Книга: «Граф» «Нелюдь» «Пророчество» (cборник)
Назад: Глава 19 Король Неддар Третий, Латирдан
Дальше: Глава 21 Десятник Нивер Ветерок

Будь я в нормальном состоянии — ни за что не позволила бы мучить себя девушке, которую я видела второй день. Но боль, терзавшая голову, была настолько сильной, что ради избавления от нее я была готова на все, что угодно. Поэтому через полчаса, выбравшись из бочки с горячей водой, я забралась на высоченный топчан для меросса и обреченно закрыла глаза.
Как ни странно, вместо того, чтобы вцепиться в мои плечи и начать их мять, как кожемяка — воловью шкуру, Эрна запустила пальцы мне в волосы и легонечко прикоснулась к затылку. Потом ее руки скользнули по шее, плечам, спине и через пару ударов сердца остановились на пояснице.
Я решила, что все еще сплю. Ведь меросс должен был начинаться совсем по-другому: с тычка костлявым пальцем между ребер, с чувствительного шлепка по заднице или с возмущенного шипения: «Нет, ну надо же было себя довести до такого состояния?»
Не было! Ни одного, ни другого, ни третьего — задержавшись на пояснице, пальчики Эрны вернулись к плечам и… принялись их ласкать! Да-да, именно ласкать! Ибо назвать эти прикосновения как-нибудь иначе у меня не повернулся бы язык.
— Ты уверена, что это — меросс? — возмущенно дернулась я и снова зашипела от боли в висках.
— Да, ваша милость! А что же еще?
— Ну… не знаю! Когда мне его делала моя кормилица, было больно…
— Как это? — Эрна на мгновение перестала ласкать мои плечи. — Добиваться расслабления мышц через боль — это… это неправильно!!!
— А как правильно?
— Скоро почувствуете…
Почувствовала. Хотя и не очень скоро: эдак минут через двадцать — двадцать пять. Когда поняла, что млею от удовольствия, хотя служанка уже мнет мне плечи изо всех сил!
Такой меросс мне нравился намного больше того, который мне делала Амата. Поэтому, уверившись, что Эрна не собирается делать мне больно, я успокоенно закрыла глаза и окончательно расслабилась…
Сколько времени длилось это удовольствие, я не знаю — не соображала. Просто в какой-то момент почувствовала, что лежу на спине, укрытая теплой тканью, а к моим рукам и ногам прикасаются чьи-то руки.
— Полежите немного, ваша милость! — почувствовав, что я шевельнулась, ласково сказала Эрна. — А мы приведем в порядок ваши ноготки…
«Мы?» — отрешенно подумала я, с трудом приоткрыла глаза и увидела вокруг себя четырех из пяти выделенных мне служанок.
— Мы быстро… — пообещала Атия. — И аккуратно: вы почти ничего не почувствуете.
После меросса в ее исполнении я была готова поверить во что угодно. Поэтому опустила голову на подушку, предупредительно подложенную кем-то из служанок, закрыла глаза и снова погрузилась в небытие…
… — Ну, как ты, доча? — Мама ласково прикоснулась к моему запястью и улыбнулась: — Оклемалась?
Я вспомнила треск подламывающейся ветки, метнувшуюся навстречу землю и виновато вздохнула:
— Вроде да…
— Болит что-нибудь?
Я прислушалась к своим ощущениям, шевельнула рукой и пожала плечами:
— Кажется, нет…
— Слава Вседержителю, — облегченно выдохнула она и посмотрела в потолок: — Уберег дите неразумное…
— Я не дите! — возмущенно насупилась я. — Я уже взрослая!
— Взрослые по деревьям не лазают! А если и лазают — то не падают!!! — откуда-то из-за моей головы пророкотал отец.
— Просто ветка не вовремя подломилась.
— А вовремя — это как? — ехидно усмехнулась мама. — До того, как ты на нее наступишь, или после?
— Когда на нее наступит Волод, — вспомнив причину, заставившую меня лезть на вершину этого злосчастного деревца, выдала я.
— До-о-очь! Тебе не стыдно?
Я зажмурилась и отрицательно помотала головой:
— Не-а! Нисколечко! Я ему сказала, что не боюсь, а он не поверил!!!
