уже в толпе… — затараторил воин. — На балконе имения графа Олеро выставлены два мечника. Гостей графа досматривают на входе…
— Спасибо, сотник… Однако я все-таки все проверю сам…
— Простите, ваша милость! — сообразив, что начальник тайной службы пребывает не в самом лучшем настроении, воин мгновенно замолк. И не стал навязываться в сопровождающие. Мало того, дождавшись, пока барон двинется с места, он быстренько куда-то исчез.
«Не дурак… — подумал Велсер. И неторопливо двинулся в обход площади. — Впрочем, во Внутреннюю стражу таких и не берут…»
…К появлению короля готовились действительно как полагается: воины личной охраны Вильфорда Четвертого без каких-либо подсказок со стороны делали все, что было предписано инструкциями. Любая точка, с которой можно было бы выстрелить в сторону королевской ложи, была взята под контроль; четверо чрезвычайно серьезных десятников заканчивали личный досмотр латников городской стражи, обычно выстраивающихся по периметру эшафота. И добросовестно изымали любые предметы, которые можно было бы метнуть. Пара личных телохранителей короля крутились около трона, то и дело бросая оценивающие взгляды на позиции арбалетчиков, замерших на крыше королевского дворца. Не обращая внимания на то, что высоченная и широченная спинка трона гарантированно защищает короля от любого выстрела с крыши…
«Интересно, много скрытней будет работать в толпе сегодня? — подумал барон. И усмехнулся: — Впрочем, какая разница? Сколько бы их ни было, своих они просто не замечают. А, значит, граф Меддлинг сможет посмотреть на казнь и убедиться, что я качественно выполняю наши договоренности… Мда… А ведь он действительно оказался прав: увесистый кошелек с золотом открывает любые двери и уничтожает любые принципы…»
— Хотя… нет. Не любые… — вслух пробормотал барон, посмотрев в сторону эшафота, на который в сопровождении стражников из Последнего Приюта как раз поднимался граф Утерс и его оруженосец. И продолжил, но уже про себя: «Этих уже не перевоспитаешь… С ума сойти, этот мальчишка совершенно спокойно стоит рядом с той самой плахой, на которой ему отрубят голову! И не показывает никаких эмоций! В таком юном возрасте — и такие железные нервы!»
В отличие от своего сюзерена, оруженосец графа чувствовал себя гораздо менее спокойно. Поглядывая то в сторону королевского балкона, то на мотающуюся на ветру петлю, то на чудовищный топор Жака Оттса, торчащий из деревянной колоды рядом со столиком с пыточным инвентарем, он периодически кусал губы и судорожно сжимал и разжимал кулаки.
«А этот — вполне нормален: выдержки хватило только на суд. Значит, когда его потащат к виселице, гарантированно сломается… Впрочем, неудивительно: оттуда, с эшафота, все видится совсем по-другому… Наверное…» — философски подумал барон и, проигнорировав мрачный взгляд графа Утерса, брошенный в его сторону, неторопливо зашагал в сторону особняка семейства Олеро.
Добравшись до переносного деревянного щита, перегораживающего выезд на улицу Каменщиков, начальник тайной службы снова остановился — за временным заграждением, сдерживающим собравшуюся толпу, уже колыхалось бесконечное море из человеческих голов.
Как ни странно, людей, одетых предельно легко, на этот раз было сравнительно немного: надвигающееся на город ненастье заставило завсегдатаев забыть про то, что стражники обычно первыми пропускают на площадь тех, в чьей одежде невозможно спрятать оружие. Поэтому большинство взяло с собою плащи.
«До казни еще три часа, а зрителей уже видимо-невидимо. Неужели смотреть на чужие смерти настолько интересно? Или это зрелище придает хоть какую-то остроту их бесцельному существованию? Падальщики, самые настоящие падальщики!»
— Па-а-астаранись!!! — заметив, что начальник тайной службы остановился рядом со щитом, один из воинов городской стражи перевернул свое копье тупой стороной вверх и слегка наклонил его в сторону толпы.
— Не надо… — отрицательно мотнул головой Велсер. — Я туда не собираюсь…
— Как скажете, ваша милость… — пожал плечами солдат. И тут же вернул копье в нормальное положение.
