из кустов барбариса и кизильника.

Баронесса Кейвази подошла поближе, заглянула в уютный зеленый грот, полюбовалась на резную скамейку, прячущуюся в нише из причудливо переплетенных побегов, и отрицательно помотала головой:

— Это место создано для признаний в любви, пылких поцелуев и ласк, сир! А вы пригласили меня прогуляться по парку и побеседовать о жизни.

Латирдан испытующе вгляделся в глаза своей спутницы и… ляпнул:

— Леди Этерия, вы прямы, как белогорская стрела!

Девушка склонила голову к плечу и ехидно улыбнулась:

— Потрясающий комплимент, ваше величество! Жаль, что мне не хватает жизненного опыта, чтобы оценить всю яркость приведенной вами аналогии и глубину вложенного в этот комплимент смысла.

— М-да… Звучит действительно своеобразно, — вынужден был признать король. Потом по-простецки почесал затылок и попробовал объяснить: — Знаете, леди Этерия, семь из десяти девушек, оказавшись на вашем месте, приняли бы мое предложение, не задумываясь. Еще две начали бы кокетничать, но не особо усердствуя — так, чтобы я, прежде чем добиться своего, понял, насколько они чисты и непорочны. Последняя, десятая, произнесла бы полуторачасовую речь о недостойности такого поведения в отношении незамужней девушки, при этом ненавязчиво намекая мне на то, что в принципе она готова на все. Но лишь в качестве законной супруги.

— А я?

— А вы не обрадовались возможности стать моей фавориткой, не стали рассказывать о том, что пребывание со мной наедине обязательно дискредитирует вас в глазах всего двора, и не использовали это предложение, чтобы заставить меня смотреть на вас как на возможную супругу.

— Может, я просто не преследую столь далеко идущих целей? — усмехнулась баронесса.

— Собственно, это я и пытался сказать, — кивнул Неддар. — Ваши слова — отражение истинных мыслей, а не красивая оболочка, скрывающая под собой гниль. Это подкупает.

Улыбка, игравшая на губах леди Этерии, тут же пропала:

— Мой ответ можно объяснить и по-другому. Например, вот так: вы — король. То есть верховный сюзерен для всех дворян Вейнара. Значит, просто обязаны быть эталоном чести и достоинства. А раз так, то мне нет необходимости быть правильной или умной — достаточно верить в то, что вы, пригласив меня на эту прогулку, взяли на себя ответственность за все ее возможные последствия.

Слово «верить», прозвучавшее в ее словах, неприятно царапнуло сознание, напомнило Неддару об Ордене Вседержителя и… натолкнуло на мысль о том, что вера — это костыль, заменяющий разум. А те, кто с ее помощью урывают себе место под солнцем, по сути, пользуются человеческой глупостью.

— Видите, вы задумались, — с легкой грустью в голосе сказала баронесса.

— Я задумался не об этом, — мгновенно забыв о насущных проблемах, виновато буркнул король. — А о некоторых гранях понятия «верить». Что касается вашего ответа — я уже имел возможность убедиться в вашем уме, и мне нет никакой необходимости искать этому еще какие-то подтверждения.

— Вы мне льстите.

— Ничуть! — покачал головой Латирдан. — Кстати, могу сказать больше: вы не только умны, но и видите мир не так, как все остальные. Я пригласил вас на эту прогулку именно для того, чтобы понять, как именно…

Вместо того чтобы воспринять сказанное как комплимент и улыбнуться, леди Этерия помрачнела еще больше и даже сдвинула брови к переносице:

— Тогда как это приглашение сочетается с предложением уединиться?

Неддар пожал плечами:

— Сейчас объясню. Если, конечно, вы перестанете хмуриться и пообещаете не делать каких-либо далеко идущих выводов до того, как я договорю.

Баронесса утвердительно кивнула и даже попробовала улыбнуться, но, увы, улыбка получилась какой-то вымученной.

