, не закрывала рот ни на мгновение: воспоминания о ее похождениях сменялись историями из жизни ее многочисленных подружек, и практически каждая заставляла Бельварда либо улыбаться, либо ржать во весь голос. Видимо, поэтому, увидев, что Слизень сворачивает в чем-то знакомый переулок, он не сразу сообразил, что они уже добрались, и некоторое время оглядывался по сторонам, пытаясь понять, где именно оказался. Впрочем, услышав надсадный кашель соседа и увидев его сгорбленную спину, мелькнувшую в щели покосившегося плетня, он радостно ухмыльнулся и решительно вошел в предупредительно распахнутую Серым калитку.
Подниматься по неосвещенной лестнице, держась за Шейру и пытаясь ущипнуть ее за задницу, было весело – под руки попадало то бедро, то икры, то талия. Поэтому первое, что он сделал, вломившись в гостиную, – это притиснул девку к стене и запустил руку ей под юбки.
Роза захихикала, услужливо развела колени и хрипло поинтересовалась, не нальет ли он ей сначала глоток-другой вина.
Идея показалась здравой – Бельвард, ненадолго оставив в покое женские прелести, повернулся к покачивающемуся вправо-влево столу, нашел глазами свой кубок и рявкнул на всю Ремесленную слободу:
– Н-наливай!!!
Слизень, непонятно как возникший из ниоткуда прямо в центре комнаты, снял с плеча бурдюк, повозился с завязками, а через мгновение вдруг оказался стоящим перед Бельвардом с двумя полными кубками в руках.
Такая услужливость требовала вознаграждения, поэтому юноша, как раз вцепившийся в плечо Шейлы, чтобы не упасть, сорвал с пояса кошель, нащупал в нем первую попавшуюся монету и кинул ее Серому:
– Де… держи, зас-служил!
Слизень расплылся в алчной улыбке, очень пылко поблагодарил и, кажется, помог повесить кошель на место, так как в следующий момент левая рука Бельварда оказалась на талии розы, а правая – в вырезе ее платья.
Шейра не протестовала. Наоборот, почувствовав, что шнуровка режет ему запястье, она свела плечики и изящным движением трепетных пальчиков опустила платье почти до пояса!
– И ты зас-служила… – облизнув враз пересохшие губы, выдохнул Бельвард и потянулся к дерзко торчащим соскам.
Девушка хихикнула, рванула за какую-то ленточку – и платье, зашуршав, вдруг упало к ее ногам:
– А так?!
– О-о-о… – восхищенно протянул юноша, оглядывая точеную фигурку розы. – О-о-о!!!
– Ваш-мл-сть, вы брали ее, чтобы она вас веселила! – зачем-то напомнил Слизень. – То есть смешила и отвлекала от грустных мыслей…
– А я че делаю, дурень? – удивилась Шейла и, чтобы придать своим словам больший вес, повела плечами, от чего ее груди забавно заколыхались.
Бельвард хихикнул, поймал одну из них и деловито кивнул:
– О-отвлекает… П-причем ни-иплохо!
Хохотушка показала Серому язык, танцующей походкой прошла к столу, сдвинула в сторону все, что на нем стояло, уселась на столешницу и бесстыже развела колени:
– Вот она я, ваш-мл-сть!
То, что она – «вот», Бельвард не столько увидел, сколько ощутил. Через миг, когда оказался стоящим вплотную к розе, а его правая рука, скользнув по молочно-белому бедру, ткнулась в теплый и мягкий живот.
– Какой вы сильный!!! – восхищенно выдохнула Шейра. – И высоченный!!!
– Ваша милость, там ва… – донеслось откуда-то издалека. – …мается!!!
Панические нотки, прозвучавшие в голосе Слизня, внезапно вывели юношу из себя:
– Выйди вон… Ты мне ме-мешаешь…
– Правильно! – хихикнула роза и, обвив руками шею Бельварда, прогнулась в пояснице.
Намек был понятен, но ноги почему-то не держали, и Бельвард, кое-как подтянув к себе табурет, сел и уткнулся носом в ее грудь.
– Ваша милость!!! – очередной раз взвыл Серый. – Вы что, не поняли? Там ва…
– Заткнись!!! – раздраженно рявкнул юноша, с наслаждением вдохнул терпкий запах пота сидящей перед ним женщины и застонал от предвкушения.
– Это… это что за коряга, Слизень?! А?!!!
– Ваша светлость, это… это… Его милость нанял ее, чтобы она его смешила!
Униженный лепет Серого, отвлекающий от ощупывания ягодиц, заставил Бельварда разозлиться – он недовольно нахмурил брови и, не поворачиваясь к двери, повелительно махнул рукой:
– Все – вон! Живо!! А то запорю!!!
В комнате тут же стало тихо. А через мгновение эту тишину разорвал хлесткий, как удар бича, рык:
– Бер?!
В то же мгновение что-то передавило горло, мешая дышать; угодливо прогибающееся в пояснице женское тело провалилось куда-то вниз, и Бельвард с изумлением понял, что висит в воздухе, не касаясь ногами пола!
