопросы?
– Никак нет! – молодцевато гаркнул капитан, стараясь, чтобы в его взгляде не появилось обреченности: идти в недельный рейд по деревням аборигенов ему не хотелось совершенно! – Какое количество людей я могу взять?
– Думаю, человек пятьдесят… Хотя… Мне трудно сказать – я не специалист. Решайте сами. В принципе, если сочтете нужным, берите хоть всех своих отморозков – хуже не будет… Просто не забудьте доложить перед выходом, чтобы я знал, на кого тут можно рассчитывать… – задумчиво глядя куда-то сквозь стену палатки, пробормотал подполковник. – Ладно, можете идти, капитан… У меня еще много дел…
Глядя на довольные лица солдат, предвкушающих боевой выход, капитан никак не мог отделаться от ощущения, что видит их в последний раз. И хотя за четыре часа, проведенных за планированием операции, он почти убедил себя в том, что колено в этот раз ошиблось и никаких серьезных неприятностей не предвидится, трусливый внутренний голос все-таки нет-нет, да и давал о себе знать.
– Господин капитан! – голос капрала Зайнца, в обиходе откликающегося на кличку Затвор, заставил Шейра оторваться от грустных мыслей. – А как это «дать аборигенам почувствовать, кто тут хозяин»? Ребята спрашивают – курочек местных щупать, наверное, уже нужно? Ведь иначе они не поймут!
– Ну, если недолго и аккуратно, то я не против… – вздохнув, пробормотал капитан и вдруг заметил, как меняется лицо подчиненного: еще мгновение назад сияющая физиономия вдруг покрылась мертвенной бледностью, а во взгляде появился ничем не прикрытый страх!
– З-зудит? – глядя на его колено расширенными от ужаса глазами, Затвор зябко повел широченными плечами.
Непонимающе посмотрев на капрала, капитан посмотрел на свою руку и… чуть не выругался вслух – задумавшись, он, оказывается, принялся тереть кулаком не желающий успокаиваться шрам.
– Иди, собирайся! – зарычал Шейр. – Построение через семнадцать минут! Только попробуй не успеть!
Капрала как ветром сдуло. А капитан схватился за голову: даже если бы он попробовал солгать, Затвор бы не поверил однозначно. А теперь слух об очередном предчувствии наверняка начал свое триумфальное шествие среди его подчиненных…
…Первые двое суток марша не происходило абсолютно ничего – двое бойцов из отделения разведки, двигающиеся в авангарде, старались вести роту по бездорожью, игнорируя любые тропы и удобные для передвижения склоны, – однако зуд не унимался ни на минуту. Злой как собака капитан то и дело ловил настороженные взгляды подчиненных и проклинал момент, когда не удержал свою собственную руку: ну что такого серьезного могло произойти с сотней вооруженных до зубов спецназовцев в мире, в котором самым опасным оружием до сих пор являлся арбалет? Даже если принять на веру озвученную подполковником Ло версию, что среди аборигенов скрываются несколько агентов Магирона, страшно не становилось: что такого могли противопоставить его солдатам эти жалкие беглецы? Однако на третий день капитан понял, что ошибается.
…Момента, когда сработал силок, капитан не видел – шел в середине строя и смотрел в сторону виднеющегося в просветах между деревьями склона, по которому скрытно передвигалось боевое охранение. Однако на дикий крик взлетевшего в воздух солдата среагировал так же, как и все – упал, перекатился в сторону и попытался понять, что произошло и где враг. Глухой удар о ствол здоровенного дерева – и крик тут же прервался. А через несколько секунд над приготовившимся к отражению атаки подразделением раздался дикий мат Затвора:
– …и что за скотина придумала эту хрень? – бесновался капрал, изучая место, откуда сорвался в полет его подчиненный. – Что разлеглись? Нет никого! Лемке! Оган! Снимите Роржека! Гляньте, что с ним! Вексен! Вы что там, ослепли, что ли? Как можно было не заметить эту петлю?
Вскочив на ноги и отряхнувшись от налипших на камуфляж иголок и прелых листьев, капитан растолкал сгрудившихся рядом с капралом солдат и присел возле тела попавшего в силок солдата. Роржек был без сознания: подхваченный разогнувшимся деревом, он пролетел по воздуху метров десять и с разгону влетел в ствол заранее подготовленного к приему жертвы исполина.