— Господин барон! Может, пройдем на балкон? — мотнув головой в сторону Оловянной улицы, шепотом поинтересовался сопровождающий его телохранитель: — Там горожан запускать начали… Как бы они нас не затоптали…
— Да… Эти могут… — криво усмехнулся барон и, посмотрев в сторону «счастливчиков», сломя голову несущихся к эшафоту, и, естественно, не увидев среди них графа Меддлинга, зашагал обратно к дворцу.
— О-о-о! Ваша милость! Посмотрите — сам Жак Палач появился! И, как обычно, не успев залезть на эшафот — сразу к своему Кровопийце! Сейчас начнет проверять его остроту. Интересно, зачем?
— Осужденный должен умирать с одного удара… — пожал плечами Велсер. — Тому, кого не приговорили к пыткам, лишние мучения ни к чему…
…Как обычно, попытка не смотреть на начальника Последнего Приюта не удалась: его алый колпак и белоснежный плащ бросились в глаза сразу же, как барон кинул взгляд в сторону эшафота. И, как обычно, при виде этого человека по спине начальника тайной службы тут же пополз неприятный холодок. Чтобы не показывать телохранителю свое волнение, Велсер сделал вид, что задумался, а потом, заставив себя успокоиться, негромко пробормотал:
— Хотя в этом случае инструкции можно было бы и изменить: Утерс убил члена королевской семьи. Значит, гуманизм по отношению к нему — совершеннейшая глупость…
— Точно… Кстати, каждый раз, когда вижу Жака Палача и его топор, я почему-то чувствую себя жертвой…
— Глупости… — разозлился Велсер, старательно вглядываясь в прохожих и вычищенную за ночь мостовую. — Топор как топор! Разве что чуть больше, чем те, которыми пользуются другие палачи. И хозяин его ничуть не страшнее остальных. Чем болтать, лучше бы по сторонам смотрел: мне вот только что чуть ноги не оттоптали…
— Простите, ваша милость… Засмотрелся… — сконфуженно буркнул телохранитель и, вспомнив о своих обязанностях, принялся расталкивать в стороны все прибывающую и прибывающую толпу…
…Не успев выйти на балкон, барон удивленно замер: прямо напротив королевского трона, прислонившись спиной к перилам, стоял не кто иной, как шевалье Пайк! Один из самых известных сотников Правой Руки. Один из самых опасных бойцов королевства. И человек, беззаветно преданный роду Утерсов.
«Что он тут делает? — раздраженно спросил себя Велсер. И, сообразив, что еще не поприветствовал собравшихся в королевской ложе дворян, склонился в церемонном поклоне. А потом, дождавшись ответных приветствий, неторопливо зашагал в свой любимый правый угол, злобно бормоча себе под нос: — Ухмыляетесь? Что, не смогли не заметить моей заминки? Ну и… пожалуйста! Все равно воспользоваться этим у вас не получится! Так как ничего странного в моем поведении нет. Привычка. По долгу службы я обязан быть подозрительным. Ведь вчерашний протокол УЖЕ УСТАРЕЛ, и сотнику Правой Руки нечего делать на этом балконе… Кстати, а ведь то, что он тут — просто великолепно! Непотопляемый граф Орассар допустил серьезнейшую ошибку, которая ставит под угрозу жизнь его величества. Начальник Внутренней стражи обязан учитывать вероятность того, что после казни одного из Утерсов его вассал попробует покуситься на жизнь короля. А раз граф этого не сделал, значит, не соответствует требованиям, предъявляемым к тому, кто командует телохранителями монарха. И действительно заслуживает смерти. Так! А ведь это — не ошибка, а УМЫСЕЛ! На балкон Пайка наверняка провели люди графа Орассара. И, даже если это не так, потом я все равно смогу убедить короля в том, что это была ошибка покойного выскочки. Покойного… Хорошо звучит… Стоп! А ведь можно изменить план! Зачем сейчас убирать самого графа? Ну да, Внутренняя стража лишится руководства. Но ведь поставить нового — не проблема. И не факт, что им окажется кто-то из тех, кого я смогу использовать. Значит, вместо того, чтобы убирать Орассара самому, надо дать это сделать королю! То есть подставить графа… убив Пайка! По той же самой схеме! Ведь, увидев начало движения Майно, он не сможет не среагировать! То есть схватится за мечи. Или хотя бы дернется. Значит, выстрел Вагида никого не удивит: арбалетчик из Внутренней стражи увидел