Захрипел. Попытался вцепиться в ворот камзола и, оцарапав ногтями собственную шею, мысленно взвыл от ужаса – просунуть пальцы между воротником и собственным горлом оказалось невозможно! Рванулся, чтобы оттолкнуться ногами от стола, – безуспешно! Сообразил, что можно вцепиться в руку того, кто его держит, и подтянуться, но не смог: стоило его пальцам дотронуться до твердого, как камень, предплечья, как захват на шее ослаб, и Бельвард полетел вниз…
…Падение продолжалось целую вечность. Потом пол больно ударил в стопы, закачался, как палуба корабля в шторм, и замер. Кажется, одновременно с болезненным толчком в спину. Или сразу после него.
Обрадованный своим спасением, Бельвард облегченно перевел дух и икнул. То ли от радости, то ли из-за пережитого страха.
– Ты пьян!!! – возмущенно воскликнул женский голос. Кажется, принадлежащий не розе.
Отрицать очевидное было глупо, поэтому юноша утвердительно кивнул:
– Угу… Не-немного…
– Слизень?!
– Да, ваша светлость?
– Ведро воды! Живо!!!
– Уже бегу…
…Бегал Серый быстро. Даже очень – Бельвард не успел сообразить, зачем ему вода, если есть вино, как на голову обрушился ледяной водопад.
Первые пару мгновений после этого юноша не мог ни дышать, ни говорить – горло перехватило словно удавкой, а заколотившееся сердце чуть было не выломало грудную клетку, но потом очухался и заорал на весь дом:
– Сгною!!!
– Бер?!
Чудовищный удар, пришедшийся в затылок, бросил Бельварда на пол, в безобразную лужу, растекающуюся по грязным половицам. И вернул ему способность соображать:
– Маменька?!
– Встань! – вместо ответа рявкнула леди Марзия. – Ну!!!
…Как ни странно, по поводу того, что он напился как свинья, маменька не сказала почти ничего – понюхала полупустой кубок, едва заметно поморщилась и посоветовала не жалеть деньги и покупать что-нибудь подороже. Приблизительно так же она среагировала и на царящий в комнате беспорядок – презрительно фыркнула и поинтересовалась, морили ли они тут хоть раз насекомых. А вот состояние одежды Бельварда и то ли Шейру, то ли Шейлу проигнорировать не захотела.
Первый разнос – из-за одежды – длился всего минуты две. Но за это время маменька успела ткнуть его носом в каждое грязное пятно, потертость или дырку на одежде и обуви, прошлась по неровным строчкам и мятым кружевам, заставила оценить состояние воротника камзола и обшлагов рукавов. Ну, и в завершение всего, распустив шнуровку, вытащила на свет краешек несвежей нижней рубашки, принюхалась и понимающе кивнула в сторону розы:
– Теперь я понимаю, почему ты выбрал именно ее: все остальные тобой побрезговали…
Красный от стыда, Бельвард кинул взгляд на Шейру и онемел – женщина, успевшая сползти со стола, выглядела, как оживший скелет!!!
Увидев ужас в его глазах, маменька не успокоилась – подошла к розе почти вплотную, брезгливо ткнула рукой, затянутой в белоснежную перчатку, до одного из все еще торчащих сосков и желчно поинтересовалась:
– С каких это пор тебе нравятся старые и больные клячи?
Юноша непонимающе нахмурился. Зря: маменька, почему-то решив, что сдвинутые брови – это признак недовольства, вышла из себя и, не стесняясь в выражениях, крайне подробно объяснила, почему стоящее перед ней создание нельзя считать женщиной.
В принципе, теперь, на трезвую голову, Бельвард и сам мог назвать причин пять-шесть – не самый юный возраст, нездоровый цвет лица, болезненная худоба, искривленный позвоночник, безобразные ноги и оспины. Но оказалось, что маменька видит не «пять-шесть причин», а чуть ли не сотню! Большинство из которых касалось не столько красоты, сколько здоровья.
Например, бесцветные, «редкие, как у плешивой собаки» и слишком ломкие волосы на пару со слоящимися ногтями указывали на то, что их хозяйка, скорее всего, страдает от болезней почек, выпуклые, блестящие, чуть желтоватые глаза говорили о проблемах с печенью и атрамом, а прыщи на лице – о проблемах с желудком и запорах. Кстати, описывая «прелести» трясущейся как осиновый лист розы, маменька расчетливо вызывала в Бельварде чувство омерзения. Причем не только к Шейре, но и к самому себе. Именно поэтому она заставила его внимательно рассмотреть ее маленькую, но до ужаса дряблую и обвисшую грудь, ткнула пальцем чуть ли не в каждую бородавку, в каждое грязно-коричневое пятно на животе и ногах. Потом показала расчесанные до крови укусы на ее голове, спросила, не искал ли он там какую-нибудь живность, и рассказала о причинах, из-за которых у продажных женщин начинает «вот так» шелушиться кожа. Ну, и в самом конце осмотра попросила Бера открыть Шейре рот.