– …эти скоты специально утыкали дерево отточенными кольями! – никак не мог успокоиться капрал. – Если бы не броник, Роржеку бы настал конец!
– Что с ним? – кивнув в сторону первой жертвы рейда, поинтересовался капитан у санинструктора роты, как раз заканчивающего осмотр.
– Вывих бедра, растяжение связок правой ноги, сломана челюсть. Кроме того, один из кольев пробил щеку и выбил два зуба. Надорвано ухо. Сотрясение мозга… Вроде все. Ребра, думаю, целы…
– Понятно… – капитан еле сдержал рвущееся наружу проклятие и, кивнув возникшему рядом капралу, приказал:
– Выдели двоих. Пусть доставят его в лагерь. Я сказал ДВОИХ! – видя, что капрал пытается ему возразить, озверел капитан. – Остальные – вперед марш!!!
…Следующее происшествие не заставило себя долго ждать – рядовой Прении, только сменившийся с боевого охранения, имел глупость наступить на небольшой камень, который обошли все, кто шел перед ним. Вылетевшая из кустов стрела пробила ему бедро. Осмотрев рану, санинструктор весело похлопал раненого по плечу:
– А ты родился в рубашке, парень! Еще бы немного, и стрела бы пробила артерию!
Но, вытащив стрелу, улыбаться капрал перестал: наконечник стрелы, слабо соединенный с древком, остался глубоко в ране!
– Вырезать сможешь? – кривясь от боли, спросил Прении.
– Смочь – смогу, но на это уйдет часа три, не меньше! И ходить после операции ты не сможешь…
– Отставить операцию! – вмешался в разговор капитан. – До деревни аборигенов – двадцать минут ходу. Подождешь тут. Отправишься в лагерь вместе с пленными. Вопросы?
– Никак нет, господин капитан! – хором ответили оба.
Однако пленных захватить не удалось: деревня была пуста! В домах царил жуткий бардак. Казалось, что жителей деревеньки заставили покинуть свои дома чуть ли не пинками. Как иначе можно было объяснить тот факт, что практически все ценные вещи так и остались на своих местах? Пушнина, довольно много оружия, какие-то немудреные украшения – все словно ждало возвращения тех, кому принадлежало. Там же, в деревне, отряд лишился еще семи человек – троих убило и четверых тяжело ранило установленными местными жителями ловушками. Если бы не внимательность солдат, жертв было бы гораздо больше – практически в каждом доме «гостей» ждала какая-нибудь мерзость. Проваливающиеся в подпол с кольями полы. Падающие с чердака копья. Настороженные арбалеты. Но самой гадкой из них капитану показалась ловушка со столом. Сидя на завалинке возле крайнего дома и глядя, как санинструктор оказывает раненым первую помощь, Шейр в который раз пытался понять, как же его угораздило пойти в рейд, заранее зная, что добром он не закончится.
– Это ж надо такое придумать, капитан! – голос капрала Зайнца заставил Шейра поморщиться и вспомнить эту чертову ловушку.
…Четверка солдат влетела в дом практически по учебнику – будь внутри защитники, у них бы не было ни одного шанса на сопротивление. Однако в здоровенной комнате, занимающей добрую половину избы, не оказалось ни одной живой души. Стараясь не прикасаться ни к чему подозрительному, солдаты быстро обыскали все места, где могли прятаться люди, и через несколько минут собрались вместе, чтобы немного передохнуть. Если верить их рассказам, то кто-то даже уселся на стол, стоящий посередине комнаты – кроме увесистого кошелька, забытого жильцами, на нем ничего не было.
Решив, что остальные дома зачистят и без них, солдаты от безделья решили посмотреть, что за монеты считают тут за деньги, и высыпали содержимое кошеля на стол. Две серебряные монетки тут же нашли своих владельцев, а килограммов десять меди они, ухохатываясь, скинули на пол. Потом в каком-то из соседних домов раздался дикий вопль попавшего в ловушку солдата, и «отдыхающие» решили, что за безделье им может и влететь.