опасное движение и, выполнив свой долг, спас короля… Что ж, главная линия — понятна. Теперь мелочи… Что нам нужно, чтобы Орассар не смог выкрутиться? Правильно, „свидетелей“ того, что Пайк общался с графом где-нибудь в укромном месте. И что на балкон черно-желтого провели воины Внутренней стражи. Ха, если грамотно пустить слух прямо сейчас, то через полчаса об этом будут знать даже нищие у городских ворот! Придворные сплетники совершенно не умеют держать язык за зубами. И вечно приукрашивают то, что услышали сами. Значит, можно быть уверенным, что к моменту, когда король появится на балконе, добрая треть из тех, кто тут сейчас стоит, будет искренне верить в то, что лично видело этот несостоявшийся разговор. И уже не сможет от этого отказаться. Расследование я, конечно же, возьму на себя, и начальник Внутренней стражи тут же отправится в Последний Приют! А потом, когда я докажу королю, что это заговор, — поднимется на эшафот. Основную массу воинов Внутренней стражи, как утративших доверие, надо будет сослать в отдаленные гарнизоны, а потом спокойно заняться подбором новых телохранителей. И тогда… физическое устранение Вильфорда перестанет быть нерешаемой проблемой! Так. Это — далекое будущее. О нем — потом. Итак, начнем сначала. Мотив у Орассара есть. И еще какой: он — друг Логирда Неустрашимого. И просто обязан отомстить за смерть сына своего друга. Или как минимум позволить это сделать вассалу казненного графа. Для этого надо немногое — просто позволить сотнику Пайку пройти на балкон: если кто и сможет убить короля, так это этот головорез. Не зря же его считают одним из лучших рубак королевства? То, что арбалетчик окажется быстрее, сочтут счастливой случайностью. Вильфорд, конечно же, решит его наградить, и Вагид… может сорваться с крючка… Нет, лишние свидетели нам ни к чему. Значит, он тоже должен умереть. Его уберут „сообщники“ Пайка. И скроются в неизвестном направлении. Что я получу в итоге? Во-первых, король еще сильнее возненавидит Утерсов. Во-вторых, у Утерсов появится еще один счет к королю. В-третьих, я уберу Пайка. В-четвертых, избавлюсь от Орассара. В-пятых, получу возможность устроить во Внутреннюю стражу любое количество своих людей… И в итоге смогу убрать короля…»
— Гриб… — не шевеля губами, выдохнул барон.
Телохранитель, стоящий у стены, неторопливо повернул голову и, увидев взгляд Велсера, мгновенно подобрался:
— Да, ваша милость?
— Передай Майно, что его задача изменилась. Надо заставить дернуться не Орассара, а шевалье Пайка. Пусть немедленно подойдет к черно-желтому и выскажет ему сочувствие. И от него уже не отходит. Потом сходишь к Вагиду и скажешь ему, что стрелять надо не в Орассара, а в того же Пайка. И повтори раза три — он туп, как дерево, и может все испортить. Сигнал к началу действия тот же — постукивание по перилам пальцами правой руки… Для Лопаты план не меняется — сразу после выстрела ему надо убрать Вагида. И сразу же уходить… Ты — контролируешь и того, и другого…
— Понял, ваша милость… — кивнул Гриб и тут же растворился в толпе дворян.
«Кстати, а пока можно использовать Пайка и по-другому… — подумал Велсер, заметив, что к шевалье направляется Олаф де Лемойр. — Великолепный способ взять на заметку тех, кто не боится демонстрировать окружающим свое хорошее отношение к опальному роду Утерсов…»
В течение следующих двадцати минут таких нашлось довольно много. Кроме командующего армией королевства старого вояки де Лемойра, в резкой форме и довольно громко высказавшего свое сомнение в том, что Утерс-младший мог нарушить Уложение, к сотнику подошли еще Бальдр Тиррер, де Майно и десятка полтора друзей Логирда Неустрашимого. И не просто подошли: вся эта компания, встав рядом с шевалье Пайком, принялась угрюмо оглядывать появляющихся на балконе дворян и по-хамски усмехаться над теми, кто слишком явно выражал свой страх. И над теми, кто предпочитал искать место подальше…
— Простите, господин барон… — церемонно поклонившись и стараясь не шевелить губами, негромко прошептал «совершенно случайно» остановившийся неподалеку граф Брейль. — А как он прошел в ложу?