Один взгляд на обломанные черные пеньки, окруженные воспаленными деснами, – и Бельварда, живо представившего себе поцелуй в губы, вывернуло наизнанку. Слава Вседержителю… и Беру, вовремя развернувшему и подтолкнувшему его к окну, не на платье маменьки, а на улицу.
Видимо, леди Марзия дожидалась именно этой реакции, так как после того, как Бельвард привел себя в порядок и виновато посмотрел на нее, она демонстративно приподняла юбки и насмешливо поинтересовалась:
– Так что, оставить вас наедине?
– Н-нет! Я был пьян и ничего не соображал!!!
– Что ж, надеюсь, это станет тебе хорошим уроком…
– Станет, маменька! Спасибо!
– Одним «спасибом» не отделаешься… – ухмыльнулась леди Марзия, потом посерьезнела, не оглядываясь на Мельена, шевельнула пальцами, дождалась, пока тот выставит из комнаты и Слизня, и слегка испуганную розу, а потом поинтересовалась, достаточно ли Бельвард протрезвел, чтобы начать соображать.
Туман, путавший мысли и чувства, стал намного реже. Кроме того, начала побаливать голова. Но признаваться в этом было равносильно самоубийству, поэтому Бельвард утвердительно кивнул. И удостоился снисходительной улыбки:
– Что ж, тогда можешь радоваться – твое ожидание закончилось: баронесса Мэйнария и ее Бездушный находятся в Шаргайле!
– Вы уверены? – чуть не завопив от счастья, спросил юноша.
– Более чем! Могу сказать больше – они в сарти рода Аттарк. И будут там еще некоторое время…
– Я выезжаю! Прямо сейчас!!! – воскликнул Бельвард и, заметив, что его кошель почему-то лежит на столешнице, торопливо повесил его на пояс.
– Спешить смысла нет… – хмуро бросила леди Марзия. – Бездушный тяжело ранен и вставать не в состоянии, значит, в ближайшее время из дому не выйдет. А сарти, стоящий в центре города, штурмом не возьмешь…
«И не в центре – тоже… – мрачно подумал юноша. – При первом же ударе тревожного колокола к атакуемому дому соберется все население Шаргайла. А это не сто-двести человек, а несколько тысяч!»
Увы, маменька этого не понимала, так как поморщилась и принялась раздраженно вертеть на пальце родовое кольцо:
– Что самое отвратительное, после недавнего похищения жены Ваги Крыла Бури въезд не-хейсаров в Шаргайл строго-настрого запрещен! Кстати, я отказываюсь понимать, как можно запретить въезд в город, лежащий в горах. Ведь там десятки троп, как обычных, так и звериных, ущелья, перевалы, пещеры…
Собравшись с духом, Бельвард робко попробовал объяснить, чем отличаются горы от леса, и, как ни странно, преуспел – выслушав его объяснения, маменька благосклонно кивнула и даже потрепала его по волосам:
– А если заплатить Серым? Неужели они не провезут человека-другого в какой-нибудь повозке с двойным дном?
– Простите, маменька, но в Шаргайле Серых не было и нет… – всеми силами демонстрируя почтение, еле слышно выдохнул Бельвард.
– Как это?
– Его милость прав… – подал голос Бер. – Их там давят, как крыс. Вот они и не заводятся…
Видимо, слышать о городе, в котором нет Пепельного братства, леди Марзии еще не приходилось – она недоверчиво прищурилась и посмотрела на дверь, за которой скрылся Слизень. Но звать не стала – махнула рукой и принялась задумчиво наматывать локоны на указательный палец.
Чем чреваты попытки помешать маменьке думать, Бельвард знал, как никто другой, поэтому застыл в неподвижности. И стоял так минуты две, пока на ее губах не заиграла кривая улыбка:
– Получается, что брать их надо за пределами Шаргайла. Так?
– Да, маменька!
– В Шарвар они не пойдут – во-первых, слишком далеко от Тиррена, а во-вторых, там нет и не может быть никаких гарантий личной их безопасности. Значит, имеет смысл расставить людей на дорогах и тропах, ведущих в Вейнар и Скар. И, естественно, предупредить Серых, дабы они искали не по всему Горготу, а на подступах к Шаргайлу…
Бельвард кивнул – все, что говорила маменька, было понятно и так.
– Тебе понадобятся деньги… – леди Марзия шевельнула пальцами, и Бер, до этого подпиравший стену рядом с входной дверью, скользнул к столу и положил на него совсем небольшой кошель. – Тут драгоценные камни. На тысячу желтков. Думаю, этого тебе хватит…
– Должно…
– Только не вздумай экономить! Нанимай лучших – тех, кто знает, с какой стороны браться за меч и умеет держать язык за зубами…
– …и от кого ты сможешь избавиться… – в унисон ей добавил Мельен.
– Именно! – злобно оскалилась маменька. – Найми пару пятерок для особого дела и проследи, чтобы после того, как ты возьмешь кровь за кровь и отправишь эту тварь д’Атерн ко мне, они разобрались с теми, кто слишком много знает…
– Хорошо. Сделаю так, как вы сказали… – склонил голову Бельвард.
– И еще: если к тебе вдруг обратится некий Орман по прозвищу Кот, то сделай все, что он попросит…