— Не поверил данному Слову? — удивился отец.
— Ну да! Поэтому я разозлилась и слазила на верхушку аж четыре раза… Вернее, три. А на четвертом сорвалась…
— Настоящая д’Атерн! — хихикнула мама. — Вся в тебя, Корделл…
— А в кого еще она может быть? — гордо поинтересовался отец. Потом шагнул к кровати и ласково потрепал меня по волосам: — Умничка! Я тобой горжусь!
— Вы не сердитесь?
Он весело посмотрел на меня и усмехнулся в усы:
— А почему я должен на тебя сердиться? Вот если бы ты сказала, но не сделала…
— Это же недостойно дворянки! — возмущенно фыркнула я.
— Именно! Поэтому…
— Поэтому, прежде чем что-то говорить — думай!!! — перебила его мама. — А то в следующий раз свернешь себе шею…
— Не сверну! — затараторила я. — Честно-пречестно!!!
Родители переглянулись и расхохотались. Потом мама наклонилась и поцеловала меня в лоб.
Правда, поцелуй почему-то показался мне холодным. А мамины губы — шершавыми. Такими же, как ладонь отца, покрытая мозолями от рукояти меча.
— Маменька, а вы почему такая холодная? — удивленно спросила я. — Вы болеете?
— Я не холодная… — Мамина ладонь коснулась моего лба, и я облегченно выдохнула: пальцы были горячими!
— Спите, юная леди… — щелкнув меня по кончику носа, улыбнулась мама. — Ладно?
— Спите, юная леди? — эхом донеслось до меня. — А как ваше самочувствие?
Открыв глаза и увидев над собой не маму, а личного лекаря короля Неддара, я растерялась, приподнялась на локте, огляделась по сторонам и вспомнила все…
Ощущение потери было таким острым, что у меня закололо сердце, а по щекам сами собой потекли слезы.
— Все еще болит? — удивился мэтр Регмар. — Да еще и так сильно?
Сообразив, что он спрашивает меня о головной боли, я отрицательно мотнула головой. И зажмурилась, чтобы вернуться в сон, в котором мама с папой были еще живы.
Увы, вернуться в него мне, конечно же, не удалось — вместо лиц родителей перед внутренним взором мелькнул заваленный объедками стол постоялого двора в Сосновке, потом мужик в рваном зипуне, с присыпанными мукой волосами и с кружкой пива в руках:
— А в Светлом лесу оранжевые постреляли отряд барона д’Атерна, мчавшийся на помощь его величеству… Говорят, там вся дорога завалена трупами…
Вспоминать его разглагольствования было больно. Поэтому я открыла глаза и вслушалась в то, что говорил мэтр Регмар:
— Та-а-ак… Эрна, а ты ничего не напутала?
— Что вы, ваша милость? Разбавила, как вы и сказали — полпальца отвара на два пальца воды…
— Тогда почему он не подействовал?
— Подействовал… — Я вытерла глаза уголком простыни. — Голова уже не болит…
— Хм… — мэтр Регмар сдвинул кустистые брови к переносице и задумчиво поскреб ногтями щеку. — Тогда… ваша милость, если можно, оттяните, пожалуйста, нижнее веко!
Я закрыла глаза и мысленно взвыла: судя по выражению лица, лекарь собирался осматривать меня по второму разу!
— Ваша милость! Пожалуйста, мне нужно убедиться, что с вами все в порядке…
Выпростав руку из-под простыни, я оттянула оба века. Потом, не дожидаясь просьбы, перевернула кисть тыльной стороной вверх и протянула лекарю.
Он тут же вцепился в запястье и зашевелил губами, отсчитывая ритм биения жил.
Отсчитал. Аккуратно положил мою руку на топчан и подергал себя за ус:
— Хм…
Что последует за этим многозначительным хмыканьем, я уже знала. Поэтому натянула простынь до подбородка и отрицательно помотала головой:
— Нет! Я не одета… И потом, у меня всего-навсего болела голова!
— У любой боли должны быть какие-то причины! Кстати, вам сегодня что-нибудь снилось?
Отвечать на вопросы было гораздо приятнее, чем высовывать язык, показывать горло и позволять прикасаться к себе холодной металлической трубкой. Поэтому я торопливо ответила:
— Кошмары…
— Могу я поинтересоваться темой этих кошмаров?