— Двигая ногами… А если серьезно, то я только что слышал, кажется, от де Миллза, что тот видел, как сотник несколько минут о чем-то беседовал с графом Орассаром. Кажется, в Желтом коридоре. И сюда шевалье Пайка проводили люди графа. Значит, скорее всего, он зачем-то понадобился его величеству Вильфорду Четвертому. Поэтому удивляться и возмущаться мы будем, но только про себя…
— Мда… Мне кажется, что это как-то неправильно, баро… — заметив, что сотник Пайк перевел на него взгляд, граф мгновенно замолчал.
— Да не дергайтесь вы так, ваша светлость… — фыркнул начальник тайной службы. — Он только смотрит…
— Я не дергаюсь… — сделав каменное лицо, прошипел граф. — Просто…
— Просто дуэль — это не то, о чем вы сейчас мечтаете… — барон не удержался от завуалированного хамства. И, заметив, как побагровело лицо его собеседника, слегка сместил акценты: — Кстати, я тоже. Ибо каждый из вассалов его величества должен понимать, что сейчас не время для междоусобиц. Наш сюзерен, трагически потерявший уже второго сына, в эти дни как никогда нуждается в нашей поддержке. И, вместо того чтобы отвлекаться на мелкие, никому не нужные дрязги и выяснения отношений, мы обязаны сплотиться вокруг него. И сделать все необходимое для того, чтобы Элирея преодолела этот кризис без каких-либо серьезных последствий…
Немного подумав над этими словами и решив, что под таким углом зрения его поведение выглядит вполне достойно, граф согласно кивнул. Однако в глубине его глаз промелькнуло довольно неприятное выражение…
«О, какие мы гордые! Как же, потомственные графы!!! — мысленно усмехнулся барон. — А ведь гордиться-то осталось совсем недолго. Скоро вам станет не до меня…»
— Кстати, барон, а вам не кажется, что гибель принца Ротиза всего через месяц и два дня после смерти его брата Корбена — не случайность, а нечто большее? — решив сменить тему, чуть громче, чем надо, поинтересовался граф Брейль. Видимо, чтобы не выглядеть очень уж испуганным.
«Вот оно… — радостно подумал Велсер. — Еще один подарок! Надо же, дождался!» И, «не замечая» взглядов прислушивающихся к их разговору соседей, холодно поинтересовался:
— А кто вам сказал, что мы возобновили расследование по факту гибели принца Корбена?
— Н-ну… я бы предпочел не распространяться про свои источники информации… — мгновенно заглотив наживку, многозначительно усмехнулся граф. — В наше время информация — дороже золота, которым за нее платишь…
Велсер угрюмо посмотрел на собеседника:
— Мне казалось, что среди моих подчиненных продажных нет…
— Конечно же нет, барон! — расхохотался Брейль. А потом, сообразив, что смех сейчас неуместен, сделал скорбное лицо и добавил: — Как и везде, у вас служат исключительно честные люди. Просто некоторые из них иногда начинают страшно нуждаться в деньгах… Так, значит, принц Корбен действительно погиб не случайно?
— Я этого не говорил…
— Ну, иногда можно обойтись и без слов… — самодовольно улыбнувшись, заключил граф. И, галантно поклонившись, удалился.
«Иди, мыслитель… — хмуро глядя вслед страшно довольному своей „догадкой“ графу, удовлетворенно подумал Велсер. — Если бы ты знал, как помог мне своим дурацким вопросом — вряд ли чувствовал бы себя таким счастливым…»
…Через полчаса обе новости обсуждали все кому не лень. Вернее, все, за исключением самого барона и окружения сотника Пайка — эти продолжали угрюмо молчать. И с презрением поглядывать на придворных, занимающихся любимым делом. Обсуждением последних сплетен…
…Появившись на балконе, его величество мгновенно выхватил из толпы кланяющихся дворян лицо шевалье Пайка и заиграл желваками. А потом, сжав кулаки, принялся выискивать в толпе начальника Внутренней стражи.