Почувствовав, что настроение начало портиться и у него, Латирдан собрался с мыслями и заговорил:

— Я вейнарец. Настоящий. Но только по крови! А по воспитанию — хейсар. Да, с раннего детства меня учили всему, что должен знать и уметь монарх, но эта учеба занимала в разы меньше времени, чем тренировки, набеги и охота. Жизнь в Шаргайле была проста и понятна, а рассказы о дворцовых интригах и заговорах казались не более правдоподобными, чем те жуткие истории, которыми по ночам меня пытались напугать мальчишки постарше. Я слушал, запоминал, но не принимал близко к сердцу, ибо не мог поверить в то, что мужчины способны предавать, интриговать или трусить, а женщины — плести интриги, кого-то подсиживать или травить. Поэтому, когда погиб Кортарен и отец вызвал меня в Аверон, я, обнаружив, что чуть ли не весь двор увлеченно играет в игру под названием «урви кусок пожирнее», растерялся. А потом почувствовал себя в грязном, зловонном болоте. В общем, решив держаться от этих «мужчин» и «женщин» как можно дальше, я вызвал из Шаргайла пару сотен хейсаров и сразу после их приезда умчался в Алат, мстить.

Неддар перевел дух, жестом предложил баронессе продолжить прогулку и угрюмо посмотрел на серые облака, затянувшие небо:

— Увы, Бастарз смотрел куда угодно, но не на наш род — не успел я взять Карс, как в Авероне вспыхнул мятеж.

— И граф Иор Варлан убил вашего отца, — опустив взгляд, выдохнула леди Этерия.

— Именно, — кивнул Латирдан. — Я вернулся, подавил мятеж и по ряду причин оказался вынужден сидеть во дворце и жить «нормальной вейнарской жизнью».

Уловив сарказм, вложенный в три последних слова, баронесса развела руками:

— Ну да, вы — король. Значит, большую часть времени должны находиться в столице.

— Вы правы. Поэтому мне пришлось учиться видеть в людях второе дно и окружать себя теми, кому можно доверять. Потом я обратил внимание на вас…

— …и попытались найти второе дно еще и во мне?

— Нет! Я захотел понять, не можете ли вы стать мне другом…

Баронесса недоверчиво приподняла бровь:

— Другом? Я — девушка, сир! Значит, до свадьбы должна быть тенью своего отца, а после — тенью мужа.

— В Шаргайле таких девушек презрительно называют урр’эйт. И крайне редко приводят к домашнему очагу.

Леди Этерия сбилась с шага:

— Почему?!

Неддар вспомнил притчу о Шарги Каменном Копье и Хатии Цветке Заката и усмехнулся:

— Вместо ответа я процитирую слова мудреца из одной хейсарской притчи: «Ты красива. Значит, можешь вызвать огонь в чреслах самого могучего воина нашего народа. Но, как только твоя красота превратится в тлен, тот, кто приведет тебя к своему очагу, прозреет. И увидит, что сын, которого ты ему родила, держит в руках веретено, а не меч…»

— Образно. И не лишено смысла, — задумчиво пробормотала баронесса. Потом прищурилась и посмотрела на короля: — Значит, приглашая меня уединиться, вы меня провоцировали. Ну, и какой вы сделали вывод, сир, когда я отказалась?

— Я в замешательстве, — признался Неддар.

— В каком смысле?

— В самом прямом, леди Этерия! Я убедился в том, что вы не видите во мне мужчину, не пытаетесь использовать мой интерес, чтобы добиться чего-то для себя или для своего рода, и не ищете подходов к моей душе! Однако, не преследуя никаких корыстных целей, вы тем не менее соглашаетесь на мое приглашение прогуляться и побеседовать…

В глазах баронессы замелькали озорные искорки:

— Ну, в общем, вы правы…

— А в частностях? — воскликнул король.

Искорки тут же пропали:

— Вы действительно хотите это знать?

— Да. Очень.

Баронесса остановилась, сложила веер, которым изредка обмахивалась, левой рукой разгладила невидимую складку на платье и… решилась:

— Я действительно не преследую никаких корыстных целей. И пока вижу мужчину только в своем отце. Вы — мой сюзерен. И единственный человек во всем Вейнаре, которого заинтересовала не моя внешность, титул или богатство рода Кейвази, а мои мысли. Поэтому я первый раз в жизни почувствовала себя в чем-то равной мужчинам. И, каюсь, не смогла отказаться от возможности насладиться этим чувством еще раз.