Я закусила губу и отрицательно помотала головой.
Как и во время первого осмотра, лекарь «не заметил» моего нежелания и засыпал меня вопросами:
— Что-то из недавнего прошлого или связанное с вашими родителями? С тем, что с вами произошло по дороге к Аверону? С Бездушным?
Вопросы сыпались, как мука из порванного мешка. Причем явно не просто так — мэтр Регмар внимательно смотрел мне в глаза и… что-то по ним читал!
Вопросе на двадцатом я почувствовала раздражение. На тридцатом — разозлилась. На пятидесятом — закрыла глаза и холодно процедила:
— Мэтр Регмар! Я несколько не в духе. Поэтому давайте-ка перенесем нашу беседу эдак на завтра. Или на послезавтра…
— Ваша милость, я делаю свою работу! Его величество король Неддар поручил мне позаботиться о вашем здоровье, и я…
— Простите, что перебиваю, но, если мне не изменяет память, один из главных принципов, которыми лекари руководствуются в своей работе, — это «Не навреди». Так?
— Да…
— Так вот, своими расспросами вы бередите незажившие раны и делаете мне больно!
— Иногда раны требуется чи…
— Мэтр Регмар? — рявкнула я.
— Да, ваша милость?
— Я настоятельно прошу вас удалиться…
Не знаю, что оказалось убедительнее — тон, которым я произнесла свою «просьбу», или бешеный взгляд, но лекарь тут же подхватил с пола сумку с травами, поклонился и исчез. Забыв даже попрощаться.
Дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, я заставила себя успокоиться и перевела взгляд на Атию:
— Если он еще раз войдет в мои покои без моего разрешения, я пожалуюсь на вас королю…
Не успели Эрна с Атией нацепить на меня халат, как в купальню вбежала Вирия и сообщила, что мэтр Фитцко уже прибыл и ждет.
Кто такой мэтр Фитцко и что ему от меня надо, я не знала и не хотела знать. Поэтому равнодушно попросила передать ему, что занята. И не имею возможности его принять.
Вирия вытаращила глаза. Так, как будто я отказалась побеседовать не с каким-то там безродным мастеровым, а с самим королем:
— Ваша милость, это же сам мэтр Фитцко, портной его величества!
— И что?
— Ну… граф Грасс с трудом уговорил его отложить всю работу и пошить вам несколько платьев…
— Тогда пусть подождет: я не завтракала, не обедала…
— Стол я сейчас накрою! А вы можете пригласить мэтра Фитцко разделить с вами трапезу…
Я вспомнила предыдущий ужин из восьми перемен блюд и поняла, что при всем желании не смогу изображать из себя радушную хорошую хозяйку столько времени. Поэтому скрипнула зубами и отрицательно помотала головой:
— Нет. Никаких «разделить». Сообщи ему, что я скоро выйду…
— А как же обед, ваша милость?
— Потерплю…
Увидев мэтра Фитцко, я закусила губу, чтобы не рассмеяться. И было с чего: крашенные охрой волосы портного стягивал тонюсенький серебристый шнурок, затейливо «украшенный» разнообразными узлами. Тщательно завитые локоны красиво оттеняли нарумяненные щечки и падали на высоченный воротник нижней рубашки изумрудного цвета, зачем-то задранный так, чтобы касаться ушей. Сиреневый камзол, расшитый кружевами сильнее, чем самое роскошное подвенечное платье, был зашнурован золотой тесьмой и перетянут поясом горчичного цвета, тяжелая кованая пряжка которого посверкивала полированной сталью и изображала вздыбленного коня.
Дальше было еще веселее — из-под нижнего края камзола выглядывали лазурные шоссы, обтягивающие дряблые бедра, как перчатка руку, и придающие им какой-то синюшный вид. А их нижний край, расшитый огненно-рыжими кружевами, заканчивался в пальце от голенищ ярко-красных бархатных сапог с каблуками высотой чуть ли не в мою ладонь!!!