«Как обычно, где-то шарахается, сир… — мысленно прокомментировал барон. — Да! Именно тогда, когда он вам так нужен…»
Судя по выражению лица, Вильфорд Бервер пришел к тому же мнению. И, раздраженно приказав церемониймейстеру заткнуть музыкантов, быстрым шагом дошел до трона. А потом, поднявшись по ступенькам, рухнул на сиденье.
По рядам придворных тут же пробежал шепоток:
— Черные круги под глазами…
— Глаза воспалены…
— Кажется, трясутся руки…
«Черные круги под глазами? — вспомнив вечерний доклад одного из постельничих монарха, подумал барон. — А что удивительного? За месяц с небольшим гибнет уже второй сын… Любой на месте короля заперся бы в кабинете и рубил мебель. Естественно, ему сейчас не до королевы и ее обмороков… Кстати, о королеве… Надо узнать, чем ее отпаивали. И подумать, можно ли ее на это как-нибудь подсадить…»
Тем временем церемониймейстер, увидев повелительный жест монарха, поднял над головой золотой жезл, и на площади мгновенно воцарилась тишина…
Вставать на ноги Вильфорд не стал. И перечислять свои титулы — тоже. Вместо долгих разглагольствований о справедливости, чести и долге народ услышал только тяжелый вздох и один-единственный вопрос:
— Есть здесь человек, способный доказать, что Аурон Утерс, граф Вэлш, не виноват в смерти принца Ротиза и в попытке насилия над баронессой Фиолой Церин?
— Да, ваше величество… — тут же отозвался шевалье Пайк.
— Я сказал «доказать»… — явно не ожидавший ответа на традиционный вопрос, Вильфорд уперся руками в подлокотники, слегка приподнялся над сиденьем и удивленно уставился на сотника.
Не обратив никакого внимания на абсолютно не протокольное поведение короля, черно-желтый сделал шаг вперед и громко произнес:
— Я, шевалье Ноел Пайк, могу доказать, что Аурон Утерс, граф Вэлш, не пытался склонить баронессу Фиолу Церин к сожительству, а сделал все, чтобы защитить неопоясанную девушку от бесчестья. Что смерть принца Ротиза — результат сговора лиц, заинтересованных в свержении с трона ныне правящего рода Берверов. И что все, что сделал мой сюзерен, делалось согласно правилам и духу Уложения. Прикажите пропустить на площадь карету с гербом Утерсов, сир, и я представлю вам эти доказательства…
Велсер похолодел. И мгновенно вспомнил про запропастившегося неизвестно куда сотника Ялгона: такую информацию сотнику Пайку мог дать только он!
«Гриб!!!» — мысленно взвыл барон. И, с трудом заставив себя изобразить на лице удивление, принялся выискивать в толпе своего телохранителя.
Король повелительно кивнул:
— Пропустите!
Сотник Пайк поднял вверх сжатую в кулак правую руку, и из-за особняка Олеро показалась карета, запряженная четверкой лошадей. Семеро черно-желтых, выстроившись перед ней клином, споро расталкивали толпу, а еще десятка полтора воинов Правой Руки, приподняв щиты, не давали заглядывать в нее зевакам.
Стараясь не обращать внимания на струйки холодного пота, текущие ло спине, барон судорожно просчитывал оставшиеся у него варианты. И с ужасом смотрел на приближающуюся к дворцу карету. Наконец, приняв решение, он решительно вытянул правую руку к перилам и постучал пальцами по их поверхности. Через секунду, не дождавшись никакой реакции, постучал еще раз. А потом, посмотрев на Майно, чуть не взвыл от бешенства: один из родственников графа Брейля, авансом получивший две с половиной сотни золотых за имитацию выхватывания ножа из-за спины, тупо пялился на приближающуюся к дворцу карету! И не обращал никакого внимания на сигнал!
…Четверо черно-желтых, десятка полтора воинов Внутренней стражи и конвоируемое ими «доказательство» оказались перед королем довольно быстро — видимо, по коридорам и лестницам дворца они передвигались бегом. Глядя на закутанную в плащ фигуру, стоящую перед троном на коленях, начальник тайной службы еле удерживался от дикого желания выхватить меч и броситься с ним на скотину Ялгона, позволившего себя и найти, и разговорить. Единственной причиной, удерживающей его от этого поступка, была абсолютная бессмысленность такой попытки: любое движение руки к рукояти парадного клинка гарантированно закончилось бы его собственной смертью. Либо от болтов арбалетчиков, либо клинков телохранителей короля, либо от рук головорезов Утерса Неустрашимого.