Однако стоило слезть со стола, как он, уже не уравновешенный монетами, мгновенно перевернулся на бок, вращаясь вокруг дальних от входа ножек, петлями прикрепленных к полу. И из-под тоненького матерчатого половика, постеленного около него, в воздух взметнулся металлический прут с закрепленными на нем клинками. Распоротые бедра и страшные раны в паху заработали сразу трое, а рванувшийся наружу четвертый, вместо того чтобы нагнуться под тоненькой занавеской, ее «не заметил». Стальная проволока, натянутая на уровне шеи, не оставила ему ни одного шанса…
– Капитан! Вы меня слышите? Я говорю, что, для того, чтобы все это придумать, надо быть редким скотом, не правда ли?
…Следующие три деревни тоже оказались покинутыми. Понаблюдав за ними через приборы ночного видения, Шейр так и не дал команду на их проверку – терять людей в ловушках ему что-то не улыбалось. А у пятой аборигены снова проявили свой гнусный нрав.
– Капитан! Тут кто-то есть! – шепот выдвинувшихся к околице разведчиков, раздавшийся в гарнитуре, заставил Шейра мстительно ухмыльнуться: теперь, обнаружив место, где прячутся эти чертовы людишки, он и его люди смогут отомстить за потерянных товарищей и за пережитый за эти дни страх.
– Второе и третье отделения! Начинаем движение! Первое и четвертое – прикрываем! – скомандовал он и, приподнявшись на локтях, высунулся из-под нависающей над головой еловой лапы. Капелька росы, упавшая ему прямо на нос, заставила поменять положение и опереться на отставленный в сторону локоть левой руки. Смахнув капельку с носа, капитан уперся ладонью в траву и приподнялся – пора было менять наблюдательный пункт. Однако резкая боль в правом запястье и резкий рывок в сторону, чуть не оставивший его без руки, заставил Шейра взвыть от боли. А через мгновение, зависнув где-то между небом и землей, капитан понял, что попал: судя по ощущениям в плече прихваченной силком руки, там был как минимум вывих. Потерянная при рывке гарнитура валялась где-то там, внизу, а звать на помощь в момент, когда его люди только начали выдвигаться на исходные позиции, было идиотизмом.
– Хорошо, о ствол не долбануло… – криво усмехнулся капитан и, извернувшись, выхватил из ножен клинок. – И силок не на ноге. Можно будет нормально приземлиться… Так… Терпи, солдат… Сейчас еще один рывок, небольшой полет, и ты будешь в порядке. Ну… почти в порядке… – дотягиваясь лезвием до веревки, пробормотал он и полетел куда-то вниз…
– Мама! – Хруст, раздавшийся откуда-то из-под бронежилета, заставил Шейра замереть на месте. – Мне показалось… Правда? Да, точно… показалось… – стараясь удержать на месте трясущийся подбородок, пробормотал капитан, и тут его полоснула жуткая, ни с чем не сравнимая боль где-то внутри тела…
– Так! Где мой фонарик? – мгновенно забыв обо всем, что происходило вокруг, прошептал он и, выхватив продолговатый цилиндр, дотронулся до сенсора активации.
– Лучше бы я этого не видел…
Несколько коротких копий с заточенными наконечниками, выхваченные светом фонаря, выглядывали между ветвей окружающего его со всех сторон куста какой-то местной ягоды, терпеливо дожидаясь падающей сверху жертвы…
– Я наткнулся на такое же? – боясь пошевелиться, Шейр скосил взгляд себе под ноги и взвыл от нового приступа боли…
– Капитан!!! – в громком шепоте, раздавшемся откуда-то из-за спины, звучала паника и, как ни странно, какое-то облегчение. – У вас все в порядке? Ой!!! Как это вы так?!
– Что там, Мошир? – собравшись с силами, спросил капитан.
– Одно копье… Нет, два… В вас, господин капитан… Больно?
– Нет, приятно!!! – рявкнул Шейр и закашлялся. А через мгновение его рот наполнился невесть откуда взявшейся кровью. Бросив взгляд на высоту торчащих рядом копий, капитан примерил их к себе и левой, здоровой рукой потянулся за пистолетом…