Для того, чтобы собрать разбежавшиеся глаза и поприветствовать «гостя», мне потребовалось минуты полторы. И все это время мэтр Фитцко любовался на себя в изящное ручное зеркальце. А когда я, наконец, вымолвила подходящие к случаю слова, царственно повернул голову, оглядел меня с ног до головы и снисходительно улыбнулся:
— Смирения, ваша милость! Вседержитель дал вам главное — жизнь. Остальное дам я…
Я опешила. А через мгновение, подхваченная его помощницами, оказалась за здоровенной ширмой, невесть откуда появившейся в углу. Причем уже без халата и босиком!
Еще через пару-тройку ударов сердца я почувствовала себя куклой — девушки вертели меня так, как считали нужным, заставляли то поднимать руки, то разводить их в стороны, то опускать вдоль бедер и совершенно не обращали внимания на мою наготу.
В какой-то момент я с тоской вспомнила образец предупредительности — мэтра Лауна — и даже попыталась проигнорировать одно из требований моих мучительниц, но безрезультатно: разобравшись с кучей тряпья, бросаемого через ширму снаружи, они начали меня одевать.
Нижняя рубашка… Какой-то балахон… Пояс… Корсет… Платье… Длинные, по локоть, перчатки… Еще один пояс… Что-то вроде сапожек, только коротких и без задника… Лента через плечо… Пара перстней, почему-то поверх перчаток… Пяток заколок для волос и жемчужное ожерелье…
Потом они закололи чем-то не устраивающие их места иголками и вытолкнули меня наружу.
Я сделала пару шагов к центру гостиной и онемела: пока меня одевали, отполированный пол оказался заставлен невесть откуда возникшими сундуками с тканями. Диваны и кресла — завалены нижними рубашками, корсетами и платьями. Стол и все три подоконника — кружевами, пуговицами и тому подобной дребеденью. А рядом с окном появилось здоровенное зеркало, возле которого неторопливо прохаживался виновник всего этого безобразия.
Услышав перестук моих каблучков, мэтр Фитцко повернулся ко мне всем корпусом и покровительственно усмехнулся:
— Ну вот, теперь вы уже чем-то похожи на женщину…
Я вспыхнула, мельком посмотрела на себя в зеркало и на десяток ударов сердца выпала из реальности: платье было… донельзя развратным! И вместо того, чтобы скрывать особенности фигуры, их подчеркивало! Нет, не подчеркивало, а выпячивало на всеобщее обозрение: безумно глубокое декольте, скрывающее разве что ареолы и живот, демонстрировало грудь практически целиком, а кружева и корсет, стягивающий талию, визуально увеличивали ее чуть ли не вдвое. Юбка прибавляла объем бедрам и попе, а почти прозрачная вставка чуть ниже колен показывала внимательному глазу мои голени и икры!!!
— Ну, как вам этот наряд? — дождавшись, пока я обрету дар речи, самодовольно усмехнулся портной.
— Бесподобен! — с трудом сдержавшись, чтобы не наговорить ему гадостей, с издевкой фыркнула я. — Но я — в трауре. Поэтому носить его не буду…
— Так оно же траурное!!! — взвыл мэтр Фитцко. И, подбежав ко мне, куртуазно показал мизинцем на мое левое плечо. — Видите во-о-от здесь черную ленточку?
Для того, чтобы разглядеть крохотный символ скорби, прячущийся в белоснежном облаке из тирренских кружев, мне пришлось подойти к зеркалу вплотную, повернуться к нему левым боком и хорошенечко приглядеться.
Да, ленточка там действительно была. И действительно черная… Но она обхватывала мою руку под полупрозрачной тканью, поэтому увидеть ее мог только тот, кто точно знал, где и что искать!
— Вы что, издеваетесь? — сглотнув подступивший к горлу комок, возмутилась я. — Вы бы ее еще под подвязку пришили! Или под пуфик в моей спальне! Тут ее никто никогда не увидит! Даже если очень захочет!!!
Портной посмотрел на меня, как на юродивую:
— Выпячивать свою скорбь уже давно не в моде. Вы должны переживать горе в глубине своей души и при этом радовать окружающих своей молодостью и красотой…
— Выпячивать? — побледнев от бешенства, прошипела я. — Скорбь? Да что вы несете?!