— Снимите с него капюшон… — нетерпеливо приказал король. И, вглядевшись в возникшее перед ним лицо «доказательства», удивленно воскликнул: — Сотник Модар Ялгон? Вы?
— Он не может говорить, сир! Пока не может… — усмехнулся шевалье Пайк. — Разрешите, я выдерну иголки?
— Давай… — кивнул монарх. И, дождавшись, пока воин закончит процедуру, перевел взгляд на бывшего командира телохранителей его сына: — Говори!!!
— Смерть принца Ротиза была запланирована заранее. Именно поэтому еще осенью я начал приучать его к Радужной Пыли… — пошевелив челюстью вправо-влево, прохрипел сотник. — В общем, к моменту, когда в таверне постоялого двора «Четыре комнаты» оказались баронесса Церин с дочерью и граф Вэлш, он почти ничего не соображал…
…О том, как готовилось убийство его высочества, Модар рассказывал предельно подробно. Не забыв ни о подкупе разбойников, напавших на кортеж баронессы Церин, ни о количестве продажных женщин, которых он находил по всему пути следования кортежа, ни о своем колете, в который планировалось одеть принца перед появлением в таверне. Видимо, поэтому слушать рассказ о самом убийстве король не захотел:
— Достаточно! Скажи мне, кто стоит во главе заговора, и я подарю тебе легкую смерть…
— Ваше вели…
…Щелчок арбалета, глухой звук проламываемой кости и шелест мечей, выхватываемых телохранителями Вильфорда Бервера, раздались практически одновременно. А потом в королевской ложе началось столпотворение: шесть воинов Внутренней стражи мгновенно прикрыли монарха ростовыми щитами, еще десяток — организовали вокруг этой стальной стены еще одно кольцо, ощетинившееся обнаженными клинками. Третья часть окружила шевалье Пайка, друзей его сюзерена и четверку злых, как собаки, черно-желтых. Все это происходило на фоне испуганных воплей женщин, рева собравшейся на площади толпы и выкриков десятников городской стражи, на всякий случая оттесняющих народ от дворца…
Состояние легкого шока, в котором пребывал барон, прошло минуты через две. Сразу после того, как присевший рядом с телом сотника Ялгона граф Орассар злобно пробормотал: «Мертвее мертвого!» И, встав, мрачно посмотрел на крышу, с которой и прилетел этот злополучный болт. А там растерянно суетились воины Внутренней стражи…
«Вагид? — чуть не заорав от радости, облегчением подумал начальник тайной службы. — Мертв?! Но… как он догадался? Или просто промахнулся? Нет, с такого расстояния — не мог… А вот Лопата — молодец! Успел его убрать… И все же, почему Вагид стрелял не в Пайка, а в Ялгона? Он что, работал не только на меня? Или… граф Меддлинг мне не доверяет? А, может, это обычная подстраховка? Впрочем, какая сейчас разница? Обошлось — и ладно! Пока королю не сообщили следующую новость, надо изобразить действие!»
Сорвавшись с места, барон решительно отодвинул в сторону стоящего перед ним придворного и, оказавшись рядом с троном, хмуро посмотрел на короля:
— Я возьму расследование под свой личный контроль… Устранить всех свидетелей достаточно сложно. И, если в живых остался хоть кто-нибудь знающий, мои люди его найдут…
— Что? — с трудом оторвав взгляд от лежащего перед ним тела, спросил король. И, видимо, вдумавшись в то, что сказал Велсер, угрюмо кивнул:
— Занимайтесь, барон… А я пока восстановлю справедливость…
— Да, сир… — Велсер поклонился и… замер: расталкивая столпившихся вокруг трона придворных, к королю ломился с ног до головы забрызганный кровью сотник Лорк! Живой и здоровый!!! И улыбался…
«Не может быть… — чувствуя, что у него подгибаются ноги, подумал барон. — Что, и с Вальдаром не получилось?!»