Выражение «вижу мужчину только в своем отце» прозвучало более чем тактично, однако все равно задело за живое. Король сжал зубы и… заставил себя расслабиться: баронесса нашла в себе мужество сказать правду, зная, что она может и не понравиться!

— Вы порядочны, умны, честны и тактичны, — уважительно склонив голову, сказал Неддар. — Таких людей — очень немного. Поэтому я бы хотел, чтобы вы вошли в мой ближний круг…

Баронесса опешила:

— Куда вошла, сир?

Неддар сообразил, что его предложение звучит более чем странно, и махнул рукой:

— Я не в том смысле! Я хотел сказать, что предлагаю вам свою дружбу…

Девушка облегченно перевела дух и улыбнулась:

— Вот так — всегда: только вообразишь себя Первым министром, как оказывается, что тебе послышалось…

Латирдан представил ее на коне, в латах и во главе несущейся в атаку Первой Тысячи и расхохотался:

— Нет, только не им! Пожалуйста!!!

— Почему, сир? Вы только подумайте: я могла бы давать вам умные советы, важно ходить по дворцу…

— …с неподъемным двуручным мечом на плече, — в унисон ей добавил Неддар, — и пугать меня и моих вассалов измученным взглядом из-под сползающего на плечи шлема.

Баронесса захлопала ресницами и «сокрушенно» вздохнула:

— А что, без двуручника никак нельзя?

— Можно, — улыбнулся король. — Например, с книгой. Но тогда придется забыть о должности Первого министра.

Леди Этерия посерьезнела:

— А ведь вы не шутите, сир!

— Не шучу, — кивнул Неддар. — Я хочу предложить вам должность моей личной чтицы. Если вы ее примете, то будете важно ходить по дворцу с каким-нибудь древним свитком, изредка зачитывать мне душещипательные отрывки из рыцарских романов, куртуазные сонеты или глубокомысленные изречения древних мудрецов и… довольно часто сможете чувствовать себя в чем-то равным мужчинам. Кстати, покои, которые вам будут положены по статусу, располагаются по соседству с покоями графа Грасса. Так что у вас появится хорошая возможность убедиться, что он передвигается по дворцу исключительно в доспехах.

Баронесса выпятила нижнюю губу, закатила глаза и, копируя голос Неддара, заговорила:

— Семь из десяти мужчин, оказавшись на вашем месте, сир, рассказали бы мне о денежном содержании, которое я буду получать, и о тех возможностях, которые даст мне близость к трону. Еще двое стали бы восхищаться тембром моего голоса и утверждать, что не мыслят себя без чтицы, способной превратить сухие строки никогда не читанных ими книг в зримые и полные жизни картины. Последний, десятый, произнес бы полуторачасовую речь о том, что, приняв это предложение, я окажусь под королевской защитой и тем самым получу иммунитет к досужим сплетням и злословию. И дал бы мне понять, что чтица — это не столько должность, сколько первый шаг к чему-то большему.

Интонация и стиль построения монолога оказались настолько похожими на тот, который произнес Неддар, что он не смог удержаться от улыбки. И, в свою очередь, попытался поддразнить баронессу:

— А я?

— А вы предложили мне в свободное время понаблюдать за графом Грассом!!!

— Ужас!!!

— Ужас, — притворно потупив взгляд, хихикнула баронесса. Потом посмотрела Неддару в глаза и вздохнула. Уже по-настоящему: — Ваше величество, дружба — это огромная ответственность и… равенство! Вы — король, а я — ваш вассал. Вы — мужчина, а я — девушка. Вы обладаете свободой воли, а я — нет.

Неддар растерялся:

— Вы… отказываетесь?

Леди Этерия слегка покраснела и отрицательно помотала головой:

— Нет, сир! Я хочу попробовать. Очень! Но… у меня еще не было друзей. Поэтому я боюсь вас разочаровать. И… разочароваться…