Видимо, видеть такую реакцию у одевающихся у него дам мэтру Фитцко не приходилось. Поэтому он отшатнулся, закрылся руками и попытался объясниться:
— Ваша милость, вы не поняли, что я имел в виду! Это платье — самое что ни на есть траурное! Просто оно пошито так, что позволяет вам оставаться со своими чувствами наедине… Ну, и дает вам возможность переживать потерю близких где бы то ни было, не вызывая лживого сочувствия у тех, кто не в состоянии вас понять…
Я прикрыла глаза, чтобы не сорваться, и услышала еще одно «уточнение»:
— И потом, по-другому уже никто не шьет!
— Шьет… Мэтр Лаун Чернобородый… — кое-как удержала рвущийся наружу рык я. А потом добавила: — И я буду одеваться у него…
— Правильно… — раздалось от двери. — Полностью с вами согласна…
— Ой, леди Этерия… — тихонечко пискнуло за моей спиной, и я, повернув голову, хмуро уставилась на человека, сумевшего вызвать такой ужас у служанки «самого мэтра Фитцко»…
Девушка, невесть как миновавшая охрану, выставленную у моих покоев побратимом короля Неддара, оказалась лиственя на два-три старше меня. Правильное и довольно симпатичное лицо, спокойный взгляд, простенькая, без особых изысков, прическа. Платье в цветах рода Кейвази, не столько подчеркивающее, сколько скрывающее фигуру. И полное отсутствие косметики и украшений. Если, конечно, не считать украшением родовое кольцо.
В выражении лица или жестах баронессы тоже не было ничего особенного — она не задирала подбородок, не поджимала губы и не изображала Свет: просто смотрела на мое платье и о чем-то сосредоточенно думала.
— Чтица его величества короля Неддара Третьего, Латирдана, баронесса Этерия Кейвази! — запоздало объявила Омра.
Я склонила голову и заставила себя улыбнуться:
— Доброго дня, леди Этерия! Прошу прощения за нерасторопность моих служанок — они, как и я, не ожидали вашего прихода…
— Доброго дня, леди Мэйнария! Это вы меня простите — я явилась в гости без приглашения, не предупредив и несколько не вовремя…
— Ничего страшного… Проходите и… — я жестом приказала Атии освободить диван у окна, — располагайтесь…
Баронесса поблагодарила меня за предложение, однако, вместо того, чтобы сесть на предложенное место, неторопливо прошлась вдоль выложенных платьев, внимательно осмотрела каждое и нахмурилась:
— Скажите, мэтр Фитцко, а кто вам их заказал?
— Его светлость граф Грасс Рендалл, ваша милость! — слегка побледнев, пробормотал портной. — Вернее, его мажордом. Он привез мне мерки, снятые с леди Мэйнарии мэтром Лауном, и свиток с описанием нарядов, требующихся ее милости в ближайшее время…
— Размеры и расположение траурной ленты им как-то оговаривались? — зачем-то уточнила моя гостья.
— Ну-у-у… да, ваша милость!!! — для пущей убедительности портной несколько раз кивнул. Причем так энергично, что я не на шутку испугалась за целостность его шеи. — Он попросил, чтобы она привлекала к себе как можно меньше внимания. Хотя куда уж меньше-то? Ее и так почти не видно!
— Что ж… Ясно… — Баронесса задумчиво подергала себя за локон и вздохнула: — В общем, так: эти платья вам, конечно же, оплатят. Но работу над ними вы отложите эдак… до начала второго жолтеня. А пока сошьете леди Мэйнарии другие. Наподобие тех, которые для нее сшил мэтр Лаун. Или, если у вас нет такого желания, уступите эту работу Чернобородому… Ясно?
— Да, ваша милость!
— Тогда свободны…
Портной поклонился чуть ли не до земли, попятился к двери, потом сообразил, что не может уйти, оставив свое добро у меня в покоях, и мучительно покраснел:
— Ваша милость! Вы позволите собрать все, что я принес?
Леди Этерия кивнула, повернулась ко мне и тряхнула волосами:
— Баронесса! Как вы относитесь к тому, чтобы переждать это стихийное бедствие у меня в покоях?
Я согласилась…
Назад: Глава 19 Король Неддар Третий, Латирдан
Дальше: Глава 21 Десятник Нивер Ветерок